Седьмая глава. Первый поход

И вот наше первое боевое задание, это случилось 31 июля. Мы получили приказ прикрыть переход крейсер "Диана" и линейных кораблей " Цесаревич" и "Слава". А совсем не так давно эти линкоры – ровесники русско-японской войны, числились эскадренными броненосцами. Первый из них, это родоначальник серии из шести кораблей и был построен во Франции и повоевал с японцами. А другой завершал пятерку построенных броненосцев по этому же проекту, но уже на своих верфях, и на войну с японцами не успел, потому целым и остался. А четверка его братьев пошла на Дальний восток и вся осталась там – трое на дне, а четвёртый теперь ходит под чужим флагом. И вот теперь этих стариков повысили в ранге, до грозных линкоров. Они переводились в Рижский залив, для поддержки приморского фланга русских войск, чтобы помочь им задержать рвущуюся к Риге 10-ю армию кайзеровских войск. Крейсер "Диана" только вчера прибыла из Ревеля, где проходила последние мероприятия по освоению только что установленных более дальнобойных 130-мм орудий, взамен старых 152-мм. И вот этот крейсер сразу направляют на усиление морских сил Рижского залива. Вместе с этими старичками мы сопровождали ещё два минных заградителя, "Амур" и "Ладога", они должны после того как линкоры пройдут Ирбенским проливом, заминировать его. Для этого у них на борту находилось 900 мин. Кроме того, три эсминца из дивизиона Паттона, также несли на себе мины, сотню с небольшим. Им предстояло выставить их почти под берегом в районе Михайловского маяка, куда со своей осадкой эта парочка заградителей зайти не могла. Это делалось для того, чтобы вражеские эсминцы и подводные лодки не могли проскочить вдоль берега в Рижский залив.

Я держал свой флаг на "Петропавловске", позади в кильватере шла "Полтава" а за ней крейсера. В шести кабельтовых по правому борту, шла четверка эсминцев, прикрывая нас с запада. "Новик" как всегда убежал вперёд миль на пятнадцать, проверяет, нет ли впереди немцев. По левому борту в четырёх милях от нас, параллельным курсом вдоль острова Эзель шел ещё один отряд кораблей, вот его-то мы и прикрывали. Я из своей предыдущей жизни помнил, что скоро тут начнется заварушка, и если мне не изменяет память, то в начале августа немцы перебросят к нам на Балтику большие силы флота, если уже не перебросили. Наша радиоразведка уже засекла работу нескольких новых корабельных радиотелеграфных станции. А это говорит о том, что немцы что-то затевают. Я говорил командующему, ссылаясь на дар своего предвиденья, что немцы на днях начнут прорываться в Рижский залив, и надо срочно усилить оборону залива, перебросить туда пару старых линкоров и таких же старых крейсеров. А сам пролив завалить минами. Кроме этого надо быстрее углублять судоходный канал в залив со стороны Финского залива для переброски дополнительных сил на тот случай если Ирбенский пролив будет полностью заблокирован противником. Этот разговор состоялся в день награждения, пока адмирал Канин был в приподнятом настроении. И вот, не прошло и три дня, как это самое усиление мы теперь сопровождаем, чтобы его не перехватили немцы. Так как мы уже знал из радиоперехватов, да и я что-то помнил из своего времени, немцы в начале июля перебросили целую эскадру броненосцев, и чтобы не случилось встречи двух наших, против этой кучи, нам доверили прикрывать их на переходе, надеясь на мою удачу. А удача нам понадобится, кто его теперь знает как повернётся дело, не начала ли история свои изменения, после того как мы её немного изменили, потопив несколько кораблей возле Готланда. И пара из тех потопленных нами кораблей, участвовала в этом самом прорыве.

Немцы не стали рисковать малыми силами и перевели на Балтику из Северного моря сразу всю 1-ю эскадру линейных кораблей, а это восемь кораблей, да в довесок, ещё три линейных крейсера, почти такие же по силе. А у нас всего четыре подобных корабля и соотношения в силах почти один к трем тут и разговора быть не должно о каком-то открытом противостоянии с этой армадой. Они на это и надеялись, что мы не за что ни будем рисковать своими дредноутами, и не выйдем из Финского залива, чтобы помешать их проникновению в Рижский залив. У нас может быть только один тактический приём в этом случае, выскочить из залива, нагадить, и обратно в залив за минные поля запрятаться. Но сегодня по идее, мы не должны встретится с каким-либо из немецких линкоров, для этого у нас есть в запасе ещё несколько дней.

Ваше Превосходительство, радиограмма с "Новика" – доложил старший радист, прервав мои думы.

— Читай что там.

— В десяти милях севернее полуострова Сворбе, встретил отряд эсминцев, под флагом начальника минной дивизии капитана 1 ранга Трухачева.

