Восьмая глава. "Новик"

"Новик" разрезал своим носом ночное море, спускался на полном ходу на юг, Беренсу было приказано выяснить, продолжают немцы погоню за отрядом или повернули назад. Он не стал дожидаться противника на месте, как было сказано Бахиревым, а как только корабли скрылись с глаз, пошел на юг. Как никогда на Балтике стояла хорошая погода, с одной стороны это было хорошо – противника можно заметить на большом расстоянии. Но и тебя также могут заметить и вся надежда на глазастых сигнальщиков, у кого из противников они глазастее.

Сигнальщики не спать, смотреть в оба, кто первый заметит корабли противника, получит рубль серебром на пиво – прокричал Беренс.

— Не изволите беспокоиться Ваше Высокоблагородие, углядим, не пропустим.

Ну-ну, сами должны понимать, что мы сейчас одни идем навстречу немцам, нам никто не поможет, если вы не углядите и мы влетим в объятия противника. А сколько повстречаем, неизвестно. Один-два, мы ещё сможем отбиться и уйти, а если их будет гораздо больше. Так что голубчики вся надежда на вас, не подведите.

— Не подведём, Ваше Высокоблагородие.

Больше часа прошло, после того как Беренс повёл свой эсминец на полном ходу на юг, а корабли Бахирева затерялись в темноте.

Сколько мы уже прошли – задал он вопрос своему штурману.

Если считать по счислению, то мы прошли 32-е мили – ответил лейтенант Кемарский

З2-е мили. Значит адмирал со своими кораблями находится примерно на удалении 60-и миль. Ждем тут немцев в течении часа, если противник не появится догоняем отряд. Машины малый вперёд всем наблюдать за морем.

Эсминец только что так резво бежал по морю и на тебе его зачем-то придержали, он обижено опустил свой нос опять поглубже в море, а до этого, он так стремился повыше приподнять его над водой. Теперь эсминец медленно двигался по направлению на юг. Время от напряжения тянулось слишком медленно, но пока ничего не происходило.

Ну, где эти немцы, может они бросили нас преследовать и повернули назад, а мы тут болтаемся – высказал предположение старший артиллерийский офицер эсминца Федоров.

Было бы хорошо, если это так. Ждем ещё полчаса и пойдем назад.

Ваше высокоблагородь, похоже сейчас был огонь, никак корабли противника и на одном из них выскочил факел из трубы.

А не померещилось тебе Астапчук, и где ты огонь увидел.

Ваш высокоблагородь, на 20-ь по левому борту.

Все взоры устремили на левый борт, но в ночи ничего не происходило, ни каких огоньков не силуэтов абсолютно ничего.

Ну и где твой огонёк.

Ваше Высокоблагородие, ей Богу видел, ни как не померещилось мне.

Ладно, наблюдай дальше, может ты и прав и что-то видел, и лучше чтобы это была правда. Значит, немцы очень торопятся, раз их механики допустили такое, что пламя вырвалось из трубы.

Ваш высокоблагородь. Вот снова и уже ближе.

На это раз ещё несколько человек увидело целый столб искр, вырвавшихся из трубы какого-то корабля.

Григорий Ксенофонтович, если что, будь готов немедленно дать полный ход – предупредил я инженер-меха-ника

Десятки глаз всматривались в темень, пытаясь что-то разглядеть. Вот показались смутные силуэты проходящих мимо кораблей. Две большие тени и четыре поменьше, следовали на север. Пока они нас не видели, а если увидят, то нам быстренько надо уносить ноги, нам с крейсерами не совладать. Корабли противника проследовали мимо, и мы остались незамеченными.

Надо было атаковать их торпедами пока они проходили мимо – посетовал минный офицер лейтенант Граф.

Гаральд Карлович, у нас приказ – выяснить какие корабли преследуют нас, и об этом доложить командующему. А уж потом воевать.

Так мы видели, что за нашими кораблями проследовали два крейсера с эсминцами, и пока больше никого нет.

