Глава 32

Караул! Это называется «приплыли». И что мне теперь делать? Придется ударить челом Валентину Петровичу. Только одно дело найти несколько человек для одной дивизии, и совсем другое дело найти около тысячи человек, да еще за несколько дней. Бедная я, бедная.

Пока я переживала, Жуков перешел к следующему вопросу:

— Товарищи, поскольку на границе обстановка крайне тяжелая и близка к критической, то я категорически запрещаю отпуска всем командирам. Те командиры, которые уже находятся в отпусках, не позже 18 июня должны вернуться в части. Не сможете сами их разыскать — обратитесь к НКВД. Они помогут. А вот семьи комсостава желательно вывезти на восток. Этим займется замначштаба по тылу полковник Виноградов.

При этих словах встал и козырнул высокий худой полковник.

— Теперь о главном, — продолжил Жуков. — Ввиду катастрофической нехватки транспорта нам необходимо с завтрашнего дня начать развертывание армий округа и приведение их в состояние боеготовности номер один. Приказ сразу после совещания подготовит товарищ Климовских, и я его подпишу. Необходимо обеспечить все войска боеприпасами и ГСМ. То, что не удастся вывезти со складов, следует заминировать. Артиллерии взять под прицел транспортные магистрали, включая железные дороги и особенно мосты. Все разворачиваемые части должны быть удалены от границы не менее чем на пятнадцать километров. Вопросы.

Встал генерал-лейтенант. Селиванов шепнул мне на ухо, что это командующий 3-й армией.

— Товарищ генерал армии. Но все ваши распоряжения означают, что война начнется в самые ближайшие дни?

— Так точно, товарищ Кузнецов. Согласно сведениям, регулярно получаемым как военной разведкой, так и по линии НКВД, она начнется в июне. Если ситуация разрядится, во что я не верю, то через месяц объявим, что это были расширенные учения, и вернем войска к местам их постоянной дислокации.

На этом совещание закончилось, и я стала подбираться поближе к Жукову, чтобы получить от него «невыполнимое задание». Он, как только заметил меня, кивнул и сказал всего одно слово: «Выполняйте». Все понятно. Как ни крути, а радистов нужно достать, поскольку это действительно один из жизненно важных вопросов.

Сначала я заныкалась в уголке и задумалась. Конечно, я могу позвонить в Москву Зимову, он, вероятно, предложит несколько человек. Но это будут студенты крайне важной специальности. Насколько я помню, даже во время войны на них распространялась бронь. Следовательно, это будет неверный шаг, тем более что несколько человек тут погоды не сделают — нужно намного больше. А где взять это «больше»? Снова в памяти всплыла фамилия Зимова, наша беседа в ресторане и его слова о том, что выбор специальности для него определило увлечение радио. Но ведь не один он увлекался радио. Интересно, а сколько таких увлеченных радио есть в Белоруссии? Кого бы об этом спросить? Впрочем, понятно кого — пора звонить майору. Он-то все знает. Вот только не хочу я звонить отсюда. Следовательно, нужно ехать в родное ведомство. Я выскочила к дежурному, переадресовала Романова к Коротыгину с Селивановым — с кем повезет переговорить, а сама поехала в республиканский НКВД. К счастью, там дежурил тот же командир, что и в прошлый мой визит, поэтому никаких проблем не возникло. Он проводил меня в комнату спецсвязи, откуда я и позвонила в Барановичи.

— Здравия желаю, товарищ майор. Валентин Петрович, выручайте.

— Что у тебя случилось, Анюта? Давай выкладывай.

— Товарищ Жуков полагает, что именно я помогла Федору Саввичу раздобыть радистов для дивизии. И теперь я должна обеспечить радистами весь наш Западный округ. А всего нужно несколько сотен человек, которые хотя бы немного разбираются в радио. Я тут подумала о радиолюбителях, но где взять о них информацию?

— Некоторой информацией я владею. Радиолюбительство стало очень популярно в нашей стране примерно с середины тридцатых годов. Люди сами собирали приемники и передатчики и связывались друг с другом, а также с такими же любителями из других стран. Ясно, что мимо нашего наркомата это пройти не могло. Все такие радиолюбители в обязательном порядке регистрировались в Осоавиахиме. А те, естественно, передавали все данные нам, потому что только НКВД имело право решать, кому из радиолюбителей можно разрешать работать не только на прием, но и на передачу. У меня таких списков нет, потому что я работал в западной части Белоруссии, а вот у товарища Цанавы они точно есть. Дальнейшее понятно?

— Так точно, понятно. Большое спасибо, выручили вы меня.

— А кого же мне еще выручать, если не собственных сотрудников? Давай беги к Лавру второму и хлопай глазками, чтобы он тебе помог.

— Есть, бегу.