— Вот и торжественная встреча, сам Петр Львович вышел для встречи.

Показался Церель – предупредил меня Крыжановский.

— Передать на корабли, взять два румба вправо. Начать поворот.

Мы стали отходить в море, прикрывая входящие в пролив "Славу" со товарищами. Теперь нам предстоит прикрыть саму постановку минного заграждения, что должны выполнить два заградителя и эсминцы. После провести заградители обратно в Гельсингфорс. Так как "Ладогу" с её осадкой в заливе оставлять нельзя, другого пути для выхода обратно для неё нет, как только через Ирбенский пролив. Поэтому заградители начнут ставить мины, изнутри залива постепенно двигаясь к выход. Так будет для них безопаснее.

— Передать семафор Паттону, как только его эсминцы закончат минную постановку, то он вступает в непосредственное охранение минных заградителей, а потом сопровождает их в базу.

Мы отошли миль на пятнадцать от пролива на юго-запад и приступили к патрулированию. "Новик" ушел вперёд и находился в десяти милях от нас, наблюдая не покажется ли противник чтобы предупредить нас вовремя. Но всё обошлось, пока минные заградители ставили мины в проливе, на горизонте не одного дымка не появилось.

А не сбегать нам до Мемеля – выдвинул я предложение своему штабу – пока немцы такие беспечные и их невидно на горизонте. Если мы встретим превосходящие силы противника, повернём назад, а если встретим кого-то кто нам по силам, то можно и пострелять.

Ваше Превосходительство, а стоит рисковать линкорами ради обстрела какой-то гавани.

А мы и не будем рисковать, обстрелом займётся Плен с парой крейсеров и эсминцы. Я что сказал, когда месяц назад нам не удалось обстрелять Мемель и выполнить задание – что выполним его в другой раз. Вот этот другой раз, похоже, сегодня и наступил. Сейчас мы проследуем мимо Мемеля в не видимости с берега. Я с линкорами и крейсерами Вердеревского останусь в милях в двадцати западнее порта, так на всякий случай. А Павел Михайлович с "Баяном" и "Адмиралом Макаровым" и четверкой эсминцев повернёт обратно, и произведёт обстрел порта. Может такой манёвр немного собьёт немцев с толку, когда они увидят дымы приближающие с юго-запада и примут их за свои корабли. Если все пройдет приблизительно так, крейсера нормально отстреляются, а мы не встретим спешащего к Мемелю противника, то никто и не узнает что линкоры так далеко заходили.

— А если в порту находятся крупные силы кайзеровского флота – выдвинул предположение командир линкора и заодно начальник штаба Пилкин.

— Если будет противодействие со стороны броненосных кораблей противника, крейсерам на полном ходу отходить на север, но передать об этом нам сообщение. Надо будет оттянуть противника подальше от порта и нанести им урон. А если там крупных кораблей не окажется, и противодействие будет минимальным, то кораблям на обстрел выделяется по сотне или полторы снарядов, в зависимости от обстоятельств. Надо постараться уничтожить портовые сооружения, и суда находящиеся в порту. А мы прикроем их с запада, пока Плен будет обстреливать Мемель, я немного похожу переменными ходами. По окончанию обстрела, после сообщения от Плена, все отходим на север. Возражений не будет насчет этой операции? А кто будет возражать, если на мостике "Петропавловска" кроме командира линкора Пилкина, флагманского артиллериста Свиньина, флагманского штурмана Крыжановского, из моих штабных больше никого не было, четверо других находились на своих кораблях. Передать семафором на "Адмирал Макаров", план предстоящей операции.

Как только минные заградители под охраной тройки эсминцев из дивизиона Паттона пошла на север, в сторону Финского залива, я повёл свои корабли на юго-запад, как и прежде "Новик" ушел вперёд и высматривает нет ли противника на нашем пути.

Мы миновали Мемель на большом удалении от берега, я надеюсь, что наших дымов не заметили. Все корабли за исключением "Новика" нещадно дымили, хотя и эсминец тоже прилично дымил, но вот линкоры и крейсера, это что-то. Мне казалось, что нас в этот ясный день, когда столбы густого чёрного дыма подымаются над морем на несколько сотен метров вверх, и его должны заметить даже из Киля. Была бы у меня, парочка крейсеров времён второй мировой, можно было незаметно подойти к порту, на расстояние визуальной видимо. А вот из-за этого дыма, крейсера Плена, будут обнаружены значительно раньше. Да, это не современные газотурбинные, или просто турбинные установки, не говоря уж про атомные корабли. Это паровые самовары, пожирающие горы угля и выбрасывая сотни килограмм сажи в воздух.

