Глава 33

А ведь он совершенно прав. Вернусь в штаб и сразу озадачу того начальника связи. Его фамилия, если не забыла, тоже Григорьев. Я попрощалась с Цанавой и помчалась в штаб. С одной стороны, я успешно справилась с тяжелым заданием. Но с другой стороны, что говорить про вызов в Москву. Остается надеяться, что Жуков не сообразит, откуда ноги растут. А если сообразит, то все выложу как есть. Что он мне, в конце концов, может сделать? Отправит назад в мой наркомат? Так сама этого хочу. В трибунал — это несерьезно. Наорет? На это плевать. Ладно, живы будем — не помрем.

За всеми этими хлопотами у меня совсем вылетело из головы, зачем я высвистала в Минск Романова. Пора его нагружать работой. И кажется, зря я его определила при штабе Жукова. Лучше было бы его пристроить к Цанаве, поскольку речь шла о партизанской войне. Ладно, пусть пока займется арбалетами и другими нестандартными средствами ведения партизанской войны, а дальше видно будет. В штабе оказалось, что Жуков уже успел куда-то уехать, поэтому я сразу направилась к начальнику связи генерал-майору Григорьеву, номер комнаты которого мне назвал дежурный. В кабинете он был один и вид имел совсем нерадостный.

— Разрешите, товарищ генерал-майор?

— Ну, кто еще там? А, это вы, товарищ лейтенант госбезопасности. Кажется, ваша фамилия Северова?

— Так точно, товарищ генерал. Разрешите доложить?

— Что докладывать. Лучше бы вы мне сказали: вот вам, товарищ Григорьев, двести радистов. Тогда бы я порадовался. А что там у вас?

— Так я и пришла доложить о радистах. Вот вам, товарищ Григорьев, тысяча радистов.

— Знаете, товарищ Северова. Я такие шутки не люблю. Прошу вас выйти из кабинета.

Ух, как грозно! Но я не испугалась.

— Не выйду, потому что это не шутки. Завтра вы получите из НКВД список примерно на одну тысячу человек, знакомых с радио. Нужно только подобрать инструкторов, которые обучат новичков работе именно с теми радиостанциями, которые есть в нашем Западном особом военном округе.

Генерал так покраснел, что я испугалась, не хватит ли его удар. К счастью, все обошлось. Держась одной рукой за поручень кресла, другой он схватил со стола графин и выдул его весь прямо из горла. Интересно, у него там вода была или что-нибудь покрепче? Потом вскочил и забегал по кабинету. Я стала считать круги. На пятом или шестом сбилась, потому что он иногда менял направление. Наконец Григорьев остановился, отдышался и подошел ко мне:

— Голубушка, спасительница вы моя. Будут инструкторы. Столько, сколько нужно. Завтра, как только получу списки, сразу закажу спецов с завода. Они приедут, все расскажут и покажут. А теперь откройте секрет, где вы нашли столько людей?

— Я нашла их в списке радиолюбителей, зарегистрированных в НКВД Белоруссии. Там записано несколько тысяч человек, но не все пройдут медкомиссию по здоровью и возрасту. Кроме того, НКВД себе часть оставит, так что на долю округа придется примерно тысяча человек. Единственное но — нам надо будет самим собрать этих людей по адресам.

— Было бы кого собирать. Остальное — дело техники. Всех соберем.

— Вот и хорошо. Разрешите быть свободной.

— Разрешаю. Еще раз большое спасибо.

Я вышла и пошла искать Романова. Он нашелся почти сразу. Романов тихо сидел в уголке в приемной Жукова.

— Прошу прощения, Аристарх Ксенофонтович. Но у нас последнее время такая суета, что не успеваю одно дело сделать, как тут же падает второе. И все либо срочно, либо сверхсрочно. Что мне еще сегодня подкинут, я не знаю. Поэтому, пока есть время, хочу вас озадачить. Помните, в Москве мы говорили о разном старинном оружии для партизан. Так вот очень хотелось бы получить несколько арбалетов. Вы могли бы составить чертежи и заказать их здесь на каком-нибудь заводе или в мастерских. Нужно не менее пяти штук с убойной дальностью от пятидесяти до семидесяти метров. И чтобы звук от выстрела был потише. Потом, с учетом того, что за партизанами будут охотиться в лесу, нужно подумать о ловушках: ямы там всякие, самострелы и тому подобное. Вот, кстати, у меня есть несколько набросков азиатских ловушек — возьмите их и подумайте. И еще хорошо бы какие-нибудь приспособления, чтобы можно было гранаты подальше кидать. А то лично у меня вообще такие броски не получаются. Вот вам деньги на оплату заказов. Здесь тысяча рублей. Если окажется мало, то, когда я вернусь из командировки, еще добавлю — деньги у меня есть. Если возникнут проблемы, то поезжайте в Барановичи. Там начальником областного НКГБ работает майор Григорьев. Сошлитесь на меня. Валентин Петрович отличный человек и всегда готов помочь.