Надо же, оказалось, что это вполне решаемая задача. Правда, для ее решения потребовался опыт и знания майора Григорьева. Хорошо, иду к Цанаве.

Цанавы на месте не оказалось — его вызвали в ЦК Белоруссии, но дежурный сказал, что скоро он должен вернуться. Я, на всякий случай, отзвонилась в штаб и уселась ждать. Цанава появился только через сорок минут. Проходя в свой кабинет, он заметил меня и кивнул, приглашая зайти. Чувствую, скоро про меня начнут ходить легенды, что я могу ногой открыть дверь в любой кабинет. Впрочем, поскольку я хотя и неофициально, являюсь порученцем самого Берии, то это утверждение будет недалеко от истины.

— Здравия желаю, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга.

— Здравствуйте, Анна Петровна. С какой просьбой на этот раз?

То, что я пожаловала с очередной просьбой, было совершенно очевидно, поэтому я не стала тянуть волынку.

— В нашем Западном особом военном округе большая проблема, товарищ Цанава. И, кроме вас, никто эту проблему нам решить не поможет. Дело в том, что войска округа получили много радиостанций, но не получили к ним радистов. Поэтому самый надежный вид связи мы не можем использовать.

— Так у меня тоже нет лишних радистов — каждый специалист на вес золота.

— Лишних радистов, товарищ Цанава, у вас действительно нет, зато есть информация о большом количестве людей, из которых можно очень быстро этих радистов подготовить. Я вот тут подумала о радиолюбителях, а товарищ майор Григорьев подсказал, что в НКВД Белоруссии есть полный список радиолюбителей республики — вот вам почти готовые радисты. Прошу поделиться с армией.

— Да, это хорошая мысль. Подождите немного.

Был вызван порученец, который минут через пять принес толстую папку с бумагами. Цанава развязал тесемки и достал оттуда пачку исписанной бумаги.

— Вот тут полный список радиолюбителей Белоруссии. Давайте посмотрим, сколько их у нас всего? Ага, последний номер 4547. Из них половина, возможно, не подойдет по возрасту или по состоянию здоровья, часть я хочу оставить себе, значит, Жукову могу отдать около тысячи человек. Как, хватит ему столько?

— Думаю, что хватит, а кроме того, куда товарищ Жуков денется? Больше-то все равно неоткуда взять.

— Совершенно верно. Таким образом, этот вопрос мы с вами решили. А теперь у меня к вам совсем другой вопрос. Что вы такого написали, товарищ Северова, что нас с вами завтра вызывают в Москву? И, насколько мне известно, вашего начальника тоже.

Опа. Бумага, которую я посылала через майора Григорьева, уже дала результаты. Интересно, а Жуков уже в курсе?

— Кстати, а товарищ Жуков уже в курсе?

— Про товарища Жукова я не знаю, но предполагаю, что еще нет. И про содержание бумаги я ему говорить не стала, так как не знала, как он ее воспримет.

— Так что вы там написали?

— Я написала, товарищ Цанава, что поскольку первый удар немцев мы сдержать не сумеем, то придется отступать. То есть временно отдать часть Белоруссии. Может быть, даже большую часть. Значит, нужно заранее думать о партизанской войне. А партизанская война наиболее эффективна, если армия и партизаны действуют согласованно. Партизанское движение в Белоруссии организовать может только один человек — это вы. Значит, вам нужно заранее к этому готовиться, пока еще есть хоть чуточка времени. А согласовывать действия нужно будет с товарищем Жуковым. При этом дать команду на все это может только один человек — товарищ Сталин. Товарищу Жукову говорить я не хотела, потому что он, как генерал, может не захотеть даже думать об отступлении — самолюбие не позволит. Вот в результате и родилась эта бумага.

— Но почему вы направили ее сразу товарищу Берии, а не мне?

— Потому что письмо наверх — это одно, а письмо вам — это другое. Я посчитала, что вы, извините, сейчас с товарищем Жуковым находитесь на одном уровне, поэтому письмо вам могло быть неправильно истолковано товарищем Жуковым и вызвать между вами ненужные осложнения.

Цанава походил по кабинету, посопел немного, потом остановился прямо напротив меня и сказал:

— В данном случае вы, наверное, поступили правильно. Но на будущее прошу такого больше не делать. Не забывайте, что по иерархии я ваш начальник.

— Я это всегда помню, товарищ Цанава, и всегда помню, что я вам тогда обещала. Если у меня возникнут какие-то вопросы по линии НКВД, то тогда все пойдет только через вас.

— Хорошо. Товарищу Жукову передайте, что сегодня же мои сотрудники проработают список и завтра утром он получит фамилии и адреса. А собирать людей уже будет сам. Для этого у него есть военкоматы. Мои сотрудники только помогут, если возникнут проблемы. И еще, пусть позаботится об обучении. Я уверен, что большинство призванных будут незнакомы с моделями военных раций.