Книга: Фаза Монстра
Назад: Глава 6
Дальше: Интермеццо

Глава 7

Игорь Вихров находился в Главном центре управления «Одиссея», когда руководитель десантной группы профессор Карпински вышел на связь с линкором. С момента высадки группы прошло уже трое стандартных суток, сам Карпински и двое его помощников работали не покладая рук, да и сопровождавшей их десятке десантников отдыхать было некогда. Периметр «пятна» был обложен научной аппаратурой, регистрировавшей все известные физикам параметры состояния окружающей среды. Правда, научная «добыча» была пока невелика. Самые важные процессы — те, что сопровождали образование выводимого в космос тела, — проходили на недоступной для ученых глубине.
На линкоре за это время наблюдали действие еще четырех атмосферных катапульт, и было установлено, что все четыре, как и первая, не сработали — вырванные из тела планеты массы не ушли в космос. После того как хобот смерча, выводившего эту массу в космос, рассыпался, сама масса также возвращалась в атмосферу планеты! Получалось, что механизм запуска был неисправен и по каким-то причинам не выполнял своей задачи, иначе все, что наблюдали на «Одиссее», теряло всякий смысл!
Вызов Карпински был неожиданным, поскольку командир линкора разговаривал с профессором всего пару часов назад, и обсуждали они уже в который раз возможность доставить научную аппаратуру к месту формирования будущего спутника. На этот раз разговор начал сам Карпински, и начал его достаточно неожиданно:
— Господин навигатор, тут мне поступило предложение… я, право, не знаю, как его охарактеризовать — то ли бред, то ли полное сумасшествие. Но его автор заявил, что если я не доведу это предложение до вашего сведения, то он подаст рапорт… э-э-э… командиру корабля… то есть вам!
— Так, кто подал предложение и в чем, собственно говоря, оно заключается? — с невольной улыбкой переспросил Вихров. Он никак не мог привыкнуть к своеобразной манере разговора главного астрофизика линкора.
— С предложением выступил капитан Звездного десанта… э-э-э… Бабичев, а заключается оно в том, что он… простите, но это не мое предложение! — неожиданно подчеркнул профессор и только после этого уточнения продолжил: — Он, знаете ли, говорит, что готов спуститься к источнику радиоактивного излучения и посмотреть, что там творится!..
— То есть… как спуститься?! — буквально оторопел Вихров.
— Вот и я тоже спросил — «то есть как»? А он говорит… как все нормальные суперы спускаются! Впрочем, поговорите с ним сами!
И тут же раздался спокойный, как всегда чуть насмешливый голос Бабичева:
— Командир, я слышал ваш с профессором разговор и понял, что надо посмотреть, что творится внутри этой планетки. Так вот, я предлагаю послать туда меня.
— Ну… послать-то я могу, и язык у меня чешется послать… кое кого и немного дальше этой «планетки», — язвительно пошутил Вихров, а потом совсем уже строго спросил: — Каким образом ты собираешься спуститься на пятьдесят километров сквозь метановый лед и сжатый до металлического состояния водород?!!
— Командир… — все с тем же спокойствием проговорил Сергей, — …я все продумал. В общем-то я уже такую штуку проделывал, здесь важно не терять контроль над собственным состоянием, не увлекаться. Значит, так. Я создаю поле, понимаешь, небольшое такое поле… веерное, и помещаю часть своего сознания в это поле, как в капсулу. И вот это поле будет погружаться в лед, а я буду смотреть, что там и как. Конечно, никаких приборов я взять с собой не смогу, но хотя бы посмотреть… Да и данные по температуре, давлению, составу и интенсивности излучения я смогу определить достаточно точно.
Несколько секунд Вихров размышлял:
«Предложение, конечно, дикое, но… В конце концов, нечто подобное я сам проделал с компьютером. Если я смог уйти в реальность виртуальную, то почему бы Бабичеву не попробовать уйти в реальность… реальную?! Конечно, лучше было бы идти самому Карпински или кому-то из его специалистов, но, похоже, они даже не представляют, как это можно проделать. Значит — Сергей!»
— Послушай, Сергей, — снова заговорил Вихров, — ты говоришь, что уже проделывал такую штуку?..
— Да, я таким образом следил за одним своим десантником. Он, понимаешь, повадился куда-то отлучаться, и не только в свободное время. Ну, я и прицепил к нему такое вот поле…
— И узнал, куда он… отлучался?
— Узнал?! Да я видел, слышал, обонял и осязал! Единственное, что на зуб не пробовал!
— Но все-таки это было не пятьдесят километров?! — возразил Вихров.
— А дальность значения не имеет! — неожиданно заявил Сергей. — Главное, не терять контроль над собой и напряженностью поля, чтобы успеть вовремя выдернуть свою часть сознания.
— Ты говоришь так, словно у этого твоего поля имеется еще чья-то часть сознания!.. — усмехнулся Игорь и получил неожиданный ответ:
— Я не могу этого утверждать, но… может быть, и есть!
— Ну-ка, ну-ка, выкладывай, что означает это «может быть, и есть»?! — тут же насторожился Вихров.
Секунду Сергей молчал, а потом вздохнул и заговорил, тщательно подбирая слова:
— В общем-то ничего определенного, все на уровне ощущений. Когда я в тот раз расщепил свое сознание, мне не сразу удалось сосредоточиться на той части, что ушла с полем… Ну, понимаешь, я больше чувствовал той частью, что осталась в теле… Тут трудно объяснить — такое получается раздвоение и одно на другое накладывается…
— Я понимаю, — попробовал помочь ему Игорь. — Ты переходи к главному!
— Так вот, помучился я пару минут, а потом мне как будто кто-то подсказал… ну… каким образом сосредоточиться на отщепленной части… Даже, знаешь, не подсказал, а показал. Да и потом меня мягко так подталкивали к нужным действиям… А вот когда я захотел вернуть свое сознание — было… ну… сопротивление, что ли. Как будто кто-то не хотел отпускать меня… Я даже подумал, вот — какое-то поле и то хочет быть разумным!
«Какое-то поле и то хочет быть разумным!» — гулким эхом отозвалось в голове Вихрова, а потом словно какая-то не до конца сформированная мысль подбросила в душу тревогу, но он заставил себя продолжать разговор:
— Значит, так, Сергей, решение будет такое. Ты еще раз продумаешь свое предложение… Как следует продумаешь! Можешь даже попробовать запустить свое поле, но только попробовать. А потом, скажем, через сутки, мы снова поговорим и тогда решим. И прошу тебя, думай серьезно, без… гусарства — так, кажется, говорили наши предки?! Договорились?!
— Договорились?! — усмехнулся в ответ Бабичев, а потом, после коротенькой паузы добавил тише: — Ну и осторожным же ты стал, Игорек, куда только девался тот парень, которого я узнал над Гвендланой?!
— Весь здесь остался, — усмехнулся в ответ Игорь. — Только били много, оттого и осторожней стал!
В течение следующих суток на планете сработали еще два «пятна», и опять поднятые в стратосферу каменные глыбы не получили достаточного ускорения, чтобы выйти в космическое пространство. То ли смерчи были недостаточно мощными, то ли компенсация планетной гравитации недостаточной, но обе они вернулись в атмосферу и там сгорели. А Вихров все это время размышлял о предложении Сергея и в конце концов пришел к выводу, что оно не такое уж и безумное! Он даже в деталях представил себе, каким образом он сам реализовал бы эту идею. И структура соответствующего поля представилась ему достаточно ясно! Так что, когда Сергей снова вышел на связь, командир линкора был готов к разговору!
— Командир, — начал разговор Сергей, — я как следует все обдумал и считаю, что вполне справлюсь с этим заданием. Единственное, что можно добавить, — хорошо было бы, если бы кто-нибудь был со мной в контакте. Одно дело, следить за своим товарищем, там я знал, что и как, и совсем другое — исследовать незнакомую тебе структуру. Тут же специалист нужен. Я понимаю, что наши ученые ребята без достаточной подготовки сами не смогут туда нырнуть — у меня такое впечатление, что они пока что даже не подозревают обо всех своих новых возможностях. Но пусть будут со мной в контакте, глядишь, и подскажут, на что обратить внимание, что пощупать, что понюхать!
— Я тоже считаю, что ты вполне справишься… — согласился Вихров. — Только одно меня беспокоит…
Игорь замолк, словно бы в сомнении, и Бабичев, конечно же, сразу завелся:
— Что тебя беспокоит?! Что?!!
— Вот именно это, — усмехнулся в ответ Вихров. — Слишком ты… увлекающийся, сможешь ли вовремя остановиться?..
— Дружище, — чуть спокойнее ответил Сергей, — я не один год командую манипулой Звездного десанта и отвечаю за этих людей, поверь, я умею держать себя в руках и контролировать обстановку!..
— Но в этом случае, ты не будешь отвечать за других, ты будешь…
— Ты не прав, командир, — перебил его Сергей, — любой десантник всегда отвечает за других — ведь если с ним что-то случится, на его место должен будет прийти кто-то другой… И потом, поверь мне — моя шкура для меня самого очень много значит!..
— Хорошо, — сдался Вихров, — давай сюда профессора.
— Слушаю, господин навигатор, — немедленно отозвался Карпински.
— Господин профессор, я согласен с планом, предложенным капитаном Бабичевым. Вы можете поддерживать мысленный контакт?
— Д-да, господин навигатор, — не слишком уверенно ответил профессор, — но предпочитаю все-таки общаться более привычными способами.
— А из ваших помощников, тех, кто вместе с вами на планете, владеет кто-нибудь мыслеречью?
— Боюсь, господин навигатор, что они в еще меньшей степени могут поддерживать мысленное общение.
— Значит, работать с Бабичевым придется вам.
— Что значит работать с Бабичевым?.. — настороженно поинтересовался Карпински.
— Это значит, что, когда он пойдет в глубь планеты, вы будете поддерживать с ним постоянный контакт! — спокойно, но твердо ответил Вихров. — Вы будете вместе с Сергеем отсматривать, что там творится, и вы… понимаете?.. вы будете отвечать за его возвращение!
— Но-о-о как я могу отвечать за его возвращение?.. — встревоженно переспросил профессор. — Я, право, не представляю, каким образом ему можно будет помочь?!
— Дайте мне Бабичева!.. — потребовал Вихров.
— Слушаю, командир!.. — тут же отозвался Сергей.
— Ты слышал, что там блеял наш профессор?! — жестко спросил Игорь и, не дожидаясь ответа Бабичева, добавил: — Без подстраховки я не могу разрешить спуск, а подстраховать тебя некому!
— Подожди, командир, — спокойно попросил Сергей, — я считаю, что профессору совсем необязательно сопровождать меня в этом спуске. Параметры поля, которое я создам, мы введем в бортовой компьютер, а тот, в свою очередь, свяжем с Железным Феликсом. Всю информацию об окружающей среде мое поле будет передавать на компьютер «стрижа», и профессор будет контролировать ее. При необходимости что-то рассмотреть… вернее, прочувствовать пристальнее, он будет сообщать об этом… Воличеку, моему сержанту. Иржи прекрасно владеет мыслеречью, и именно он будет со мной в постоянном контакте!.. И уж Воличеку-то я скорее доверю свою жизнь, чем… научному работнику!.. — И чуть помолчав, добавил: — Нам же нужно разобраться, откуда берутся эти каменюки и что из себя представляют?!
