Глава 11

– Вали! – свирепо орут надсмотрщики, и понукаемые ударами плетей пленники в уже изодранных халатах, в которые тут одеваются все поголовно, торопливо опрокидывают носилки, груженные камнями и землей.

Дамба растет на глазах, но горожане не шевелятся. Похоже, до них не доходит, чем мы тут занимаемся. А между тем уже больше половины довольно широкой реки, по которой раньше, до нашего прихода, ходили здоровенные плоскодонные баржи, перекрыто. Пленников почти не кормят, и их тела частенько летят в реку. Жестоко? Но здесь без вариантов – либо мы, либо они. Естественно, своя жизнь куда дороже чужой. Большая часть захваченных нами тушурцев роет новое русло при помощи деревянных мотыг. Остальные таскают вынутую породу на строительство дамбы. Носилками, своими халатами, ведрами. После того как насыпан очередной участок, вступают в дело трамбовщики, которые обрубками бревен и деревянными молотами уплотняют насыпанную землю. Ну а чтобы ее не размывало, из леса возят бревна и забивают в воду. Река, несмотря на свою ширину, довольна мелка. В самом глубоком месте примерно семь метров. Так что проблем не возникает.

Попыток совершить вылазку пока не было, но наши солдаты не сидят на месте, а непрерывно укрепляют свои заставы напротив городских ворот. Это сейчас тушурцы сидят спокойно. Но когда исчезнет вода… В отчаянии человек на многое способен. Древняя как сам мир истина. Люди это осознают и работают без понуканий. Тем более впереди колоссальный приз.

Есть еще один источник пополнения пленных для строительства и наших запасов. Пусть пока мы и не бедствуем, потому что прихватили при уходе от ресцев неплохо и запуганный нами новый провиантмейстер поставляет все необходимое в срок и лучшего качества, но затягивать осаду нам не стоит. Хотя у наших так называемых союзников дела идут куда хуже. Почти все камнеметы вышли из строя, а дыр в стене Грыхта так и не появилось. Наши же требучеты уже готовы и скоро начнут свое дело.

Свис – хлесь! На смуглом теле вспухает кровавая полоса. Серв молча утирается и начинает шевелиться быстрее. Пыль стоит столбом, потому что земля прокалена солнцем. Я смотрю лениво на суету пленных, проверяю качество построенной плотины. Надежно. Такими темпами уже послезавтра река пойдет мимо города.

– Сьере граф! – Передо мной возникает пехотинец в цветах дель Саура. Кланяется: – Сьере герцог просит вас прийти к нему на совет.

– Когда?

Солдат, прищурившись, смотрит на солнце, потом выдает:

– Через час.

– Буду.

Пехотинец вновь кланяется и исчезает. Интересно, по какому поводу собираемся? А повод очень вкусный и интересный. Оказывается, наши дозоры засекли большой обоз тушурцев в полудне пути от Сырха. Порядка двух сотен телег. Знать бы еще, что там. Но что бы ни было – пригодится. Решаем, кого послать. Делаем это, чтобы никому не было обидно, жребием. Так что определяемся быстро, и уже к вечеру солдаты уходят на дело, исчезая в лесу. Утром проверяем наши камнеметы. В земле попадается достаточно камней, поэтому с боезапасом проблем нет. На тканевую пращу, уложенную в гладкий желоб, укладывают большой, килограммов на восемьдесят, булыжник. Противовес уже выверен и закреплен.

– Толкай!

С натугой воины налегают на раму. Неуклюжее сооружение со скрипом катится по дороге, наконец замирает у частокола. Расчет из мелкопоместных воинов суетится, выверяя прицел. Загоняют деревянные клинья под раму, колдуют с грузом на обратной стороне ложки. Потом отбегают в сторону, и главный из них кувалдой выбивает стопор. С гулом длинный рычаг поворачивается вокруг своей оси, камень с визгом прокатывается по смазанному маслом желобу, описывает дугу и в высшей точке срывается с пращи и устремляется к стене города. Сухой треск, сноп искр, облако пыли. Вижу, как возле машины начинается суета. Снова уходит вниз рычаг, добавляют груз, укладывают новый камень. Опять разбегаются солдаты, лязг кувалды. Треск! Бабах!!! Булыжник ложится точно в центр ворот. Окованные бронзой створки вздрагивают, от них летит пыль, клубами вспухает на земле. Герцог довольно улыбается, затем трогает коня. Расчет больше не стреляет. Все ползают по требучету и проверяют его целостность.

