Глава 19
Елена
— Ну, привет! — стало первым, что я услышала.
Непроизвольно зевнув, уставилась сонными глазами на Андрея. Добровольский выглядел понурым и… черноглазым. Течка же! А что со мной? В голове какой-то кавардак, сплошная неразбериха… Бои же! А я… (обведя взглядом окружающее пространство) в больнице?
— Привет, — непривычно хрипло, с толикой смущения отозвалась я. — Меня что, покусали? Так всех допекла?
Лицо оборотня неуловимо изменилось, став серьезным, даже суровым.
— Тебя ранили. Из огнестрельного оружия.
Дернувшись от удивления, тут же ощутила, что телодвижение отозвалось ноющей болью в плече. Скосив глаза, обнаружила на предплечье бинты и лангетку. Ого! Что случилось?
— Жить буду? — не решаясь спросить о чем-то более важном, нервно уточнила я.
— Да. Дня через три все заживет, а пока придется потерпеть, — успокоил белый.
— А… — я мужественно сглотнула, — как так оно?..
— Домой поедем? — вместо ответа спросил Андрей.
— Если можно, — неуверенно отозвалась я, только сейчас сообразив, что нахожусь в поселке родного клана, в коттедже, оборудованном под маленькую клинику.
— Можно, — кивнул оборотень. — Три дня покоя и постельного режима. И лучше, если будешь соблюдать его у себя, тут… нежелательно.
«Почему?» — вопрос застрял где-то в горле.
Интуитивно чувствуя, что лучше не спорить, кивнула. Прислушавшись к себе, уловила непривычно напуганное состояние своего зверя. Да что случилось?!
«Возможно, охотник забрел в заповедник?..» — и сама же отбросила эту мысль. Ничего подобного никогда не случалось. На такой случай у любой стаи имелись «дежурные» волки, которые мониторили территорию клана на предмет присутствия чужаков и посторонних.
Остается ждать пояснений Андрея. Попыталась приподняться, и Добровольский спешно поддержал, минимизируя появившиеся болевые ощущения. Помог слезть с кровати, предварительно натянув мне на ноги кеды, и накинул поверх медицинской безликой сорочки мой плащ.
— Может быть, мне попрощаться с кем-то надо? — не совсем понимая, что происходит, уточнила у Андрея.
— Никого из твоих нет. Не на край света едешь. Созвонитесь, — буркнул Андрей, извлекая из-за двери сумку приличных размеров.
— Никого? — удивилась я. Хотя бы мама должна быть в поселке.
— Да, — кивнул белый и, взяв за неповрежденную руку, потянул к выходу из помещения.
— Где же все? — продолжая недоумевать и чувствуя в его словах какую-то тревожную подоплеку, настаивала я.
Оборотень замялся с ответом, явно раздумывая над тем, как мне его преподнести. Я напряглась, уже догадываясь, что случилось что-то серьезное.
— Альфа стаи бурых волков, — в конце концов, непривычно холодным тоном начал отвечать мужчина, — после суда белых бросил вызов альфе сильнейшего волчьего клана.
— Твоему отцу? — я застыла где стояла, прямо на крыльце коттеджа.
Вокруг было непривычно тихо: звериный слух и обоняние сказали мне о том, что поселок фактически пуст.
— Да. Все отправились наблюдать за боем.
Потрясенно уставившись на спокойного Андрея, не знала, о чем его спросить. Так много вопросов возникло в голове.
— Все будет хорошо. Фирсановым давно надо было заняться. Его несостоятельность как вожака стаи очевидна. По волчьей территории бродит кто попало, в клане никакого порядка, а уж действия его главы… Это отдельная тема, — Добровольский все понял сам.
— А твой отец?
— Он справится. Бой альф — это не сражение клыков и когтей, это поединок воли. Слабый подчинится.
— А потом… — я запнулась. Не могла определиться с собственным отношением к ситуации. С одной стороны, Фирсанов уже более чем напугал меня своими действиями (и страшные звериные воспоминания, всплывающие сейчас в памяти, не добавляли оптимизма), но с другой… Жестокость не была мне свойственна. Может быть, моему зверю, но и то в пределах необходимых жизненных потребностей. Не более.
— Что с ним?.. — снова попыталась спросить я, когда мы подошли к машине.