— Нужно… — нехотя согласился Вихров, — но это не значит, что тебе нужно будет неоправданно рисковать!
— Да не буду я неоправданно рисковать! — воскликнул Бабичев. — Просто запущу вниз маленькое поле, ну что ему и уж тем более мне могут сделать на такой глубине?!
Несколько секунд они молчали, а затем Игорь сдался:
— Хорошо, давай попробуем! Но если почувствуешь хоть малейшую опасность — немедленно возвращаешься!
— Да, конечно, командир! — облегченно воскликнул Сергей. — Прямо сейчас и начнем!
Закончив разговор с командиром линкора, Бабичев повернулся к профессору Карпински и с улыбкой проговорил:
— Значит, так, профессор, действовать будем следующим образом…
— Так вы все-таки собираетесь погружаться в планету?.. — перебил его Карпински.
— Именно, собираюсь… — кивнул Сеогей.
— Но… господин Вихров сказал, что я должен обеспечить ваше возвращение!.. — воскликнул профессор. — А я совершенно не представляю, каким образом это можно будет сделать?!!
— Нет, господин профессор, ничего вам обеспечивать не придется. Ваша задача — сопровождать мое погружение и в случае чего подсказывать мне, на что именно следует обратить внимание, что следует получше рассмотреть!
— Ну… если так, то я, конечно… — не слишком уверенно согласился профессор. — Хотя я совершенно не представляю, каким образом мы сможем что-то понять без аппаратуры?!
— Поймем, профессор, — обнадежил его Бабичев и, переключив связь в скафандре, позвал:
— Иржи… Воличек… подойди к «стрижу»!
— Есть, командир, — отозвался Воличек, после чего Бабичев снова обратился к профессору:
— И мы, профессор, идем к боту!
Спустя пять минут в пассажирском салоне «стрижа» собрались Бабичев, Карпински и Воличек. Сняв скафандры, они удобно расположились в креслах, и Бабичев начал объяснять задачу каждого:
— Профессор, садитесь к пульту бортового компьютера и выводите его на связь с главным компьютером «Одиссея». Вы будете следить за информацией, которую я буду передавать на бортовой компьютер «стрижа», и подсказывать Иржи, в какую сторону мне надо будет двинуться в случае необходимости что-то уточнить. — Он внимательно посмотрел в глаза профессору и спросил: — Все понятно?..
Профессор молча кивнул, и Сергей постарался его немного успокоить:
— В контакт со мной входить не будете, работайте спокойно и не торопясь.
Повернувшись к сержанту, он продолжил:
— Ты, Иржи, будешь в постоянном мыслеконтакте со мной. Помнишь, как мы играли в карс против Строя и Иловича?.. — Воличек улыбнулся и утвердительно кивнул. — У тебя будет две задачи: первая — передавать мне пожелания профессора о пути движения, ну, направо, налево, вверх, вниз… Понимаешь?
Воличек снова кивнул.
— А второе, если почувствуешь, что со мной не все в порядке — плохо тебя слышу или начинаю отключаться, постараешься привести меня в чувство.
— Как?.. — спросил сержант.
— Ну как мы приводим в чувство тех, кто отключается?.. — улыбнувшись, ответил Бабичев.
— Тогда, капитан, не обижайся!.. — снова улыбнулся Воличек.
— Я, сержант, обижусь, если ты этого не сделаешь! — с едва заметной иронией проговорил Сергей. Затем, еще раз внимательно посмотрев на своих товарищей, он спросил: — Вопросы есть?..
И через мгновение сам себе ответил:
— Вопросов нет! Поехали!
Карпински немедленно пересел к малой панели бортового компьютера и, включив его, набрал код доступа к Главному компьютеру линкора. Спустя минуту связь между компьютерами была установлена. В это время Бабичев, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, сосредоточился на формировании довольно сложного поля, придавая ему конфигурацию «конус» и разворачивая острым концом вниз. Одновременно с этим Сергей и Иржи вошли в мысленный контакт и сразу почувствовали, насколько он прочен.
Спустя пару минут Сергей вдруг произнес каким-то странно спертым голосом:
— Профессор?..
— Готов!.. — отозвался Карпински, не отрывая взгляда от экрана монитора.
— Тогда, начали!.. — прошептал Бабичев, и глаза у него закатились.
Было… никак и… нигде! Сергею показалось, что все его чувства исчезли — он не ощущал совершенно ничего… Казалось, даже воздух, который он вдыхал, отсутствовал!
«Не слишком ли много я передал этому полю?!» — неожиданно подумал он, но мысль эта не вызвала тревоги, хотя и безразличия он также не ощущал. Вместо этого Сергей решил сделать «ревизию» своим органам чувств.
«Первое — зрение!» — приказал он сам себе.
На мгновение ему показалось, что он увидел белый округлый потолок и три ряда кресел пассажирского салона «стрижа», но это видение мгновенно сменилось неким искристо-голубым сиянием. На мгновение оно ослепило его, как быстрый перелив солнечных лучей, отразившихся от снежного наста, но затем стало даже приятным.
Чуть полюбовавшись вновь обретенным светом, он подумал: «Теперь — осязание!»
Однако несколько секунд Сергей ничего не чувствовал. Ему даже показалось, что он теперь совсем будет лишен осязания, но тут же почувствовал некую шероховатость, которая едва ощутимо щекотала все его тело, а затем пришел холод… Сильный холод!
«Слух!» — приказал сам себе Сергей и тут же понял, что опоздал. Он просто не осознавал, что уже слышит… странный шопот-шорох, пытающийся поведать ему некую тайну и не умеющий этого сделать!
«Вкус?..» — с неким сомнением подумал он, сомневаясь, что это чувство будет ему необходимо, да и вообще будет работать, но почти сразу же ощутил на языке слабую кислинку…
«Так… — пришло удовлетворение сделанным, — теперь вниз!»
И тут же едва слышный шепот стал вполне различимым:
«Нет, капитан, в сторону… В любую сторону…»
«В сторону так в сторону…» — легко согласился Бабичев и неожиданно понял, что не ориентируется в этом солнечно искрящемся пространстве.
«В сторону… — задумчиво повторил он про себя… — В сторону… В сторону!..»
Искристый перелив начал приобретать некое направление, Сергей припомнил, что когда-то очень давно, когда он был совсем маленьким, его дядя, биолог-почвовед, катал племянника на аэросанях. Маленькие такие санки с антигравитационным приводом… Тогда он тоже видел такое, летящее мимо искристое сияние… и колючий ветер…
Он тут же почувствовал, что едва заметная щекотка превратилась в острое, но мягкое покалывание, словно он голышом летел сквозь облако крошечных, отшлифованных под бриллиант кристалликов! И действительно, то, что он ощущал, было сродни полету!..
И тут совершенно неожиданно искристое сияние, обволакивавшее его, померкло, а движение резко замедлилось, словно он с разлета вошел в тугую, холодную воду! И сразу же прозвучал едва слышный шорох:
«Назад!.. Назад… медленно!..»
Сергей снова повторил то, что услышал:
«Назад… медленно».
И все вокруг застыло. Темно-синие блики скользили вокруг… Покалывание исчезло, зато стало холоднее… Затем видимые на самой грани зрения блики дернулись, и сбоку… он даже не понял, с какого именно боку, стало немного светлее. Этот едва видимый вначале свет постепенно наваливался на него, окружал, заполнял все вокруг и все внутри, пока наконец снова не превратился в знакомее искристое сияние!
«Стоп… — шепнул ему уже знакомый шорох. — Теперь по кругу… по границе… по разделу…»
Сначала Сергей не понял, по какому кругу, по какой границе, по какому разделу. Он двинулся наугад, просто потому, что хотел двигаться, хотел снова видеть это стремительно летящее искристое сияние, но оно почти сразу же стало меркнуть!.. И тогда он понял, где проходит эта граница… этот раздел!..
Теперь он неторопливо двигался по кругу, и слева от него был искристый свет, а справа наползала наполненная темно-синими тенями тьма!
«И вниз… — сделался понимаемым шопот-шорох, — вниз… понемногу!..
«Вниз так вниз… — довольно подумал Сергей, — вниз — это тоже движение!»
Тонкие, ломкие искристые блики снова изменили свое движение и сразу же напомнили ему давний Новый год, когда его, совсем еще маленького, разбудили ночью и вытащили, завернув в одеяло, на улицу, в сад, под падающий в лунном свете снег… И он не заплакал, так его поразил этот быстрый легкий бледно-серебристый снегопад!
Сергей опускался все ниже и ниже, не ведя счет минутам, часам, дням. И однообразное искристое мерцание не утомляло его, не надоедало ему. Было даже приятно бездумно кружиться в чистом, мерцающем свете, не думая ни о чем, не волнуясь и не беспокоясь. Но он и не спал, он прислушивался к своим ощущениям, и это было интересно. А потом он заметил, что свет вокруг него меняется, становится розоватым, как будто в него по каплям подмешивают… кровь.
Прошло еще сколько-то времени, и он рассмотрел совсем недалеко странное видение… странный мираж… странную вещь! Сбоку из розового искристого свечения выплывали две темно-красные плоскости… нет, две темно-красные плиты, висящие одна над другой, а между ними сияло маленькое солнце, и от этого солнца шел приятный, сухой жар! Сергею показалось, что это крошечное нестерпимо яркое солнышко пытается раздвинуть сжимающие его плиты, но те не поддаются. Он хотел было помочь солнышку, но… не решился, не посмел. И солнце осталось позади, растворилось в розовом мерцании вместе со сжимающими его плитами. Но скоро из розового света выплыло еще одно такое же солнышко. Только оно было темнее, а плиты были ярче… И это солнце ушло обратно в искристый розовый свет, и новое выплыло из света… И было оно темнее предыдущего. Пять солнц встретил на своем пути Сергей, и последнее было черным, а сжимавшие его плиты совсем тонкими и нестерпимо алыми!
«Стоп!.. — попросил его уже давно молчавший шепот. — Надо ближе…»
Сергей понял, что шепот хочет пошептаться с черным солнцем, и ему стало приятно, потому что этот, чужой интерес совпадал с его собственным интересом.
Черное солнце меж тонких алых плит начало приближаться, потом нависать над ним, потом… наваливаться на него неожиданной удушающей тяжестью. Сергей пытался остановить свое движение, но оказалось, что он и не двигается, а огромное черное ничто, посверкивая алыми двухплоскостными крыльями, неотвратимо валится на него!..
И в следующий момент, когда казалось, что уже никто не может спасти его от погребения, он услышал тонкий жалобный стон лопнувшей струны. Его отбросило от черного ничто, закрутило и понесло в сторону. Сергей и не пытался сопротивляться этому хаотичному, бесцельному движению, и даже не сразу заметил, что его затягивает вниз, в жаркие, темно-багровые шершавые сумерки!