Мы ещё немного подождем и убедимся в этом, а вдруг это просто авангард и основные силы идут позади. Мы опять затаились на предполагаемом пути противника, но сейчас труднее стало таится, так как всходила луна и отодвигала от нас темноту что скрывала нас и противника друг от друга. Нам не пришлось долго его ждать, и мы первыми его увидели. Все же линкор гораздо больше нашего эсминца и наши сигнальщики их раньше обнаружили. Мы постарались держать противника по носу, чтобы подставлять наименьшую площадь для обозрения их сигнальщикам. Всё же не так легко разглядеть объект 9х9 в ночном море. Мы даже разговаривать стали тише при виде колонны немецких кораблей. Линкоры шли первыми, а за ними крейсер и эсминцы одной колонной. Никакого охранения эсминцы не производили, а шли за линкорами. Видно полагаются на впереди идущую группу, раз она прошла без помех, значит впереди всё чисто. Стоим не двигаемся, ждем, когда пройдут крайние корабли. У всех нервы были напряжены от одной мысли, увидят нас или нет – не увидели. Как только противник прошел мимо.

Радио адмиралу – выкрикнул я, сбрасывая напряжение – передать все данные о противнике. Сейчас уходим к островам, если что укроемся под берегом.

Если пойти за немцами на почтительном расстоянии – высказал предложение мой старший офицер.

Где гарантия, что нас не заметят, а вот если заметят, то могут зажать. У них там только в хвосте шесть эсминцев. Уходим, курс на Моонзунд. Адмирал разрешил нам пробиваться самостоятельно.

Мы уходили на восток в сторону Моонзундского архипелага к проливу Соэла-Зунд, чтобы потом между островов проскочить в Финский залив.

И вот мы движемся рядом с берегом острова Даго, вдоль далеко выступающего в море полуострова Дагерорт, прячась на фоне его низких берегов. Когда мы уходили из точки, где повстречали немецкие линкоры, то немного неправильно рассчитали курс и вышли к острову Даго ближе к этому полуострову. После короткого совещания, решили не возвращаться к проливу Соэла-Зунд, чтобы пройти между островами, а обойти полуостров и войти в залив с северной стороны Даго. В это время небо на востоке стало уже светлеть – скоро рассвет.

Создал же бог тут на Балтике два острова, и у обоих такие длинные и узкие полуострова, мешающие судоходству. Из-за этого полуострова ни чего не видно, что делается за ним. Так недолго встретится с кем-то лоб в лоб, на повороте вокруг мыса – возмущался я.

Так оно и вышло.

По курсу два корабля – раздался возглас сигнальщика.

Из-за мыса вышло два эсминца, направляясь на юг. (Это были те самые эсминцы, что шли вместе с крейсерами впереди линкоров. Немцы отказались от погони, посчитав что русских уже не догнать, хотя шли ещё три часа на север, после того как мы их видели. Линкоры повернули назад ещё раньше. Крейсера и эсминцы разделились, два крейсера и пара эсминцев пошли к Эзелю, а эта пара решила пройтись вдоль Даго.)

Как думаешь это наши дозорные эсминцы или всё же противник? — задал я вопрос своему старшему офицеру Бабицыну.

Сейчас ещё трудно судить, так как силуэты их размыты, и не понять кто перед нами. Надо немного подождать, похоже, что они нас пока не видят на фоне острова. Но к встрече надо приготовиться.

Гаральд Карлович приготовь все свои аппараты, но выстрелишь своими торпедами только по команде. Федоров, пускай твои комендоры возьмут на прицел корабли, но смотри у меня, чтобы раньше времени не стреляли и только после команды с мостика, иди, предупреди своих плутонговых. А вы уже Григорий Ксенофонтович знаете что делать.

Мы сближались с пока ещё неопознанными кораблями, держась к берегу как можно ближе, насколько это возможно, но надо опасаться, чтобы не налететь на мель. Теперь мы видели, что это были трехтрубные корабли, немного напоминающие наши эсминцы из шестого дивизиона входящие в нашу оперативную группу, но эти были крупнее и у них был не пропорционально короткий полубак к остальному корпусу. Перед нами противник, и пока он нас не видит, надо атаковать.

