Глава 23
Кубанская Конфедерация. Краснодар. 01.06.2063

— Сограждане! Этот год принес нам новые тяжелые испытания и сулит новую войну. Враг, который находится далеко на севере, сектанты, возомнившие себя носителями истинной веры, пытаются вновь нанести по нам свои подлые удары. Однако наши войска и госбезопасность всегда на страже, и злые происки врагов не окончатся удачей. Недавнее нападение диверсантов на столичную ТЭЦ, единственную полностью рабочую теплоэлектростанцию в Конфедерации, положило конец нашему терпению. Враги погибли и не достигли своих целей, а наши воины вновь показали свое воинское мастерство и выучку. Однако, это пощечина всему нашему государству и поэтому, мы объявляем этим религиозным фанатикам войну!

Из раструба радиоточки, прерываемый бурными и продолжительными аплодисментами, доносился сильный и уверенный голос Симакова-старшего. Эту речь мы слушали все вместе, весь руководящий состав ОДР при ГБ, то есть Еременко, его брат Денис, который, наконец-то, вышел из тени, и мы с Астаховым. Про прямую радиотрансляцию речи нашего лидера с заседания Государственной Думы и о том, что он сегодня скажет, мы знали еще вчера, а потому, каждый из нас объявил по своему отряду повышенную боевую готовность и усилил охрану своего жилища. И вот, все наши бойцы наготове, в городе усиленные патрули гвардии, и дело здесь не в том, что позавчера диверсанты Внуков Зари попытались нанести новый удар.

С объявления войны, речь Симакова только начинается, а самое важное и интересное, будет после этого. Именно в этот день, Симаков решил донести до всех граждан Конфедерации, что он уже не президент, а самый настоящий пожизненный диктатор. Конечно, все кому это было интересно, и так это знали, но официально делали круглые глаза и утверждали, что мы демократы и республиканцы. Наконец, свершилось. Весь либерализм, плюрализм, и прочие «измы» побоку, и начинается новая эра, которая, возможно, приведет нас к созданию империи.

Надо сказать, момент Симаковым был выбран удачно. Впрочем, как и всегда. Новость об очередном нападении вражеских диверсантов напугала все слои населения нашей страны. Кого-то самим фактом, а кого-то тем, что ТЭЦ у нас одна, и потеряв ее, мы откатывались в своем развитии на ступень назад. В такой ситуации и при таком беспокойстве среди граждан Конфедерации, можно протолкнуть любой закон, а уж объявить себя пожизненным диктатором, так и вообще, плевое дело. Кроме того, личность лидера устраивала практически всех, харизматичный, волевой, авторитетный и не беспредельщик.

Конечно, всегда найдутся люди, которые недовольны таким положением дел, и кто-то скажет, что признание диктатуры это шаг назад и потеря свободы, а по мне, так наоборот. Это движение вперед, а наша свобода состоит в том, что правительство может оказать своему народу такое количество услуг, которому позавидуют все остальные. Мир лежит в развалинах, и стесняться некого. Вор должен сидеть в тюрьме, извращенец сажается на кол, враг уничтожается, граждане государства не голодают и могут рассчитывать на защиту закона, а уж кто там, у власти, и как он себя называет, это дело десятое. Тем более что и до того, демократией у нас не пахло, собирались территориальные лидеры, и между собой избирали самого сильного. Все как у хищников в природе, а теперь, это узаконилось, да и только.

Пока размышлял, Симаков окончил свою речь, и понеслось. Один за другим стали выступать представители различных партий, и переливать из пустого в порожнее, стандартный набор слов. Все одобряют, все поддерживают, все согласны, Симаков — наш рулевой. Еще бы немного, и дошло до: «Славься! Славься! Ты наш царь, превеликий государь!» Умеет диктатор людей пригибать, этого не отнять, спектакль идет как по нотам, и сбоев быть не должно, актеры все опытные, и роли свои знают просто на «отлично».