Плен повернул два крейсера и четвёрку эсминцев обратно в сторону Мемеля, а чтобы его позже обнаружили береговые посты, он повёл свой отряд на среднем ходу, стараясь сильно не дымить, а на подходе совсем перейти на малый и подойти как можно ближе к порту. Мы продвинулись ещё на пяток миль по направлению к юго-западу, и вот тут нам предстоит не менее двух часов подежурить на предполагаемом пути из Пиллау, и если понадобится то отвлечь корабли противника на себя, и дать спокойно отстрелятся крейсерам.

Мы уже больше часа на самом малом ходу нарезаем круги в двадцати пяти милях от Мемеля. Горизонт чист, нигде ни одного дымочка, и море сегодня на удивление спокойное. Сигнальщики пристально оглядывают водную поверхность. А видимость просто запредельная, будь земля плоская, наверно увидели бы северный берег. Это даже к лучшему, в такую погоду перископ подводной лодки далеко видать, если сигнальщики не проспят, то ни одна подлодка близко не подберётся.

По времени, Павел Михайлович должен подходить к Мемелю и вот-вот начать обстрел – глядя на часы произнес Крыжановский.

Я тоже посмотрел на часы, хотя и так каждые пять минут на них смотрю, как медленно тянется это ожидание, Прошло час с четвертью как корабли Михайловича повернули к Мемелю. Прикидываю, если он шел на шестнадцати узлах, то должен находится в семи-восьми милях от Мемеля.

— Ему ещё десять минут на то, чтобы подойти к цели на расстояние хорошей видимости, минут пять на пристрелку, значит, через полчаса поворачиваем на север – объявил я.

И тут же входит старший радист, в руках бланк радиограммы. Накаркал! Обругал я сам себя, понял, что к нам направляются гости, Беренс без повода, радио не использовал бы. Я, почему-то сразу подумал на него, а Плена даже не рассматривал. А ведь это мог быть и Плен, встретивший у Мемеля крупные силы противника.

Ваше Прев…

Да читай уж, перебил я его.

17.23 замечены дымы со стороны Пиллау. Предполагаю, что к Мемелю идут два броненосца в сопровождении эсминцев.

И что им на ночь, глядя, приспичило идти в Мемель – с какой-то иронией в голосе произнес Свиньин.

Как я понял из вашей интонации Владимир Александрович, вы предлагаете посмотреть, как за две недели научили комендоров поражать цели. Но, то были почти неподвижные цели и они не маневрировали и ответного огня не вели.

Ваше Превосходительство, но ведь надо когда-то начинать, и это лучше сегодня на более слабом противнике учится, чем завтра на равносильном.

Владимир Константинович, идем навстречу немцам, готовь корабль к бою – обратился я к Пилкину.

Семафор на корабли – идем в бой, крейсерам держатся по правой раковине.

И так, у нас более трех часов до захода солнца, надо поспешить немцам на встречу, и поскорее с ними разделаться, а то в темноте его эсминцы будут очень опасны.

Два отряда кораблей шли на встречу, друг другу, и тут фортуна была на стороне адмирала Бахирева. Немцы, готовясь к операции в Рижском заливе, накапливали силы, переводя свои корабли поближе к театру боевых действий.

Первым мы обнаружили "Новик", шедший нам на встречу. Ещё через несколько минут на горизонте показались дымы. Пока трудно было определить, сколько именно кораблей, и какие идут на встречу. Вот уже показались мачты, потом трубы, и наконец и сами корабли.

Господа, перед нами судя по силуэтам, броненосцы "Брауншвейг" или "Дойчланд", те и другие трехтрубные, как и те что пред нами. Вооружены они также одинаково, по 4-280-мм и 14-170-мм броня от 225 до 240-мм скорость от 18 до 19 узлов. То, что нам надо для боевой практики, но и опасаться их надо, орудия у них дальнобойные до ста кабельтовых, если попадут, будут большие неприятности.

Мы сблизились до десяти миль, на часах было 18.02, и у нас около трех часов до захода солнца. Этого должно с лихвой хватить, чтобы разделаться с противником и уйти на север, на соединение с крейсерами и эсминцами Плена. Теперь мы точно распознали свои цели, перед нами было два броненосца типа "Брауншвейг", так как у него в средней части корпуса находилось две орудийные башни среднего калибра, а на "Дойчландах" все орудия среднего калибра стоят в казематах. Броненосцы шли в сопровождении двух нефтяных и четырёх угольных эсминцев.

