Глава шестнадцатая
Кира стояла одна в теплом летнем поле, с благоговением глядя на окружающий ее мир. Все было в цвету, в ослепительных цветах, холмы были такие зеленые, такие яркие, отмеченные сверкающими желтыми и красными цветами. Деревья повсюду цвели, их листва была очень густой, покачивающейся на ветру, отяжелев от фруктов. Холмы были полны спелыми виноградниками. Аромат цветов и винограда заполнил воздух. Кира спрашивала себя, где же она находится, куда исчезли ее люди, куда исчезла зима.
Высоко в небе раздался крик и, подняв глаза вверх, Кира увидела кружившего над ее головой Теоса. Он нырнул вниз, приземлившись в траве всего в футе от нее, и посмотрел на девушку своими напряженными светящимися желтыми глазами. Что-то невысказанное промелькнуло между ними, их связь была такой сильной, что все слова были лишними.
Вдруг Теос поднял голову, пронзительно закричал и задышал огнем прямо на нее.
По какой-то причине Кира не испугалась. Она не вздрогнула, когда к ней приблизилось пламя – она откуда-то знала, что оно не причинит ей вреда. Огонь раздвоился, раскинувшись слева и справа от нее, поджигая ландшафт вокруг девушки, тем не менее, оставляя ее невредимой.
Кира обернулась и с ужасом увидела, что пламя распространилось по сельской местности, что вся пышная зелень, все летнее изобилие превратилось в черноту. Ландшафт менялся на ее глазах, деревья сгорели дотла, на смену траве пришла почва.
Пламя поднималось все выше и выше, распространялось все дальше, быстрее и девушка с ужасом наблюдала за тем, как вдалеке оно поглотило Волис, пока от него не осталось ничего, кроме камня и пепла.
Наконец, Теос остановился и Кира, обернувшись, посмотрела на него. Она стояла в тени дракона, смиренная перед его огромным размером, и не знала, чего ожидать. Он чего-то хотел от нее, но она не могла почувствовать, чего именно.
Кира протянула руку, чтобы прикоснуться к его чешуе, когда он вдруг поднял свою лапу, закричал и разрезал ее открытую щеку.
Кира села в кровати, закричав, сжимая свою щеку – через нее прошла ужасная боль. Она размахивала руками, пытаясь убраться от дракона подальше, но удивилась, почувствовав вместо него на себе человеческие руки, которые успокаивали ее, пытаясь удержать.
Кира моргнула и, подняв глаза, увидела над собой знакомое лицо, держащее компресс у ее щеки.
«Ш-ш-ш», – произнесла Лира, утешая ее.
Дезориентированная, Кира оглянулась по сторонам и, наконец, осознала, что ей приснился сон. Она была дома, в форте своего отца, по-прежнему в своих покоях.
«Это всего лишь кошмар», – сказала Лира.
Кира осознала, что она, должно быть, снова уснула, но не знала, как давно. Она посмотрела в окно и увидела, что на смену солнечному свету пришла темнота. Девушка выпрямилась, встревожившись.
«Который час?» – спросила она.
«Поздняя ночь, миледи», – ответила Лира. – «Уже поднялась луна».
«А как насчет армии?» – спросила Кира с колотящимся сердцем».
«Никакая армия еще не приходила, миледи», – сказала целительница. – «Снег все еще высоко, а когда Вы проснулись, было уже почти темно. Никакая армия не может отправляться в путь в такой ситуации. Не волнуйтесь, Вы проспали всего несколько часов. А сейчас отдохните».
Кира откинулась назад и выдохнула. Она почувствовала влажный нос на своей руке и, оглянувшись, увидела Лео, который лизал ее руку.
«Лео от Вас не отходил, миледи», – улыбнулась Лира. – «И он тоже».
Она указала в сторону и, оглянувшись, Кира была тронута, увидев, что в комнате лежит Эйдан в груде мехов у камина с книгой в кожаном переплете в руках. Он крепко спал.
«Он читал Вам, пока Вы спали», – добавила Лира.
Киру переполняла любовь к ее младшему брату, и грядущая проблема тревожила ее еще больше.
«Я чувствую Ваше напряжение», – сказала Лира, прикладывая компресс к ее щеке. – «У Вас были тревожные сны. Это знак дракона».
Кира увидела ее понимающий благоговейный взгляд и удивилась.
«Я не понимаю, что со мной происходит», – сказала она. – «Никогда прежде я не видела снов – таких, как эти. Они кажутся чем-то большим, чем снами – словно все происходит со мной наяву, словно я смотрю на все глазами дракона».
Целительница посмотрела на нее своими проникновенными глазами и положила руку ей на колено.
«Отметка, оставленная животным, является очень священной», – сообщила она. – «И это не обычное животное. Если создание касается Вас, тогда вы начинаете взаимодействовать – навсегда. Вы можете видеть то, что видит он, или чувствовать то, что чувствует он, или слышать то, что слышит он. Это может случиться сегодня вечером или в следующем году. Но однажды это произойдет».
Лира пристально смотрела на девушку.
«Вы меня понимаете, Кира? Вы уже не та девочка, которой были вчера, когда ушли отсюда. Это не просто отметка на Вашей щеке – это знак. Теперь Вы носите внутри себя знак дракона».
Кира нахмурила брови, пытаясь понять.
«Но что это значит?» – спросила она, стараясь все это осознать.
Лира вздохнула, долго выдыхая.
«Время Вам покажет».
Кира подумала о людях Лорда, о предстоящей войне, и почувствовала, что у них мало времени. Она сбросила с себя меха, поднялась на ноги и тут же почувствовала слабость, что было на нее непохоже. Лира бросилась вперед и поддержала ее за плечо, чтобы вернуть девушке равновесие.