Добровольский слегка повернул голову в мою сторону и бросил быстрый пронзительный взгляд. Ледяной, безжалостный и неумолимый. Он ничего не ответил, но то, как окаменело его лицо, как напрягся подбородок и мощная шея, сказало мне о многом — ничего хорошего Фирсанова не ожидает.
Не выдержав, отвела глаза. Я бы так не смогла, несмотря ни на что не смогла бы пойти до конца — позволила бы себя разжалобить, простила бы… Наверное. Рассуждать гипотетически — это одно. И я отчетливо понимала, что такая мягкость — мое уязвимое место, моя слабость. Я — рядовая волчица, и в человеческой ипостаси я совсем не лидер, я бы ни за что не смогла управлять стаей, брать на себя ответственность за чужие судьбы и выносить вердикты. А также приводить приговоры в исполнение. Не смогла бы…
А вот Андрей был способен на все это. Сейчас по взгляду сильнейшего я увидела это отчетливо. Он был способен пойти до конца, поступиться личным во имя высших интересов, он был способен покарать, если это было необходимо. Покарать любого… И я не хочу знать о том, что будет с бурым альфой. Трусливо не хочу.
В это мгновение я испугалась. Не за Фирсанова, за себя! Любить Добровольского невозможно, неразумно и непозволительно. Слишком это безнадежно, слишком опасно и слишком… безответно. Но и не любить его я уже не могла! Вздохнув, уселась на пассажирское место, специально уставившись в окно. На такой родной поселок, на место, где я выросла, где всегда чувствовала себя дома. И поняла, что я его переросла. И поселок, и это ощущение.
Больше я себя как дома здесь не чувствовала.
И я теперь готова к большему. К переменам, к серьезному выбору и неминуемой борьбе. С самой собой. Пора учиться быть сильной! Два с небольшим месяца пройдут, а потом… Мне предстоит новая жизнь. И главное, чтобы этот переходный период прошел с минимальными потерями. В том, что они будут, сомнений уже не было.
— Что случилось на боях? — стоило Андрею тронуться с места, как я решила спросить сразу о главном.
Больше всего волновало, не произошло ли чего-то между нашими зверями, но прямо спросить об этом я не могла. Да и огнестрельное ранение, мягко говоря, было событием из ряда вон. Так что рассказ заведомо обещал быть интересным.
— С самого начала моего зверя провоцировали на срыв, вынуждая сцепиться с максимальным количеством бурых волков. А учитывая мое состояние и… поведение твоей волчицы, этот срыв был неизбежен. Я подстраховался и заранее попросил своих о помощи, — Андрей говорил сухо, как-то отстраненно, сжимая руль и смотря перед собой.
Упоминание моей волчицы крайне смутило — так и знала, что она «наворотит» дел!
— Я что-то отрывочно припоминаю, — кажется, покраснев, призналась белому. — Заигрывала со многими. Извини.
— Да это бы не страшно, если бы все вели себя адекватно ситуации: кроме тебя, там были лишь те, кто прекрасно контролирует своего зверя. Я твоему «знакомцу» ухо отгрыз, кстати…
— Кому? — вздрогнула я.
— Руслану.
Ого!
— А сильнейший альфа? Он ведь был? Я помню… — стушевалась я, стыдясь поведения волков своего когда-то клана. — Ты поэтому и просил отца явиться? Ожидал чего-то подобного?
— В том числе, — кивнул Андрей, подтверждая. — Но его еще и мама твоя пригласила. Он меня сразу об этом предупредил.
— Мама?.. Да, она же говорила, что постарается помочь. Ей… ничего за это не будет? — я задержала дыхание, ожидая ответа.
— Нет, — просто и категорично прозвучал ответ. Добровольский тоном дал понять, что вдаваться в пояснения не будет.
И я снова решила не настаивать на деталях, удовлетворившись пока этим заверением. Все равно все со временем узнаю — и о маме, и о случившемся с Фирсановым. Сейчас же важнее было собственное состояние и… возможность побыть с Андреем вдвоем. И тут возник неожиданный вопрос, которым я по-хорошему должна была задаться сразу.
— Как я смогла перекинуться назад?
— Я заставил. Твоя волчица от боли и ярости совсем обезумела. Ничего другого не оставалось, поэтому своей силой заставил твою звериную сущность отступить. Надо было понять, насколько серьезно повреждение и какая требуется помощь. Позвал волков на помощь. Мы тебя осторожно донесли до ближайшей дороги и уже оттуда, подогнав автомобиль, доставили к врачу вашего клана, — Добровольский так на меня и не посмотрел.