(Это были "Брауншвейг", "Эльзас" входящие в состав второй дивизии дредноутов, которой командовал капитан 1 ранга Энгель и державший свой флаг на линкоре "Рейнланд" стоящий сейчас в Данцигской бухте. Он не знал что посылает свои корабли на гибель, а то бы вышел всей второй дивизией. А так, он намеревался выйти чуть позже, и нагнать свои броненосцы возле Мемеля, надеясь на свою скорость. Но, по каким причинам выход задержался, и он вышел только тогда, когда первые залпы уже прозвучали над морем)

Как только немцы разобрались, кто на них надвигается со стороны восточной части горизонта, так сразу начали ворочать на обратный курс, а эсминцы попытались прикрыть дымовой завесой. Мы первыми открыли огонь, разобрав корабли по принципу первый по первому, начав пристрелку одной башней. Хотя после поворота на обратный курс немецкий флагман шел концевым. Первый залп лег с десяти кабельтовым недолетом, это, потому что заходящее солнце всё же помешало точно определить дистанцию и курс убегающего противника на полном ходу. Да и дымовая завеса, что ставили эсминцы, и дым, стелющийся из труб за отчаянно дымящими кораблями на полном ходу, всё это мешало с определением дистанции. После третьего пристрелочного залпа немцы начали отвечать, и довольно точно. Их первый же залп лег в какой-то паре кабельтовых по корме. Мы нагоняли противника, и когда дистанция сократилась до восьмидесяти кабельтовых, мы вели огонь уже из трех башен главного калибра. Немцы отчаянно маневрировали, не давая нам пристреляться, но наши снаряды рвались рядом с кораблями, обрушивались на них тонны воды и масса осколков. Рядом с нашими линкорами также вздымались водяные столбы от падения немецких снарядов, и осколки залетали на палубу. Вот на головном броненосце сверкнула вспышка, и показалось пламя, он покатился вправо, за ним последовал и мателот, но через минуту головной снова встал на курс приближающий его к Пиллау. Эсминцы противника попытались отвлечь на себя внимание, выходя в торпедную атаку. Но "Богатырь" "Олег" и "Новик" помогли линкорам отбить эту атаку, нанеся повреждение одному из нефтяных эсминцев слишком близко подошедшему под снаряды русских крейсеров. Ещё один эсминец получил пару горячих гостинцев с линкоров, и теперь имея пожар в средней части корабля, уходил вслед броненосцам. Но торпед мы так и не увидели, или они прошли мимо, а может из-за дальности утонули, или по этой же причине немцы не стали выбрасывать боеприпас на ветер.

Прошло ещё пару минут после атаки эсминцев противника, но мы не прекращали вести огонь по броненосцам. И тут мне показалось, что почти одновременно в оба броненосца попало по несколько снарядов. "Полтава" тоже поразила свою цель и не одним снарядом, как и мы в этот раз. Головной окутался паром и сразу потерял ход, на спардеке запылал интенсивно пожар, появился заметный крен на левый борт. У меня создалось такое впечатление, что весь наш бортовой залп попал в головной корабль. Второй повернул вправо, прикрываясь своим обреченным собратом, продолжал уходить. И тут "Петропавловск" потряс удар, снаряд угодил в кормовую боевую рубку, все кто там находился, пострадали – кто-то был убит или ранен. На рострах где стояли катера и шлюпки, разгорался пожар.

Вот сука всё же попал – вырвалось у меня. Я ещё подумал про себя – хорошо что именно туда, а не в корпус, а то у нас не броня а одно название. Что на этих броненосцах, что у нас, те же 225мм брони. Попади он в турбинное или котельное отделение, было бы хреново.

От кого мы получили этот снаряд?

— Похоже, что с концевого, перед тем как прикрыться головным – ответил Свиньин, наблюдая за противником через прорезь боевой рубки. Этот гад перенёс огонь на нас, понимая, что в первую очередь надо выбить из игры именно флагмана.

Так это что, он влепил в нас с первого залпа?

Похоже на то. Я может, и ошибаюсь, но как было видно по облаку пороховых газов, так как они оба стреляли почти одновременно. После этого залпа наш оппонент прекратил огонь, по-видимому у него большие повреждения по механической части, и он не может пользоваться главным калибром.

Мы сблизились с еле двигающим, с креном на левый борт, и дифферентом на нос броненосцем. Но он, всё ещё огрызаясь огнём из пары орудий вспомогательного калибра, пытался преградить нам путь к удирающему флагману.

У нас вторая башня почти не участвует в бою – (так как неудачно расположена, и у неё малые носовые углы обстрела, из-за того что при выстрелах из неё происходит большое воздействие пороховых газов на конструкцию носового мостика). Так дайте её добить эту развалюху.

И вот чуть-чуть отвернув линкор, предоставляя хорошие углы обстрела, вторая башня с тридцать кабельтовых произвела два залпа. Первый просвистел над броненосцем, со второго, один из снарядов попал в среднюю трубу, прошив её насквозь не разорвавшись только подняв облако сажи. Линкор опять тряхнуло, это два 170-мм снаряда попали в нас с обреченного броненосца. Один попал между вторым и третьим казематами, прямо по центру корабля не причинив серьёзных повреждений, другой в якорный клюз – мы потеряли якорь.