А снизу из этих сумерек наплывало пышущее жаром бескрайнее пространство. Сергей почувствовал себя маленьким воздушным шаром, теряющим свою подъемную силу над бушующим жерлом вулкана, жерлом, не имеющим границ!!
«Если можно… ниже…» — неожиданно прошептал давно забытый шепоп-шорох.
«Ты еще здесь?.. — удивился Сергей. — Я думал, ты остался далеко позади…»
«Нет… я впереди тебя… Иди сюда, ко мне… вниз… вниз…»
Но его и без этого шепота, без этого посыла уже втягивало в раскаленную, чуть прикрытую тусклой коркой лаву!
А затем пришла боль!!! Нет, это даже болью нельзя было назвать!! Его крутила, выворачивала, рвала на части обезумевшая, озверевшая мощь. Несколько мгновений ему казалось, что он перестал существовать как нечто самостоятельное, что его разметало по вселенной отдельными пылинками, атомами, что отныне его существование только холод и мрак Пространства, пекло и ослепляющий блеск Звезд!!!
И тут все кончилось! Палило сверху, но вполне терпимо, обдавало холодом снизу, но тоже не убийственно. Вот только способность видеть и слышать вернулась не сразу, зато обугленная кожа чувствовала прикосновение пролетавших субатомных частиц. А когда зрение вернулось к нему, он увидел огромное черное ничто, покоящееся между двух гигантских кроваво-красных плит, содрогающихся в ритме работающего сердца!
Взгляд его, сама его сущность потянулись к этому великолепному черному сгустку, источавшему странную, почти звериную уверенность. Уверенность в собственной силе, мощи, собственном величии и… неподсудности!! А приблизившись, он вдруг увидел, что эта квинтэссенция тьмы… прозрачна!.. Или… призрачна!.. Он увидел, как внутри казавшейся бесконечной черноты все в том же ритме, в котором содрогались обе плиты, содрогается какая-то странная угольно-черная решетчатая конструкция. Длинные, скрученные наподобие жгутов перетяжки соединяли, связывали едва заметно подрагивающие кристаллы, а в самом центре тяжело ворочалась какая-то бесформенная аморфная масса!
«Ближе… ближе… ближе!.. — с каким-то даже исступлением потребовал шепот-шорох, но Сергею совсем не хотелось приближаться к этой черноте… но и оторваться от нее он никак не мог! И в этот момент его снова скрутило, рвануло в разные стороны, потащило к самому центру черного сгустка и одновременно прочь от него!!!
И тут он услышал жуткий, сорванный до рези в горле вопль:
— Я больше не могу-у-у-у!!!
Это был живой, человеческий крик! Не шепот, слышимый со стороны, не просьба-подсказка, это был крик… Его крик!!
Только через мгновение Сергей понял, что видит не черное, просвечиваемое пятно между двух кроваво-красных плит, перед его глазами белел полукруглый потолок бота, а сам он лежал в проходе между креслами, и горло его саднило, а на губах был привкус крови!
Бабичев повел глазами и увидел, что рядом с ним на коленях стоит Воличек, и глаза его расширены ужасом, а позади него сгорбился в кресле профессор Карпински, и фигура профессора облита мерцанием работающего монитора…
— Как дела, Иржи?.. — еле слышно прохрипел Сергей, и этот едва слышный хрип отозвался в его голове колокольным звоном. И сквозь этот звон к его сознанию проник лихорадочный шепот Иржи:
— Я тебя звал, капитан!.. Я звал тебя, а ты не отзывался!.. Я… я испугался!.. Я никогда в жизни так не пугался!..
— Все в порядке, сержант, — попробовал успокоить его Сергей, — ты молодец…
И опять в его голове ударил набат, но на этот раз значительно дальше… глуше… отстраненнее.
Сергей попробовал приподняться и тотчас почувствовал, как под спину ему поднырнула рука Воличека, помогая оторваться от пола.
Взгляд Бабичева уперся в сутулую спину профессора и, пересиливая собственную хрипоту, он спросил:
— Профессор, удалось хоть что-то узнать?!
— Узнать?.. — не оборачиваясь, отозвался Карпински. — Узнать удалось много, вот только…
Он не договорил, склонившись над клавиатурой, но Бабичев уже пришел в себя:
— Что — «только»?! — гораздо тверже потребовал он.
— Да вот такое впечатление создается, что вы, господин капитан, оставили там, в глубине… бомбу! Радиоактивное излучение подпрыгнуло аж в четыре раза, и температура начала быстро повышаться! Да и давление скачет… даже на глубине в три километра. Командир линкора приказал нам убираться с планеты, а я хочу немного подождать… Посмотреть, как дальше ситуация будет меняться!..
— Посмотреть?!! — взревел Бабичев, поднимаясь на ноги. Было непонятно, куда делись его слабость и хрипота. — Нет, наука, ты хочешь четырнадцать жизней здесь положить!!
В один момент он оказался позади сидящего за компьютерной панелью профессора и буквально выбросил того из кресла. Затем, схватив микрофон громкой связи, он вдавил клавишу на пульте компьютера и проорал в микрофон:
— Всем немедленно вернуться на борт «стрижа»!!! Повторяю, всем немедленно вернуться на борт «стрижа»! Десантникам, сопровождающим ученых, обеспечить их своевременное возвращение!! Объявляется пятнадцатиминутная готовность к старту!!!
Спустя двенадцать минут все десантники собрались на борту бота. Оба физика тоже были на месте. А на дне котловины уже начал плавиться аммиачный снег. Бот оторвался от начавшего проваливаться наста и свечой пошел вверх и в сторону от широкого ледяного кольца котловины, и когда он достиг высоты в двенадцать километров, из середины проваливающейся впадины вслед ему плюнуло кипящим водородом!!
Спустя двадцать минут «стриж» благополучно опустился на причальную палубу линкора, а еще через два часа в кабинете командира линкора собрались пять человек.
Когда все приглашенные устроились, Вихров, сидевший за рабочим столом, оглядел собравшихся и негромко проговорил:
— Господа, я счел нецелесообразным собирать расширенное совещание. Те, кто здесь собрался, наилучшим образом владеют вопросом, который мы должны обсудить, и на их мнение не будет влиять… ну, скажем, личный интерес. Произошло нечто непредвиденное — группа профессора Карпински, планировавшая оставаться на поверхности планеты в течение пятнадцати суток, была вынуждена срочно эвакуироваться. Однако усилиями капитана Бабичева ей удалось проникнуть на глубину более пятидесяти километров и произвести обследование происходящих там процессов. Господин профессор, прошу вас, сообщите, что удалось выяснить.
Карпински задумчиво потер пальцами подбородок и начал говорить, осторожно подбирая слова:
— Действительно, я вынужден согласиться, что… э-э-э… методика, предложенная капитаном Бабичевым, оказалась чрезвычайно эффективной, хотя поначалу его идея показалась мне… э-э-э… неразумной. Я приношу господину капитану свои извинения и… э-э-э… свое восхищение его экстраординарными усилиями на благо науки…
— Господин профессор, давайте к делу, — перебил его командир линкора. — Свое восхищение вы выскажите капитану Бабичеву после.
— Да-да… — тряхнул головой профессор, словно бы извиняясь перед собравшимися. — Так вот… о результатах. Нам удалось узнать, что атмосферные катаклизмы, происходящие на этой планете, напрямую связаны с процессами, идущими глубоко под ее поверхностью. Анализ информации, собранной с помощью капитана Бабичева, дает возможность сделать следующие, довольно аргументированные выводы. Котловины, над которыми формируются наблюдаемые нами смерчи, являются верхней частью скважины. Диаметр таких скважин варьируется от одного километра до трех, а вот глубина практически одинакова — около пятидесяти километров. Сама скважина забита рыхлым аммиачным льдом. По мере погружения в недра планеты повышаются температура и давление, причем в верхней части скважины температура повышается незначительно, зато давление растет быстро. Это приводит к тому, что жидкий водород, содержащийся в… э-э-э… если можно так выразиться… грунте, переходит в металлическое состояние. Этот факт особо заметен в стенках скважины. В самой скважине процесс металлизации водорода сдерживается, похоже, именно температурным фактором, хотя и здесь металлический водород присутствует. На глубине около сорока километров температура окружающей среды повышается настолько, что лед переходит в метастабильную фазу, а затем в жидкую фазу. Именно в этом… э-э-э… так сказать… слое располагаются парные поля очень сложного состава. Каждое из этих полей имеет многослойную структуру, причем вектор каждого из этих слоев строго ориентирован внутри поля. Таким образом, пространство между этими многослойными полями подвергается своеобразному воздействию, которое приводит к преобразованию поступающего в это пространство вещества. Мы пока не можем сказать, во что именно преобразовывается вещество, но… э-э-э… похоже, там происходят субатомные процессы, ведущие к созданию… э-э-э… органики! Возможно, не слишком сложной, но… э-э-э… тем не менее!..
Профессор оглядел присутствующих, внимательно слушающих его, словно желая убедиться, что те понимают, о чем он говорит.
— Так вот, — продолжил Карпински после короткой паузы, — пространство между этими многослойными полями имеет два, я бы сказал, «рукава», представляющих собой очень тонкое поле Шлозгера конфигурации «цилиндр». По одному из этих рукавов подводится… сырье, если можно так выразиться, а по другому отводится «готовая продукция»… Нет, — быстро поправился профессор, — это скорее полуфабрикат, потому что поступает он в самый низ рассматриваемой нами скважины, где расположена еще одна пара многослойных полей гораздо больших размеров и мощности. Достаточно сказать, что пространство между этими полями имеет объем в несколько кубических километров и, похоже, может еще увеличиваться за счет удаления этих полей друг от друга! Под воздействием этих многослойных полей между ними создается некая, не совсем для нас понятная структура… — На секунду профессор умолк, словно не зная, как проще охарактеризовать эту структуру. — …Скажем так, сложный симбиоз органики и неорганики на основе кремнесиликатов. Причем сырье для создания органической составляющей поступает от малых пар полей, а для неорганической составляющей — из недр планеты, где, судя по полученной радиометрии, идет управляемый термоядерный процесс! Короче, похоже, именно между этими двумя гигантскими, явно искусственными полями создается тот самый объект, который действующая над скважиной атмосферная катапульта пытается выбросить в космос!.. И объект этот очень сложен по своему составу и строению!
Профессор Карпински еще раз оглядел собравшихся и напористо проговорил:
— Я считаю крайне необходимым, во-первых, продолжить исследовательские работы над одной из… э-э-э… скважин, во-вторых, попытаться… э-э-э… поймать хотя бы один из этих объектов во время следующего цикла работы атмосферных «катапульт»! Это настолько важно для науки, что я даже настаиваю на этом!!
Он замолчал, всем своим видом показывая, что сказал все необходимое и готов отстаивать свою точку зрения.
— Ну вот, — подхватил нить разговора Вихров, — мы услышали сообщение нашей астрофизической службы, и ее… — Игорь невольно улыбнулся, — …требование! Какие будут мнения?!
