Глава 10

"Бытие — определяет сознание!" — сказал незабвенный Карл Маркс. И он был прав на все сто процентов, в этом я имел возможность убедиться на примере моих однокурсников и своем собственном. Кто мы были в военном лицее? По факту — никто, второй курс, слабо подготовленные кадеты, которые подчиняются приказу звероподобных, но очень умных сержантов, едят все, что только возможно, и выкраивают для сна каждую свободную минутку, ибо отдых это самое величайшее счастье для кадета "Крестича". А кто мы в Княжестве Фертанг, где наш товарищ Вилл наследник престола и свет очей для правителя, князя Нумана Седьмого, прозванного Счастливчик? Почетные гости и будущее Империи Оствер, не больше и не меньше. Чувствуется разница? Сразу же. А раз так, то и поведение наше моментально изменилось. И если "Крестич" покидали подростки в военной униформе, которые только что получили личные вещи, за год ставшие для них тесными, родовые охранные амулеты, свои мечи и деньги, от вида которых они отвыкли. То спустя всего четыре часа, из транспортного телепорта в столице Фертанга городе Свальдун, на центральную городскую площадь вышли совершенно другие люди. Молодые благородные юноши под легким хмельком и при оружии, гордо взирающие на мир взглядом победителей. Такое вот с нами произошла быстрое преображение при отбытии в отпуск.

Далее перехожу непосредственно к владению, куда нас занесла судьба. Прежде чем покинуть военный лицей, я собрал некоторую информацию о Княжестве Фертанг, и составил о нем некоторое предварительное мнение. И первое мое впечатление об этом национальном анклаве, когда мы оказались в Свальдуне, полностью с ним совпадало. Обычная сатрапия на материке Анвер, где все люди, от княжеских приближенных до последнего нищего на городской окраине счастливы, и славят своего справедливого, мудрого, всесильного и полубожественного повелителя за свою прекрасную жизнь и синее небо над головой. Ну, а кто недоволен, тот очень быстро куда-то исчезает. А если смотреть официальную статистику, которая не является совершенно точным источником информации, то это очень небогатая страна на юге империи с правителем, который в меру жесток, хитер, коварен и любит роскошь. Народ европейского типа в количестве полумиллиона душ. На территории несколько городов и имеется выход к океанскому побережью. И именно через порты этого княжества ведется вся торговля с заокеанским народом манкари. Регулярная армия небольшая, в количестве всего полутысячи человек, своего военного флота нет, но имеется наемная эскадра, которая за очень хорошую мзду охраняет торговые корабли под флагом Фертанга. На этом, полезная информация исчерпывалась, и все остальное, что я узнал об этом княжестве, воспринималась мной путем наблюдения.

Итак, мы прибыли в пункт назначения. И половина встречающей наследника престола скромной делегации из сотни человек в цветастых халатах, попадала на колени и стала выкрикивать на своем родном наречии Виллу Фертангу славу. Подобное раболепие я наблюдал впервые и был этому удивлен. Однако виду не подавал и воспринимал все происходящее достаточно спокойно.

Нашего сотоварища княжича усадили в расписной паланкин, который немедленно окружила толпа сановников и спешенная охрана. Остальных гостей, то есть нас, разместили по два-три человека в паланкинах попроще. Рабы здоровяки оторвали местное средство передвижения для богатых от мостовой и, легкой рысцой, без всякого видимого напряжения, побежали по улицам города в гору, на которой стоял окруженный великолепными зелеными садами белоснежный дворец.

По покрытой гладким булыжником дороге, мы поднимались все выше и выше. И приоткрыв занавески паланкина, мы с Вираном Альерой с любопытством рассматривали город, настроение было просто отличное, и уже через двадцать минут нас доставили во дворец. После чего, местные слуги, какие-то чрезмерно много кланяющиеся люди, провели нас через широкие и наполненные светом, покрытые мраморными плитами тихие коридоры, в место, где нам предстояло жить. И все мы, кадеты "Крестича", оказались в огромной общей комнате класса "люкс", из которой шли проходы в уютные спальни. Широкие кровати с пуховыми перинами. Роскошные диваны и множество ковров. Шкафы, наполненные самой разнообразной одеждой, часть из которой была нам по размеру. Столики из красного дерева, на которых стояли вазы с фруктами. Посреди помещения небольшой бассейн с прозрачной и постоянно подогретой водой. А помимо этого имелся бар с солидными запасами спиртного, в основном, легкого вина.