— Я понял вас, Анечка. Похожу по Минску, подумаю и найду, где заказать подобные штуки. А ваши листочки внимательно изучу.

— Еще вопрос к вам, Аристарх Ксенофонтович. Почему вы так странно посмотрели на поезд, отходивший от перрона?

— Дело в том, что одним из эффективных способов торможения наступления противника является нарушение коммуникаций. Учитывая российские расстояния, лучше всего повреждать железные дороги. Вот я и прикинул, как это лучше делать с наименьшими затратами.

— И как же?

— В первую очередь подрывы мостов и тоннелей. Потом подрывы на поворотах.

— Что касается мостов и тоннелей — понятно, а повороты? Ведь восстановят же. Что, у немцев рельсы запасные не найдутся?

— Конечно восстановят, но, во-первых, на это нужно время, а во-вторых, по восстановленному железнодорожному полотну, особенно на поворотах, поезда не смогут двигаться с нормальной скоростью. Следовательно, даже небольшое повреждение путей может существенно замедлить продвижение противника на восток. Запомните, Анечка. Каждая наступательная операция сначала всегда прорабатывается в штабе. В СССР для этого существует Генштаб, в Германии единого штаба нет — есть штабы отдельных родов войск. Потом из головного штаба, если можно так сказать, директивы спускаются в штабы следующего уровня и так далее. Только после того, как операция полностью спланирована и доведена до штабов самого низкого уровня, можно начинать собственно операцию. А представьте, что из-за транспортных проблем возникают задержки с переброской войск, с поставкой боеприпасов и тому подобное. Весь план летит коту под хвост. Нужно вносить коррективы, что тоже требует времени, за которое, между прочим, противник может подготовиться к обороне. Поэтому любые проблемы с транспортом всегда серьезно нарушают наступательные операции.

— Спасибо за разъяснения, Аристарх Ксенофонтович. Я это запомню. В жизни все может пригодиться.

— Согласен с вами, Анечка. А теперь, если позволите, у меня к вам вопрос: вы ведь здесь в командировке, так куда же еще в командировку? А когда же домой?

— Спросите что-нибудь полегче, Аристарх Ксенофонтович. Я уже и сама не знаю. Муж в Гродно, я сегодня здесь, а завтра в Москве. Где окажусь послезавтра, понятия не имею. Вот сейчас только сообразила, что целый месяц работала без выходных. И когда смогу отдохнуть и хотя бы полдня заняться ничегонеделанием, не знаю.

— Сочувствую вам, Анечка, но боюсь, что дальше будет еще хуже. Сейчас вы только без выходных, а в случае ожидаемых крупных неприятностей вам и поспать будет некогда. Так что считайте, что пока вы почти что в санатории.

— Ну, вы меня утешили, Аристарх Ксенофонтович.

— Что делать, голубушка. Если заранее знать о неприятностях, то они не будут восприниматься так трагически. Готовьтесь.

— Постараюсь, куда тут денешься.

Тут появился Жуков, к мрачному виду которого я уже начала привыкать, и наша беседа прервалась. Я было подумала, что меня сразу же потянут к ответу, но тут, к счастью, к Жукову прорвался генерал Григорьев. Я перевела дух. Может, после разговора с ним Жуков не так на меня озлобится. Впрочем, сейчас узнаю, потому что меня тут же вызвали в кабинет.

Вид у Жукова был, если можно так сказать, несколько озадаченный.

— Скажите, товарищ Северова, что вы пообещали товарищу Цанаве за радистов?

— Ничего не обещала, товарищ генерал армии. Только то, что мы сами соберем всех людей по его спискам и обеспечим их обучение своими силами.

— И больше ничего?

— Ничего. Да вы сами можете у него спросить. Вы же завтра будете на совещании.

— На каком совещании?

Ой! А Жуков-то еще не в курсе! Что делать, придется мне его информировать.

— Товарищ Цанава сказал, что на завтра его вызвали в Москву. И вас тоже вызвали. — И совсем упавшим голосом добавила: — И меня тоже.

— Так, интересно, почему мне об этом никто не доложил.

С этими словами Жуков нажал кнопку на столе. Тут же в кабинете появился Коротыгин.

— Мне были какие-нибудь указания из Москвы?

— Так точно, товарищ генерал армии. Вот шифровка, в которой вас и товарища Северову вызывают в Москву завтра к шестнадцати часам. Шифровка подписана товарищами Тимошенко и Берией.

— А почему мне докладываете только сейчас?

— Она поступила всего пятнадцать минут назад. Я как раз нес ее к вам.

— Хорошо, оставьте шифровку и свободны.

Коротыгин положил шифровку на стол и вышел.