Граф стоит под мостиком у первого торпедного аппарата, кричу ему, он подскакивает ко мне – Перед нами противник, как только будешь готов, пускай свои торпеды. Михаил Андреевич у меня всё готово. Граф быстро поднялся на ходовой мостик, здесь размещалась ПУТС, и начал высчитывать время пуска. И вот момент настал, последовала команда на залп, и восемь торпед устремилось к кораблям противника, до которых было чуть больше 20-и кабельтовых. И чтобы пройти им это расстояние, надо было потратить не менее четырех минут. Прошло четыре минуты ничего не случилось, потом четыре с половиной опять тишина.

Что, старший лейтенант. Промахнулись.

И в этот момент на концевом эсминце в районе третьей дымовой трубы взметнулся огромный столб воды вперемешку с огнём и паром, и сразу заговорили орудия "Новика". После того как столб воды опал и дым чуть-чуть рассеялся, стало видно что эсминец тонет кормой, которая задиралась на встречу носовой части. Взрыв торпеды и котлов переломил эсминец на две части. Головной корабль вначале так и шел вперёд, там подумали, что эсминец налетел на мину, а разворачиваться на минном поле это верный подрыв, но когда у борта стали рваться снаряды и увидели вспышки выстрелов и корабль под берегом, поняли что попали под торпедный удар. Эсминец развернулся, и отстреливаясь от нас поспешил к месту подрыва, на помощь собрату. По головному в этот момент стреляли уже все орудия, хотя до этого два орудия успели по нескольку раз выстрелить по концевому, но видя, что он тонет, после третьего залпа перенесли весь огонь на головной. После пятого залпа головной получил первый снаряд, следующим ещё два, там на нём что-то горело. Немец тоже огрызался, пошли накрытия, осколки залетали к нам на палубу, где один из артиллеристов получил ранение. Мы начали энергично маневрировать, сбивая прицел у противника, но и наша меткость также стала страдать, но мы ещё два раза добились попаданий, эсминец горел. Он начал отворачивать в море и уходить на юго-запад, отказываясь от спасательной операции. Мы пошли за ним, чуть увеличив дистанцию, когда поняли что у противника орудия меньшего калибра, чем у нас, и менее дальнобойные. Над морем показались первые лучи солнца, освещая место сражения. Немцы попытались оторваться от нас, но мы их не отпускали, продолжали преследовать и после ещё пары попаданий и он запарил и начал терять ход. Ответный огонь его ослаб, отвечали только два орудия, но он продолжал двигаться, несмотря на дюжину попаданий. Было видно, что он глубоко сел в воду, и имеет крен на левый борт. Нам оставалось влепить насколько снарядов в его борт, чтобы и он побыстрей пошел на дно, но в это время..

— Корабли с юга – раздался возглас сигнальщика.

Гляжу в том направлении, там из-за горизонта подымались столбы дыма и стали вырисоваться мачты спешащих сюда кораблей. Кого там ещё несёт – подумал я – если наши, тогда кто? Но эти слишком быстро идут. У нас в Рижском заливе нет ни одного быстроходного корабля. Стал вглядываться в приближающие корабли, по их размерению понимаю, что это должно быть два крейсера и пара эсминцев. Наш избиваемый противник как мог, спешил на встречу тем кораблям. На нашей палубе кто-то истошно заорал – Санитара, санитара быстрей. Немец сопротивлялся и вел ответный огонь, его снаряды рвались рядом с эсминцем, нанося ему мелкие повреждения своими осколками. У нас среди комендоров носового орудия было уже трое раненых, а это не способствовало нашей меткости. Как жаль, что у орудий нет бронированных щитов, чтобы защищать комендоров от осколков, а то так мы можем всех их лишиться. А корабли с юга приближались.

В бинокль было видно, что к нам навстречу на полном ходу идут два крейсера с парой эсминцев.

