Глава 9

Судьба не была благосклонна к Скиру Прану, и приказ герцога Андала Грига для провинившегося командира дружины по прозвищу Ржавый, был ясен и понятен. Он должен был убить Уркварта Ройхо, и никак иначе опальный командир не мог заслужить прощения своего господина, которому верно служил с самых малых лет, сначала пажом, потом гонцом, а затем дружинником, десятником и сотником. Так что, попрощавшись с отцом, первым советником герцога, которого он любил и уважал гораздо меньше своего повелителя, Скир отправился в город Йонар.

Первую неделю на новом месте он просто присматривался к столице великих герцогов Канинов. И очень осторожно, чувствуя на себе пристальное внимание местной Тайной Стражи, он искал выходы на городской криминалитет. В скитаниях по Йонару пролетело десять дней, и когда верный слуга Грига решил, что он готов исполнить волю северного герцога, а шпионы Канина перестали за ним следить, он стал действовать, и поначалу ему сопутствовал успех. Пран познакомился с одним из авторитетных местных воров, и предложил ему простое дело, найти в огромном городе конкретного человека и помочь ему пришить молодого Ройхо. Деньги за это он предлагал очень хорошие, целых пятьдесят иллиров, половину из того, что имел. И вор, которого звали Боган Синий, дал ему в подчинение своего человека, молодого паренька по имени Финч Бритва. При этом Боган специально оговорил, что его люди не будут напрямую участвовать в убийстве, поскольку это хлопотно и сулит неприятности с Тайной Стражей. Скир Пран с этим согласился, так как лично собирался прикончить сбежавшего от него графского сына. Однако позже все пришлось переиграть.

Финч Бритва, юркий и смышленый воришка, обнаружил и локализовал Ройхо уже через несколько часов поиска. И сам предложил Прану за десять золотых монет найти человека, который поможет ему с мокрым делом. Ржавый подумал, и решил не мелочиться, ведь два клинка лучше одного, и если он упустит жертву, то ее достанет второй убийца, так что согласился с Бритвой. И это его спасло, поскольку оказалось, что за Урквартом следили шпионы барона Аната Каира, не заметившие Прана, но обратившие внимание на человека с арбалетом, который забрался в гостиничный номер Ройхо.

В итоге, йонарского киллера схватили. Бритва и Боган Синий исчезли. А Прана взяли через двое суток, когда он пытался выбраться из города. Тайная Стража герцога Ферро Канима работала четко, и вскоре Ржавого били смертным боем, выпытывая, кто и с какой целью послал его в Йонар. Он молчал, сплевывал на пол камеры кровавые сгустки слюны и выбитые зубы, и мысленно славил своего повелителя, который еще в молодости, когда он был его гонцом, приказал поставить Ржавому дорогой блок, не позволяющий считывать его мысли и чувства с помощью магии. И после трехсуточного допроса, все, что осталось от Скира Прана, немного и на скорую руку подлечили, и обтерли его лицо мокрой тряпкой. А затем Ржавого приволокли в чистый тюремный кабинет, где за продолговатой конторкой, находились два человека. Первый был одним из следователей, который занимался его делом, а другой, по описаниям шпионов герцога Грига, походил на барона Аната Каира.

Следователь пока молчал, и разговор повел начальник Тайной Стражи великого герцога.

— Ты знаешь, кто я? — спросил барон Прана, которого наручником приковали к металлическому стулу, привинченному к полу в центре комнаты.

— Наверное, вы барон Каир, — просипел Ржавый.

— Правильно, это я, — кивнул подбородком начальник йонарских шпионов. — А зачем я здесь, понимаешь?

— Нет.

— Мне доложили, что ты выдержал все пытки, которые к тебе применялись, и я решил лично взглянуть на такого редкого человека.

— Редкий, значит?

— Конечно. Ты хранишь преданность своему герцогу, даже оказавшись в безвыходной ситуации и понимая, что никому не нужен, ни повелителю, ни отцу. Это, своего рода, героизм, какой в наше время не часто встретишь. И хотя, на мой взгляд, это глупый героизм, но уж какой есть.