И тут профессор неожиданно поднялся со своего места и возмущенно заявил:
— Господин навигатор, я не вижу в своих словах ничего смешного!!! Какие могут быть… э-э-э… улыбочки, когда решается столь серьезный вопрос?!
— Извините, господин профессор, — с самым серьезным видом ответил Вихров, но моя улыбка не имеет никакого отношения к вашему сообщению!
Профессор недовольно фыркнул, но все-таки не стал развивать свой протест и опустился на свое место. И тут же подал голос главный штурман «Одиссея»:
— Можно мне, Игорь Владимирович?..
Вихров кивнул, и Шохин повернулся к Карпински:
— Профессор, я уважаю науку, однако позвольте мне задать один простой вопрос. Вы собираетесь продолжить исследование этих ваших… скважин…
— Они не мои!.. — обиженно огрызнулся профессор, но Шохин не обратил на эту реплику внимания.
— А кто, позвольте вас спросить, пойдет в глубь планеты?..
Карпински снова попытался было вскинуться, но Шохин взмахом ладони остановил его:
— Я говорил с капитаном Бабичевым… Он единственный, кто смог решиться на такой спуск, и он утверждает, что такой спуск очень сложен, очень опасен и… болезнен! Вы готовы снова послать туда кого-то… — штурман махнул рукой себе за спину, словно указывая в сторону газового гиганта, — зная, что человек может не вернуться?!!
— Я думаю… — запальчиво воскликнул профессор, — что на линкоре найдутся добровольцы, готовые рискнуть жизнью ради науки!.. В крайнем случае я сам отправлюсь в недра этой планеты!!
— Нет, профессор, это не разговор! — жестко оборвал Карпински Вихров. — Один раз Сергею удалось уговорить меня на этот безумный эксперимент, да и то он меня взял своей уверенностью… убежденностью. Теперь, прослушав запись его… — Игорь замолчал, словно у него в горле внезапно появился ком, и через секунду выдохнул: — Вы слышали, как он кричал?! Вы слышали, профессор, как кричал капитан Звездного десанта?! Как кричал практически бессмертный Homo Super?!! Вы представляете, что должен был испытывать Бабичев, чтобы так кричать?!!
Профессор с гордым видом отвернулся в сторону, но по самой его позе было видно, насколько он растерян. А Вихров как-то сразу успокоился и проговорил ровным тоном:
— Нет, больше ни один человек в глубь планеты не пойдет! А вот идея поймать один из этих… объектов, по-моему, вполне реализуема. Только для того, чтобы ее осуществить, нам придется висеть на этой орбите еще пятнадцать — двадцать стандартных суток.
В кабинете повисло напряженное молчание, которое через несколько секунд прервал задумчивый голос главного штурмана:
— Через двадцать суток мы вполне можем быть у G3… А там и до Земли рукой подать!..
— И уже оттуда направить новую экспедицию сюда, к этой вашей планете! — закончил мысль главного штурмана Сергей Бабичев.
— А если на Земле решат, что никакой экспедиции не нужно?.. — как-то очень жалобно, почти по-детски спросил Карпински, но, мгновенно сообразив, что такая экспедиция для Земли представляет не меньший интерес, чем для него самого, быстро поправился: — Или меня не пошлют?!!
— Кого ж посылать, если не вас? — усмехнулся молчавший доселе Мэтью Ирвинг. — Вы начали исследования, вам и заканчивать. А кроме того, к моменту возвращения в эту планетную систему вы, возможно, будете обладать такими способностями, что действительно сами сможете спуститься в глубь планеты. Вот вам и стимул для тренировок своих новых качеств!! Меня, кстати, тоже очень интересует органика, которую производят эти ваши поля!
И он внимательно посмотрел на Вихрова. Тот вздохнул и, опустив ладонь на столешницу, подвел черту под разговором:
— Значит, решено. Стартуем через полчаса в направлении здешней звезды и после ее облета направляемся к G3! — А потом, взглянув на Ирвинга, добавил: — Все свободны, господин главный астробиолог, прошу вас задержаться.
Когда все вышли, Мэтью Ирвинг пересел к письменному столу в гостевое кресло, внимательно посмотрел на Вихрова и спросил:
— Какие вопросы к астробиологической службе, командир?..
— Вопрос один, — улыбнулся Вихров, — но… странный.
Несколько секунд он молча смотрел в глаза Ирвингу, а потом сказал:
— Я, как и обещал, поговорил с одним из наших магистралов…
— С Есиным?.. — догадался астробиолог.
— С ним, — кивнул Вихров. — С ним «спаситель» в контакт не входил…
— Вы ему верите?.. — быстро переспросил Ирвинг.
— Верю! — твердо ответил Игорь. — И знаете почему?.. — Ирвинг молча дожидался ответа. — Он мне сказал, что, если бы этот «спаситель» с ним «заговорил» и предложил вернуть ему человеческий облик, он сделал бы для него все, что угодно!.. Сергей Есин был очень убедителен!..
— Да-а-а… — задумчиво протянул Ирвинг. — Пожалуй, его можно понять!..
— Но во время этого разговора мне пришла в голову одна мысль, — продолжил Вихров, пристально глядя на биолога. — А не может ли наша астробиологическая служба вместе с медиками попробовать исправить хотя бы внешние… — он обвел свое лицо ладонью, — …проявления сбоя в Превращении?..
Ирвинг удивленно взглянул на Вихрова, а затем задумчиво потер подбородок:
— Ну-у-у… не знаю… — Он снова посмотрел на Вихрова, и на этот раз в его взгляде появился интерес. — Надо подумать, хотя, не скрою, задача очень интересная!..
— И очень… своевременная!.. — поддакнул Игорь. — Из разговора с Есиным я понял, что его не столько даже гнетет отсутствие каких-то особых качеств, тех, что есть у потенциальных полных суперов, сколько собственное уродство, перспектива появиться на Земле в таком… нечеловеческом облике!
— Мы с Кокошко подумаем! — уже с энтузиазмом воскликнул Ирвинг, а затем, взглянув на Вихрова, улыбнулся: — Из вас, господин навигатор-три, получается очень неплохой командир!.. Можно идти?!
Это «можно идти» в устах пожилого астробиолога прозвучало так серьезно, что Вихрову даже стало неловко. Однако он в том же серьезном тоне кивнул:
— Можно!..
Едва Ирвинг вышел, как Игорь почувствовал, что его вызывает Бабичев.
«Слушаю, Сергей», — быстро отозвался он, переходя на мыслеречь.
«Я так понял, что Ирвинг уже ушел?.. — не то спросил, не то просто констатировал Бабичев и заговорил, не дожидаясь ответа: — Знаешь, командир, я после этого… погружения много думал о наших… способностях. И пришел вот к какому заключению — если мы не займемся делом, нашему полулегиону будет грош цена!!»
«В каком смысле?..» — осторожно переспросил Игорь, хотя уже понимал, к чему клонит Сергей.
«Надо наплевать на нашего… генерала и начинать планомерные тренировки! — резко ответил Бабичев. — Надо начинать с того, чтобы посмотреть, кто что уже умеет, отобрать наиболее интересное, действенное и начинать занятия! Причем начинать немедленно, не откладывая ни на один день!!»
«Ты не того убеждаешь, Сергей, — устало проговорил Игорь, — я уже давно требую от вашего руководства начать такие учения, но господин бригадный генерал просто саботирует мои приказы!»
«Вот ты и поручи это дело кому-нибудь другому!» — возразил Бабичев.
«Кому?!» — воскликнул Вихров.
«Да хотя бы тому же… Воротову, моему командиру! — неожиданно предложил Сергей. — А что, боевой генерал, достаточно молод, умен… Ребята о нем очень высокого мнения. И уж точно будет выполнять твои приказы, поскольку свято чтит Устав, а спрятаться, кроме того же Устава, ему не за кого!»
«Воротов?.. — подумал Игорь. И тут же вспомнил командира когорты, с которым разговаривал на последнем совещании. — Ну что ж, можно попробовать!»
«Обязательно попробуй! — отозвался Бабичев. — Я со своими ребятами занимаюсь кое-чем, так к нам уже из других манипул приходят!»
«И чем же ты занимаешься?..» — заинтересовался Игорь.
«Что?.. С нами попробовать хочешь?.. Как тогда, на Гвендлане?!»
«Да, тогда, на Гвендлане, вы меня многому научили! — согласился Вихров. — Особенно… Зайцев, Сергей!»
«Помнишь!..» — удовлетворенно хмыкнул Бабичев, а Вихров опять подумал, как бы про себя:
«Такое забудешь, как же!.. — И тут же снова мысленно спросил: — Так чем же вы занимаетесь?!»
«В основном переходом из материального состояния в энергетическое или полевое. Индивидуальными действиями в энергетическом или полевом состоянии, ну и отработкой действий в паре, в тройке, в пятерке…»
«И как, получается?..» — поинтересовался Игорь, но в его мысли чувствовалась усмешка.
«Как-нибудь мы тебе кое-что продемонстрируем!» — пообещал Бабичев и прервал мыслеобмен, как всегда не прощаясь.
А Игорь немедленно вызвал к себе командира второй когорты генерал-майора Воротова.
Генерал явился через пятнадцать минут, доложил о прибытии и сел в предложенное Вихровым кресло. Игорь внимательно оглядел десантника и отметил, что тот очень напряжен и тоже приглядывается к нему.
— Виктор Федорович, — начал Вихров разговор, — я хочу, чтобы наш разговор был… как бы это сказать… ну, неофициальным, что ли…
Воротов кивнул, но напряженность в нем не исчезла.
— А дело вот в чем, — продолжил Игорь. — Я думаю, вы со мной согласитесь, что практически все, кто находится на «Одиссее» после того, как… переболел «гвендландской чумой», стали несколько иными…
Игорь внимательно взглянул в глаза генералу, как бы подталкивая его к ответу на свое «соображение». Едва заметная улыбка тронула губы Воротова, лицо помягчело, и он ответил:
— Я предпочитаю называть это… заболевание… Превращением, как его называют наши врачи. И спорить с вашим весьма мягким утверждением не стану — все мы действительно стали другими… Совершенно другими!
— В таком случае, — ухватился за последние слова генерала Вихров, — не кажется ли вам, что эти новые качества, которые мы получили в результате Превращения, надо… ну, побыстрее освоить, что ли… взять на вооружение нашими десантниками?!
И снова легкая улыбка промелькнула на губах генерала.
— И с этим вашим предложением спорить не приходится! — согласился он. — В Уставе Звездного десанта, в его первой главе, говорится, что десантник обязан все свои силы, умения, способности развивать и совершенствовать, дабы наиболее эффективным образом применять их в боевой обстановке.
— И что вы намереваетесь предпринять для… к-хм… «развития и совершенствования» новых способностей ваших подчиненных?.. — поинтересовался Вихров, внутренне почему-то ожидая какого-то подвоха.
Однако генерал спокойно полез в нагрудный карман комбинезона и достал сложенный вчетверо листок писчего пластика.