Всё, пора уходить. Возвращаемся назад надо подобрать парочку пленных и уходить. На циркуляции кормовые орудия всё же достали немца и влепили ещё один снаряд в противника, но и он нам третью трубу попортил. Мы быстро развернулись и поспешили к тому месту, где затонул вражеский эсминец. На подходе к точке увидели шлюпку полную людей, гребущих не к острову, а от него. Да это кто-то из экипажа потопленного нами немецкого эсминца. Значит им, удалось спустить её на воду, или её сорвало, когда эсминец тонул почти вертикально, кормой в воду. Подходим к шлюпке – так и есть полная немецких моряков. Заставляем всех кто там находился, а это более 30-и человек перейти на борт "Новика". Они, видя что с юга идут корабли, начали всячески задерживать процедуру пересадки со шлюпки на борт эсминца. Тогда мы пообещали им, если не ускорятся с поднятием на борт, то просто при отходе утопим их, пройдясь над шлюпкой. Как только последний наш пленник поднялся на борт, мы тут же направились в сторону Гангута. В это время до наших преследователей было 70 кабельтовых. Нас преследовали только два корабля, крейсер и эсминец, вторая пара занималась спасением своего эсминца. Крейсер открыл огонь, первая пара снарядов разорвалась за кормой в 5–6 кабельтовых и это были не менее 150-мм снаряды, судя по вставшим фонтанам воды. А это значит, что вот эти самые орудия могут нас быстро отправить на дно, если мы позволим им, ещё на десяток кабельтовых приблизится.

Григорий Ксенофонтович, давай не подведи, вы уж со своими людьми постарайтесь как на мерной миле – всё выжать из своих машин.

Эсминец набирал ход, а по корме взрывались снаряды преследователя. Нам приходилось менять курс, чтобы сбить прицел не идти же всё время по прямой.

Михаил Андреевич – обратился ко мне мой штурман Кемарский – тут в трех милях от полуострова начинается песчаная банка, а не посадить нам немца на неё.

— Как ты это собираешься сделать?

Я знаю проход, правда там всего полсотни ширины и четыре метра глубины, но нам этого хватит, а вот ему – и показывает рукой на корму, за которой подымались фонтаны от взрывов снарядов нашего преследователя – нет.

— А ты нас сам не загонишь на эту косу, тогда нам всем настанет конец. Где ты будешь искать свой проход, если за нами идет – и это не эсминец, а крейсер. И пары снарядов с него нам хватит, чтоб встать. Давай от греха подальше, обойдем эту банку, и будем надеяться на машинную команду. А на такой скорости мы твой проход просто не увидим.

— Тогда давайте по самой кромке я проведу, а потом сразу четыре румба в право, и если немцы клюнут то они захотят срезать этот угол. Тогда они могут задеть своими винтами за мель, а если возьмут ещё круче, то и совсем выскочат на неё. Но надо это всё сделать так, чтобы это выглядело, как будто это они заставили нас курс изменить.