— Угу, — буркнул Скир.

Каир посмотрел на следователя, и сказал:

— Прочти.

Тайный стражник, из папки на конторке, достал слегка скомканный лист бумаги, расправил его, и начал:

— Внимание! Двадцать восьмого числа месяца нара, предав своего господина герцога Андала Грига и учинив ряд злодеяний в Его доме, совершил дезертирство и бежал бывший командир дружинников Скир Пран по прозвищу Ржавый. Он выглядит следующим образом: рост метр восемьдесят, цвет кожи белый, волосы черные, глаза карие, блестящие, нос прямой, возраст тридцать лет. Особые приметы: неприятный резкий голос, а на шее тонкий шрам от кинжала. На всей территории Герцогства Григ этот преступник объявлен вне закона, и за его поимку предлагается награда в сто пятьдесят иллиров.

— Что скажешь, Ржавый? — спросил Каир.

— Это все правда. Я виноват перед герцогом Григом, — Пран флегматично пожал плечами. — А Уркварта Ройхо я хотел убить по собственной инициативе, потому что ненавижу это семейство.

— Уркварта оставим в стороне. Меня интересует, почему ты не желаешь выдавать секреты Грига?

— У меня на это есть причины, и я буду молчать.

— Жаль, Скир, очень жаль, — барон поморщился. — Я надеялся на то, что ты будешь благоразумен. И поймешь, что тебя использовали для того, чтобы посмотреть на нашу реакцию, в случае попытки покушения на Ройхо. И осознав это, ты пойдешь на сотрудничество с Тайной Стражей, которая может помочь тебе начать новую жизнь. Однако ты упорствуешь в своем нежелании обвинить герцога, и за это тебя надо бы убить. Но я, уважая твою стойкость, не стану отдавать приказ на твое уничтожение, а оставлю тебя наедине со своей судьбой.

— Мне не нужны ваши лживые заверения в хорошем ко мне отношении и помощь.

— Дурачина! Тебя никто не будет выкупать, обменивать и выручать. Григ получил письмо-предупреждение, не посылать больше своих шпионов-неудачников в земли великого герцога Канима, и твой повелитель ему внял. Тебя использовали и бросили, и помощи не будет!

— Плевать.

— В таком случае, во всех своих неприятностях вини только себя.

— И Уркварта Ройхо.

— Хм, — Каир снова поморщился, и приказал увести Прана.

Ржавого отволокли в допросную комнату, где его снова били, но опять он молчал. Затем через пару дней про него забыли. И вскоре Скира перевели в общую тюрьму, где ему пришлось драться за кусок плесневелого хлеба и миску баланды с мелкими преступниками и бездомными, а после этого перемалывать пищу шатающимися редкими уцелевшими зубами. И все это ради того, чтобы выжить, когда-нибудь выбраться из тюрьмы, и все же выполнить приказ Андала Грига, который занозой сидел в его мозгу и не позволял ему окончательно сломаться во время допросов.

Шло время. Пран немного поправился, хотя здоровье его было серьезно подорвано, а опытные тюремщики считали, что, скорее всего, этот заключенный умрет от истощения и увечий. Однако он выжил, и вскоре Скира осудили, признали виновным в попытке предумышленного убийства и приговорили к пожизненной каторге на каменоломнях великого герцога. Еще один день в тюрьме, сбор колонны каторжников и Ржавый зашагал в сторону раскинувшихся за Йонаром гор. Его ноги делали шаг, и он думал о том, что не выполнил приказ герцога. Другой шаг, и Скир мечтал о побеге и убийстве ненавистного Уркварта, который был источником всех его бед. И так разом за разом, одни и те же, превращающиеся в манию, мысли, и монотонное движение.

До каменоломни скованные кандалами каторжники дошли за пять дней. Осужденных людей загнали в глубокий карьер, где кирками и ломами они вырубали из скалы белые глыбы. Затем они обтесывали их в квадратные блоки, вытаскивали этот строительный материал, который позднее станет частью крепостных стен, на поверхность, и с помощью рычагов и талей грузили каменные квадраты на мощные подводы.