А я, уставившись на его профиль, почему-то в первую очередь подумала о том, что оказалась голой перед кучей посторонних мужчин. И уже только после этого подумала о напавшем.
— Кто меня ранил? Браконьер забрел? — ответа ждала с тревогой. Можно представить, что сделал волк с тем, кто так навредил его волчице, да еще и так сурово обломав все совместные планы.
Андрей медленно повернул ко мне голову, характерно прищурился и, тряхнув светлой шевелюрой, покачал головой.
— Нет. Это была ловушка. Тебя… Нас ждали. Оборотень. Рысь.
Я сглотнула. Рысь… Это невероятно.
— А почему рысь? Может в меня попали случайно? И… что с этим оборотнем сейчас? — на выдохе протараторила я.
— О том, почему рыси чувствуют себя на территории бурых волков слишком свободно, спросили Фирсанова. В том числе. Ответ нас не удивил. Он не в курсе. Хотя о случайности и речи не идет. Единственное, что я пока не могу утверждать точно, кто из нас был целью. Но территорию леса обследовали и еще в двух местах обнаружили запах рысей. Все было подстроено — нас ждали, и с конкретной целью. Тот, что ранил тебя, бросил оружие, перекинулся и зверем убежал по деревьям. Я не стал его преследовать, опасаясь оставить тебя там одну. Позже наши прошлись по следу и выяснили, что чужака ждала машина, которая увезла его в сторону их территорий. Но запах этого рыся я запомнил…
— Но как они узнали?.. Догадались? И зачем? — сказать, что у меня был шок, значит ничего не сказать.
— Зачем — не знаю. С этим предстоит разобраться. Вообще то, что творится на землях бурых, сильно настораживает. А вот как… Тут можно сказать только одно — рысь не смогла бы предсказать поведения молодой неопытной волчицы, пытающейся заигрывать с выбранным самцом. Но такой опытный волк, как Фирсанов, мог сделать это с легкостью. Ты бы в любом случае убежала… с кем-то. И это заставляет меня думать, что целью являешься именно ты. Ловушек было несколько, на основных волчьих тропах. Но с другой стороны, у них не было сомнений в том, что я отправлюсь преследовать сбежавшую пару, стремясь побороться за свои права с соперником. Так что и вариант с попыткой уничтожить меня я со счетов не сбрасываю. Находиться тут опасно, тебе в первую очередь. Необходимо покинуть земли бурого клана.
— К медведям? — вспомнив слова мамы, прошептала я. — И, кстати, медведя я тоже припоминаю. Он был?
— Медведь был. Он присутствовал как наблюдатель от хранителей. Сообщество медведей не зря чтит традиции и ведет летопись событий у всех оборотней. Именно его задачей было выявить нарушения существующего в нашем мире порядка. А что до посещения медвежьих территорий, то я бы предпочел воздержаться. Уехать отсюда надо, но… я предлагаю рассмотреть другие безопасные варианты.
— Например? — насторожилась я.
— Земли клана белых волков, — Андрей вновь отвернулся. — У меня есть свое личное пространство, только мои угодья. Можно и туда, там я нашу безопасность тоже смогу гарантировать.
— Но… — я растерялась от выбора, перед которым поставили меня, — у меня же учеба, экзамены и работа?..
Белый вздохнул:
— Обсудим все позже. Сейчас вряд ли кто-то решится нам угрожать, несколько дней в запасе есть.
Он устал. Это было очевидно. Происходящее далось ему непросто, ведь действовать приходилось на фоне сосредоточенного на мне интереса его зверя, вопреки потребности не заниматься ничем, кроме завоевания интересующей его самки. И вряд ли я знаю обо всем, чем ему пришлось заниматься.
— Долго я… проспала? — поудобнее устраивая поврежденную руку, вновь сменила я тему.
— Почти двое суток. После того как обработали рану и зафиксировали руку, решили дать тебе снотворное, чтобы твой зверь и ты сама отдохнули и быстрее восстановились.
И наверняка не только поэтому. Получается, самый пик моей привлекательности для белого самца миновал, осталось продержаться денек и течка закончится. Неизвестно, как перенес это время Андрей (судя по виду, трудно!), но так даже лучше, чем отсутствие возможности подступиться к раненой и взвинченной болью самке.
— Спасибо, — кивнула я.