Не менее часа мы слушали радиотрансляцию, и всю ту чепуху, что несли самые богатые купцы и промышленники Конфедерации. В конце концов, полковнику это надоело. Выключив радио, он отошел от окна своего кабинета, где простоял все это время, присел во главе стола, оглядел нас и, смешливым тоном, с улыбкой, произнес:

— Поздравляю вас с наступлением новой эпохи, господа офицеры!

— Ура! Ура! Ура! — дружно и тоже улыбаясь, негромко ответили мы своему начальнику.

Еременко откинулся на спинку кресла, и спросил:

— Ну, что, перейдем к делам? — мы покивали головами, приняли серьезный деловой вид, и он продолжил: — Итак, на внутреннем фронте наша помощь диктатору пока не требуется, Дебальцевские дела на свой контроль опять забрала администрация Симакова, а посему, сконцентрируемся на нашей основной работе, то есть, на дальней разведке. Денис, — обратился он к своему брату, среднего роста крепкому мужчине с гладко выбритой головой, — что по твоей части, по шпионской?

— В государстве тишина, все верно, — усмехнулся Денис. — С мелкими смутьянами мой отряд сам справляемся, а крупных, — он посмотрел на нас с Астаховым, — всех изничтожили. Что касаемо заграницы, то все, что знаю, передал в последней аналитической записке, но в ней нет ничего нового, положение дел в Халифате, в Трабзоне, в Горском Содружестве и Донском Царстве. По сути, она дублирует доклад ГБ, и особых расхождений между нашими бумагами нет.

— Проблемы, просьбы?

— Проблем нет, просьбы, жалобы и заявления отсутствуют. Единственное, людей у меня мало, но это только моя забота.

— Понятно, — полковник посмотрел на Астахова. — Что у тебя Андрей?

— Идей не имею, пожеланий нет, через месяц полностью восстановлю свой отряд и буду готов к работе, коротко и четко ответил капитан.

— Ладно. — Еременко повернулся ко мне и усмехнулся: — Теперь Мечник, у которого идей, больше чем он потянуть может. Излагай, Саня, что планируешь?

Усмехнувшись полковнику в ответ, сказал:

— Что есть, того не отнять, идей у меня много. Первая, это поход через Черное море к Румынии, выход к устью Дуная, высадка небольшого десанта и проведение полноценного разведывательного рейда к Браилову. Предложение исходит от Керченского купца Керимова и, с его разрешения, эта тема раскрывается только для нашего отдела. С его стороны баржи, от нас бойцы. Полное обоснование всей операции и решения по разведке я предоставил еще три дня назад.

— Читал, — ответил Еременко, — и передал нашему куратору. Идея ему понравилась, но масштаб больно мелок.

— Так ведь это только первый этап, разведывательный, а за ним следом второй, боевой. Если все гладко пойдет, то всем хорошо будет, и нам, и Керимову, и государству.

— То есть, ты предлагаешь после разведрейда совершить на Браилов настоящий налет?

— Так точно, именно налет. Пришли, побили местных, взяли корабли, заправили их, что не на ходу, берем на буксир, и пока осенние шторма не накрыли, отходим к родным берегам. При этом вся работа осуществляется только силами нашего отдела, без привлечения флота, гвардии, армии и госбезопасности. Сами себе задачу поставили, сами ее отработали, и все что добыли, оставили при себе. Мы дальняя разведка, а значит, нам нужна своя эскадра, и свой отряд морской пехоты. Все же море рядом, а что за ним творится, знаем с пятого на десятое.

Денис и Астахов, на этих моих словах переглянулись, еле заметно кивнули друг другу, и полковник, увидев это, обратился уже к ним:

— Что думаете, опричники, есть смысл этот план в дело пускать, или обождем?

— Поддержу Мечника, — это Астахов. — План здравый. Разведка. Обработка информации. Решение. Высадка. Работа. Лично мне, эта тема интересна.

— Ты? — командир кивает брату.

— Согласен. И если от меня что потребуется, то помощь окажу.