Кормили каторжников не очень хорошо, работали они по двенадцать часов в день и труд их был очень изнурительным, а потому многие не выдерживали и умирали. Но Скир Пран, в душе которого кипели ярость и злоба, а в голове были только две основные мысли, переносил все беды и лишения стойко и практически не замечая их. И непонятно как, и за счет чего, вскоре он окреп и сильно раздался в плечах. А затем, этого изуродованного пытками человека с половиной выбитых зубов и гнилыми пеньками во рту, диким взглядом и грязными космами, спадающими на спину, заключенные стали сначала избегать, а позже, обходить его, словно он был агрессивным и непредсказуемым зверем.

Прану на это было плевать и, все глубже погружаясь в пучину безумия, он мерно крушил молотом камень, и не обращал на косые взгляды остальных каторжников никакого внимания.

"Я не смог! — снова говорил он сам себе, не замечая того, что с головой у него непорядок, и тут же добавлял: — Ненавижу Ройхо! Все из-за этого беглеца! Убью!"

И так продолжалось до тех пор, пока каторжники, в большинстве своем, кровавые злодеи, насильники и убийцы, то есть далеко не смирные овечки, не обратились к начальнику каменоломни господину Кимпусу с просьбой убрать от них Прана. И господин Кимпус, пятидесятилетний человек с небольшим брюшком и прагматичным складом ума, задумался о том, что же ему делать со страшным и уродливым кандальником. С одной стороны, каторжники волнуются, и если не удовлетворить их настоятельную просьбу, то может вспыхнуть бунт, который повлечет за собой его жесткое усмирение и, как следствие, потери в рабочих руках и не выполнение производственного плана. А с другой стороны, сумасшедший Скир Пран пока не причинил никому вреда, с легкостью выполняет полуторную норму, и не виноват в том, что остальные заключенные боятся его и нервничают когда он рядом.

"Как поступить?" — сидя за столом в своей конторе, и в окно, наблюдая за работами, подумал Кимпа. И в этот момент к нему вошел начальник охраны, который доложил о том, что прибыл представившийся как Филис Омунд из школы "Трансформ" маг, и у него имеется бумага из канцелярии великого герцога Канима.

Кимпус поспешил встретить гостя. А маг, лысый мужчина с округлым лицом и тонкими губами, одетый в дорожную мантию коричневого цвета, сразу же предъявил ему документ, в котором было сказано, что он имеет право забрать для личных нужд любого кандальника из приговоренных к пожизненной каторге. Приказ есть приказ, особенно, если он составлен по всем правилам и заверен печатью, и у начальника каменоломни подобная бумага удивления не вызвала. Случалось в его практике, что маги брали для проведения своих, наверняка, смертельно опасных опытов, приговоренных к пожизненному заключению людей. И данный случай был как раз из этого разряда.

Каторжники были построены перед конторой. Кимпус и Омунд вышли на свежий воздух, и заключенные, завидев мантию, тут же забеспокоились и зашумели, так как имели некоторое представление о том, зачем маги посещают тюрьмы и каторги. Однако стражники не медлили, быстро навели порядок, и сопровождаемый начальником каменоломни и парой охранников, маг двинулся вдоль закованных в цепи людей, которые смотрели на него как на своего злейшего врага.

Филис Омунд вглядывался в лица кандальников, и недовольно морщился, то ли от запаха давно немытых тел, то ли еще от чего. Но вот, он подошел к стоящему с самого края Скиру Прану и, словно споткнувшись, замер на месте. После чего он пристально всмотрелся в сумасшедшего, снял с шеи амулет, красный рубин на золотой цепочке, покрутил его перед Ржавым, и пробормотал:

— О боги! Какая преданность, сила и ненависть! Великолепный образец!

— Вы что-то сказали, господин маг? — наклонился к нему Кимпус.