— Вот, — протянул он листок Вихрову. — Этот план я направил командиру полулегиона через два дня после своего… выздоровления. Думаю, он вполне может служить основой для разработки программы боевой подготовки подразделений Звездного десанта на линкоре.
Вихров развернул листок, а Воротов добавил:
— К сожалению, ответа на свой рапорт я до сих пор не получил.
Игорь пробежал глазами исписанный на две трети листок и поднял глаза на генерала:
— А почему вы не обратились с этим ко мне?..
Вопрос был задан, возможно, слишком жестко, но генерала это не смутило:
— В Звездном десанте не принято обращаться с рапортами через голову непосредственного командира.
Вихров задумчиво постучал пальцем по столешнице и снова посмотрел в лицо генерала:
— Вы, конечно, знаете, что я занял пост командира корабля потому, что так сложились обстоятельства…
— Я знаю, что вы занимаете эту должность вполне легитимно! — перебил его Воротов.
— Тем не менее многие считают, что я… слишком молод и недостаточно опытен, чтобы занимать эту должность! — усмехнулся Вихров. — В какой-то мере они, возможно, и правы. Я, например, не знаю, будет ли мой приказ об утверждении этого плана подготовки десантников… — он тряхнул зажатым в пальцах листком, — …обязательным для выполнения в частях Звездного десанта, дислоцированного на линкоре?!
На этот раз улыбки на лице Воротова не было:
— В соответствии с Уставом Звездного десанта высшим командиром подразделений десанта, дислоцированных на звездолете, находящемся в автономном полете, является командир звездолета. В своих действиях он отчитывается перед генеральным штабом Звездного десанта после возвращения из полета.
— В таком случае я немедленно отдам такой приказ… — произнес Вихров, глядя в глаза Воротову, — а вас назначу ответственным за его выполнение!..
На лице генерала появилось легкое смущение.
— Но… Вы же понимаете, что… командует полулегионом бригадный генерал Бейтс. В случае такого назначения мне придется вмешиваться в руководство первой когортой, а это не совсем…
Тут он пожал плечами.
— Ничего, — успокоил его Вихров. — Я обосную это положение приказа. И потом, ваши полномочия в отношении первой когорты будут состоять только в контроле за выполнением программы подготовки.
Вечером, в двадцать часов по корабельному времени, «Одиссей» стартовал с орбиты газового гиганта в направлении F5 — солнца планетной системы, в которой была обнаружена эта странная планета. Одновременно с этим в подразделениях Звездного десанта был объявлен приказ командира линкора о начале планомерной переподготовки десантников. Вихров ожидал очередного демарша со стороны бригадного генерала Бейтса, однако тот промолчал.
Поскольку программа «Звездный лабиринт» снова была введена в действие, главный компьютер вывел линкор из плоскости эклиптики, и постепенно «Одиссей» вышел на прежнюю траекторию полета, ту самую, которую он покинул, чтобы приблизиться к заинтересовавшему командование корабля газовому гиганту. Траектория эта представляла собой отрезок сильно вытянутой гиперболической орбиты, пролегавшей вне плоскости эклиптики, хотя и не слишком высоко над ней. Скорость корабля была достаточно невелика, так что полет до звезды должен был занять около пятидесяти дней и не сулил каких-то особых приключений.
Однако на двадцать первый день полета, когда в Главном центре управления несла дежурство вторая вахта, Вихров неожиданно услышал, что его вызывает главный штурман корабля. Шохин редко пользовался мыслеречью, хотя вполне овладел ею, так что такой вызов был достаточно неожиданным.
Едва Игорь ответил на вызов, Юрий Владимирович торопливо попросил:
«Игорь Владимирович, вы не могли бы немедленно подойти в обсерваторию!»
«А что случилось?..» — стараясь быть спокойным, спросил Вихров.
«Нет-нет, — быстро ответил Шохин. — Это надо видеть!»
«Хорошо, я сейчас буду», — ответил навигатор-три и спустя две минуты оказался в рабочем зале корабельной обсерватории.
Шохин сидел рядом с дежурным астрономом, а на большом мониторе оптического рефлектора на фоне звездного пространства вращалась небольшая странная скала с тремя остроконечными вершинами, покрытыми странной поблескивающей пленкой, напоминающей… наледь.
— Так что у вас случилось? — спросил Игорь, подходя к пульту управления телескопом.
Шохин обернулся на голос и тут же указал рукой на экран большого монитора и воскликнул:
— Посмотрите, Игорь Владимирович, что мы обнаружили!
Вихров еще раз взглянул на экран и спросил:
— И что же это такое?..
Вопрос был задан таким тоном, что штурман постарался скрыть свое возбуждение и говорить спокойнее:
— Помните, на подлете к этой планетной системе я рассказывал вам, что кроме двух газовых гигантов и пояса астероидов рядом с местным солнцем мы обнаружили еще четыре рассеянных астероидных пояса?
— Да, конечно… — кивнул Вихров.
— Мы сейчас проходим как раз над третьим, если считать снаружи системы, астероидным поясом… — снова возбуждаясь, проговорил Шохин. — И вот что мы обнаружили!!
— Я вижу эту… скалу, но не слишком понимаю ваше… возбуждение, — терпеливо ответил Вихров.
Шохин внимательно посмотрел на Игоря и неожиданно спокойным тоном спросил:
— Вам не приходилось слышать о такой старинной теории, что пояс астероидов между орбитами Марса и Юпитера — это остатки планеты, ранее располагавшейся в этом районе Солнечной системы?..
— Нет… — пожал плечами Игорь.
— Тем не менее такая теория была, и эта гипотетическая планета даже имела свое название… — продолжил Шохин. — Фаэтон!
Вихров слушал, не прерывая штурмана и не комментируя его рассказ, а потому он продолжил:
— Потом, правда, от этой теории отказались… И знаете почему?.. Во-первых, общая масса астероидов слишком мала, чтобы составить массу планеты, а во-вторых, форма астероидов показывает, что они не могут быть результатом планетарной катастрофы — на них отсутствуют разломы, сколы, они… заглажены… даже зализаны… А вот этот астероид, — он снова махнул рукой в сторону экрана, — вполне может быть осколком разрушенной планеты! Причем осколком ее… коры!
И снова Шохин замолчал, словно ожидая какой-то реакции Вихрова. Однако тот продолжал молчать, и тогда штурман решительно проговорил:
— Командир, я считаю необходимым обследовать этот астероид!
Игорь поднял глаза и долго смотрел на изображение медленно вращающегося скального обломка, а затем перевел взгляд на штурмана.
— Возможно, вы и правы… — медленно произнес он. — Я припоминаю другую теорию возникновения пояса астероидов в Солнечной системе, в соответствии с ней — это просто мелкие остатки вещества, которым помешало объединиться в планету мощное гравитационное поле Юпитера. В этой системе, однако, четыре таких пояса, а газового гиганта рядом с ними нет. Так что же могло помешать этим… «остаткам вещества»… объединиться в планету?..
Он помолчал, покачал головой и закончил:
— Но исследовать эту скалу мы не станем… Если Земля решит направить сюда экспедицию, то она сможет заняться и этим объектом. Просто поместите параметры орбиты этого астероида в память главного компьютера.
— Жаль… — вздохнул Шохин. — Но, наверное, вы правы!
Вернувшись в командирские апартаменты, Игорь неожиданно подумал: «Ну вот еще одна тайна этой системы осталась нераскрытой… Но самое главное, до сих пор непонятно, зачем мы сюда вообще попали?!»
Шел тридцать первый день полета в планетной системе, и F5, звезда, которую должен был облететь «Одиссей», сияла в самой середине большого обзорного экрана Главного центра управления. Не прошло еще и двух часов, как первая вахта заступила на дежурство, когда Григорий Горячев, второй ассистент главного штурмана, подняв голову от экрана монитора, негромко сказал:
— Командир, мы приближаемся к поясу астероидов, некоторые из них можно уже сейчас хорошо разглядеть… — А затем как-то неуверенно добавил: — Вы бы посмотрели…
Вихров удивленно посмотрел на штурмана, обычно за ним не замечалась такая неуверенность, и встретил его тревожный взгляд.
Игорь кивнул и приказал:
— Выведите свою «картинку» на мой монитор.
Горячев пробежал пальцами по клавиатуре своей панели управления, и на главном экране командирской навигаторской панели появилось изображение звездного неба. Местное солнце оказалось за границей экрана, и среди россыпи далеких звезд виднелись четыре крупных астероида, ярко подсвеченные его зеленовато-желтым светом. В следующий момент Горячев увеличил масштаб изображения — один из астероидов рывком приблизился, словно прыгнув вперед, и сразу же увеличился в размерах. Затем последовал еще один «прыжок», и астероид оказался совсем рядом.
Командиру линкора не надо было слишком долго рассматривать эту темную, бугристую массу, он сразу же понял, почему штурману захотелось, чтобы он сам взглянул на этот астероид. Перед ним медленно вращалась точная копия тех самых «камней», которые безуспешно пыталась вытолкнуть из себя атмосфера газового гиганта!!
Видимо уловив, что командир понял, что он имел ввиду, Горячев проговорил:
— На расстоянии от ста двадцати до восьмисот тысяч километров от «Одиссея» наблюдается двенадцать таких астероидов разного размера, можно попробовать «поймать» один из них!
— Поймать?.. — медленно протянул Игорь. — Даже если масса такого камешка не будет превышать трех тонн, его будет достаточно сложно снять с орбиты!.. Впрочем… Дайте мне расчетные массы ближайших четырех астероидов и расстояния до них!
Спустя минуту на правом верхнем вспомогательном экране вихровской панели управления появилась затребованная справка:
1. Масса — 6,2 тонны, расстояние — 118,2 тыс километров;
2. Масса — 8,5 тонны, расстояние — 126,7 тыс километров;
3. Масса — 3,4 тонны, расстояние — 128,2 тыс километров;
4. Масса — 5,7 тонны, расстояние — 142,1 тыс километров.
«Ну что ж… — подумал Вихров, прочитав полученную информацию, — …пытаться поймать можно, пожалуй, только третий астероид, остальные слишком массивны. Если послать два… нет, пожалуй, три „кондора“, оснащенных станковыми антигравами и магнитогенераторами, то тормозить и менять курс „Одиссея“ наверняка не придется… Впрочем, штурманская служба точно рассчитает необходимый боевой ресурс и маневры. Так что же мы решим?..»
Однако принять решение он не успел, снова раздался голос штурмана, на этот раз весьма встревоженный:
— Командир, два самых ближних к нам астероида меняют траекторию движения! Они выходят из плоскости эклиптики!!
Вихров среагировал мгновенно — первым движением он вдавил на пульте клавишу «боевая тревога», затем вызвал программу «Звездный лабиринт» и с помощью пароля приостановил ее действие, и только после этого на экране его монитора появилась информация главного компьютера корабля:
«Внимание! Метеоритная опасность! По левому борту в зоне оптического наблюдения два астероида массой 6,2 и 8,5 тонны. Расстояние 110,6 и 121,4 тыс километров, скорость переменная, ускорение 2,4 и 3,5 g соответственно. Время подлета при неизменном ускорении 12,3, 13,5 минуты стандартного времени соответственно. Вероятность столкновение 98,6 процента. Задействована противометеоритная защита — расхождение с отмеченными объектами при боковом ускорении 2,2 g в течение 12 секунд стандартного времени. Вспомогательный привод включается через одну минуту».