— Раз так, то план идет в более полную разработку. Мечник, что еще надумал, ведь у тебя, в любом случае, этот план не один. Сказал «а», говори «б».

— Без проблем. Вторая идея, это поход двумя группами на восток. Прибыли эти мероприятия не сулят, а будут чистой разведкой. Один отряд, под предводительством Игнача, от Невиномысска, пойдет через Александровское, Новоселицкое и Буденновск, на Петропавловскую и Арэгир. Есть интерес посмотреть, что возле Чограйского водохранилища творится, а то слух прошел, что там неподалеку чуть ли не копи золотые нашлись. Вряд ли это так. Однако кто-то упорно распускает среди повольников об этом слух, а значит, мы должны знать, что там сейчас на самом деле творится и кому это нужно. Другой отряд, во главе с Лидой Белой, от Пятигорска, через Георгиевск, Степное, Каясулу, Ачикулак и Нефтекумск, пройдя Северный Дагестан и Ногайскую степь, выйдет к Каспию. В тех краях с людьми странные вещи происходят и очень умные собачки появились. Странно это и подозрительно.

Полковник огладил небольшую бородку, которую стал с недавних пор отпускать, и произнес:

— Поход к Чограйскому водохранилищу я и сам предложить хотел, и слухи, которые среди повольников гуляют, проверить надо, а вот насчет Каспия, сомневаюсь. Ну что там может быть, обычная дикость, а слухи про умных собак, полная чушь.

— Иваныч, ты Исмаилу веришь?

— Да, — согласился полковник.

— Вот и я верю, и сведения про этих непонятных собак от него. Думаю, что это какая-то мутация, и дело не просто в обычной дикости. Надо сходить в те края, и на все, что там происходит, вблизи посмотреть.

— Хм, — Еременко посмотрел на Дениса и Астахова. — А вы что думаете?

— Мечник прав, — первым высказался Еременко-младший. — Время такое, что всего опасаться стоит, и по мне, Каспийский поход, даже более важен, чем все остальные.

— Поддерживаю, — Астахов как всегда, был немногословен и лаконичен.

— Даже так, — несколько удивленно протянул наш командир, некоторое время помолчал, обдумал варианты, и принял окончательное решение: — Ладно, работаем и по этим двум направлениям. О наших планах, уже сегодня, я доложусь Илье Симакову, а пока все свободны. Астаху и Мечнику завтра быть у меня, решим, кто и за что возьмется. Все, господа разведчики, до завтра.

Кабинет полковника и Серый Дом мы покинули все вместе. Астахов сразу направился в поселок Козет, где находилась база его отряда, Денис шмыгнул в какой-то переулок, и остался я на улице один. Подумав, чем бы заняться, решил отправиться домой, дела делами, конечно, но день сегодня особый, и хочется провести его в кругу семьи. Опять же надо быть постоянно на связи с командиром. В столице пока спокойно, и оттого, что Симаков себя пожизненным диктатором объявил, за минувшие пару часов ничего не изменилось, но все может быть, и ко всему надо быть готовым. Решено — домой.

Спустя двадцать минут, я входил в особняк. На охране, помимо Листа с Салом, пластуны Игнача, доложились, вокруг все тихо, и в отряде без происшествий. Отлично, отдых не прерывается.

Я в столовой. Меня никто не встречает и понятно почему. С кухни доносится ворчание Ильинишны, которая за что-то распекает двух молоденьких горничных, а супруга с сестрами и сыном, наверняка, наверху. Сквозь открытые окна, в помещение проникает солнечный свет, такой мягкий и, можно сказать, уютный. Вместе с этими лучами, прилетает ветерок от реки, освежает, и выносит на меня запахи кухни. По ним, могу определить, что у нас сегодня на обед. Первым блюдом, конечно же, борщ, а на второе, картофельное пюре с котлетами из баранины. У-у-у, люблю повеселиться, особенно поесть.