— Да, — повернувшись к начальнику каменоломни, ответил Омунд и кивнул на Прана. — Я забираю этого человека.

— Он опасен, — предупредил мага Кимпус.

— Я знаю.

— Дело ваше, бумаги выправят быстро, а кандальника хоть сейчас забирайте.

Спустя двадцать минут, господин Кимпус, проводив мага, вернулся в свою контору и, вскоре позабыв про него и сумасшедшего Скира Прана, занялся текущими делами. А закованный в кандалы Ржавый, словно дикое животное, в крепкой железкой клетке, которая была поставлена на телегу и накрыта черной материей, под охраной воинов школы "Трансформ", отбыл в неизвестном направлении.

Империя Оствер. Военный лицей "Крестич". 10.03.1402.

После того как мы выдержали трехмесячный испытательный срок, и офицеры-инструктора вплотную занялись нашим обучением, еще три месяца первого курса в училище пролетели очень насыщенно, интересно и достаточно быстро. На физподготовку теперь уходило не более полутора часов в день, а все остальное время было забито занятиями. И из всех многочисленных предметов, которые нам начали преподавать, лично меня, больше всего интересовали три. История империи, боевая магия и фехтование. Первое, это фундаментальная основа, на которой строилась вся современная жизнь и, изучая прошлое, я мог более ясно видеть настоящее и заглядывать немного вперед. Вторая, зародилась из моего интереса раскопать информацию про "магов-воителей". И хотя до сих я так и не нашел конкретных доказательств тому, что древние воины императора Иллира Анхо могли совмещать два направления, мне казалось, что я на верном пути, и со временем, смогу разгадать эту тайну прошлого. Ну и заодно, конечно же, более подробное изучение книг по магии, помогало мне лучше освоить работу с амулетами, эликсирами, свитками и артефактами, и их применение в бою. Что же касательно третьего предмета, то есть фехтования, то я дворянин. И значит, мне на роду написано владеть клинком так, чтобы не было за себя стыдно и на дуэли я смог бы дать отпор любому наглецу.

В общем, я старался, как мог и, понимая, что от уровня подготовки зависит моя жизнь, учился с полной самоотдачей, и результаты не замедлили сказаться. И хотя я не был лучшим учеником на нашем курсе, на общем фоне моя личность вопросов не вызывала, добросовестный средний кадет, который стремится узнать что-то новое и не халявит. Меня это устраивало полностью, наставников-инструкторов и сержантов тоже, и на второй курс я перешел без особых проблем. И лишь только минуло полгода с того момента, как мы оказались на территории военного лицея, нас переселили в другую казарму, более комфортабельную и теплую. А наши места заняли новобранцы, которых мы могли видеть из окон своей новой спальни. И наблюдая за двумя сотнями парней, с любопытством разглядывающих пустой плац и здания вокруг, сами себе мы казались бывалыми ветеранами. Хотя каждый из нас понимал, что это не так. Вот шестой курс, это да, настоящие воины, а мы всего лишь заготовки, как нас правильно называли инструктора.

Начался второй курс обучения. Мы получили доступ в библиотеку лицея и, конечно же, я посетил ее при первой же возможности. Многого от этого посещения ждал. Однако был разочарован, так как никаких секретных книг с описаниями древних боевых методик не обнаружил, хотя полезной и редкой литературы в ней было немало. Другой бы на моем месте, может быть, и расстроился, а мне было некогда, слишком напряженный у нас был график обучения, и на это просто не оставалось времени. Так что вопрос с "магами-воителями" и имперских методов обучения по-прежнему оставался открытым.

Месяца летели мимо меня и моих товарищей, со многими из которых мы с Альерой пусть и не сдружились, но стали приятелями и добрыми товарищами, которые понимают, что если хочешь доучиться, придется играть в команде, а иначе будет очень сложно. Так прошло еще полгода и сегодня, находясь в фехтовальном зале, где звенели скрещивающиеся клинки первого и третьего десятков, отрабатывающих групповой бой, воспользовавшись кратковременной передышкой, наш второй собрался в кружок. Как были, в тяжелых войлочных костюмах, скинув маски и, поджав под себя ноги, мы сели на пол, и княжич Вилл Фертанг, худощавый и жилистый брюнет, произнес:

— Скоро отпуск, господа кадеты.