По палубам линкора прокатился мерный, без интонаций голос Железного Феликса:
— Внимание! Через минуту линкор начинает маневрирование с использованием ускорений до пяти «же». Прошу учитывать данную информацию при перемещениях по кораблю!
И совсем чуть-чуть помедлив, звезды на обоих обзорных экранах чуть сместились — линкор изменил траекторию полета.
А спустя еще тридцать секунд на экране монитора командирской панели появилось новое сообщение от Главного компьютера корабля:
Маневр расхождения не дал результата, оба объекта изменили траекторию движения. Расстояние до объектов 96,3 и 105,3 тыс километров, скорость переменная, ускорение 2,6 и 3,8 g соответственно. Время подлета при неизменном ускорении 10,1 и 10,1 минуты стандартного времени. Вероятность столкновения 98,8 процента. Прошу разрешения на уничтожение объектов.
Игорь, прочитав сообщение, без раздумий вдавил клавишу «выполнить».
«Произведен сброс двух капсул с антивеществом», — сообщил спустя минуту Железный Феликс. И в середине экрана замелькали цифры отсчета времени полета выброшенных капсул. Через пять с небольшим минут оба обзорных экрана озарились чистым белым светом. Все испепеляющее пламя аннигиляции сверкало несколько секунд, так что, несмотря на задействованные фильтры, рвущийся с экранов свет залил весь центр управления. А когда экраны потухли, Вихров прочитал новое сообщение главного компьютера:
Объекты не уничтожены. Расстояние до объектов 83,7 и 88,5 тыс километров, скорость переменная, ускорение 2,8 и 3,9 g соответственно. Время подлета при неизменном ускорении 8,2 и 8,2 стандартные минуты соответственно. Вероятность столкновения 99,1 процента. Прошу разрешения повторить атаку на уничтожение объектов.
Глядя на эти совершенно невозможные строчки, Вихров вдруг почувствовал, что не знает, что делать!! Пожалуй, впервые за все время службы в Космофлоте он ощущал такую беспомощность!
«Они выдержали аннигиляционный взрыв!! — думал он, глядя на доклад Железного Феликса. — Но… Как такое возможно?!»
И тут же ему в голову пришел вполне естественный и очень простой ответ: «Полное отражение выброшенной во время аннигиляции энергии или… полное ее поглощение!»
И снова он ощутил растерянность.
«Полного отражения при такой поверхности эти астероиды просто не могут иметь — для этого надо поставить между собой и взрывом балласовое зеркало толщиной не меньше двадцати микрон, а откуда баллас!.. — И тут же он резко оборвал сам себя: — Какой баллас?!! Очевидно, что отразить энергию взрыва эти камни не могли!! А… поглотить?.. Все энергопоглотители „Одиссея“, задействованные одновременно, возможно, справились бы с таким выбросом!.. Но…»
Он сам не знал, что за «но» возникло у него голове, однако он чувствовал какое-то сомнение, какую-то еще не до конца созревшую мысль. Его глаза всмотрелись в экран — надпись на нем изменилась, он прочитал:
Объекты не уничтожены. Расстояние до объектов 63,7 и 68,5 тыс. километров, скорость переменная, ускорение 3,5 и 3,9 g соответственно. Время подлета при неизменном ускорении 5,2 и 5,2 стандартные минуты соответственно. Вероятность столкновения 99,6 процента. Прошу разрешения повторить атаку на уничтожение объектов.
При этом все цифры и последнее предложение были выделены красным, что означало критическое время для принятия решения. И тут он понял, что означало остановившее его лихорадочное размышление «но»!
«Но любой энергопоглотитель имеет конечную емкость!!»
И он снова надавил на клавишу «выполнить»!
Надпись на экране мгновенно изменилась на: «Произведен сброс четырех капсул с антивеществом». И почти сразу же обзорные экраны в Главном центре управления снова вспыхнули нестерпимо белым светом, а затем этот свет стал еще ярче, хотя такое, казалось, просто невозможным!
Когда свет померк, Вихров уперся взглядом в экран. Там значилось:
Объекты не уничтожены. Расстояние до объектов 54,2 и 54,8 тыс километров, скорость переменная, ускорение 3,8 и 3,9 g соответственно. Время подлета при неизменном ускорении 3,4 и 3,42 стандартные минуты соответственно. Траектория движения объектов изменилась. Вероятность столкновения 76,3 процента. Провожу маневр расхождения с боковым ускорением 3,4 g в течение восьми секунд стандартного времени.
Игорь перевел взгляд на обзорные экраны. На них отчетливо были видны две темные, чуть посверкивающие при вращении, похожие на каменные глыбы, вроде бы ничуть не пострадавшие от шести аннигиляционных взрывов! Нет!! Обе чуть-чуть довернулись, и на них ясно обозначились темно-багровые, сильно зазубренные трещины!!!
И тут Вихров замер в своем кресле! Его память выбросила в мозг очень похожую картину, только те камни были значительно меньше, но такие же черные и… холодные… И с такими же вот… зубами!!! А в ушах у него вдруг зазвучал предсмертный хрип сержанта Зайцева:
«У нижних, у тех, что… большие, у них зубы! Зубы!! Зубы!!! Каменные зубы!!!»
— Боевая периферия!!! — выдохнул навигатор-три. Его пальцы стремительно взлетели над клавиатурой панели… И замерли!
«Стоп! — приказал он сам себе. — Подумай, что ты собираешься делать!! Они уже слишком близко для аннигиляционного удара!»
И пальцы побежали по клавиатуре, вводя совсем другую задачу:
«Установить поле Шлозгера конфигурации „сеть“ площадью десять квадратных километров между кораблем и приближающимися астероидами». И клавиша «выполнить» утоплена!
«Уравнять ускорение корабля с ускорением приближающихся астероидов». И клавиша «выполнить» утоплена!
«Подготовить гравитационный удар мощностью 1 1026 Ватт, цель — угрожающие кораблю астероиды». И клавиша «выполнить» утоплена!
«А теперь посмотрим, что предпримет эта… периферия!» — удовлетворенно подумал Игорь и, повернувшись к обзорным экранам, принялся наблюдать за поведением приближавшихся астероидов.
Впрочем, они уже не приближались, видимо, скорость корабля и скорость астероидов сравнялись. Более того, оба астероида медленно разваливались на части, обозначенные прорезавшимися трещинами, и в самом деле очень похожими на разевающиеся пасти! Прошло около минуты, и наконец на месте обоих каменных глыб расцвели два огненных цветка, разбросав в пространстве вокруг себя осколки мертвой материи. Десятка три таких осколка выметнуло в сторону «Одиссея», но поле Шлозгера перехватило их. Часть этих обломков швырнуло назад, часть разбросало в разные стороны, но до обшивки линкора не добрался ни один!
Только после этого Вихров облегченно вздохнул и откинулся на спинку кресла. Однако долго отдыхать он себе не позволил. Спустя минуту Игорь снова развернулся к своему монитору, отменил свой последний приказ и ввел в Главный компьютер линкора новый:
«Выйти на стационарную орбиту вокруг F5, на расстоянии 100–150 тыс километров от орбиты самого дальнего из астероидов пояса».
Спустя три с небольшим минуты последовал еще один несильный толчок вспомогательными двигателями. Линкор вышел на новую, только что рассчитанную орбиту. Теперь он двигался вокруг звезды, в той же плоскости, в которой вращались все астероиды пояса, но на достаточном удалении от них.
— Ну что ж, — проговорил Вихров негромко, — а вот теперь мы с вами поиграем в… догонялки и поймалки!..
Затем, развернув в свою сторону микрофон громкой связи, он четко произнес:
— Младший лейтенант Ежов, срочно явитесь в Главный центр управления. Генерал-майор Воротов, главный канонир линкора Климов, главный астрофизик линкора Карпински вас ожидает командир линкора в своем кабинете!
Вернув микрофон на место, он повернулся к первому ассистенту штурмана и попросил:
— Григорий Викторович, сейчас сюда явится Владимир Ежов, пусть он подменит меня на несколько минут, а вы объясните ему обстановку.
— Хорошо, командир, — кивнул Горячев, и Игорь, не выключая своей панели управления, быстрым шагом направился к личному переходному шлюзу командира корабля. Спустя пять минут он был в своем кабинете, а еще через несколько минут туда вошли вызванные им офицеры.
На экран монитора командирского компьютерного блока уже было выведено изображение астероидного пояса, получаемое с помощью корабельной обсерватории, и среди тридцати — сорока темных, слегка поблескивающих в солнечном свете астероидов три были помечены красными точками.
— Господа офицеры, — начал Вихров, когда прибывшие расселись, — линкор находится на подлете к F5. То, что вы видите на экране, является поясом астероидов, и, как оказалось, эти астероиды весьма необычны. Только что два из них попытались… атаковать «Одиссей»!
Генерал и двое офицеров удивленно переглянулись, но никто из них не произнес ни слова, справедливо полагая, что командир сам объяснит все, что необходимо.
— Это действительно так… — продолжил Вихров. — Два астероида покинули свои орбиты и двинулись навстречу линкору с ускорением более трех «же». Нам пришлось сначала маневрировать, а затем использовать эмиссионный излучатель. Должен вам сказать, что эти… «камушки» вдвоем выдержали шесть аннигиляционных ударов и только после этого развалились.
И снова офицеры переглянулись, но теперь в их взглядах читалось изумление!
— Но самое главное, — снова заговорил навигатор-три, — что эти астероиды как две капли воды похожи на те, что пытались выбросить в космос атмосферные смерчи газового гиганта, расположенного на краю этой планетной системы!! Сейчас, как вы, конечно, знаете, эти атмосферные катапульты не работают… вернее, не срабатывают как должно. Однако можно, наверное, утверждать, что астероиды, составляющие настоящий пояс… — он кивнул в сторону светящегося экрана, — …появились в недрах той самой планеты, которую мы совсем недавно пытались исследовать.
Он сделал паузу, давая офицерам осмыслить сказанное им, а затем продолжил:
— Мне представляется целесообразным организовать захват одного из этих астероидов, для того чтобы самым тщательным образом выяснить его, мягко говоря, необычные свойства! С этой целью я прошу вас, Виктор Федорович, — он повернулся в сторону генерал-майора Звездного патруля, — определить три группы Звездного десанта в составе десять человек каждая для проведения такого захвата… Надеюсь, ваши бойцы отрабатывали «петлю Кузнецова»?