Шик и блеск как он есть, особенно для меня, никогда не бывавшего во дворцах и не видевшего, как живут по настоящему богатые люди. И единственное, что меня смущало, это вопрос, а что обладатель всего этого богатства и жизненных благ Вилл Фертанг забыл в военном лицее? Ведь по-хорошему, если рассуждать здраво, ему эта учеба не нужна, и он спокойно мог бы нанять себе самых лучших учителей и тренеров, которые бы натаскали его так, что он ни в чем не уступал бы выпускникам "Крестича". Не понятно, и улики, как говорится, все покрыты полумраком.

Впрочем, мысли о выборе молодого Фертанга были очень быстро вытеснены состоянием вечного праздника, царящего во дворце Нумана Седьмого, которому мы были представлены уже через час после нашего прибытия в его жилище. Как есть, в армейской полевой униформе, мы прошли в тронный зал этого славного правителя. По дороге полюбовались мозаичными напольными картинами, изображавшими львов борющихся с тиграми, и настенными гобеленами с батальными сценами. Коридоры и залы мелькали перед глазами, и вскоре мы оказались перед широким помостом, на котором возвышалось нечто невообразимое, настоящее ложе из драгоценных металлов усыпанных сверкающими в отблесках света камнями. И на нем восседали два надменных человека. Один, понятное дело, наследник, одетый, как и мы. А второй, суровый и полненький темноволосый здоровяк около сорока лет в легком белом халате, наподобие банного, из под которого проглядывало смуглое загорелое тело. Это был сам правитель Княжества Фертанг, как позже выяснилось, в свое время сместивший с трона своего старшего брата, и с той поры, уже двадцать лет управляющий родовым княжеством.

Нуман приподнялся, сел, широко улыбнулся, и одарил нас несколькими добрыми словами. В ответ, мы поклонились, поблагодарили князя за гостеприимство, а после этого отошли к придворным, которые расположились вдоль стен. Князь произнес речь, в которой уведомил своих приближенных о том, что мы не только гости наследника, но и его личные. Сказано это было таким тоном, что вельможи взглянули на нас с видимым уважением, хотя, наверняка, как минимум половина из них подумала про нас что-то плохое.

На этом прием был окончен, и мы окунулись в сказку по мотивам "Тысячи и одной ночи".

Этим же вечером наши общие покои навестил Вилл Фертанг, и они наполнились музыкантами и прекрасными танцовщицами из малого, так сказать, вспомогательного, княжеского гарема. Вино полилось рекой. И веселье было такое, какого я никогда не наблюдал, даже в своей прежней жизни, когда являлся Лехой Киреевым. Шутки, смех и истории про лицей. Множество деликатесов и разнообразных кушаний. Мелодичное звучание струнных инструментов, напоминающих испанские гитары. Полуобнаженные и загорелые женские тела, извивающиеся в свете "вечных светильников". Это было нечто невообразимое. А ночь! О-о-о, это было что-то неописуемое! Настоящая феерия страсти с красивой женщиной, которая с фантазией и превеликим мастерством утолила первые плотские потребности Уркварта Ройхо. И чего уж тут смущаться, даже меня, землянина, который что-то в своей жизни видел, и "Кама-Сутру" почитывал с применением на практике, она кое-чему научила.

Потом было утро и наши ошарашенные счастливые лица. А затем конная охота на зайцев, в полях за городом. Возвращение во дворец и снова гулянка с красивыми и готовыми оказать нам любые услуги женщинами. Далее океанский пляж с белоснежным песком и рыбалка, вечерний пир и новая девушка. Посещение веселой ярмарки в одной из близлежащих деревушек и опять легкое вино, разговоры о жизни и перспективах, прекрасное настроение и очередная ночь страсти с профессионалкой. Сплошной круговорот развлечений и удовольствий. Сладкий плен, в который мы попали на три недели, и покидать который не хотелось.