Мы приближаемся вовремя – осмотр закончен. Дель Саур, не слезая с коня, интересуется:

– Все в порядке?

Командир катапульты, рыцарь из мелкопоместных, довольно кивает:

– Сделано на совесть, сьере. Думаю, что, если начать стрелять нормально, проблем не будет.

Урм смотрит на меня, и я незаметно для остальных на мгновение прикрываю глаза. Герцог рокочет:

– Тогда приступайте. Пусть они боятся открыть ворота, чтобы не попасть под обстрел.

Рыцарь довольно кивает, и его солдаты начинают суетиться, заряжая машину по новой. Мы трогаем коней. Теперь нам нужно вернуться к плотине. Работа там кипит, и… Неожиданно приятный сюрприз – к вечеру река свернет в новое русло! Правда, рабы еле шевелятся, потому что надсмотрщики не дают им ни минуты отдыха, но нам-то что до этого?

Внезапно ловлю колючий взгляд. И это – не пленник, как ожидалось. А кто-то из рыцарей. Не подаю вида, что чувствую эту ненависть, словно слишком увлечен тем, как работают пленники. Кто же это там такой глазастый? Ладно. Спрошу потом у своих ребят. Мой десяток охраны едет позади нашей кавалькады главных командиров. Наверняка срисовали темную личность… Кстати, задумка с госпиталем себя полностью оправдала. Большая часть раненых, вопреки ресским прогнозам, встала на ноги. Лекари оказались опытными и грамотными, и те, кто у них лечился, остались довольны. Ну и мы, фиорийцы, держим свое слово: лекарям дана защита. Еще оба получили по личному возу. Что пожилой, что молодой. Пожилой живет с внучкой, а чтобы у него было больше времени заниматься с народом, выделили ему из добычи молодую женщину, которая ведет его хозяйство и приглядывает за девочкой. Молодой же лекарь, поставив себе лубки на переломанную ногу, в основном пока занимается снадобьями. Впрочем, частенько оба медикуса ссорятся, не находя общих взглядов на то, как лечить того или иного воина. Но в конце концов приходят к общему мнению. Во всяком случае, наши ряды пополнились сильно. Естественно, двоим людям уследить за всем просто невозможно физически, потому есть и те, кто не выжил. Но никаких претензий к лекарям у людей по этому поводу нет. Все и так видно. Да и переживают оба по поводу каждого умершего так, словно это их родные. Оказывается, лекари здесь дают клятву. Нечто вроде нашей, земной, Гиппократовой. И нарушить ее для них немыслимо…

– Надо будет в Сырхе найти еще лекарей, – негромко произносит кто-то из лордов.

В ответ Урм вздыхает:

– Конечно, нужно. А еще неплохо бы полтысячи железноруких, еще с полсотни катапульт и баллист, тысяч пять конных и десять – пеших, сьере! Взять-то Сырх мы возьмем. Спора нет! Но лучше бы лекари оставались без работы.

Одобрительный гул ему в ответ. Снизу, от места работ, бежит воин:

– Благородные сьере! Приступаем к перекрытию реки!

Такое зрелище никто пропустить не хочет. Мы торопливо понукаем коней и вот вскоре уже на месте. Приготовлены бревна, громадные деревянные щиты, ну и большие вороты на другом берегу, от которых протянуты канаты, чтобы задвинуть эти щиты на место. Новое русло отделяет от старого лишь тонкая земляная стенка. Барон дель Дорро вздыхает:

– А что делать с пленниками теперь? Не убивать же их?

Все смотрят на меня, и я улыбаюсь:

– Зачем убивать? У меня есть гораздо лучшее предложение.