Он промолчал, сосредоточившись на управлении машиной. Я же никак не могла сформулировать следующий вопрос. Состояние было странным — ощущение реальности никак не возвращалось. В плохом смысле. Меньше месяца назад я знала все о своей жизни, была уверена в каждом своем шаге. Сейчас же практически каждый день приносит потрясение — договор, белый альфа, переезд, информация о настоящем отце, течка, наши с Андреем отношения и вот — ранение. Или попытка убийства?.. Но признать последнее было слишком страшно. Дальнейшее пугало не меньше. А еще и это предложение о переезде… Видимо, придется. Учеба, практика и работа — это отговорки, жизнь гораздо важнее.
— Рана быстро затянется, — наверное, понимая мою растерянность и намереваясь хоть как-то подбодрить, произнес Добровольский. — Пара дней — и следа не останется.
Хорошо! Буду решать все постепенно, маленькими порциями. Сейчас важно восстановиться и прийти в себя. Причем не только мне.
— А ты бы предпочел отправиться в ваш клан или к себе? — на всякий случай уточнила я, намереваясь сделать взвешенный выбор.
— Предпочел бы к себе, но… учитывая обстоятельства, лучше на территорию нашего клана, — сразу отозвался Андрей, подъезжая к какому-то ресторанчику. Пахло вкусно. — Посиди немного, я возьму нам поесть. Сам дня полтора не ел, да и тебе силы подкрепить не повредит. Не будешь же сейчас готовить…
Я кивнула. Белый, стремительно оглядевшись и принюхавшись, покинул машину, чтобы вернуться очень быстро — минут семь прошло. В руках он нес объемный пакет, от которого во всех направлениях разносился аромат жареного мяса.
— Объедимся, — устроившись на своем месте, белый неожиданно улыбнулся мне — просто и естественно. — И спать завалимся до утра. Устал… как собака.
— Ого! Вот это планы! А я ведь выспалась, — постаралась я поддержать бравурный тон.
— А я совсем не спал. И набегался. Так что будешь меня греть и охранять, — невероятно, но он шутил! Впрочем, уловив по выражению моего лица внутреннюю неуверенность, внезапно посерьезнел и добавил. — Завтра поговорим и все решим. У меня есть что тебе предложить.
Последняя фраза была произнесена с особым значением, заставив меня насторожиться — о чем это он?
«Наверное, о нашей безопасности», — осенила спасительная мысль.
В итоге, оказавшись дома (как быстро я стала воспринимать квартиру именно в качестве дома!), мы сразу поужинали и, умывшись, отправились в кровать. Мое положение все еще не оставляло волка безучастным — он не позволял мне отдаляться, недвусмысленно удерживая рядом с собой или следя черным звериным взглядом. Бедняжка! Мало того что устал, так еще и со зверем своим приходится бороться.
Справившись с переодеванием в легкую майку (с чем-то другим было трудно совладать из-за лангетки на руке, а ложиться спать голой я стеснялась), осторожно подобралась к уже растянувшемуся на кровати Андрею. Он уже сонно жмурился, явно с минуты на минуту готовясь провалиться в сон.
— Думаешь…? — я собиралась спросить его о том, не опасно ли нам ночевать дома, но волк прервал меня уверенным жестом и словами.
— Не бойся. Спи. И все завтра решим, обещаю.
Я кивнула, позволяя его руке приобнять меня так, чтобы не тревожить раненое плечо. Добровольский, закинув вторую руку за голову, заснул почти сразу, дыхание стало ровным. Простыня с него слегка соскользнула, позволив мне удостовериться в том, что его собственная нагота не смущает.
Мне же не позволяло уснуть странное перевозбуждение, какое-то неуловимое предчувствие и ощущение ноющей боли. Поэтому лежала и мечтала о небесных кренделях в виде такого жизненного приза как мужчина рядом, рассматривала черты его лица, смягченные сном, иногда легко прикасалась к его волосам. Эх, до чего же хорош! Дура я, дура. Не моего уровня мужик, но поздно…
* * *
Проснулась от надоедливого звука звонка. Сообразив, что кто-то стучится в дверь, вскочила с кровати. И только тогда поняла, что Андрея рядом нет. Более того, его нет и в квартире. Недоумевая о том, куда он делся, поплелась к входной двери. Уставившись на экран видеодомофона, с удивлением обнаружила за дверью статную черноволосую девушку. Волчицу клана черных волков!
— Чем могу помочь? — активировала я звук.