Владимир Алексеевич, это как понимать из рук вон плохие действия комендоров, что с расстояния пистолетного выстрела и не одного попадания. Кто там, на дальномерах? месяц без чарки и берега.

Ваше Превосходительство, это от волнения, вторая всё время молчала, а тут такое доверие и кто-то в башне неправильно выставляет прицел, дальномерщики не виноваты.

Тут прогремел третий залп, и все три снаряда попадают в борт, кверху летят обломки конструкций – так как вместе со снарядами, похоже, взорвалось несколько котлов, или в каземате детонировали снаряды. Корабль стремительно начал ложится на левый борт, потом перевернулся к верху килем и погружаться в морскую пучину. Когда мы прошли мимо того места где затонул корабль, на поверхности моря среди обломков барахталось десятка два-три моряка это всё что осталось от экипажа.

Семафор Беренсу – подобрать остаток экипажа с броненосца.

Мы устремились за вторым броненосцем, так как наша скорость была на пять узлов больше, мы быстро нагоняли его. И то, что он на время прикрылся своим собратом, это его не спасло, и он также отправился на дно. Но нам опять не повезло, ещё один крупный снаряд попал в нас, угодив в палубу перед носовой башней проникнув в помещение паровых шпилей. Взрыв выдрал один из шпилей и, снеся его за борт вместе с якорной цепью, что осталась без якоря потерянного нами ещё чуть раньше. При взрыве этого снаряда мы потеряли пять человек убитыми и восемь раненых, всего за бой потеряно одиннадцать человек из них три офицера и двадцать три было ранено. В "Полтаву" за всё время боя, попал один 170-мм снаряд, и каких-либо существенных повреждений он не нанёс, но погиб один и четверо матросов ранено. После того как мы наконец расправились с последним броненосцем, то сразу повернули на север и пошли догонять отряд Плена. Глянул на часы, с момента открытия огня и до потопления второго броненосца прошёл час.

— Сколько прошло времени с того момента как пришла радиограммы от Плена?

— Почти сорок минут как он отходит от Мемеля, и у него на хвосте восемь кораблей, три из них хоть и старые, но это броненосцы типа "Виттельсбах".

В тот момент, когда посылалась радиограмма, Павел Михайлович ошибался, броненосцев было только два, третьим был броненосный крейсер "Принц Генрих". Он по силуэту был очень похож на броненосцы, да и вооружение у него почти такое же.

Если честно, я был, не то чтобы против вылазки к Мемелю, но я не разделял взглядов остальных на поход туда. Мы своё задание выполнили, подкрепление до Ирбенки проводили, пролив минами завалили, и противник этому не препятствовал. Так зачем нам ещё и к Мемелю идти. Но "Коронат" повел нас на юго-запад, мы прошли на приличном удалении от берега, чтобы дымы нас раньше времени не выдали. Так как стояла тихая и почти безветренная погода, а дым не рассеивался, а сразу столбом подымался на огромную высоту. Он решил если мы выйдем к Мемелю со стороны территории противника, то это его на какое-то время может в вести в заблуждение.

После того как я взял курс на Мемель, а "Коронат" повёл свои линкоры на юго-запад чтобы прикрыть нас от внезапного нападения с тыла, прошел уже час. Мы шли на среднем ходу, стараясь сильно не дымить, Впереди, на удалении пяти миль в передовом дозоре шел "Забайкалец", высматривая по курсу дозорные корабли противника, чтобы раньше времени не быть обнаруженными. Да и наше появление с юго-запада, должно немного да сбить немцев с толку. И пока они поймут, что к чему, мы должна успеть произвести пристрелку порта и кораблей находящихся там. А, пока они будут вести пристрелку, мы должна отстрелятся и уйти. И уходить сразу на север, как распорядился адмирал.

Ваше высокоблагородие подходим к минным полям – предупредил меня новый командир крейсера Владиславлев Петр Петрович, ещё недавно под его командованием находился 5-й дивизион эсминцев. После того, как меня по просьбе адмирала Бахирева, назначили начальником крейсерской бригады в составе оперативно-тактической группы. На мое место командира крейсера "Адмирал Макаров" и прибыл Владиславлев.

Вы предполагаете, что нас уже заприметили по дыму, и скоро вышлют или уже выслали дозорный корабль, проведать, кто это подходит к порту. Я не исключаю такую возможность, да ещё при такой погоде, и до порта осталось пятнадцать миль.

И здесь нам крупно повезло – но этого мы пока не знали – что немцы ожидали прибытие своих кораблей, это те самые, что через несколько минут будут обнаружены "Новиком", а ещё через некоторое время и линкорами "Короната".

