Глава 26
Что сказать? Высокие толстые стены из нетесаного гранита, плотно уложенные по особой методике, из-за чего использовать стенобитные орудия практически невозможно. И не только из-за прочнейшего камня, могущего простоять миллионы лет, но и из-за особого рельефа местности. Крепость находится на вершине плоского холма, точнее, не холма, а горы, занимая практически всю ее вершину. Длина фронтальной стены – три перестрела из лука, что составляет шестьсот метров. Сама стена чуть вогнута, и с таким инженерным решением, хотя мне и знакомым, кроме Парды я встречаюсь впервые. Это плохо и грозит лишними потерями штурмующим из-за того, что всякий, кто пытается забраться на стену, попадает под перекрестный огонь лучников.
В само Ридо ведет единственная довольно узкая дорога, вьющаяся вдоль той самой скалы, на которой стоит укрепление. То есть пока осаждающие будут взбираться по этому пути, на них обрушатся стрелы, копья, камни и бочки со смолой. А дорога – это четыре километра серпантина. Сколько народа доберется до узкой площадки перед подъемным мостом, перекрывающим ров глубиной почти двадцать метров? Смысл такой вылазки, если ров еще и широк? Ждать, пока обороняющимся надоест смотреть на атакующих и они откроют ворота из милосердия? Три «ха-ха» четыре раза!
Добавим к этому, что справа крепость вплотную подходит к бездонной пропасти, где облака парят глубоко внизу. А слева – неприступная высокая вершина, на которую невозможно взобраться. Скала чуть ли не отполирована и прочна, словно из алмаза. На деле – темный диабаз, действительно очень прочный камень, в который ни костыли забить, ни заложить закладку, чтобы та держала трос. Короче – тупик, и есть над чем поломать голову. Поскольку дальнобойность пушек не позволит развалить прочные стены, использовать ружья – просто жечь пироксилин, а обойти невозможно. Как уже сказано, справа пропасть, а слева неприступные скалы…
…Вот наконец я и на вершине. Чего мне это стоило, лучше не вспоминать. Пусть вместо слов об этом расскажут наспех забинтованные, с сорванной до мяса кожей ладони. Словом, мне удалось взобраться на самый верх той горной цепи, к которой притулилась крепость Ридо.
Помогло бывшее увлечение горным туризмом. А уж тренировочная площадка по этому виду спорта у меня на транспортнике стояла в спортзале. Да и попав в новое тело, я физическую форму с самого начала поддерживал, нагоняя нужные кондиции, плюс воздействие психоматрицы… Словом, вооружившись изготовленными по моим рисункам, а потом исправленными до стадии безупречности приспособлениями, я полез.
От нашего лагеря, разбитого перед подъемом к плоской вершине Ридо, взбираться пришлось почти трое суток. Только оттуда была единственная расщелина в гладком монолите горной преграды. Я лез, замирая на краткий отдых в полузабытье-полубреду в подвешенном на загнанных в трещины закладках гамаке. Наскоро перекусывал, делал несколько глотков воды и выцеливал глазами очередные уступы, трещины и разломы, в которые можно вставить клин и зацепить на него карабин, чтобы, привязав петлю, встать в нее ногой и перехватиться в другом месте…
Орудовал грубым напильником, подгоняя закладки из мягкого металла по форме трещины, забивал молотком иглы… И лез, карабкался, рыча от боли в сорванных мышцах, едва ли не воя от касания живым мясом ледяного камня, проклиная себя тысячи и тысячи раз за то, что решился на такое. Ветер раскачивал тросик, сплетенный из женских волос, который опускается вниз… На четвертый день я наконец перевалился на площадку вершины горной цепи, смог встать и даже, корчась от боли, найти и сунуть в подходящую трещину самый большой свой кол с кольцом на вершине и убедиться, что тот встал намертво. Затем привязал к нему конец своей страховки, естественно, не весь, зажег кое-как красный фальшфейер, давая понять своим, что дошел…
Когда заканчиваешь тяжелое дело, наступает апатия и какая-то отрешенность. Но сейчас оставалось очень немного. Спустя некоторое время далеко внизу вспыхнул ответный алый огонь. Я отцепляю от пояса связку закладок и карабинов. Это примерно килограммов десять. Думаю, хватит. Отвязываю тросик от петли, пропускаю через нее конец, к которому вяжу весь имеющийся у меня груз, затем бросаю вниз, чуть подальше от трещины. Веревка скользит, и через некоторое время до меня доходит узел и трос чуть потолще… И так раз десять. Естественно, я больше не принимаю в этом участия – каждый раз веревку перетягивают с земли. Снизу. Я пока отдыхаю, просто контролируя, чтобы веревка через металлическую петлю проходила нормально. И вот уже прочный трос пропущен в обе стороны, вверх и вниз. Теперь остается ждать.