— Безусловно, господин навигатор. — Воротов приподнялся в кресле, но Вихров жестом показал ему, что можно не вставать. — Но этот маневр применялся против пиратов… то есть против людей, а здесь — бездушный камень…
— Который ведет себя вполне осмысленно и очень агрессивно! — перебил генерала навигатор-три. — Нечто подобное мы с одним из ваших подчиненных, сержантом Зайцевым, встретили на Гвендлане. Сами гвендландцы называли это, — он снова махнул рукой в сторону экрана, — боевой периферией. Так что десантникам придется действовать очень осторожно.
Вихров повернулся к астрофизику:
— Господин профессор, вы должны будете подготовить и провести самые тщательные исследования захваченного астероида и при всей возможной тщательности уложиться в двадцать, максимум в двадцать четыре часа!.. — Секунду помолчав, словно обдумывая только что пришедшую мысль, Игорь добавил: — И обязательно включите в исследовательскую группу астробиолога, возможно, самого Ирвинга! А вы, Егор Максимович, — командир линкора посмотрел на канонира, — обеспечьте идущие на захват группы необходимым станковым вооружением и проверьте все три «кондора»!
Помолчав несколько секунд, Вихров спросил:
— Вопросы есть?!
Ответом ему было молчание.
— В таком случае, господа офицеры, приступайте к исполнению!
Спустя два часа катапульта первой причальной палубы «Одиссея» выбросила в Пространство три больших десантных челнока типа «кондор» и четыре автономных универсальных артиллерийских комплекса. В каждом «кондоре» находились по десять десантников и одному артиллеристу из экипажа линкора. Четыре арткомплекса управлялись штатными экипажами «Одиссея».
Выбранный для захвата астероид находился в двухстах тридцати тысячах километров от линкора, поскольку он располагался на более близкой к звезде орбите, это расстояние медленно сокращалось. Все три «кондора» вышли из плоскости эклиптики и, построившись треугольником, начали медленно дрейфовать в сторону местного солнца, дожидаясь, когда астероид сам приблизится на расстояние, необходимое для атаки. Арткомплексы разошлись веером в разные стороны от линкора, как бы прикрывая его от возможных атак со стороны кольца астероидов.
Спустя еще полтора часа выбранный астероид оказался прямо под тройкой десантных ботов, и те пошли в атаку!
Передний бот наклонился вправо и медленно заскользил вниз, точно на неторопливо вращающуюся в полете каменную глыбу массой три с половиной тонны. Два других так же медленно разошлись в сторону, и в их артотсеках заработали генераторы направленного поля Шлозгера. В течение двух минут между ботами, разошедшимися на двести километров, сформировалось мощное поле конфигурации «сеть», способное остановить любое материальное тело, имеющее массу не более ста пятидесяти тонн и летящее со скоростью не более половины скорости света!
В это время передний бот приблизился к астероиду на расстояние менее пятисот километров, и, как и ожидал Вихров, каменная глыба среагировала на это приближение. Астероид чуть замедлился в своем движении по орбите, а затем плавно пошел вверх, навстречу атаковавшему боту, сразу же значительно сократив разделявшее их расстояние.
Однако тот так же плавно развернулся влево и вверх, увеличил скорость и начал понемногу отрываться от астероида. Камень в свою очередь увеличил скорость, и расстояние между боевой машиной землян и казавшимся мертвым камнем снова начало сокращаться. Однако пилот «кондора» очень хорошо знал свое дело — его машина была нацелена точно в центр активированного поля, и когда до контакта носовых стабилизаторов бота с искусственной энергетической «сетью» оставалось несколько секунд, с антенны дальней связи «кондора» ушел сигнал-пароль. На мгновение площадь развертки поля на обоих генераторах резко сократилась, пропуская «свой» челнок, и тут же снова развернулась на всю ширину. Астероид, мчавшийся следом за «кондором», врезался в «сеть» и начал стремительно терять скорость! Однако быстрота его реакции на изменившуюся ситуацию привела в изумление всех, кто наблюдал за ловушкой. В долю секунды направление движения астероида изменилось трижды: сначала он дернулся влево, затем — вправо и тут же вниз, но прогнувшееся поле Шлозгера только пружинило. И тогда каменная глыба резко увеличила собственное вращение. Казалось, некая невидимая рука раскручивает каменный волчок! Спустя несколько секунд вокруг каменной глыбы возникло едва заметное голубоватое свечение, и тут же в Главном центре управления «Одиссея» раздался голос капитана Бабичева, возглавлявшего десантную группу одного из челноков:
— Напряженность поля по поверхности касания с объектом падает!.. Похоже, этот камешек знаком с полем Шлозгера!..
— Какие будут предложения?.. — ответил ему руководивший из центра генерал-майор Воротов.
Вихров удивленно посмотрел в сторону сидевшего за вспомогательным пультом управления вооружением генерала — обычно высшее руководство Звездного десанта не бывало склонно к советам с подчиненными, а тут!..
— Посмотреть бы на этот камешек поближе… — отозвался Бабичев, — мне кажется, я понял, за счет чего он так шустро маневрирует…
Тут Вихров не выдержал. Одним движением переключив связь на свой пульт, он спросил:
— Капитан Бабичев, я запрещаю вам приближаться к астероиду!..
— Но я действительно понял, каким образом этот камень приводит себя в движение, и могу попробовать его… обездвижить!
— Я вполне доверяю Бабичеву, — неожиданно вмешался в этот разговор Воротов, — и считаю, что ему надо дать возможность попробовать!..
Вихров сверкнул разъяренным взглядом в сторону генерала и, сдерживая себя, проговорил:
— Хорошо, решайте сами…
— Действуйте, капитан! — немедленно скомандовал Воротов.
И почти сразу же раздался голос главного канонира «Одиссея»:
— Командир, генераторы поля на пределе, если ребята их сейчас же не отключат, может случиться «перехлест»!
«Перехлест»… — быстро вспомнил Вихров, — самопроизвольный возврат энерговыброса! Оба бота могут просто развалиться на части!»
Однако отдать команду он не успел, его опередил все тот же Климов:
— Они отключили оба генератора!..
И почти сразу же от одного из двух «кондоров», державших «сеть», отделились три крошечные фигурки.
— Позвольте!.. — не отрывая глаз от обзорных экранов, поднялся из-за своей консоли Шохин. — Они же вышли в открытый космос в «саранчах»!! У них что, нет в ботах скафандров высшей защиты?!!
— Им не нужны скафандры высшей защиты!.. — недовольно отозвался генерал-майор. — Им вообще не нужны скафандры для выхода в космос, это просто… привычка!..
Три фигурки быстро разошлись в разные стороны и вроде бы неторопливо направились к освободившемуся астероиду. Тот уже замедлил свое вращение, но не двигался с места — остаточное движение слегка сносило его в сторону солнца, а он сам словно бы выбирал направление своего дальнейшего движения. Через пару минут каменная глыба снова начала вращаться, но на этот раз ее вращение было медленным и каким-то пристальным, как будто она заметила приближающиеся к ней крошечные фигурки людей и теперь обдумывала, что же с ними делать.
И в этот момент Вихрову показалось, что фигуры всех трех десантников окутала какая-то розоватая аура!.. Нет, не показалось! Спустя мгновение эта аура приобрела совершенно отчетливый вид, словно всех троих что-то подсвечивало с противоположной стороны! Это свечение начало быстро распространяться, одновременно теряя свою интенсивность, и когда оно достигло поверхности астероида, его снова практически не было видно, только на отблескивающих хондритах каменной глыбы можно было заметить его налет.
А еще через пару минут огромная каменная глыба совсем остановила свое вращение… И из динамиков громкой связи донесся веселый голос Бабичева:
— Готово, командир! Можно высылать исследовательскую группу! Или, если хотите, мы этот камешек отбуксируем к боту!
— Дьявол!! Как ты это сделал?!! — не выдержал Вихров, но профессор Карпински не дал Бабичеву ответить:
— Потерпите, командир, — в тон капитану проговорил он. — Скоро мы получим ответ на все ваши вопросы…
Тройка десантников между тем медленно двинулась в сторону ближайшего бота, который, в свою очередь, также двинулся им навстречу. Когда между ними осталось не более двухсот метров, они остановились и словно бы повисли в пустоте. Розоватый налет с хондр метеорита исчез, но он продолжал оставаться неподвижным. Затем и бот, и астероид снова пришли в движение, но теперь это было просто вращение вокруг центральной звезды системы по стабильной эллиптической орбите.
Четверо суток практически весь состав научных подразделений линкора занимался отловленным астероидом. Наконец два челнока, на которых базировались ученые, вернулись на причальные палубы «Одиссея», а сам астероид трое десантников вывели на спиральную орбиту — через месяц он должен был сгореть в фотосфере F5.
Все время, пока шли исследования, Игорь ни от кого из исследователей не мог добиться хотя бы какой-то предварительной информации о пленнике линкора. И Карпински, и, что еще более удивительно, Ирвинг со своими биологами в лучшем случае отделывались общими фразами о неготовности к разговору. Но после того как научная группа вернулась на «Одиссей», Ирвинг немедленно связался с командиром линкора и попросил назначить время для доклада, при этом буквально потребовав, чтобы на нем присутствовали командиры Звездного десанта.
Игорь несколько удивился такой постановке вопроса, но спорить не стал. На следующий день сразу после смены вахты в большой кают-компании экипажа линкора собрались около пятидесяти офицеров корабля и руководители всех научных подразделений.
И вновь научная группа удивила Вихрова — основное сообщение об итогах исследований делал главный астробиолог линкора Мэтью Кларенс Ирвинг.
Ирвинг встал около большого стола, поставленного у стены. На этом столе были разложены какие-то камни, небольшие емкости с мутными разного цвета жидкостями, запаянные пластиковые кубы, наполненные странными, похожими на желе веществами, стоял аппарат для воспроизводства записей. С легкой улыбкой оглядев помещение кают-компании, главный астробиолог четко и спокойно произнес:
— Господа, пусть вас не удивляет тот факт, что основное сообщение буду делать я. Просто астероид, который мы исследовали, оказался, как это ни странно, живым существом!..
На мгновение в кают-компании воцарилась гробовая тишина, а затем над головами собравшихся пронесся легкий ропот.
— Именно поэтому мы до сегодняшнего дня старались не говорить о ходе исследований и о получаемых результатах — согласитесь, то, что мы обнаружили, весьма неожиданно и… необычно! Теперь, после того как я сообщил главное, остановимся на наших исследованиях… Итак, предметом наших исследований был астероид, находившийся в поясе астероидов здешней звезды. Масса его составляла около трех с половиной тонн, форма, учитывая его происхождение, — практически идеальный шар, первоначально классифицируемый как каменный. Первые из проведенных анализов показали, что поверхность астероида действительно в основном состоит из модифицированной гексагональной формы кремния с добавками твердого углерода и железа. Толщина его внешней оболочки колеблется от двух до четырех метров, так что вскрыть ее было делом весьма сложным, хотя… — На секунду Ирвинг запнулся, затем словно бы про себя буркнул: — Ну, это потом… — И продолжил: — Надо отметить, что внешняя оболочка делилась на довольно крупные части сплошными прожилками очень странного вещества, ранее в природе не встречавшегося. Оно изоморфно по отношению к кремнию и в нормальном состоянии образует с ним одинаковые кристаллические формы. Однако при облучении этого вещества довольно сложным составным излучением оно теряет свою кристаллическую структуру и служит катализатором преобразования кремния, углерода и железа и очень сложное кремнийорганическое соединение, напоминающее полиферрофенилсилоксан — вещество очень прочное и при этом весьма эластичное!