Да, немцы ожидали прихода своих кораблей из состава 4-й эскадры линейных кораблей Открытого моря. Готовилась крупная морская операция по прорыву в Рижский залив, и для этих целей Вице-адмирал Шмидт усиливал главные силы прорыва. И когда в западной части горизонта показались дымы, у немцев это не вызвало большого беспокойства, хотя корабли и появились чуть раньше запланированного, но кто его знает, может они шли с более высокой скоростью. Да и с большого расстояния было затруднительно определить, что это за корабли показались из-за горизонтом, хотя видно, что башни присутствуют, но вот сколько орудии в башнях два или одно не разглядеть. С трубами тот же случай, корабли уже повернули к входному фарватеру между минными полями. И с носовых углов на таком расстоянии не понять, сколько на приближающихся кораблях труб – две или четыре. Когда до порта оставалось 60 кабельтовы или шесть миль, корабли повернулись бортом, и к большому удивлению немцев, которые уже поняли, что вот эти четырёхтрубные корабли – это русские броненосные крейсера. Вот головной начал пристрелку определяя дистанцию до порта кораблей в порту и портовых сооружений. Первый снаряд упал с большим недолетом на песчаной косе, которая отделяет бухту от моря, следующий с перелётом упал на берегу среди жилых построек, третий упал в воду гавани среди стоящих тут кораблей и судов. И вот уже все корабли открыли огонь по порту.

Немцы не ожидали нас. Мы спокойно, как на полигоне, произвели пристрелку, и уже после третьего пристрелочного снаряда открыли огонь, полным бортовым залпом, предварительно передав данные на остальные корабли отряда. Двигаясь малым ходом вдоль кромки минного заграждения, корабли вели огонь из двадцати орудий. В порту показался дым от пожара, кто-то куда-то попал. Немцы начали ответный огонь после нашего второго залпа и довольно не дурно. Первые снаряды упали точно перед нами, но на удалении трёх кабельтовых следующие с перелётом до пяти.

Ваше высокоблагородие, Павел Михайлович немцы нам отвечают четырёх орудийными залпами с береговых батарей калибром примерно 210мм.

Увеличить ход до девяти узлов, у них всё здесь пристреляно – приказал я

Корабли начали увеличивать скорость, и в этот момент по корме с недолётом пару кабельтовых, между крейсерами встали два огромных водяных столба.

А это уже похоже на одиннадцать дюймов, попади такой в наш крейсер, и мы можем лишиться хода на виду вражеского порта, и тогда нам не поздоровится – высказался командир крейсера.

Один румб влево немного увеличим дистанцию огня не прекращать вести беглый огонь.

Мы продолжали обстреливать порт, там уже в нескольких местах подымался дым от пожаров, горело и на берегу и в гавани у причала. Немцы отвечали интенсивным огнём, но слава Богу, прямых попаданий нашим кораблям удалось избежать. Хотя повреждения и даже двое раненых от осколков были. А обстрел длится всего-то немногим более десяти минут.

Ваше высокоблагородие, в порту что-то движется, мачты перемещаются к выходу. И это похоже на большие военные корабли, они пытаются выйти из бухты – взволнованным голосом проговорил артиллерийский офицер. Я приник к смотровой щели в броне боевой рубки, и стал всматриваться вдаль, вот первым из порта показался немецкий малый крейсер, но он нам не противник, но за ним двигались ещё мачты каких-то боле крупных кораблей.

Крейсерам перенести огонь по выходящим кораблям противника. Сейчас у нас была идеальная позиция, мы могли стрелять все и если будут перелёты, то достанется и задним. А противник мог нам отвечать только впереди идущим, и он допустил большую ошибку, или это капитан немецкого двухтрубного крейсера поспешил и вырвался вперёд, понадеялся на свою скорость. Такой слабый корабль во главе колонны выходящих кораблей. Перенести огонь на крейсер.

И после четвёртого залпа этот крейсер получил попадание 203мм снарядом в носовую часть сразу за далеко выступающим тараном. В носу образовалась большая пробоина, в которую устремилась вода. Крейсер сразу свернул в сторону песчаной косы, чтобы приткнутся к ней. Как только крейсер сошел с фарватера, открыл нам тех, кто шел позади него. А вот это для нас совсем не подходящий противник. Из порта выдвигались, судя по всему броненосцы, глядя на эти массивные утюги. И этому утюгу уже досталось, у него на носу перед башней разгоралось пламя. Похоже, один из перелетов попал в него. Головной корабль выстрелил из носовой башни и через некоторое мгновение впереди по курсу встали два огромных столба воды.

Пора уходить Петр Петрович – подсказал я Владиславлеву.

— Поворот на пять румбов полный вперёд – тут же последовала его команда.