И так продолжалось до сегодняшней ночи, когда я проснулся от странных звуков, которых в моей временной гостевой спальне не должно было быть. Кто-то всхлипывал. И оторвав голову от подушки, я оглядел полумрак помещения, и заметил, что у окошка, выходящего в сад, из которого в спальню потоком лился лунный свет, сидит девушка, с которой сегодня я делил постель. Красивая стройная брюнетка девятнадцати лет с отличными формами, страстная и весьма крикливая во время оргазма, почему-то, уткнулась лицом в колени, которые поджала под себя и тихонько плакала.

"Что такое? — подумал я. — Может быть, я ее чем-то обидел? Вроде бы нет. Все было по взаимному согласию, без насилия и извращений, хороший секс и только. У нее, наверняка, по работе, а у меня по желанию".

Бесшумно встав с кровати, я подошел к девушке, имени которой не знал, и спросил ее:

— Что случилось?

Она резко вскочила, рукавом полупрозрачного платья, больше напоминавшего ночную рубашку из магазина эротического белья, вытерла слезы, поклонилась, опустила голову, и ответила:

— Простите господин, мне соринка в глаз попала, вот я и заплакала.

Я приподнял ее подбородок, посмотрел в глаза, которые в свете луны сверкали, словно два драгоценных камушка, и покачал головой:

— Не ври мне. Ты плакала из-за меня?

— Нет-нет, благородный господин, вы здесь ни причем, — быстро проговорила она, запнулась, и добавила: — Дело в моей семье, за которую я сильно переживаю.

— Пойдем, — я взял ее за тонкую изящную ладонь, подвел к диванчику рядом, усадил ее, сел рядом и спросил: — Как тебя зовут?

— Юсти.

— Расскажи подробней, что случилось?

— А зачем вам это, господин?

— Интересно знать, как у вас люди живут. И может быть, я смогу тебе помочь. Ведь одни люди должны помогать другим людям?

— Не знаю.

Она в недоумении посмотрела на меня, и я подумал о том, что сморозил глупость. Я нахожусь в настоящем феодальном государстве, и мне повезло оказаться в теле аристократа, бедного и бездомного, конечно, который кайфует за чужой счет, но все-таки дворянина. А она рабыня, может быть, потомственная, которую с детства приучили к тому, что вся ее жизнь должна быть посвящена беспрекословному выполнению приказов своего господина, который подкладывает ее под гостей. И ладно мы, кадеты, молодые и не уродливые парни, но ведь, наверняка, клиентура у девушки самая разная, и жизнь Юсти имеет некую темную сторону, краешек которой я только что увидел. Так что с ее точки зрения, только что я сказал нечто очень и очень странное. И чтобы не делать на этом акцента, я немного повысил голос и повторил свои слова:

— Рассказывай, что случилось.

Девушка всхлипнула и начала рассказ, и лучше бы я его не слышал, так как после этого весь мой отдых пошел насмарку.

Оказалось, что я был прав, Юсти, действительно, потомственная рабыня, и четыре года назад, в возрасте четырнадцати лет ее продали в гарем князя, и как сложилась судьба наложницы совершенно понятно. Она служила господам, и жила своей, как ей казалось, совершенно обычной жизнью. А вот ее родные, мать, отец и три младших сестры, остались в поместье рядом со Свальдуном, и иногда родственники могли навещать Юсти. И пока был жив старый хозяин, господин Урака, у них тоже все шло своим чередом. Но неделю назад, Урака, человек преклонного возраста, скончался, а его наследники нуждались в деньгах, и собираются выставить все имущество старика, движимое и недвижимое, на продажу. Завтра на окраине города состоится торг и, скорее всего, рабов скупят прибывшие из-за океана краснокожие манкари. Об этом наложница узнала незадолго до того, как отправиться развлекать гостей наследника престола. И после того, как я заснул, она выбралась из постели, подошла к окну, подумала о том, что больше никогда не увидит близких, и заплакала. А тут я ее всхлипы услышал, и проснулся.