— Это да, — одновременно, согласились с ним Тарди Пест и Гуннар Арциз, которые за время нашей учебы сильно сблизились с наследником богатого княжества, и стали как бы его тенями.

— Понятно, что отпуск, — сказал я. — Ты хочешь что-то предложить?

— Да. Я приглашаю всех к себе в гости. Оплату телепорта, питание, проживание и развлечения гарантирую. Кто со мной?

Мы с Вираном переглянулись и кивнули один другому. Мне все равно деваться некуда, и если бы не приглашение княжича, то я бы остался в "Крестиче", а Альера живет далековато, и на дорогу в оба конца должен потратить восемь-девять дней и некоторую сумму денег, так что дома ему делать нечего.

— Какие развлечения предоставишь, Вилл? — спросил его Заман.

Княжич улыбнулся и сказал:

— Все, какие только душа пожелает. Пиры, балы, охота и выпивка.

— А девушки будут? — Заман, и все мы, тоже заулыбались.

— Да, — Фертанг смутился и покраснел.

— Тогда я с тобой.

— А что остальные?

Что касается других кадетов, то лишь Тормана Сарану и Кричарда Калька за воротами училища ждали близкие и родные им люди. Поэтому предложение Фертанга приняли все, кроме этих двоих.

— Договорились, — княжич был доволен.

И в этот момент раздался голос нашего учителя по фехтованию, невысокого и вертлявого господина Нагера:

— Второй десяток в зал! Взять щиты! Учебный поединок один на один!

Кадеты быстро вскочили на ноги и расхватали учебные мечи, затупленные ируты, которые являлись штатным оружием имперских гвардейцев, а со временем, стали использоваться большинством взрослых дворян и, в основном, именно на них ведутся все дуэли. И чем больше я набираю веса, вытягиваюсь и расту, тем больше мне нравится это великолепное оружие, хотя корт в некоторых ситуациях, в ближнем бою или свалке, например, гораздо удобней. А ирут предназначен для одиночных боев или кавалерийских схваток. И если описать его коротко, то это прямой обоюдоострый стальной клинок длиной девяносто сантиметром, и десятисантиметровой рукоятью, которая прикрыта корзинчатой гардой, надежно защищающей ладонь от повреждений и порезов. Ширина лезвия от четырех до шести сантиметров, вес оружия, примерно, один килограмм двести грамм.

— Альера против Фертанга! — командует учитель. — Кальк против Арциза! Заман против Песта! Лигна против Сараны! Ройхо против Эхарта!

Мы выходим в зал, где только что закончился групповой бой, в котором победу одержал третий десяток, и занимаем свои места, обозначенные краской квадраты четыре на четыре метра. Круглый кавалерийский щит на левую руку, меч в правую. Салют вскинутым клинком! Ждем команду, и Нагер не медлит:

— Начали!

Эхарт, после первых трех месяцев обучения, из толстяка превратившийся в худого и подвижного паренька, атакует первым. Он быстр и стремителен, и его клинок, со свистом рассекая воздух в вертикальном ударе, устремляется на меня. А я, зная горячность и нетерпеливость своего товарища по десятку, которому не уступаю по скорости реакции и мастерству, но превосхожу его по массе тела на десяток килограммов, и в росте на пять сантиметров, уверен в своей победе и уже жду этой атаки. Мой щит выдвигается от тела немного вперед и встречает затупленное лезвие ирута, которое ударяет в его верхнюю кромку и отскакивает от нее. Жаль. Я рассчитывал на то, что клинок может застрять в щите, а я его сброшу, и проведу контратаку по корпусу противника. Ну, ничего, значит, придется помучаться.