— Прикажите сбросить имитатор перископа подводной лодки, это поможет задержать на минуту другую, пока они разберутся, а следующий через милю бросить надо. Немцы могут подумать, раз тот был просто имитатором, так это может быть и на самом деле подводной лодкой, и ещё какое-то время мы выиграем. На отходе мы старались вывести или хотя бы замедлить продвижение кораблей противника, пока они идут в узком месте, и ведет огонь только головной, но и ему мешает прицельно вести огонь, дым от пожара на баке. Получив от нас ещё пару снарядов он начал сбрасывать ход пропуская мимо себя позади идущего. Пропустив его вперёд, а это тоже был броненосец, он встал в кильватер за ним. Решил исправить полученные повреждения, прячась за собратом. Мы быстро отрывались от противника, выходя за дальность его огня, и огня береговых батарей, хотя они прекратили огонь несколько раньше, чем наши преследователи из-за увеличивающейся дистанции. Уходили на север и уводили за собой противника, оторвавшись миль на десять. Но у нас был приказ, заманить противника подальше в море. Чтобы не отрываться далеко от противника, сбросили скорость, но и на дистанцию огня не давали ему приблизиться. Так как за нами увязались два броненосца типа "Виттельсбах" – как потом стало известно "Швабен" и "Церинген" – а у них калибр такой, что может и одним снарядом – попади в нужное место – сразу остановить крейсер, про эсминцы я молчу, для них и одного снаряда хватит, чтобы пойти на дно. Так ещё и броненосный крейсер "Принц Генрих" на пару с "Бременом" и четверка эсминцев. Если с нашими машинами будет всё в порядке, кроме "Бремена" и эсминцев, нас догнать больше некому. При отходе от Мемеля мы передали курс и скорость на "Петропавловск", чтобы адмирал знал, где нас искать и кто нас преследует. Но через час с небольшим, погоня за нами прекратилась. Немецкие корабли вдруг стали отворачивать от нас и брать курс обратно к Мемелю.

— Ваше Высокоблагородие, немцы повернули на обратный курс.

— Как повернули? Что мы слишком от них оторвались, они решили, что нас уже не догнать.

— Да нет, мы не отрывались, а находились на пределе дальности их орудий. Они изредка постреливали, проверяя дистанцию, что некоторые снаряды в паре кабельтовых от "Баяна" падали.

Я вышел на мостик глянуть на немецкие корабли. В восьми милях от нас находились броненосцы и броненосный крейсер, на милю ближе держался "Бремен" и эсминцы. Так и есть, они разворачивались на обратный курс, и не кабы как, а все вдруг, то есть одновременно. Если бы броненосцы просто решили прекратить нас преследовать из-за своей невысокой скорости. Они бы оставили "Бремена" и эсминцы проследить за нами пару часиков и попытать счастья в ночной торпедной атаке. Но даже в этом случае, они не прекратили бы своё преследование, из-за нехватки пары узлов. У них была бы надежда на то, а вдруг на одном из наших кораблей случится поломка машин или выходу из стоя котлов, на ту же торпеду в ночной атаке. Нам пришлось бы сбрасывать скорость, чтобы взять корабль на буксир или снять команду, а его затопить.

— Срочно сообщить на "Петропавловск" адмиралу, что корабли противника повернули к Мемелю. Петр Петрович, поворачиваем на обратный курс, передать на "Баян" и эсминцы преследовать противника.

— Ваше высокоблагородие. Как преследовать? У них перевес в силах, они нас разнесут в два счета. Да и скоро начнет темнеть, а в темноте недолго и на торпеду с эсминцев налететь.

— Петр Петрович, голубчик, им сейчас не до нас. Видите, как они убегают назад в порт. По всей видимости, получили сообщение от патрульного корабля – что тут по близости находятся русские дредноуты. Теперь они решили, что мы были приманкой для них, чтобы выманить в море.

Теперь мы преследовали противника и понемногу начали сокращать дистанцию. Ещё пара минут и мы могли открыть огонь из носовой 203-мм башни, но это только чтобы заставить немного понервничать командира концевого корабля, которым в данный момент был броненосный крейсер "Принц Генрих".

Дымы справа двадцать – поступило сообщение от сигнальщиков. Мы приникли к смотровой прорези боевой рубки и увидели, как с юго-запада на полном ходу – это видно по густому дыму стелющемуся за кораблями – приближались наши линкоры и крейсера, а чуть в стороне и впереди "Новик".

Минут через пять, как нами были замечены наши линкоры, в полумиле от отряда немецких кораблей встали три высоченных столба воды – это пристреливался головной линкор Бахирева.

На пределе старается достать "Коронат", чтобы не дать противнику укрыться в гавани. Где, если их и удастся потопить, так со временем немцы смогут их поднять и отремонтировать – высказал я своё соображение.

Следующий залп с линкора, приблизился к кораблям ещё на один кабельтовый.

Передать на "Петропавловск", недолёт составил четыре кабельтовых – приказал я.