Мы чуть довернули к самой банке и теперь под нами было 5- 6-ь метров воды, позади подымалась большая спутная волна, скорость стала падать, как будто в котлах стал садиться пар. Хорошо что это продолжалось меньше мили, но это позволило крейсеру сблизиться на несколько кабельтовых. Один из его снарядов лег непосредственно недалеко от левого борта в обшивке образовались две пробоины от осколков. Следующий залп лёг перелётом метров двадцать, подняв столбы воды по курсу, что даже мы успели в один из них влететь, пока он оседал. Как только мы прошли песчаную банку сразу повернули чуть ли не на 90 градусов, как будто резко меняем курс из-за разрывов с левого борта. Обходя банку с севера, намерено начали сбрасывать ход и как только увидели, что форштевень крейсера глядит на нас, снова начали набирать ход и ворочать курсом на север, как будто собираемся уходить в сторону финского побережья. Крейсер стал резать угол, но видимо на его борту штурман смог определиться, где именно они находятся, и куда этот курс ведёт. Крейсер стал отрабатывать назад и ворочать влево, стараясь вывернуть, но не успел и воткнулся в мель, выползая на неё носом. Отойдя за приделы дальности орудий крейсера, начали наблюдать за действиями противника. Эсминец подошел к своему крейсеру – и видимо сейчас предпримет попытку стащить его на более глубокое место. Мы отправили радиограмму в штаб флота, где сообщили – что немецкие линейные корабли прекратили преследование и повернули назад, о нашем бое у Дагерорта с двумя эсминцами противника и что один эсминец потопили а второй поврежден. О немецком крейсере, что выскочил на банку в семи милях к северу от Дагерорта. И попросили выслать дозорные крейсера, чтобы уничтожить или захватить крейсер противника, пока он сидит на мели. После этого, встали в отдаленности, в ожидании прибытия своих крейсеров наблюдая за немцами. И так, узнав от своих пленных, что нами был потоплен новейший эсминец V-100 в 1500 тонн при четырёх 88-мм орудиях и шести торпедных трубах в 500-мм. Второй был его собратом V-99 (Впоследствии нам стало известно, что немцы его так и не дотащили до своих берегов, он затонул в десяти милях от Мемеля, и что на эсминце было 14 убитых и 27 раненых. Кроме того, они спасли с V-100 всего 11-ь человек.) А вот этот крейсер перед нами, это "Пиллау" то есть, это так и не ставшим русским крейсером, "Муравьёв Амурский". Заказанный перед войной немецкой фирме Шихау, а после начала войны, немцы крейсер реквизировали для нужд своего флота. С крейсера на эсминец подали буксиры, и теперь эсминец помогал своими машинами сползти крейсеру с банки.

Надо помешать им, а то они освободятся до прихода наших крейсеров, так как крейсер не плотно сел на мель, то может освободиться – высказался старший офицер.

Помешать надо. Но вот у крейсера орудия более дальнобойные чем наши, как бы от него нам не получить подарок. Идём на полном ходу. Фёдоров, попробуй отогнать эсминец, хотя бы на время.

Ваш Высокоблагородие, корабль с юга – доложил сигнальщик. Я посмотрел вначале на юг, где на горизонте показался дым, потом на север, но там дымов не наблюдалось. Эх, сорвалось, не удалось нам захватить немца. Ну и где же наши дозорные крейсера? И что за корабль подходит с юга – немец или наш. Нет, это все же наверно немец. Теперь стало неразумно бросаться в атаку на корабли и отгонять эсминец, если это подходит немец. Пока раздумывали кто это, мы приблизились на дальность открытия огня, наши орудия вновь заговорили. Снаряды ложились около борта эсминца, который не имел возможности маневрировать, так как был связан буксиром с крейсером. Но тут заговорили орудия с крейсера, и нам пришлось отходить на безопасное расстояние. За это время спешащий корабль приблизился на столько что был опознан как немецкий крейсер турбинного типа.

Все, надежд больше нет, сейчас этого снимут с мели и всё – высказал я своё предположение.

Другие офицеры промолчали, кто-то просто с досады чертыхнулся. Все понимали, что флот упустил такую возможность, если не захватить корабль так заставить немцев поступить также как с "Магдебургом" в начале войны.

Крейсер подходил, он не бросился за нами в погоню, понимая, что на это у него просто нет времени, что в любую минуту могут подойти русские корабли надо спасать своего товарища. Но и подойдя к месту аварии, они все создавали отличную цель, так и просили ну вы что не стреляете, мы тут стоим все в куче. Мы опять на полном ходу бросились вперёд, стараясь идти с носовых углов, чтобы по нам стреляло как меньше орудий и надеяться на свои перелёты. Но и нам приходилось использовать только своё одно носовое орудие. Немец, видя что мы предпринимаем ещё одну попытку помешать им, открыл огонь раньше нас с предельной дистанции которая превышала нашу не менее чем на десять кабельтовых. По нам хоть и могли стрелять только два орудия, но и они стреляли так часто, что казалось крейсер вел огонь всем бортом. Наконец и мы могли открыть огонь, но одна наша носовая пушка да ещё на носу стремительно идущего корабля, когда нос подпрыгивает, не так то легко в кого-то попасть с такого расстояния. Это немец стоит на песчаной банке и его не качает, его артиллеристы имеют хорошую возможность лучше прицелиться в нас, и расстреливать как на полигоне. Один раз мы даже слышали, как снаряд просвистел у нас прямо над головами и взорвался за кормой в кильватерном следу.