Девушка замолчала, а я задал себе несколько вопросов. Можно ли помочь этой рабыне? Надо ли это делать? Почему манкари покупают на имперской земле людей, если это официально запрещено? И знает ли об этом князь Нумат?

Ответы на первые два вопроса очень простые. Можно попробовать помочь Юсти, причем самыми разными способами, самый простой из которых это обратиться к Виллу Фертангу. Однако я приехал и уехал. Девушку забрать с собой я не смогу, да и не хочу этого, потому что она мне никто. А мое вмешательство в жизнь Юсти, навлечет на наложницу неприятности, потому что станет известно — рабыня пожаловалась на свою жизнь кому-то кроме господина. И после этого ее, скорее всего, засекут насмерть. Это дело принципа, так как движимое имущество не должно быть чем-то недовольным. Значит, если и помогать наложнице, то самому выкупить ее близких и дать им свободу, а денег у меня кот наплакал, всего лишь девять иллиров, и тратить их на помощь совершенно чужим для меня людям было бы огромной глупостью. Итог размышлений — я держусь от этого дела в стороне. Всем рабам на огромной территории Империи Оствер не поможешь, и не надо лезть со своим уставом и нормами морали в чужой монастырь.

— Печальная история, — я посмотрел на девушку, — но помочь я тебе не смогу. — Она покорно кивнула головой, и я добавил: — Ты можешь уйти.

Юсти встала, вновь кивнула и, неслышно ступая по коврам, удалилась, а я, уже думал над следующими вопросами. Для чего и в каких количествах манкари покупают имперских рабов, и знает ли об этом князь? Нуман Седьмой Счастливчик показался мне человеком неглупым, так что, наверняка, он в курсе всего происходящего, а поскольку дело происходит открыто и вблизи телепорта, то про это знают и истинные правители империи — великие герцоги. Так что, открывать глаза на творящиеся здесь безобразия никому не надо. Однако для чего везти людей через океан, мне было не очень понятно, и я этим заинтересовался, да и на самих краснокожих людей хотелось бы посмотреть. А то за девятнадцать дней отдыха кроме мест для развлечения, дворца и центральной городской площади ничего в княжестве не видел, хотя задумок на отпуск имелось много. Поэтому я решил прокатиться по Свальдуну, навестить рынок живого товара, вблизи посмотреть на процесс купли-продажи людей и на самих покупателей.

Решено, сделано. И подремав в одиночестве несколько часов, утром я покинул спальню и оказался в гостевой. Здесь я позавтракал с однокурсниками, которые лениво ковырялись в своих тарелках, и объявил, что отправляюсь в город. Меня никто не отговаривал. Все собирались на соколиную охоту, и это было гораздо интересней прогулки по Свальдуну. Хотя верный товарищ Виран Альера меня в одиночестве не оставил, и после недолгих колебаний тоже решил проехаться по столице княжества Фертанг.

Мы перерыли гардероб, нашли самые неприметные костюмы местной знати, легкие серые рубашки из шелка и такие же брюки. И дополнив наряд армейскими беретами, и перевязями, на которых висели наши клинки, у меня корт, а у Альеры ирут, были готовы к выезду в город. Затем, на княжеской конюшне мы взяли лошадей и, в сопровождении двух слуг, которые держались в пятидесяти метрах позади нас, направились в Свальдун.

Дорога была легкая, куда ехать мы уже знали, так что спокойно спустились с горы и уверенно направились в северо-восточную часть города. И пока ехали, мы с Альерой разговорились.

— Хорошо отдыхаем, — заметил я.

— Неплохо, — флегматично заметил Виран.

— Мне даже как-то неловко. Вилл нас кормит и поит, обеспечивает одеждой, развлечениями и женщинами, а мы словно приживалы и нахлебники.

Альера посмотрел на меня, и неодобрительно покачал головой:

— Ты чего, дружище, в самом деле, не понимаешь, что мы уже оплатили свой отдых?

— Как оплатили!? — удивился я.