Поднимаюсь наверх. Так и есть, Мара с сестрами, похожей на нее Ольгой, и русоволосой голубоглазой Леночкой, теребят сына, который в последнее время сильно подрос, и стал вполне складно излагать все свои мысли. Игорек стоит в центре комнаты и, насупившись, исподлобья смотрит на теток, которые заливисто смеются и корчат ему рожицы. Вот и вопрос, кто здесь ребенок. Две здоровые девахи, невесты на выданье, а ведут себя как дети.

— Кто тут Мечникова-младшего обижает? — весело улыбаясь, спрашиваю я сына, и присаживаюсь на корточки рядом с ним.

Сын, оборачивается, и с радостным вскриком бросается ко мне на шею.

— Папка, они мне пистолет не дают, — еще не полностью выговаривая все слова, говорит он.

— Что за пистолет? — мой вопрос обращен к девушкам.

За двоих ответила Леночка, по виду хрупкое создание, а по сути, неплохо подготовленный убийца:

— У нас при себе оружие есть, отец на пятнадцатилетие подарил. Игорек случайно увидел, и потребовал себе такой же.

— Ясно, — я полностью удовлетворен ее ответом, и обращаюсь к сыну: — Будет тебе пистолет, но не сейчас, а через год.

Он наклоняет головку набок, пристально рассматривает меня, и спрашивает:

— А год, это через сколько?

— Пройдет лето, за ним осень, когда листья желтые будут, потом зима со снегом, затем весна с дождями, и так пройдет год.

— Но ведь это долго, — мальчишка возмущен и считает, что его опять обманули.

— Но ты ведь воин?

— Да, я воин.

— А воин должен быть не только силен и храбр, но и терпелив. Ты готов терпеть?

— Готов, — отвечает Игорек, отступает в сторону, и принимает самый смиренный вид.

— Молодца, — хвалю я его, и улыбка ребенка озаряет комнату, не хуже солнечных летних лучей.

Внизу раздается звонок, это домоправительница зовет домочадцев на обед. Иду переодеваться, умываюсь и, уже в домашней одежде, спускаюсь вниз. Я был прав, на обед сегодня борщ и пюре с котлетами.

После полудня, прилег у себя в кабинете на диванчик, задумался о предстоящем походе к берегам Каспийского моря, и задремал. Ненадолго, так как вскоре меня начали теребить за рукав и, открыв глаза, я увидел над собой супругу.

— У меня к тебе есть разговор, — произнесла она и присела рядом.

— Да-да, — одной рукой протирая глаза, другой обнял ее за талию и потянул на себя.

— Успокойся, — с усмешкой, она высвободилась, — у меня для тебя две новости. Думала, сразу после обеда переговорить, а ты только дома появился, как сразу же спать завалился.

— Итак, две новости, — сон окончательно отступил, и я был готов воспринимать информацию. — Наверное, одна плохая, а другая хорошая. Я прав?

— Нет, — супруга встряхнула своей очаровательной головкой, и ее роскошные черные волосы, разметались по плечам. — Обе новости хорошие.

— Слушаю тебя, моя королевна.

— Я снова беременна.

На ее выжидательный взгляд, все, что мне оставалось, это поцеловать ее в губы и сказать то, что миллионы мужчин говорили до меня:

— Люблю тебя, милая. Я рад и счастлив.

— Конечно, рад, не тебе ведь рожать.

— Все, что от меня зависело, было сделано и, надеюсь, сделано с душой и хорошо. Давай вторую новость.

— Ты в курсе, что сегодня Симаков официально стал диктатором?

— Конечно.

— А знаешь, что в президентском дворце сегодня по этому поводу торжественный прием?

— Что-то такое слышал, но мы здесь причем?

— Притом, что мы вдвоем приглашены на это мероприятие.

Вот тебе и на, чего никак не ожидал, так подобного приглашения. С одной стороны, на такое торжество не всякий попадет, а с другой, старая солдатская пословица, про близость кухни и нахождение подальше от начальства, не на пустом месте возникла. В считанные секунды, я просчитал все варианты, и пришел к выводу, что приглашение в президентский дворец, плюсов имеет все-таки больше, нежели минусов.