Не будем испытывать на сегодня судьбу, она к нам и так благотворила. Право руля – скомандовал я.

Эсминец пошел на циркуляцию, в это время мы были в 60-и кабельтовых от немецких кораблей. Пока эсминец разворачивался на обратный ход, комендоры Федорова развили такую скорострельность из всех орудий, что наши снаряды поставили вокруг немецкого корабля лес фонтанов и умудрились пару раз куда-то попасть, так как на одном из кораблей увидели вспышку, а следом показался дым от пожара. А на каком из кораблей было не понятно, так как все они находились в одном створе. А для нас эта безрассудная вылазка чуть не закончилась плачевно, один из снарядов разорвался в нескольких метрах от борта. Пара довольно крупных осколков пробила борт во втором котельном отделении, а гидравлический удар был такой силы, что в обшивке были нарушены швы. Вода стала поступать в котельное отделение, скорость у нас стала падать, началась борьба за живучесть. На палубе было убито двое и ещё четверо ранено. Но наша вылазка не была напрасной, один из наших снарядов перебил осколками на половину буксировочный трос уже поданный с крейсера на крейсер и когда он натянулся, то лопнул, а чтобы завести повторно, надо было потратить какое-то время.

Дымы, дымы с севера Ваше Высокоблагородие дымы с севера – кричал Астапчук от радости и возбуждения, он даже ни сколько не сомневался – это идут наши корабли. Но они были ещё далеко не менее часа хода только до нас, хотя они и отсюда достанут до немцев. Но вот пока они сюда дойдут, как бы немцы не успели сдернуть свой крейсер с мели. Придется опять жертвовать своим кораблем и помешать им в этом. Но наша скорость упала до 25-и узлов, да и снаряды заканчивались. Тут ещё этот немецкий эсминец решил выйти вперед, чтобы не допустить нас на дальность открытия огня по сидящему на мели крейсеру. Нам оставалось одно, посостязаться в меткости с этим эсминцем. Победителей в этом состязании не было, но мы немного его потеснить, и он ушел под прикрытие орудий крейсера. На всё это у нас ушло минут пятнадцать. Крейсера как не спешили, но приблизились незначительно и были на удалении пятнадцати миль от нас, ну может чуть меньше. Мы узнали своих стариков это шли пара неразлучных ещё с русско-японской войны броненосных крейсеров – "Россия" и "Громобой". Их сопровождала четверка эсминцев из 7-о дивизиона, вначале принятые нами за эсминцы типа "Финн", так как их очень трудно различить на большом расстоянии друг от друга, так они похожи. Только вот эти чуть меньше, и вооружены всего-то парой 75-мм орудиями, вместо четырехдюймовых на "Финнах". Будь это "Финны" мы с ними могли и побеспокоить немецкие корабли и даже очень сильно, так как у нас было бы двенадцать стволов, а это уже сила. А что эти эсминцы могут сделать со своими 75-мм орудиями у которых предельная дальность стрельбы 7.5 километров, когда как немецкие орудия стреляли в два раза дальше. Немцы спешили, было видно как они пытаются снять с мели крейсер, из труб обоих крейсеров валили клубы дыма, видимо турбины работают на пределе.