— Открывай скорее! — раздраженно прозвучало в ответ. — Сколько я могу тут торчать?
Пренебрежение в тоне изумило.
— А вы собственно к кому? — все же мы недавно сюда въехали…
— Ну не к тебе же! К Андрею, конечно, — высокомерно отозвалась брюнетка. Стопроцентно альфа-самка!
— Его нет! — против воли голос прозвучал язвительно. Все остатки сна исчезли.
— Я знаю-ю, — едва ли не по слогам сообщила мне девушка. — Видела, как уходил. Он любит пробежаться по утрам, присмотреться и принюхаться к происходящему вокруг. Потому и спешу! Не тормози, открывай.
— Но… — даже не знаю, что поразило меня больше: явный намек на близость к белому или покровительственные нотки ее тона. — Я не одета.
— Чего я там не видела? — брюнетка красноречивым жестом покрутила пальцем у виска.
— Меня не интересуют ваши познания, — спохватилась я. — Просто сейчас гостей принимать не могу, несколько не в форме.
Мало ли что ей надо. Необходимо помнить о безопасности. И сейчас о ней очень захотелось помнить…
— Я не гость! — она практически зарычала. — Я — хозяйка этой дыры.
Меня проняло окончательно: как это?!
— С чего вы так решили? — приготовившись тоже покрутить пальцем где надо, уточнила я.
— С того, что я — пара Андрея, а квартира куплена им! — взвилась рассвирепевшая оборотниха. — И если ты немедленно не отопрешь эту дурацкую дверь, то я… тебе устрою!
На автопилоте, глубоко потрясенная услышанным, открыла замок, впуская брюнетку в квартиру.
— Наконец-то! — она метеором пронеслась мимо, сразу убежав вглубь квартиры.
Пока я с отвисшей челюстью едва не на ощупь закрывала дверь, взглядом следила за стремительной женской фигурой, обследующей квартиру. Вот она скрылась в спальне, через несколько секунд оттуда вылетел огромный сверток из скомканного постельного белья и донесся ее возмущенный голос:
— Отвратительный цвет! Предпочитаю что-то посочнее. Оно мне больше подходит.
Меня словно ледяной водой окатило. Что за нашествие?! Я даже о ноющей руке позабыла, когда, возмущенная этим беспределом, кинулась в помещение.
— Вы что себе позволяете? — успела крикнуть я, прежде чем застыла в дверях, потрясенная оперативностью… гостьи.
Она уже почти разделась, лишь расстегнутая юбка еще болталась на талии. В помещении витал сразу не понравившийся мне аромат чужих женских духов, намеренно разбрызганных тут, чтобы перебить мой запах. А сама нахальная оборотниха в данный момент застила кровать бельем насыщенного алого цвета. Какой кошмар!
— Ты еще тут? — она была искренне удивлена этим фактом.
— Вы… немедленно… — поперхнувшись от подобной грубости, я с трудом находила слова, чтобы выразить свое возмущение.
Но брюнетка, резво спрыгнув на пол, перебила меня, холодно уточнив:
— У тебя мозги совсем куцые? Про «третий лишний» слышала? Я намерена сделать своему оборотню сюрприз, а ты нам мешаешь. Иди… погуляй часика четыре. В парке можешь посидеть на лавочке. И пошевеливайся! Он скоро вернется!
Подобных оскорблений было уже не стерпеть.
— Мы с Андреем… У нас… — взорвалась я, но оборотниха вновь от меня отмахнулась.
— Не начинай даже! Я все это слышала много раз. Тем более что уже пообщалась с твоей сестрой — все и так знаю. Ему тяжело с тобой пришлось, но течка есть течка. А она ведь сегодня закончилась? — и волчица показательно принюхалась. — А значит, твое время вышло. Исчезни, не ставь нас в неудобное положение. Как несмышленый ребенок, в самом деле…
От унижения меня окатило волной стыда. И даже не обидно стало — я разозлилась. И если моя волчица, опасаясь сильной самки, опасливо поскуливала, то меня охватила бешеная злость. Просто сил нет, как захотелось накинуться на нее с кулаками. Только поврежденное плечо и удержало в рамках разумного. Но, чувствуя, что балансирую на грани, решила: уйти сейчас — это самое здравое, что я могу сделать. И они вдвоем — прекрасная пара и стоят друг друга! А я ему не пара, и никто с этим не поспорит. Сейчас это особенно очевидно.