– И какое же, граф?

– Давайте их отпустим.

– Отпустим?! – почти единодушный вздох потрясенных лордов. Отпустить потенциальных врагов?! Граф дель Парда сошел с ума?

Но я откровенно смеюсь:

– Естественно, что не по домам… А – в город!

Теперь смеются все. Поняли, наконец! Тысяча дополнительных жаждущих ртов… Рабы оглядываются на смех, но тут дель Саур отдает приказ:

– Приступайте!

Надсмотрщики начинают орать, ворот приходит в движение, веревки натягиваются, и со скрежетом и визгом щит начинает медленно ползти по направляющим. Течение сразу прижимает его к вбитым в дно реки стволам, тросы натягиваются до звона. Еще миг – и они оборвутся… Но тут рабы суматошно бросаются пробивать земляную стенку. Минута, вторая – и первая струйка мутной воды плещет в прорытый канал. Напор сразу ослабевает, и щит снова медленно ползет вперед. А вода все больше и больше устремляется в новое русло, размывая себе путь, прорывая землю глубже и глубже. Она окрашивается в бурый цвет местной почвы, тем более что щит наконец стал на место. И лишь тонкие, но бурные струйки выбиваются из-под него. Пленники торопливо сбегают по дамбе вниз, закладывают эти щели камнями, засыпают землей. Ура! Получилось!!! Всюду, куда ни посмотри, – синее от ила дно, на глазах покрывающееся сетью трещин. Бьется рыба, разбрызгивая чешую, бурлят неглубокие ямы – там целые косяки. Обнажается фундамент городской стены, в которой громадные ворота для пропуска барж. Но сейчас ворота висят в воздухе, зато под ними лес копий. Это тушурцы решили, что мы сейчас начнем атаку. Зря решили! Никто из нас умирать не собирается. Зато в эти места разом ударяют спрятанные до поры до времени за возами камнеметы, и до нас доносятся сочные шлепки камней и бревен, бьющих в людей, и вопли искалеченных… А потом со стен города доносится тоскливый вой. Поняли наконец! Да слишком поздно. Ну нельзя же быть настолько тупыми!

Всех пленных сгоняют в кучу. Те стоят с видом обреченных, уже попрощавшись с жизнью. Насколько мы знаем, ресцы пленных всегда убивают. Но вместо воинов с мечами появляются опять надсмотрщики и гонят их плетьми по руслу к городу. Камнеметы прекращают обстрел – им отослан соответствующий приказ. Защитники города расступаются, и люди из последних сил спешат под защиту стен…

– Что дальше, сьере граф? – На меня смотрят в упор двадцать две пары глаз.

– Теперь надо подождать. Несколько колодцев внутри есть. Но думаю, они быстро иссякнут. Еще: поставить дополнительные заслоны здесь и позади города. Откуда раньше вытекала река.

Мне согласно кивают…

– И – ждать. Полагаю, не больше десяти дней.

…Но все заканчивается раньше. Уже этой ночью отчаявшиеся попытались спуститься со стен и разрушить плотину. Увы, никто из них не вернулся. Камнеметы удержали тушурцев от открытия ворот, а смельчаков быстро вырезали. Их тела перебросили обратно в город требучетами. Живых никого не было. Обозленные горожане вывели на стены заключенных местной тюрьмы и казнили их на наших глазах. Варварски. Разрубали на части, сдирали кожу заживо. Вспарывали животы и удавливали собственными кишками… Зачем?! Среди них наших соотечественников не было. А публичными казнями они добились лишь того, что если у кого из фиорийцев и были капли жалости к тем, кто сейчас страдает от жажды, то после таких показательных смертей все улетучилось. Реко и Тушур стоят друг друга. Так что не жалко ни тех ни других. Чем больше погибнет в обоих государствах, тем легче будет Фиори…