«Вы должны лечь», – просила ее Лира. – «Лихорадка еще не прошла».
Но Кира спешила помочь и больше не могла оставаться в постели.
«Со мной все будет в порядке», – ответила она, хватая свой плащ и набрасывая его на плечи, чтобы защититься от сквозняков. Когда она хотела пойти дальше, то почувствовала руку на своем плече.
«По крайней мере, выпейте это», – попросила Лира, протягивая ей кружку.
Кира посмотрела вниз и выпила красную жидкость.
«Что это?»
«Мое собственное варево», – ответила целительница, улыбнувшись. – «Оно снимет лихорадку и облегчит боль».
Кира сделала долгий глоток, держа кружку двумя руками, эта смесь оказалась густой, ее трудно было глотать. Она скривилась и Лира улыбнулась.
«На вкус как земля», – заметила Кира.
Лира улыбнулась еще шире.
«Оно известно не своим вкусом».
Но Кире уже стало лучше после него, все ее тело тут же согрелось.
«Спасибо», – сказала она. Девушка подошла к Эйдану, наклонилась и поцеловала его в лоб, стараясь не разбудить брата. Затем она развернулась и поспешила выйти из комнаты. Лео последовал за ней.
Кира шла по бесчисленным тусклым коридорам Волиса, освещенным только мерцанием факелом вдоль стен. В этот поздний час только несколько мужчин стояло на страже, остальная часть форта притихла, все крепко спали. Кира поднялась по винтовой каменной лестнице и остановилась перед покоями своего отца, охраняемые стражником. Он посмотрел на девушку, в его глазах читалось нечто вроде благоговения, и Кира спросила себя, как далеко уже распространилась ее история. Он кивнул ей.
«Миледи», – произнес солдат.
Кира кивнула в ответ.
«Мой отец в своих покоях?»
«Он не мог уснуть. Последний раз я видел его, когда он шел в свой кабинет».
Кира поспешила по каменным коридорам, нагибаясь перед низкой конической аркой и спускаясь по винтовой лестнице, пока, наконец, она не добралась до дальнего конца форта. Коридор оканчивался толстой арочной деревянной дверью в библиотеку отца. Кира протянула руку, чтобы открыть дверь, но увидела, что та уже приоткрыта. Девушка остановилась, услышав, что изнутри доносятся напряженные настойчивые голоса.
«Я говорю тебе – это не то, что она видела», – раздался сердитый голос ее отца.
Он был разгорячен, и Кира не стала входить, предполагая, что будет лучше подождать. Она стояла в коридоре, ожидая, пока голоса умолкнут, преисполненная любопытства, думая о том, с кем разговаривает отец и о чем они говорят. Ей было интересно, говорят ли они о ней.
«Если она на самом деле видела дракона», – раздался трескучий голос, который, как тут же узнала Кира, принадлежал Тоносу, самому старому советнику ее отца. – «То для Волиса остается маленькая надежда».
Ее отец что-то пробормотал, но Кира не разобрала, что именно. Затем последовала продолжительная тишина, пока Тонос вздыхал.
«Древние свитки», – произнес Тонос вымученным голосом. – «Рассказывают о восходе драконов. О времени, когда мы все будем раздавлены их пламенем. Не останется ничего, кроме холмов и неба. И если они пришли, то они здесь не без причины».
«Но по какой причине?» – спросил отец Киры. – «Что могло заставить дракона пересечь мир?»
«Возможно, лучший вопрос, Командир, заключается в том, кто мог его ранить?»
Последовала долгая тишина, нарушаемая только потрескиванием огня, пока, в конце концов, Тонос не заговорил снова.
«Подозреваю, что тебя тревожит больше всего вовсе не дракон, не так ли?» – спросил Тонос.
Последовала очередная долгая пауза и, Кира – хотя она и знала, что ей не следует подслушивать – наклонилась вперед, не в силах удержаться, и заглянула в щель. Ее сердце отяжелело, когда она увидела своего отца – он сидел, схватившись за голову руками, задумавшись.
«Да», – сказал отец уставшим голосом. – «Так и есть», – признал он.
Кира недоумевала, о чем они говорят.
«Ты думаешь о пророчестве?» – спросил он. – «О времени ее рождения?»
Кира наклонилась ближе, стук ее сердца раздавался в ушах, она чувствовала, что они говорят о ней, но не понимала, что они имеют в виду.
Ответа не последовало.
«Я был там, Командир», – наконец, произнес Тонос. – «Так же, как и Вы».
Ее отец вздохнул, но не поднял головы.
«Она – Ваша дочь. Не думаете ли Вы, что было бы справедливо рассказать ей о ее рождении, о ее матери? Неужели у нее нет права узнать то, кто она?»
Сердце Киры колотилось в груди. Она ненавидела секреты, особенно те, что касались ее самой. Она умирала от желания узнать, о чем они говорят.
«Время неподходящее», – в конце концов, ответил отец.
«Но время никогда не является подходящим, не так ли?» – заметил старик.
Кира прерывисто дышала, разозлившись.
Она вдруг развернулась и убежала прочь, после слов ее отца, которые все еще звенели у нее в ушах, в груди у девушки была тяжесть. Они ранили ее больше миллиона ножей, больше, чем то, что люди Лорда могли в нее бросить. Кира чувствовала себя преданной. Всю ее жизнь отец утаивал от нее секрет. Он лгал ей.
Неужели у нее нет права узнать, кто она?
Всю свою жизнь Кира чувствовала, что люди смотрят на нее по-другому, словно они знали о ней что-то, чего не знала она, словно она была чужой, но никогда не понимала, почему. Теперь Кира поняла. Она не просто чувствовала, что отличается от остальных – она на самом деле другая.
Но как?
Кто же она?