Поскольку темнеет, я отхожу от края пропасти подальше, достаю из мешка гамак и расстилаю его. Одет я тепло, потому не мерзну, хотя и лежу на камне, а ночью в горах довольно холодно, если не сказать больше… Утром я вижу, как натягивается трос, начиная вновь ползти, и, когда до меня добирается привязанный к другому концу гигантской петли блок, мне остается лишь отвязать его и прицепить мощным карабином к торчащему из камня металлическому кольцу. Затем делаю два надежных захлеста веревки на кольце и режу трос ножом. Свободный длинный конец пропускаю через блок, вновь делаю захлест и сплесниваю концы троса. Распускаю захлесты и вновь зажигаю огонь. Это последний фальшфейер, тоже алого цвета. Спустя мгновение блок начинает вращаться, медленно, но неотвратимо. А мне остается тупо сидеть и смотреть на это убаюкивающее действо…
Ближе к вечеру над обрывом появляются голова, руки и, наконец, целиком человеческий силуэт. Он первым делом бросается ко мне, но я отталкиваю воина и говорю ему действовать дальше, как положено. Тот, косясь на меня, машет чем-то, хотя это без толку – не рассмотреть, но канат вновь приходит в движение, и спустя два часа на террасе находится уже шесть человек. Я уже не могу наблюдать за работой, сворачиваюсь клубочком и закрываю глаза…
Прихожу в себя уже на мягкой лежанке в шатре, разбитом у моей канатной дороги. Та отлично работает. Внизу стоит лебедка, которая непрерывно приводит в действие гигантскую замкнутую петлю, достигающую вершины. Там уже установлены огромные блоки, непрерывной цепочкой вверх ползут люди и оружие, продукты и бочонки с водой. Меня переполняет гордость – ведь никто не верил, что я доберусь до вершины… Смотрю на свои кисти рук, сейчас скорее похожие на большие варежки, они плотно забинтованы полотном, пропитанным бальзамами и мазями. Ну да это неизбежная плата за то, что я добрался… Теперь мои воины по вершинам горной цепи спокойно доберутся до Ридо и… Останется только подождать. Класть людей зря я не собираюсь. Смерть уж как-нибудь обойдется без моих солдат.
Насколько можно было разглядеть снизу, по вершинам можно пройти спокойно и без всякой подготовки так далеко, как нужно. Единственно, придется спускаться вниз, на землю, опять по веревкам. Но спускаться – это не карабкаться вверх, поэтому не думаю, что это составит проблему для моих лучших бойцов. А пока я должен отдохнуть. И я позволяю себе вновь расслабиться. Позади длинный, почти трехсоткилометровый марш-бросок на лыжах по заснеженной стране. Мы обходили города, деревни, любое место, где были жители. Ни к чему, чтобы нас заметили чужие глаза и подняли тревогу. Отряд и так очень мал, сотня. Основная масса моих диверсантов, четыреста человек, движется сюда на лошадях, а путешествовать по зимнему Фиори, да еще по вражеской территории сейчас удовольствие не из приятных.
Все пять сотен вышли из лагерей Парды и двинулись к Эстори. Там сделали суточную остановку на отдых, за время которого из одного слитка лучшие мастера изготовили мне необходимые для восхождения на вершину принадлежности по моим чертежам. Одновременно я отобрал сотню лучших из лучших, все получили оружие, боеприпасы, сколько смогли унести, даже пару легких пушек и небольшой бомбомет, шесть ящиков снарядов к ним. Продовольствие заменили армейские сухие пайки. Вес у них маленький, а питательность – о-го-го! Потому упор делался на патроны и взрывчатку. Не забыли и традиционное оружие – самострелы, мечи, облегченные кольчуги. Далее отобранная сотня встала на лыжи, и мы рванули к Ридо.
Добрались за шесть дней. Ночами спали в глухих оврагах, заваленных почти по макушки высокими деревьями, или непроходимых для пеших и конных лесах. Благо нашлись с моего корабля среди прочего и земные армейские палатки. Самообогревающиеся, очень прочные и легкие. Немного, но на мою сотню хватило. Именно их малое количество и ограничило количество ударной группы. Прочие четыре сотни пошли на конях. Им добираться куда дольше. Ну а нам… Продержаться до их прорыва.