Ирвинг замолчал, с улыбкой оглядел аудиторию и, словно бы извиняясь, проговорил:
— Я не буду останавливаться на узкоспециальных вопросах и постараюсь излагать наши выводы в максимально популярном виде.
И после короткой паузы он продолжил:
— Кроме того, во внешней оболочке астероида имелись достаточно крупные вкрапления хондр — расплава вещества звездной туманности. Дальнейшие исследования показали, что это приемники внутренних энергонакопителей. А внутренность исследованного нами астероида представляет собой вообще нечто невообразимое. Практически весь объем астероида заполняет коллоидная агрегативно устойчивая система с очень высокой электропроводимостью. Нам удалось вычленить из этой системы функциональные узлы и многочисленные когерентные связи. Вся эта система напоминает построенную на органических исполнительных органах вычислительную машину, или, если хотите… мозг!
И снова по аудитории пронесся изумленный ропот.
— Да-да, именно мозг, причем мозг весьма своеобразный. Он построен по совершенно иному принципу, нежели мозг человека или любого из известных нам животных, в нем очень четко разграничены целеустанавливающие и исполнительные функции, более того, в нем имеется узел, который, как мне кажется, имеет… внешнюю генетическую настройку — он генетически несет в себе совершенно чудовищную агрессивность! И еще, этот узел имеет возможность при определенных условиях очень быстро делиться, сохраняя свою настройку! Другие узлы в этом… к-хм… организме также обладают способностью к делению, но осуществляют ее лишь по команде только что упомянутого мной узла.
Ирвинг еще раз оглядел притихшую кают-компанию и продолжил:
— Другие узлы — это два узла, создающие магнитное поле с весьма инвариантной напряженностью и меняющие диамагнитную восприимчивость всего астероида, четыре узла, работающие как энергоконденсаторы по емкости, превышающие энергонакопители «Одиссея» в два с половиной раза. Три узла, выполняющие функции приема и обработки внешней информации, причем информация поступает в них в виде электромагнитного излучения очень широкого диапазона — от радиоволн до гамма-излучения. Эти же три узла осуществляют контакт с внешним миром путем направленного излучения. Один узел осуществляет ориентацию астероида в пространстве, еще один узел отвечает за температуру внешней оболочки, причем, заметьте, астероид может повысить температуру не всей кремниевой оболочки, а только ее наружную часть на глубину около полуметра! Единственно, чего мы не нашли, так это системы самосохранения!
Ирвинг вздохнул, секунду помолчал и продолжил свой доклад:
— На этом я, пожалуй, закончу описание исследованного нами… небесного тела. Если у вас возникнут какие-то конкретные и более узкие вопросы, я постараюсь ответить на каждый из них. А сейчас я перейду к описанию возможностей захваченного нами астероида.
Первое — свое движение в пространстве он осуществляет с помощью магнитного поля других небесных тел. Находясь в планетной системе, он использует магнитные поля планет и самой центральной звезды, использует достаточно просто — создает собственное магнитное поле, взаимодействующее с внешним магнитным полем. Он может также выступать и как диамагнетик, и как парамагнетик, то есть обеспечивать как втягивание в область сильного внешнего магнитного поля, так и выталкивание из него. При этом такой астероид может развивать очень высокие скорости и маневрировать на значительных, до сорока «же» ускорениях!
Второе — такой астероид при необходимости может делить свою массу на несколько меньшие массы, в зависимости от необходимости. При этом эти малые массы могут функционировать как в открытом космосе, так и в практически любой газовой среде.
Третье — такой астероид может утилизировать в качестве запаса энергии любое излучение, и этот запас для такой массы весьма велик.
Этот астероид может осуществлять контакт с внешним миром в очень широком диапазоне… — Ирвинг усмехнулся и пояснил: — Если бы он захотел, он, наверное, смог бы общаться с нами в звуковом диапазоне, возможно, даже используя нашу фонетику, поскольку имеет узел дешифровки окружающего динамического давления.
Четвертое — наличие у этой звезды целого пояса таких астероидов доказывает, что эти… существа способны объединяться и, возможно, действовать сообща… стаями. Впрочем, это мы можем заключить и из того, что на «Одиссей» они напали парой. Почему их не было больше?.. — Ирвинг задумчиво хмыкнул. — Этот вопрос пока остается открытым, но мне кажется, здесь дело в том, что, находясь вблизи достаточно мощной звезды, эти астероиды, как бы это сказать… не слишком хорошо видят и слышат! Мощное звездное излучение мешает им распознать объект для атаки. Нас увидели только два астероида и сразу напали!
И, наконец, последнее и самое главное — вполне возможно, что эти астероиды могут перемещаться от звезды к звезде. Они ориентируются в пространстве, вполне способны разогнаться и выйти на гиперболическую или параболическую орбиту. Конечно, время такого путешествия очень велико, но для такого рода существ это, я думаю, не играет особой роли.
Еще раз оглядев присутствующих, Мэтью Ирвинг закончил:
— Присущая этим… «астероидам» врожденная суперагрессивность вместе с другими вышеперечисленными свойствами делает из них чрезвычайно опасных хищников. Опасных не только для биологической жизни, опасных для планетных систем вообще! Уважаемый профессор Карпински сделал вывод, что существовавшая у этой звезды планетная система была уничтожена именно этими астероидами… Вот, пожалуй, и все, что мне хотелось бы вам сообщить. Если есть вопросы — прошу.
И тут же вверх поднялась рука руководителя службы электронного обеспечения Виктора Борцова. Приподнявшись со своего места, он громко спросил:
— Эти ваши… «живые астероиды» очень похожи на те камни, что выбрасываются из атмосферы последней здешней планеты смерчами… Так что же получается, у них там… гнездо, что ли?!
Ирвинг пожал плечами:
— Я, право, не готов ответить на этот вопрос. Системы репродукции у исследованного астероида мы не обнаружили, разве что разделившись, его части вырастают до взрослых особей… А чтобы определить, насколько эти два вида… э-э-э… камней похожи, надо вернуться к газовому гиганту, попробовать захватить один из этих… — тут он неожиданно улыбнулся, — …»выкидышей» и сравнить.
В кают-компании послышались ответные смешки, но Ирвинг неожиданно стал серьезным и задумчиво проговорил:
— Хотя… Если эти астероиды имеют свое происхождение скважины на газовом гиганте?.. Вся картина… меняется!..
И не дожидаясь других вопросов, он отошел от стола, сел в свободное кресло и глубоко задумался.
А место у стола занял командир линкора. Помолчав несколько секунд, словно давая залу немного успокоиться, он заговорил, обращаясь прежде всего к экипажу корабля и офицерам Звездного десанта:
— Теперь, господа офицеры, вам ясно, насколько серьезное открытие сделала научная группа «Одиссея», особенно с учетом того, что эти астероиды могут стать нашим противником! Теперь мы имеем не только видеозаписи этих странных существ, у нас имеется подробнейшее их описание, образцы их тканей, но самое главное, мы имеем опыт боевого контакта с этими… монстрами! Мне хотелось бы, чтобы капитан Бабичев открыл нам наконец свой секрет — каким образом ему удалось остановить астероид, который не смогло остановить парное поле Шлозгера?!
В дальнем углу кают-компании поднялся капитан Бабичев и, широко ухмыльнувшись, заявил:
— Да нет никакого секрета, господин навигатор, эту штуку любой десантник из моей манипулы может сделать!..
— То есть?!! — переспросил Вихров.
— Можно я объясню, — поднялся со своего места генерал-майор Воротов.
— Конечно, — повернулся к нему командир линкора.
— Дело в том, что развитие альтернативного зрения входит в план переподготовки Звездного десанта… — начал Воротов. — Может быть, это название не совсем научно, но при проведении подготовительных тестов мы выяснили, что некоторые из наших ребят видят… гораздо больше, чем раньше. Ну, например, рядовой Набс из манипулы Бабичева в полной темноте видел даже едва нагретые предметы, а ефрейтор-два Барбет также в темноте отличал кусок льда от нагретого камня. Мы назвали это качество альтернативным зрением и попробовали его развивать. Оказалось, что оно присуще нам всем. Сейчас капитан Бабичев, например, видит в диапазоне от коротких радиоволн до высоких частот рентгеновского излучения. Кроме этого, многие из десантников хорошо различают различного рода полевые образования. Капитан Бабичев во время операции по захвату астероида понял, что наблюдает взаимодействие двух магнитных полей, и сделал вывод, что это и есть сила, движущая этот камень. Они втроем просто нейтрализовали… вернее, задавили малое поле и… обездвижили астероид. Правда, наши ученые потом нам попеняли — один из узлов, создающих магнитное поле в этой штуковине, был полностью выжжен.
— Прекрасно! — кивнул Вихров. — Я думаю, переподготовку надо будет провести и членам экипажа линкора.
Когда разговор в кают-компании закончился и офицеры начали покидать ее, Вихров заметил, что Ирвинг все так же сидит в кресле, глубоко задумавшись, и не собирается уходить. Игорь мысленно окликнул астробиолога:
«Господин Ирвинг, что еще пришло в вашу голову? Над чем вы так напряженно думаете?!»
Ирвинг поднял голову, огляделся и, словно только сейчас сообразив, кто вступил с ним в мыслеобмен, взглянул на Вихрова. Задумчивая улыбка появилась на его губах, и он ответил:
«Да вот замечание вашего… электронщика навело меня на одну мысль… Понимаете, астероиды в поясе и камни в хоботе смерчей действительно очень похожи. Но то, каким образом эти камни… появляются, наводит на мысль не о… родах, даже не о делении организма — это скорее… производственный процесс. А если это так, вряд ли можно предположить, что это производство организовали… выпускаемые на этом производстве изделия!»
«Вы хотите сказать, что эти астероиды имеют искусственное происхождение?! — немедленно подхватил мысль Ирвинга Вихров. — Что кто-то просто наладил их промышленный выпуск?!!»
«Да, — молча кивнул Ирвинг, — такой вывод напрашивается».
«Но… зачем?!»
Ирвинг пожал плечами:
«Чтобы уничтожить данную планетную систему».
«Невероятно!..» — изумленно подумал Игорь.
«Ну почему же невероятно, — ответил ему Ирвинг, поднимаясь со своего кресла. — Подобные проекты были и в истории человеческой цивилизации… Правда, ни один из них не был до конца реализован».
Мысленно попрощавшись, они покинули опустевшую кают-компанию и разошлись в разные стороны.
«Одиссей» вернулся к выполнению программы «Звездный лабиринт». Обогнув звезду F5, он вышел из плоскости эклиптики и начал разгон для гиперпрыжка к последней звезде, обозначенной «Звездным лабиринтом», — желтому карлику класса G3.
Назад: Глава 6
Дальше: Интермеццо