«Нет! — внезапно взыграло чувство собственного достоинства, заставляя распрямиться и встретить ликующий взгляд соперницы. — Это мне он не пара! «Секонд-хенд» не подбираем! Пусть достается брюнетке».
И пусть в эту минуту во мне говорит ярость, а потом придет осознание и вместе с ним душевная боль, но именно сейчас мне невыносимо хотелось кого-нибудь убить!
Рывком отвернувшись и стараясь не думать о торжествующем оскале черной волчицы, подскочила к шкафу, неповрежденной рукой выхватывая какую-то одежду и тут же неловко натягивая ее — белье и плащ. Потом устремилась к входной двери, на автомате схватив по пути свою сумку.
— Рано не возвращайся, — услышав довольный тон напутствия, прозвучавшего мне в спину, едва смогла удержаться от яростного рычания. Самка собаки!
Меня трясло от ярости, слезы застилали глаза. Куда бежала — не видела, остановившись только внизу, напротив своей «шестерочки». Распахнув сумку, выхватила ключи и села в машину. Завела и… заглушила. Куда поехать? Мне и податься некуда, разве что в самом деле в парке посидеть. Трясущейся рукой нащупала в кармане сумки телефон.
— Жень, — заговорила, едва голос друга прозвучал в трубке, — ты где?
— Ты издеваешься? Подруга, ты меня пугаешь. Где я могу быть в состоянии частичной загипсованности? Дома у родителей, конечно. А ты все же собралась меня навестить? Я тронут, — парень весело хмыкнул.
Ой! С этой течкой совсем о болезном забыла. Но сейчас на душе было так горько, что я чувствовала себя куда более больной, чем ожидающий пока срастутся кости Женя. Но ему сейчас не до моих проблем.
— Прости меня, — я все же шмыгнула носом. — Все так разом навалилось. Я навещу тебя обязательно.
— Лен? — друг резко перебил. — Ты там плачешь, что ли? Что стряслось? Я пошутил: все у меня хорошо, наслаждаюсь бездельем. С тобой-то что?
— Намана все, — отчаянно стараясь сдержать подступающие рыдания, соврала я, понимая, что нечестно сейчас на друга вываливать еще и свои проблемы.
— Не ври мне! — цыкнул Женя. — И вообще, приезжай, хоть стакан воды неходящему подашь. Родители на даче, так что можно с ночевкой или даже с кратковременной перспективой подселения.
Услышав такое предложение, уцепилась за него обеими руками. Женька сейчас был единственным, с кем хотелось быть рядом, чье присутствие пошло бы на пользу, как-то помогло сориентироваться в хаосе «оттаивающих» чувств.
— Я приеду, — сразу отозвалась я, благодаря небо за то, что друг есть в моей жизни.
— Жду! И с тебя сникерс! — лаконично подытожил он.
— Нечего ГМО лопать, — по привычке попрекнула его. — Я тебе ужин сделаю.
Хоть отвлекусь за любимым делом.
— О-о-о! — друг восторженно застонал. — Я тебя обожаю и уже захлебываюсь слюной. Мчись осторожно!
Мне немного полегчало: чудесно, когда есть хоть кто-то, любящий тебя просто за то, что ты есть. Выехав со стоянки у дома, я уверенно порулила к девятиэтажке, в которой обитали Женины родители. Жили они в другой части города, поэтому за те полчаса, что добиралась, сумела немного взять себя в руки. Однако стоило мне, дождавшись, пока друг доковыляет до двери, его увидеть, как все эмоции нахлынули вновь, грозя затопить слезами. Ну почему Женька не оборотень?!
— И чего «болото» развела? — друг распахнул дверь. — Несчастная любовь, небось. Все мужики — козлы и что там еще дальше?
Я вошла, закрыла лицо ладонями и слезы потекли словно сами по себе.
— Ооо, — Женя многозначительно присвистнул, — да я прав! Тогда уже можешь просить политического убежища. Мои на неделю уехали «на посадки». Я в связи с состоянием непригодности оставлен дом сторожить.
И тут зазвонил требовательно и настойчиво мой телефон! Чувствуя себя оскорбленной, униженной и обозленной, не глядя вырубила его, чтобы забросить в сумку. И заплакала еще сильнее.
— И попрошу! — провыла я, сама не понимая, по кому плач. Наболело, накипело всего… И Добровольский еще…
— Отлично, — с палочкой доковыляв до меня, парень, утешая, приобнял здоровой рукой. — Поплачь — говорят, полезно.