Со вторым отрядом следует и множество вьючных коней, везущих опять же патроны, снаряды, продовольствие и фураж для такой массы коней. Я, конечно, рассчитываю и на то, что в подвалах крепости кое-что обнаружится. Но надеяться на такое по меньшей мере глупо. Так что везут бойцы с собой все по максимуму. И я рассчитываю, что они успеют до того, как нас вышибут из ключевой точки…
Отвлекаюсь от мыслей, потому что мне подают небольшой серебристый ящичек, величайшую ценность этого мира. Это аптечка. Корабельная аптечка саури. А поскольку метаболизм у нас с ними практически одинаков, то лекарства из нее должны помочь и мне. Извлекаю оттуда регенерин, и одна из девчонок, сняв с меня «варежки», аккуратно, тонким слоем наносит на мои ладони волшебное средство. Реакция начинается на глазах: мазь вспенивается, и я чувствую неимоверное облегчение, мгновенно проваливаясь в сон. Все, что было до этого, – всего лишь забытье, которым организм пытался облегчить боль… Невыносимую боль…
Меня будят: оказывается, диверсанты тащили меня по гребням скал на носилках. Хвала Высочайшему, что дорога относительно ровная, и не пришлось меня куда-то поднимать или опускать. Разматываю бинты, и все вокруг восхищенно ахают. Даже моих, повидавших на своем коротком пути мальчишек и девчонок проняло – за сутки живое мясо на костях полностью скрылось под новой кожей, и ничто не напоминает о том ужасе, который они видели еще вчера.
Снова ставим палатки, ночуем, а утром выдвигаемся к Ридо. Крепость уже видно невооруженным глазом, и, подумав, я приказываю отойти в глубь карниза, чтобы даже случайно нас не смогли увидеть снизу, иначе весь план пойдет насмарку… К середине дня мы точно над крепостью, разбиваем лагерь, поскольку атака начнется лишь завтра вечером, как стемнеет. Сейчас же всем – отдых и наблюдение за тем, что творится внутри крепости: часовые, их посты, время смены, продолжительность наряда, по возможности посчитать количество людей, находящихся там. Самые нетерпеливые предлагают напасть прямо сейчас, но мне даже не приходится подавать голос, командиры мгновенно приструнивают ретивых глупцов, а я беру их на заметку. Придется переводить таких в обычную пехоту, как ни жаль… Так что пока мы едим, спим, опять едим и спим.
К вечеру следующего дня все уже готово. Или я опять слишком перестраховался, или тушурцы настолько привыкли к неприступности крепости, что тащат службу спустя рукава. Часовые дремлют на своих постах, которые, кстати, выставлены лишь на стене, обращенной к Фиори. И их всего четверо. Внутри же стражи нет вовсе. Сторона, обращенная к самому королевству, вообще без охраны и часовых. Непростительная безалаберность.
Наконец темнеет, и, глубоко вздохнув, я хватаюсь за веревку из женских волос и ныряю в бездну. Небольшая, но очень простая и действенная хитрость – я просто шагаю по почти отвесному склону вниз. Руки не устают, обычная ходьба. За спиной – ружье. Через грудь – две ленты, туго набитые патронами. На поясе – четыре гранаты, а за спиной еще короткий меч и сумка с патронами. В бою их всегда мало. Ветер усиливается, но вес у меня не маленький, что не дает ему сбить меня с ног. Время от времени посматриваю на плывущие в небе луны, чтобы ориентироваться по времени. Скоро смена, так что лучше бы этим дармоедам сделать это до того, как я спущусь вниз.
Зависаю на высоте десятка метров над площадкой, устроенной возле казармы гарнизона. По прикидкам, их три сотни. Что же… Вряд ли они соперники мне, да и моим ребятишкам…
Так… Слышу топанье, откровенный зевок и негромкую ругань. Тушурский и фиорийский языки практически одинаковы. Просто некоторые слова произносятся иначе. Поэтому я разбираю, как ругается сержант:
– Хрон, бродяга! Ты и так спал весь день, и снова дрыхнешь!
– Да ладно тебе, Куль! – Солдат явно раздражен, что ему прервали сон. – Я такую цыпочку видел… И только собрался ее поиметь, как тут ты…
Опять ругань, взаимные препирательства… Но наконец смена уходит. Пора теперь мне. Оба меча в руках. Длинный и короткий. Бесшумно спускаюсь на камни, ну а дальше… Мой фирменный удар – и я едва успеваю подхватить тело, чтобы не стукнуло копье о камни. Да и лязг доспеха… Подтаскиваю мертвеца к нише, где до него спал счастливчик Хрон, устраиваю в естественной позе. Сплю, и не мешайте… Идем дальше. Где здесь другие посты?… Первый получил метательный нож в глаз. И рухнул вниз, за стену… Второй остался внутри, но голову свою стал держать в руках. Все-таки меч у меня получился невероятно удачный… Ну а третий охранник коротко булькнул, когда я свернул ему шею. Только чуть хрустнул оборванный позвоночник… Все? Вроде бы.