Наши крейсера тоже спешили, ещё полчаса и они смогут открыть огонь. Эсминцы бросив крейсера вырвались вперёд, но что они могут сделать? Выйти в торпедную атаку? Это для них самоубийство, была бы ночь тогда да, они вчетвером имели бы какой-то шанс – но при свете…

За эти полчаса немцы так и не сняли крейсер с мели, хотя на несколько метров сдвинули. Им пришлось облегчить нос, избавится от якорей и якорных цепей и многих нужных и не очень нужных грузов, многое перетащено на корму. Ещё немного и они успели бы, но вот русские крейсера приближались, оставалось ещё несколько минут и они откроют огонь. Теперь надо было спасать экипаж, а крейсер готовить к взрыву. Большая часть экипажа "Пиллау" за исключением двух десятков оставшихся на корабле перешла на "Грауденц", такое название носил второй крейсер – флагман командующего 2-й разведывательной группой контр-адмирала Хеббингхауса. А в это время минеры в носовой погреб и под турбины заложили заряды, кто-то разрушал приборы и механизмы, открывал кингстоны и после этого все оставшиеся перебрались на эсминец. Первый взрыв раздался с первыми залпами русских крейсеров, открывшие огонь, чтобы отогнать крейсер с эсминцем. Второй взрыв поднял большой фонтан воды недалеко от борта это взорвалась торпеда выпущена эсминцем по своему погибающему крейсеру, но она зарылась в песок, так как в спешке не переставили глубину на торпеде, так как они готовились для атаки русских линкоров. Но вот почему не сработали заряды в машинном отделении неизвестно. "Грауденц" на отходе обстрелял своего собрата, нанося ему новые повреждения, но когда возле него разорвался 203-мм снаряд с одного из русских крейсеров, он быстренько начал уходить на юг. Мы не стали дожидаться развязки, чем тут всё закончится, а пошли домой. Мы свою миссию выполнили и даже с лихвой, и за это заплатили тремя жизнями, и ещё восемь человек было раненых.

Мы получили радиограмму от Беренса, когда корабли уже подходили к Ганге. Можно было повернуть три крейсера обратно в море к Даго, где сел на мель немецкий крейсер, но на крейсерах, да и на всех кораблях отряда заканчивался уголь, боеприпас также был на исходе. Хотя сто миль туда и столько же обратно, ну ещё полсотни там накрутим, то угля должно хватить, вот только напряг со снарядами. А если и немцы подобную радиограмму тоже получили, то должны были кого-то выслать на помощь своему крейсеру возможно даже те самые линкоры повернуть на выручку. А там позади нас остались дозорные корабли, и посланные щедрой рукой на наш ночной запрос линейные корабли. Нет, вы не подумайте, что Канин выслал на поддержку дредноуты – нас встретили "Андрей Первозванный" и "Император Павел 1". А Беренс молодец! История повторяется, что в моём времени, что тут – "Новик" снова встретился с двумя эсминцами. Но тут вышло даже круче, одного он точно утопил и другого повредил, но вот загнать крейсер на мель такого в моей реальности не было, да и место боя чуть в другом месте, но это ничего не меняет, это история меняется. (Тогда я ещё не знал всех подробностей этого боя – оказалось что и эсминцы те же самые что и в моей реальности, вот только здесь был вначале потоплен V-100 а V-99 повреждён, а когда стало известно что и второй эсминец затонул я понял что эта реальность пошла по другому пути, но это случилось чуть позже)

Такой выдающийся результат боя, это, прежде всего заслуга командира "Новика" Беренса, который своим поразительным хладнокровием и талантливым управлением кораблем много способствовал успешным действиям и вселял спокойствие и уверенность всего личного состава. Этот бой еще раз доказал его блестящие военные дарования. Управление огнем нашей артиллерии лейтенантом Федотовым также нельзя не признать исключительно блестящим, дающим ему полное право считать себя одним из главных виновников этого успеха. Отличился также и лейтенант Граф, если бы не его торпеда поразившая один из эсминцев и отправив его на дно, то бой с двумя эсминцами был бы не предсказуем. Действия остального личного состава, в особенности плутонгового командира мичмана Бергштрессера, артиллерийского кондуктора М. З. Попова и остальной прислуги орудий, были выше всяких похвал. Каждый из них отлично доказал знание дела, храбрость и сознание долга. Большое спасибо и машинной команде во главе с инженер-меха-ником капитаном 2 ранга Кравченко за безупречную работу механизмов.