— Откуда приглашение, Еременко просуетился?

— Нет, его жена. Ты ведь знаешь, что мы с ней подруги.

— Знаю, только вот что одеть на это мероприятие, и какие там порядки?

— Насчет себя я не беспокоюсь, а что одеть тебе, проконсультируйся у своего начальника, он там тоже будет присутствовать.

— Когда во дворце надо быть?

— В восемь часов вечера.

В девятнадцать тридцать, я был готов и любовался своим отражением в большом ростовом зеркале. После консультации с полковником, с нарядом проблем не возникло, серый мундир, такие же брюки, заправленные в мягкие яловые сапоги, на груди Кубанский Крест, в кобуре верный ТТ, а на плечах черные погоны лейтенанта госбезопасности. Ничего лишнего, все функционально, строго, и годится для любого случая. Непривычно, все же впервые я в этой униформе, но мне нравится, и остается только дождаться мою вторую половину, которая готовит своим нарядом некий сногсшибательный сюрприз для меня.

Минут десять топчусь в гостиной и, наконец, появляется Марьяна. Стройная, красивая женщина в длинном светло-голубом платье, отделанном тончайшими кружевами. Волосы заплетены в некую строгую прическу, и сдерживаются небольшой диадемой, сделанной еще до прихода в наш мир чумы. Она не идет, а выступает, вид ее непривычен, и это мне нравится.

— Как тебе? — разумеется, вопрос касается ее платья и внешнего вида.

Подставляю локоть правой руки, и отвечаю:

— Ты великолепна, и когда мы вернемся домой, до самого утра покоя тебе не дам.

— Посмотрим, — Мара игриво улыбается, и мы выходим во двор особняка.

Тугарин, который по прежнему, остается моим водителем, с легкостью и непринужденностью опытного автомобилиста, ведет надраенный до блеска «джип» по улицам Краснодара. Вскоре, минута в минуту, ровно в двадцать ноль-ноль, мы прибываем к президентскому дворцу, величественной новостройке, возведенной на развалинах гостиницы «Кавказ» во времена правления третьего президента Конфедерации Драгунова.

Машина проезжает кованные железные ворота, проносится мимо несущих караул гвардейцев из Второй бригады, и подкатывает к шестиэтажному зданию дворца. Помимо нашего «джипа», здесь десятки самых разных автотранспортных средств и около сотни колясок. Гостей высаживается много, все они люди разные, и среди них, мы выглядим вполне презентабельно, элегантно и красиво. Что сказать? В этот момент я собой был горд, поскольку рядом со мной выступает красивая женщина, на которую многие заглядываются, да и сам я, уже не парень-сирота, а лейтенант ГБ и герой Конфедерации.

Только мы выходим из машины, как перед нами оказывается один из местных распорядителей, плотного телосложения молодой парень в какой-то бутафорской ливрее. Он чуть кланяется, тем самым, вроде как выражает свое почтение, протягивает вперед правую руку и говорит:

— Ваши приглашения, пожалуйста.

— Пожалуйста, — протягиваю ему два небольших билета.

Распорядитель удовлетворен, поворачивается к нам полубоком, вновь обозначает поклон, и приглашает проследовать за ним. Поднимаемся на крыльцо, и на входе, охранники, знакомые лица из личной дружины Симаковых, ненавязчиво изымают у меня пистолет. Мы проходим через арку металлодетектора, и оказываемся в президентском дворце.

В просторном вестибюле, пол которого вымощен мраморными плитами, прохаживаются десятки людей, в основном офицеры, адъютанты, порученцы и приказчики. Они все из свиты более важных гостей, могут здесь выпить, пообщаться, склеить на ночь подругу, или с кем-то подраться. В общем, здесь развлечения для молодых и неженатых.