— Ну, ты даешь, граф Уркварт Ройхо, — Альера засмеялся. — Порой, ты выглядишь как очень продуманный человек и события на пару ходов вперед предугадываешь, а иной раз, словно дите малое, прописных истин не знаешь и ведешь себя как идеалист, который только вчера на свет народился.

— Объяснись.

— Запросто. Ты спишь с женщинами, которые могут родить от тебя бастарда с хорошей кровью. А поскольку это ребенок рабыни, то он обязан подчиняться своему господину, пусть не как раб, все же он наполовину аристократ, но хотя бы как слуга. И когда в нем проснутся способности к общению с дольним миром, даже самые минимальные, есть вариант сделать из него верного себе мага, которого можно использовать в личных интересах, или предложить его одной из магических школ, не за бесплатно, разумеется. Поверь Уркварт, это очень хорошие деньги. У меня отец три года назад всего двоих детишек продал, которых наш дядя в деревне нагулял, и на эти деньги замок отремонтировал.

— Да, как же так!? — я остановил коня и со злобой оглянулся на дворец позади. — Нас, что, используют как быков-производителей!?

— Спокойно, дружище, — Альера перегнулся с седла и хлопнул ладонью меня по плечу. — Не надо суеты. Поехали дальше.

Мы продолжили путь, и я сказал:

— Я не знал, что так все случится, а иначе не поехал бы в гости. Почему ты мне ничего не сказал?

— Подумал, что ты все знаешь. У тебя есть фамильный браслет, — он кивнул на мою левую руку, где висел серебряный оберег с руной Справедливость, — и он, помимо охраны твоего тела и разума от магических атак, следит за тем, чтобы не было нежелательных детей вне брака, и оберегает тебя от плохих болезней, передаваемых половым путем. Вот я и решил, что ты на него расчет делаешь.

При этих словах Альеры мне вспомнилось, как девушки во дворце пару раз просили меня снять браслет, но я отказывался, и они отставали.

"Да уж, снова не все так просто, как оно кажется на первый взгляд", — подумал я, и спросил Вирана:

— Не знаешь, как браслет работает на безопасный секс?

— Без понятия. Просто у тебя оберег очень старый, явно, староимперская работа, и не новодел. А у древних магов и дворян с этим было строго, что не амулет или талисман, так не только для защиты, но и для здоровья.

— Ясно. А что насчет тебя и остальных наших сокурсников?

— Мне-то что? Я соображаю, что делаю и себя под контролем держу, а с другими на эту тему не разговаривал, но думаю, что они в курсе того, что в нашем отдыхе имеется второе дно.

— Как же Фертанг мог до такого додуматься?

— Нечего тут думать. Это стандартная практика. И если ты не в курсе, то Нуман Седьмой именно так на свет и появился. Он сын рабыни и Нумана Пятого. Ему улыбнулась удача, и когда он к власти шел, то был неразборчив в средствах и жесток к своим врагам, так что стал князем. А если бы ему не повезло, то сейчас бы этот князь отрабатывал заплаченные за него деньги в одной из магических школ, на потоке заряжая накопители энергии. — Виран посмотрел на меня и улыбнулся. — Не переживай ты так. Ведь всем хорошо. Мы отдохнули. Фертанг показал, какой он гостеприимный хозяин и хороший товарищ, и даже смущался, когда в лицее про женщин разговор шел. Его отец через девять месяцев получит трех-четырех карапузов с хорошим потенциалом, то есть не зря на нас потратился. А наложницы, которые родят бастардов, будут иметь возможность обрести относительную свободу, и на старости, потеряв красоту и здоровье, их не сошлют убирать навоз в свинарниках, а скорее всего, оставят дамочек жить во дворце и прислуживать на кухне. Разницу чуешь?

— Да. Только не понимаю, почему с наложницами мы кувыркаемся, а не какие-нибудь дворянчики, готовые за иллир на все, что угодно?

— А все просто. Ты никогда не интересовался разведением животных?

— Как-то не доводилось. Но понимаю, к чему ты клонишь. Порода?