Было еще две попытки уничтожить плотину. И обе безуспешные. На шестой день над городом взвилось белое знамя. Затем делегация городских старшин вынесла нам символические ключи от города на золотом блюде. А дальше начался грабеж. Причем грабеж цивилизованный. Мы не стали вводить в Сырх своих солдат. Горожан даже сейчас было куда больше, чем нас. Совету города были просто озвучены наши требования: столько-то золота, столько-то серебра, столько-то камней, продовольствия, лошадей, оружия, тканей и тому подобного. Для изголодавшихся по женской ласке солдат затребовали женщин и девушек. И чуть отодвинули щит в сторону. Струйка воды по старому руслу только раззадорила жаждущих людей, тем более что из города их не выпускали. До того момента, пока нам не уплатят выкуп… И уже к вечеру дня капитуляции все было собрано, погружено и доставлено в лагерь. И только тогда мы пустили воду назад, в город.

Наши потери составили двенадцать человек. Двое погибли, когда вдруг обломился рычаг требучета и рухнул вниз, на расчет. Выяснилось, что не заметили трещину, возникшую после множества выстрелов. Десять временно вышли из строя – кто стер ноги, кто подхватил болезнь. Зато в итоге… Двадцать тысяч золотых монет. Двести тридцать тысяч серебряных. Шесть больших возов золотой посуды, почти сорок – серебряной. Ткани, благовония, шелк, хлопок, продовольствие, фураж, кони, оружие. Четыре большие бочки драгоценных камней… В один миг город стал нищим, а мы, фиорийцы, несметно богатыми. Люди радовались. Тушурцы – рыдали. Зато они остались живы, чего не случилось бы, захвати город имперские войска.

А Грыхт все еще держался… Прознав о нашей победе, примчался командир ресцев и потребовал свою долю. Он ее получил. Самого его не стали калечить. Но всю его свиту лишили ушей. Граф дель Парда всегда держит свое слово. В столицу отправили императорскую десятину, сдав по описи особому чиновнику. Так что плоскомордому оставалось только бессильно скрипеть зубами и выть на луну. А мы – праздновали. Что простые воины, что мы – лорды. Нам прислуживали самые красивые девушки города, самые знатные горожане. Не обошлось без эксцессов, естественно. Но между собой мы разобрались быстро. А горожан мы не трогали. Ведь им было дано слово…

Неделю все кузнецы города работали на нас. Им было приказано изготовить оружие по нашим образцами, и те трудились изо всех сил. Ведь плотина по-прежнему была в наших руках, и в любой момент мы могли запереть ворота города и вновь перекрыть воду. А на всю жизнь не напасешься.

От Сырха наш корпус уходил полностью, за исключением моего отряда, перевооруженным и на конях. Следом тянулся большой обоз с трофеями, которые мы вскоре, чтобы не вызывать зависти и злобы, отправили в Фиори через купеческий караван сьере Ушура. Но народ как-то воспрянул духом, расправил плечи. Первый успех сплотил нас лучше наказаний и угроз. И когда поступил новый приказ, исполнять его мы отправились с уверенностью, что мы победим… И вернемся домой, в Фиори…

Я задумчиво отрываюсь от свитка, который мне доставили приказчики сьере Ушура. Матушка, как всегда, в своем образе любящей и доброй женщины. И чем ее взяла саури? Нет, девчонка будет делать все для блага моего владения. Ей кровь из носу надо добиться того, чтобы графство выжило и по возможности окрепло. Потому что только сильная Парда даст ей возможность выжить на этой дикой планете. Естественно, будь она копией человека, то смогла бы как-то замаскироваться, притвориться местной и жить сама по себе. Но такое отличие, как длинные уши, скрыть невозможно. Да и черты лица очень отличаются… М-да… Пожалуй, я единственная соломинка, которая может ее спасти. А Ооли ведь не знает, что вскоре сюда прилетят наши и ее, естественно, отправят в лагерь. Точнее, не в лагерь, а в специальную тюрьму службы безопасности Империи. Оттуда же еще никто не возвращался…

Стоп! А теперь спрашиваю сам себя – хочу ли я этого? Расставаться с ней? И сам же себе так же честно отвечаю – не знаю. Мы же даже и не жили вместе. В смысле как муж и жена, как нормальная семья. Та единственная ночь не в счет… И потираю губы. Наш поцелуй после бани… Почему я не в силах забыть его вкус? Может, у нее просто особые феромоны и земной мужчина не в силах не подчиниться саури? Но я же не землянин в полном смысле этого слова. Различия в строении организма хоть и небольшие, но имеются…

– Сьере граф! Сьере граф! Кто-то скачет! – Это один из моих охранников.