Наш провожатый ведет нас дальше, открываются большие массивные двери, и мы оказываемся в огромном зале, который залит светом сотен электроламп. Именно в этом месте и ведется основной прием, именно здесь собрались те, от чьих слов и поступков, зависят жизни десятков тысяч людей.

«Вот и еще одна ступень пройдена. Саша Мечников находится среди сильных мира сего», — мелькнула у меня мысль. Гордости от близости к властьимущим я не испытывал, а вот удовлетворение, надо это признать, присутствовало. Это своего рода признание моих заслуг и самоопределение самого себя в обществе. Конечно, приглашение получено через Ирину Еременко, племянницу диктатора, но думаю, что кому-то со стороны, даже ее вмешательство не помогло бы сюда попасть.

В толпе гостей, которые раскиданы группами по всему залу, снуют слуги с подносами, на них напитки, люди берут то, что им нравится, выпивают, перемещаются от одной группы к другой и беседуют. Примерно так, я все это себе и представлял. Распорядитель покидает нас, а рядом появляются мой командир и его жена. Еременко одет, так же как и я, мундир ГБ, на груди Кубанский Крест, а на портупее пустая кобура. Его жена в белом платье и диадеме похожей на ту, что венчает голову Марьяны. Женщины, радостно что-то обсуждая, покидают нас, а мы, взяв по бокалу вина, прохаживаемся по залу и раскланиваемся с теми, кого знаем.

— Неплохо здесь, — я оглядываю зал для приемов.

— Это да, — отвечает Еременко, и кивает в сторону наших жен, которые направлялись во внутренние помещения дворца. — Гляжу, боевые подруги сдружились крепко?

— А то, — хмыкаю я в ответ.

— Это хорошо, а то моя ребенка ожидает, и поддержка твоей супруги, лишней не будет.

— Поздравляю, Иваныч.

— Не сглазь.

— Я не глазливый. Командир, а сам диктатор где?

— Его здесь не будет, он наверху сидит, за государство думает.

— Не понял. Нафига тогда торжество, если сам виновник этого события, отсутствует?

— Не обращай внимания, привыкнешь. Здесь так с самого начала заведено, еще со времен Драгунова. Президент у себя, а гости сами по себе. Правитель работает, и выдергивает тех, кто ему нужен к себе. Это показатель того, кто есть кто в негласной табели о рангах. Обрати внимания на лестницу, что наверх идет.

По совету полковника, сосредоточился на парадной лестнице, посмотрел и сказал:

— И что, ничего необычного, два поста по два гвардейца, и один скрытый за портьерой на повороте. По ней поднимается человек, кажется, кто-то из семейства Бариновых.

— Правильно, теперь посмотри на людей в зале.

Огляделся, и что же я вижу, половина гостей, смотрит только на лестницу.

— Ничего себе, — удивился я. — Неужели этому вызову предается такое значение?

— Хм, — только и хмыкнул полковник, — то ли еще будет.

— А что будет?

— Скоро начнутся танцы, а диктатор продолжит вызывать к себе людей. Представь, люди танцуют, и постоянно на лестницу смотрят. Умора.

— Ну, посмотрим, — допив вино, спросил командира: — Что там с нашими делами, ты разговаривал с Ильей?

— Да, и не только с ним. Нам везде зеленый свет. По всем трем направлениям. Разведкой на Браилов займутся спецназовцы Астахова, а твоя задача, поход к Чограйскому водохранилищу и Каспийскому морю.

— А… — хотел спросить насчет других дел, но Еременко меня остановил.

— Завтра Саня. О делах поговорим завтра. Сегодня, только отдых и разговоры с полезными людьми. Тем более что наши жены вернулись.

Действительно, Ирина и Марьяна, обсуждая какую-то свою проблему, подошли к нам. В этот момент, заиграла музыка, кажется вальс, супруга вспомнила, что я не умею танцевать, и весь вечер, как примерный семьянин, я обучался сему чрезвычайно сложному искусству.