— Конечно. Одно дело, брать захудалого конька, чтобы кобылку покрыть, а другое, сильного, яростного и мощного боевого жеребца, от которого будет хороший приплод. Это что касательно лошадей, а если мы говорим про людей, то у кого самая сильная кровь, которую несложно к себе приблизить? Кого легко в темную сыграть, чтобы они особо ни о чем не задумывались? Понятное дело, что это кадеты военных лицеев, которые пока мало о чем задумываются. Однако имеют характер, силу воли и связь с дольним миром, благодаря которой они переносят все невзгоды немного легче своих обычных сверстников.

— Ты это от брата узнал?

— От него самого, да и отец кое-что рассказывал.

— Ясно, — пробурчал я, нахмурился и замолчал.

Вскоре, проехав через очень грязный и запущенный нищенский квартал, где оборванные люди лежали, чуть ли не в сточных канавах, мы въехали на рынок рабов, большое поле покрытое каменными плитами, в центре которого находился большой помост. На этом сооружении, за столом, с важным видом, стоял мордастый пожилой мужчина с деревянным молотком в руках. Позади помоста находились загоны, закрытые от глаз покупателей, четырех десятков хорошо одетых мужчин и женщин, высоким и плотным забором.

Альера и я спрыгнули с лошадей, дождались княжеских слуг, передали животных им, присоединились к покупателям, и Виран спросил:

— Слушай, Уркварт, а чего мы сюда приперлись?

— Хочу на сам процесс торговли людьми посмотреть, и на краснокожих купцов взглянуть.

— Чего на рабов смотреть? Все равно денег нет, и слуги нам не скоро понадобятся. А большинство манкари, наверняка, в порту.

— Нет. Давай полчасика постоим, а потом в порт, а то я ведь кроме своего севера, Йонара, лицея и княжеского дворца, и не видел-то ничего.

— Ладно, как скажешь, только нет в продаже рабов ничего интересного.

По какой-то причине торги не начинались, видимо, продавцы ждали основных покупателей, краснокожих заокеанских торговцев. И спустя пятнадцать минут, наконец-то, они объявились. Пять человек, широкоплечие и высокие мужчины в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет, с длинными черными волосами, зачесанными назад, и сколотыми на затылке костяными белыми гребнями. Одеты они были в кожаные штаны и безрукавки, под которыми виднелись крашеные в цвет синей морской волны льняные рубахи. Из оружия торговцы имели при себе узкие мечи, чуть длиннее моего корта и покороче ирута. Лица и внешняя сторона рук у манкари, в самом деле, были красного цвета. Это для меня было удивительным, и я с интересом рассматривал заокеанцев. И видимо, с моей стороны это являлось бестактностью, поскольку один из купцов поймал мой взгляд, и попытался заставить меня отвернуться. Но я такую игру знал, был в ней сильнее и выдержал это маленькое испытание. А манкари, злобно пробурчав на своем языке какое-то ругательство, сплюнул на камень под ногами и сосредоточил все свое внимание на помосте.

— По-моему, он тебя оскорбил, — прошептал Альера.

— Начхать! — ответил я. — Будет реальное слово, ответит, а пока его нет, нам с тобой неприятности не нужны.

Тем временем началась продажа рабов. Аукционист дал команду крепким парням, стоящим рядом с помостом и они вывели первых людей, семь юношей, наших ровесников, в мягких кожаных наручниках и кандалах.

— Внимание, господа! — радостным тоном объявил мордастый аукционист. — Сегодня продается движимое имущество благородного господина Урака. И торги открываются его личными музыкантами и певцами, которые услаждали слух своего хозяина до самой его кончины, а теперь могут развлекать вас. А если вы останетесь недовольны музыкальными и певческими талантами этих прекрасных молодых мальчиков, то они окупят расходы на себя хорошим трудом в поле. Стартовая цена за всех пятнадцать иллиров.

Некая пожилая женщина предложила семнадцать, еще один покупатель обозначил двадцать, а третий, кто-то из манкари, двадцать три. Его цену никто не перебил. Гулкий удар деревянного молотка, и труппа музыкантов-певцов была продана заокеанцам.

После парней на помост вывели работников. За ними женщин. Далее детей и стариков. Снова крепких мужчин и опять женщин. И за один только час было продано примерно триста пятьдесят человек, и всех, за исключением двух кузнецов и двух столяров, купили краснокожие.