Странно, но после того, как мы взяли Сырх, нас, фиорийцев, оставили в покое. То ли не знают, куда нас приспособить еще, то ли просто не могут решить, где будет следующая мясорубка, чтобы мы наконец передохли. Довольствие нам привозят регулярно, но приказов никаких нет. Оно и к лучшему. Наш корпус постепенно принимает приличный вид. По крайней мере, что-то похожее на армию в нормальном значении. Раненые почти все поднялись на ноги. И наши врачи сейчас отдыхают и готовят запас лекарств. Благо в средствах мы не стеснены, и десятую часть добычи было практически единогласно решено пожертвовать на нужды корпуса. Остальное, как я и говорил, отправили в Фиори через торговую сеть сьере Ушура. Он же реализовал и захваченные нами украшения и камешки. Ну, кроме моей части. Я не захотел продавать добычу и попросил отвезти все в Парду. Естественно, кроме денег. Их пришлось поменять на наши.

А вчера мне доставили письмо из дома, от матушки. Его-то я и перечитывал в очередной раз. Странное дело, но у меня складывается впечатление, что доса Аруанн чего-то недоговаривает по поводу Ооли. Но вместе с тем очень ее полюбила. К тому же девчонка ее уважает. Почему? Тоже загадка. Эх, с каким бы удовольствием я сейчас оказался в замке, обнял бы матушку, сходил в баню, посидел бы потом в комнате отдыха за наттой с плюшками! А еще – сгреб бы Ооли в охапку и утащил на свое любимое озеро, где любил бы до изнеможения и выяснил бы у нее все: кто она на самом деле, из какого клана и почему тогда поцеловала меня…

Вот же, опять где-то плаваю в мечтах… Проклятие Нижайшему! Так вот, продолжу рассказ. В общем, наши солдаты после захвата города стали богатыми людьми, по меркам Фиори. Некоторые таких денег даже и не видели. Естественно, что почти все передали большую часть добычи своим близким. Кое-кто выкупился у лордов. Благо вопрос можно было решить на месте. И, переварив добычу, как говорится, мы отправились дальше. Но по дороге к Грыхту, который осаждали местные войска нашего временного сюзерена, нам передали приказ: остановиться в любом удобном месте и ждать дальнейших распоряжений. Естественно, мы были бы полными идиотами, не воспользовавшись этой возможностью отдохнуть, излечить раненых, провести слаживание и обучение имеющихся подразделений и даже некоторое переформирование и перегруппировку внутри. Срок-то нашего пребывания в Реко идет, и далеко не все равно как. Одно дело – когда каждый день сражения и смерть. Другое – когда ты живешь в лагере и вокруг тебя спокойствие и мир. Словом, месяц отдыха мы использовали на все сто процентов.

В нашем круге двадцати двух потихоньку тоже роли распределились. Дель Саур – главнокомандующий. Я – его заместитель по боевой подготовке и планированию операций. Дель Ольм, маркиз, – отличный конник, прирожденный воин, от Высочайшего. Плюс еще четверо дворян. Им и командовать всадниками. Дель Таари заведует нашими железнорукими. Помешан на боевых машинах с рождения и знает про них очень много. С ним еще трое таких же фанатиков. Остальные – пехотные командиры. Кто-то взял на себя стрелков. Кто-то – копейщиков. У дель Тимо – мечники. В общем, притерлись друг к другу, нашли общий язык и темы для разговоров, я ознакомил всех с тактикой и методикой обучения. Не всей, конечно, но основы дал. Так что за месяц спокойной жизни наш корпус стал представлять собой куда более грозную силу, чем когда впервые ступил на землю Реко. По крайней мере, можно сказать, что мы уже не отдельные пальцы, а кисть. Поскольку до кулака нам еще очень и очень далеко.