Захожу за башню, зажигаю крошечную пороховую лепешку. Затем вторую. Третью. Заметили? Вроде бы. Теперь лишь подождать… До смены часовых в крепости до меня добралось лишь пятеро моих спецназовцев. Но это уже все, конец гарнизона Ридо. Дежурный наряд берем в ножи, никто даже не понял, что его убило. А сверху все спускаются и спускаются мои бойцы. Пусть они всего лишь юноши и девушки, но ни один из чужих воинов не сможет сравниться с ними… Почти невидимые тени в черном скользят к казарме, несколько мгновений – и бегут обратно, скрываются в другой точке. Берутся под охрану подъемные мосты и ворота с обеих сторон.
Передо мной вырастает старший сотни. Быть ему тысячником, ей-ей!
– Сьере граф, ключевые точки – наши.
– Поехали.
Сотник зажигает факел, искры сыплются из-под кресала – пора спички заводить или, лучше, зажигалки. Разрывая тишину, гремит мощный взрыв – и начинается… Рвутся мины у выхода из казармы – толпа перепуганных солдат рванула наружу и попала под раздачу. Начинять взрывчатку камешками, осколками металла и шлаком от доменных печей пацаны научились не хуже специалиста-подрывника. Вопли, стоны, хрипение прорезается сразу после того, как перестает звенеть в ушах. Все-таки нынешние войны куда тише…
В главной башне в бойницах видны огоньки выстрелов, озаряющие серые камни мгновенными отблесками. Грохает несколько разрывов ручных гранат, слабые крики. Мои диверсанты зачищают все подряд. Пленных приказано по возможности не брать, нам не нужны потенциальные партизаны, которыми они могут стать. А отпускать их по меньшей мере глупо. Лишний расход продовольствия, воды, топлива. Никто не знает, сколько времени понадобится на прорыв к нам оставшихся четырех сотен воинов специального подразделения. И мои ребятишки исполняют повеление своего лорда с превеликим удовольствием и тщательностью. Причем настолько, что мне становится слегка не по себе, когда с крыши вдруг начинают один за другим, размахивая руками и ногами, лететь люди. Кому повезло больше, просто разбиваются с противным жирным звуком о камни крепости. Кому меньше – исчезают в бездонной пропасти. На развалинах казармы непрерывная стрельба, потом лишь мгновенные высверки мечей и кинжалов в огне пожарищ. Бойцы добивают раненых и проверяют мертвецов.
Багровое утро освещает мрачную картину побоища. Все-таки я недооценил своих мальчишек и девчонок – они оставили в живых десяток человек, и те, под прицелом ружей – а что это за непонятные вещи в руках захвативших их фиорийцев, ридойцы уже поняли наглядно – собирают по всей крепости убитых и раненых, а также куски разорванных взрывчаткой тел и скидывают их в пропасть. Затем замывают кровь. Ну а дальше… их просто отправляют за мертвецами. Жалости у моих ребят ни капли… Да и смешно требовать ее у тех, на чьих глазах их матерей насиловали и убивали, а отцов подвергали нечеловеческим мучениям и сжигали заживо… Да еще жесткие порядки военного обучения. Нелегко было решиться отнять у детей детство, но они сами сделали такой выбор. Что же… В будущем именно такие, как они, станут моей опорой и основой новой аристократии Фиори. Да и не только Фиори, я думаю.
Быстро ревизуем имеющееся имущество, потом оставшийся на плато десяток спускает разобранные на детали орудия, снаряды, оставшиеся наверху лишние вещи, продовольствие. Имеющихся в крепости запасов еды тоже достаточное количество. В принципе хватит месяца на два. Ну а в случае чего – взорвать ее к Нижайшему, а самим подняться наверх, на горный хребет и потом поплевывать себе вниз, на беснующихся в бессилии врагов.
В общем, пока все успешно. Два десятка камнеметов на стенах, пять баллист, большой запас свинца, топлива, масла и смолы. Полные подвалы стрел для луков и арбалетов. Горы камней. Да, к обороне тут все готовил умный человек. Людей маловато, но я уверен: пока имеются продукты и вода, отобьемся от любого количества врагов. Тем более что у нас есть козырь, о котором не знает никто, – путь на плато. Вряд ли здесь, на всей планете, найдется человек, способный совершить восхождение на практически отвесную, словно отполированную скальную стену. Так что мосты подняты, ворота закрыты наглухо, нам остается лишь ждать прихода основных сил, боеприпасов и новых пушек. Поиздержались мы неплохо в ночной атаке, ну так и врагов было больше четырехсот…