В общем, я увидел все, что хотел, и мы с Вираном решили проехаться по городу и посмотреть его достопримечательности. Но покинуть рынок тихо и спокойно нам не дали, так как путь к лошадям оказался перекрыт тремя манкари. Мы попытались их обойти. Однако один из них, кажется, тот самый, который мерялся со мной взглядом, сапогом подкинул в нашу сторону комок грязи, упавший на мою ногу. Увидев результат своей шутки, он громко рассмеялся, и сказал на языке империи:

— Щенок! Как ты смеешь смотреть в глаза высшего существа?

Я спокойно повернулся к краснокожим заокеанским гражданам, которые вели себя на нашей территории как у себя дома, и поинтересовался:

— Дуэль, или струсишь?

— Кто!? Я!? Да тебе конец! — запальчиво выкрикнул манкари.

— Значит, бой один на один?

— А может быть, два на два? — подавшись вперед, добавил Альера.

— Так даже интересней! — отозвался еще один из торговцев. — Принимаю вызов второго сопляка.

Прерывая нашу увлекательную беседу, появился патруль, который вызвали слуги из дворца, три стражника, обычные тюфяки, не чета йонарцам, и офицер, надо сказать, по виду, вполне профессиональный вояка.

— Что происходит? — спросил воин князя Нумана.

— Да вот, — усмехнулся я, кивнув на манкари, — краснорожие уроды на драку нарвались. И сейчас мы их прикончим.

— Что!? — манкари схватились за клинки.

— Тихо! — остановил всех офицер и, дождавшись, пока шум вокруг него утихнет, сказал: — Дуэли в Княжестве Фертанг разрешены. Однако они происходят только на главном армейском ристалище по четным дням месяца, под присмотром судей города Свальдуна, офицеров княжеской армии и жрецов Ярина Воина. Это закон. Поэтому сегодня бой между вами невозможен, а завтра вы будете иметь возможность убить один другого, любым интересным для вас способом. Вам все ясно, господа?

— Да, — кивок с моей стороны.

— Да, — точно такой же от Альеры.

От манкари недовольное бурчание. И офицер говорит:

— Расходитесь господа, и не делайте глупостей. Свои разногласия разрешите завтра. Все!

— Пошли, Уркварт, — Виран потянул меня за рукав.

Мы направились к лошадям и уже через несколько минут возвращались во дворец. На душе было муторно и как-то неуютно. Слишком много на меня сегодня свалилось. Наложница со своей жалостливой историей. Мелкий и меркантильный расчет сокурсника Вилла Фертанга и его отца. Продажа рабов и ссора с манкари. Плохой день, даже, можно сказать, поганый. И глядя на нищих калек, которые копались в мусорных ямах в поисках еды и, вдыхая зловоние рыбного рынка, который находился неподалеку, я представлял, как вернусь в великолепие княжеского дворца и садов вокруг него, и не был этому рад.

— О чем задумался, Уркварт? — видя мое паршивое настроение, спросил Альера. — Наверное, про бой мыслишки крутишь? Может быть, сомневаешься в своих силах? Так не беспокойся, мы сильнее манкари, у одного отдышка сильная, а у другого ладони беленькие и без мозолей, это сразу видно.

— Нет, — я покачал головой. — Краснокожих прикончим, в этом сомнений нет. Они бойцы ниже среднего, это я тоже сразу оценил, так что справимся. Просто дом и родичей вспомнил.

В этот момент, мне, действительно, вспомнился дом. Родной город, набережная, пляж, ярко освещенные улицы, уютная городская квартира со всеми удобствами и родители. Как они там сейчас поживают? Не могу сказать точно. Но, наверное, встречают старшего сына, который приехал со службы, и растят других своих детей. И, конечно же, они знать не знают, что слепок Алексея Киреева в теле другого человека, пытается выжить в новом для себя мире. И им неизвестно, что я постоянно сталкиваюсь с предательством, двуличием и обманом, а завтра выйду на ристалище и стану насмерть драться против заморского купца, которого намерен убить.