И вот – к нам гонец из столицы. Потому что флаги над кавалькадой желтые. Цвета императорского дома. Неужто один из прЫнцев самолично пожаловал? Вообще Реко – странная страна. У императора две официальных жены, плюс почти две тысячи наложниц в ранге дам двора. Примерно сорок дочерей и полсотни сыновей. Пышный двор, множество сановников. Уйма различных церемоний каждый день. Когда только Ымп своей державой правит? Хотя как-то справляется. И не сказать, что плохо. Загадка. Так кто же к нам пожаловал и с чем?

Всадники мчатся через лагерь, останавливаются у шатра Урма. Тот выходит, приветствует их. Затем ведет в шатер. Само собой, не всех. Почти все остаются снаружи, с герцогом ушли трое. И провалиться мне на месте, если один из этих троих не женщина. Или девушка…

– Дяденька…

Меня тянут за полу котты. Взгляд вниз – это Шурика. Внучка нашего лекаря. Миленькая девочка пяти лет. Очень красивая и веселая. Жалко девчушку. Матушку ее ресцы убили. Во всяком случае, я отношусь к ней хорошо. Всегда найду какую-нибудь сладость или возможность поиграть с ней. Девочка это чувствует, поэтому частенько убегает от своей няньки ко мне. К дяде, как она говорит.

– Что, малышка?

Я наклоняюсь, подхватываю ее за бока и забрасываю на плечи. Она довольно смеется. Ей очень нравится сидеть у меня на плечах, а я… Не скажу, чтобы мне это тоже не нравилось. Ощущаю в себе какое-то новое чувство. Отцовский инстинкт, что ли. Щекочу ребенка, девчушка заливисто смеется. Но нас бесцеремонно прерывают:

– Сьере граф, вам необходимо срочно явиться к сьере герцогу. Прибыл приказ из столицы.

Я с сожалением спускаю девочку на землю:

– Извини, Шурика. В следующий раз поиграем. У дяди дела.

Она, несмотря на свой возраст, все понимает. Ведь дядя – воин! И спас ее дедушку. Совершенно серьезно кивает и убегает обратно в обоз, где находится наш госпиталь. Я спокоен за нее. Солдаты малышку знают и любят. Даже у самых отпетых головорезов смягчаются лица, когда они видят ее маленькую фигурку.

Спешу за посланцем к дель Сауру. Что поделать, на мне все планирование. Видимо, герцог хочет дать мне время подумать над приказом и уже потом, когда соберутся все, донести до всех уже готовый план действий. Верное решение. Чтобы не пришлось наломать дров, действуя спонтанно.

Вхожу внутрь шатра. У стола стоит мрачный, словно туча, дель Саур и трое ресцев. Один из которых… Твою же мать!!! На что я плохо различаю эти одинаковые плоские желтокожие рожи, но ее мне не забыть! Это – та самая дочка императора, которую я тогда зацепил в столице, когда прихлопнул их героя… Довольная, как удав после обеда. Лыбится. А зубы – желтые и гниловатые, между прочим.

Я, как положено, склоняю голову:

– Сьере герцог?

Тот, вместо приветствия, вяло машет рукой, потом сразу же выдает:

– По указу императора Реко нам надлежит захватить крепость Кытх. После этого мы можем считать себя освобожденными от вассальных обязанностей перед империей и вернуться домой, в Фиори.

– Кытх? Никогда не слышал.

И тут вперед выходит дочка императора с ехиднейшей улыбкой и на довольно чистом всеобщем выдает:

– Это ваша смерть, варвар! Ты получишь то, чего заслужил, подняв руку на мою священную особу!

Даже так? Ну, тварь…

– Если мы возьмем крепость, то сможем вернуться домой? Верно?

– Император подписал указ об этом, – вступает в разговор высокий для ресца воин. Я вопросительно смотрю на него, и он представляется: – Я – герцог дель Хааре. Командующий Восточной армией империи.

Дель Хааре?! Тот самый? Муж Лиэй?!