Моя левая рука содрогается от сильной отдачи, и с правого плеча, одновременно с поворотом корпуса тела, я наношу по Эхарту горизонтальный удар. Замах у меня сильный, я это уже знаю, и делаю расчет на то, что Нунц не сможет выдержать силу моего удара. Однако он устоял, и подобно мне, подставляет под клинок щит. Сталь меча, выбив из металла, еле заметный, снопик искр, лишь проскрежетала по щиту, и оставила на нем светлую борозду, которая ясно видна на серой краске. Снова удар Эхарта, и я смещаюсь немного влево. И когда Нунц наносит еще один удар, то я отвожу его меч своим в сторону, и без замаха, резко опустившись на одно колено и, подавшись всем телом вперед, делаю выпад, который проникает под его защиту, и клинок соприкасается с доспехом моего спарринг-партнера.

Есть! Достал! Однако команды прекратить бой нет, и мы продолжаем.

Делаю вертикальный замах и наношу удар по щиту. Нунц отвечает. И обмениваясь предсказуемыми базовыми ударами по прямолинейным траекториям, мы около минуты топчемся на месте, до тех пор, пока Эхарт не пожелал отыграться, и не попробовал зацепить меня кромкой щита. Хороший прием. Но я его знаю. А потому рывком, опять ухожу влево и сбоку бью клинком по его щиту, который на краткий миг стал оружием нападения. Замах удался. Удар прошел как надо, Нунц сильно засопел, и это является знаком того, что ему больно. Хм. Еще бы не было больно. Рука в полете, и с грузом на ней, а тут удар килограммовой железкой. Тяжко это, по себе знаю, так как на подобной попытке атаковать соперника щитом меня позавчера княжич Фертанг подловил, и мне, чтобы быстро восстановиться, понадобилась помощь мага-целителя.

Горизонтальный замах и новый мой удар по щиту. Наверняка, Нунцу сейчас тяжело и он стиснул зубы. А мне ради победы необходимо не останавливаться и не давать ему ни секунды роздыха, и отбив своим клинком ирут спарринг-партнера, я направляю острие клинка вдоль верхней кромки щита, который Эхарт не может удержать, как это необходимо. Сталь соприкасается с костюмом, и я слышу голос учителя Нагера:

— Победа Уркварта! Пара Эхарт-Ройхо ко мне!

Вдвоем с Нунцем, который с трудом скинул с руки щит, сняв шлемы, мы подходим к Нагеру, и замираем на месте, этот учитель не любит официоза и ему не нужны наши формальные рапорта.

— Значит так, молодые люди, — наблюдая за другими поединщиками, говорит фехтовальщик, — успехи у вас есть. Но недочетов гораздо больше. Сначала Эхарт. Вам необходимо восстановить свою мышечную массу, так что лучше питайтесь. У вас превосходные диагональные удары, и только за счет этого вы можете быстро выигрывать схватку. Кроме того, вам надо больше внимания уделять на повороты телом. Не бойтесь рисковать, отрываться от противника, резко убирать голову или плечо.

— Я понял, — произнес Нунц.

— Теперь Ройхо, — продолжает учитель. — У вас есть хорошие задатки фехтовальщика, но в отличии от Эхарта в вас слишком много авантюризма. Вы понимаете, что мечи затуплены, а на вас защита и поэтому излишне рискуете. Пока, это вас выручает. Однако в реальном бою, вы можете по привычке подставиться под смертельный удар, который отправит вас на тот свет. Так что больше думайте о безопасности, не стойте на месте, следите за ногами, и чаще используйте шокирующие и дестабилизирующие удары.

— Ясно, — ответил я.

— Эхарт и Ройхо на площадку! Кальк и Арциз ко мне!

Вновь мы с Нунцем надеваем шлемы и замираем один напротив другого. По уговору, отбрасываем щиты в сторону и не столько рубимся, сколько отрабатываем удары, уклонения от них и парирование. Еще одна тренировка и все как всегда, а скоро первый отпуск и масса развлечений за счет князя Фертанга. Эх, погуляем!