Так мы и стояли в прихожей, пока мои рыдания не затихли, сменившись редкими всхлипами. Стоило мне немного успокоиться и устыдиться того факта, что залила грудь друга слезами, как он стал помогать мне стаскивать плащ.
— Лена… — я поздно вспомнила, что под плащом у меня одна майка, — с тобой ничего не случилось… плохого?
— Нет, — поспешила успокоить друга. — Я просто собиралась… в спешке.
— Рубашку хочешь?
— Да, — я кивнула.
— Иди умойся, я сейчас, — стараясь по-максимуму озадачить меня деловыми поручениями, распорядился Женька и заковылял к своей комнате.
В ванной, взглянув на себя в зеркало, ужаснулась — краше в гроб кладут! Не проходят для нас бесследно жизненные разочарования. И как хорошо, что можно укрыться хотя бы тут, хотя бы ненадолго. Переживу, перемучаюсь, перетерплю. А сейчас… сделаю Женьке вкусный ужин. Друг постучал в дверь.
— Доставка рубашек!
Невольно усмехнувшись, открыла дверь и забрала из его руки длинную фланелевую мужскую рубашку. Она слегка пахла кондиционером для белья. Как только осталась одна, стянула майку, затолкав ее в свою сумку, и переоделась. Мягкая фланель приятно прилегала к телу, дополнительно успокаивая. Обхватив себя руками, какое-то время постояла зажмурившись, упиваясь покоем этого жилища, стараясь вобрать его в себя. Пока не вспомнила о голодном друге.
— А ты чего на ужин хочешь? — выскользнув из ванны в направлении кухни, крикнула Жене.
— Что угодно, кроме яичницы, — моментально отозвался он.
Осмотрев имеющиеся продукты, сообщила:
— Лазанью или пиццу?
— А что быстрее? — плотоядно отозвался Женя.
— Пицца.
— Тогда ее!
Настроение немного поднялось. Но стоило мне замесить тесто, как зазвонил дверной звонок.
— Кто еще?.. — скорбно застонал друг. — Если соседи за солью — я не переживу.
— Сиди! — крикнула я, срываясь с места. — Я посмотрю.
Шлепая босыми ногами по полу, подбежала к входной двери. И сразу почуяла — белый! Он был за дверью. Однако оперативно! Откуда только адрес узнал?.. В дверной глазок заглядывала с каким-то ужасом. Наверняка Андрей зол, полагает, что я подвела его, поставив под угрозу срыва исполнение условий договора древних.
Собственными глазами убедившись, что звонок терзал белый, испугалась выражения его лица — просто каменное. Впрочем, картинка была немного искаженной.
«Явился, не запылился! Пара часов «сладкого десерта» и теперь пришло время вернуться к «повседневным макаронам», т. е. ко мне?»
Отодвинувшись, прижалась спиной к двери, решив не открывать. Не готова была еще морально к тому, чтобы продолжать играть роль тряпки. На сегодня ноги об меня вытерли достаточно!
Женя, выехав на стуле на колесиках в дверной проем комнаты, вопросительно уставился на меня. Удивляться было чему. Настойчивый гость, уже не снимая пальца с кнопки звонка, требовал впустить его, а я, замерев у двери, напряженно сжимала руки в кулаки. Сообразив, что Женя не совсем понимает мотивы моего поведения, прижала палец к губам, умоляя его молчать. Острый звериный слух наверняка позволит Андрею все расслышать. Так я, к примеру, отчетливо слышала, как он шепотом призывает меня:
— Лена, открой дверь!
Друг понаблюдал за мной, задумчиво вслушиваясь в трели мелодии, и, изобразив на лице осуждение, погрозил мне пальцем. После чего вновь скрылся в комнате. А я на подгибающихся от страха ногах поплелась на кухню. Звонок продолжал звонить…
Приковылявший ко мне спустя полчаса Женя был в наушниках.
— У меня беруши есть. Хочешь? — я благодарно кивнула, радуясь тому, что он не стал ни о чем меня спрашивать и терпит этот адский перезвон.
Звонок почти тут же умолк. Тишина показалась невероятной после этого изводящего трезвона. Я даже замерла, настороженно вслушиваясь в малейший шорох. Благо этаж седьмой, дверь металлическая — даже оборотню будет трудновато попасть в квартиру. Хотя…