Нам отсюда было лучше видать, где падают снаряды, так как мы шли позади немцев, а не перпендикулярно как наши линкоры. Несколько минут наши огня не открывали, но мы видели что второй линкор выходит на параллельный курс своему собрату, намереваясь поддержать его огнём.

— Пока наши линкоры молчат, мы постреляем. Передать на "Баян" Вейсу, выйти уступом влево. Петр Петрович прикажите открыть огонь.

Мы открыли огонь по концевому кораблю, но после седьмого залпа стрелять прекратили, чтобы не сбивать прицел у открывших огонь линкоров. Теперь они доставали до противника, но по-прежнему стреляли только носовыми башнями. Вот все три немецких броненосных корабля открыли огонь, но после двух залпов прекратили его, так как для них дистанция была слишком велика, а пока решили прикрыться от огня линкоров дымовой завесой. На правый траверз стали выходить эсминцы. Вначале я подумал, что они пытаются организовать торпедную атаку, но увидел как, за эсминцами потянулся густой серый дым, который начал стеной отгораживать броненосцы от линкоров.

Петр Петрович. Помешать противнику ставить дымы.

Как только мы открыли огонь по эсминцам, тут же крейсера противника открыли огонь по нам, принуждая нас маневрировать и этим сбивать прицел или вовсе прекратить огонь. Тогда нам с "Баяном" пришлось, перенесли огонь на крейсера, и вступить с ними в перестрелку. А в это время, пользуясь тем, что орудия на наших эсминцах более дальнобойные, наши эсминцы продолжали обстреливать противника не боясь получить от противника сдачу. Не выдержав нашего огня, эсминцы прекратили ставить дымовую завесу, бросились под защиту своих броненосцев. До Мемеля оставалось менее десяти миль. Это полчаса ходу, но линкоры уже выходили на параллельный курс и могли, если нужно задействовать всю артиллерию. И вскоре противник начал получать накрытия снаряды рвались вблизи бортов, осколки секли небронированные участки надстроек и бортов. Видя что броненосцам приходится туго, "Бремен" и эсминцы увеличив скорость, стали обгонять свои броненосцы намереваясь быстрей скрыться в порту. За ним вдогонку также поспешил и "Принц Генрих" не выдержав нашего огня, бросая броненосцы. Нет, крейсер не бросил своих собратьев, а как более слабый становится во главе колонны, предоставляя честь принять самому последнему броненосцу, но и более сильному и лучше защищённому, все наши поздравления. И вот наконец за семь миль до спасательной бухты в средний броненосец попало сразу два снаряда. Это отличился "Петропавловск". Один из снарядов ударил между башнями среднего калибра в районе второй дымовой трубы и вызвал пожар. Второй попал в фок-мачту, позади броневой рубки. Эти попадания не сказались на скорости корабля, и он спешил побыстрей добраться до берега, если только не успеет проскочить в порт и под защиту береговых батарей. С берега тоже открыли огонь, по нашим линкорам, но пока с большим недолётом. Через пару минут, в броненосец идущим последним сразу попало несколько снарядов, от такого удара он, похоже, даже подпрыгнул в воде. Корабль сразу начал терять скорость, и выкатываться влево, по всей вероятности у него вышло из строя рулевое управление. Нам было хорошо видно, что броненосец стал крениться в сторону линкоров, а в его средней части и на корме бушевали пожары. Он всё больше и больше отставал от своих товарищей, имея уже большой крен. А вот "Бремен" и эсминцы уже подходили к Мемелю и они могли не опасаться, что их потопят в море на более глубокой воде. Лучше потонуть в порту или у самой косы, на которую можно будет в случае чего выброситься. Но не допустить гибели людей, под снарядами русских двенадцатидюймовых орудий. Линкоры остановились, нет, они не остановились, они медленно двигались в не зоны действия орудий береговых батарей и расстреливали пытающихся скрыться в порту противника. В броненосец, что шел последним, попало еще несколько снарядов, он уже не двигался, а погружался кормой в воду, и пылал с носа до кормы. Впереди идущим крейсеру и броненосцу тоже перепало, но они пока ещё сохраняли ход, и до спасательного входа в бухту оставалось около мили. Пока линкоры адмирала пытались добить броненосец с крейсером, я с крейсерами второй раз за сегодняшний день начали обстрел порта, но на этот раз только из 203-мм орудий и по береговым батареям. Так как только они могли сейчас достать дотуда, не заходя в зону действия этих самых орудий. Пока "Адмирал Макаров" и "Баян" отвлекали на себя внимание береговые батареи "Олег" и "Богатырь" подошли ближе к берегу и начали обстрел, как самого порта, так и находившихся в гавани судов. Как только вблизи судов начались взрываться снаряды, а некоторые и получать повреждения, кое-кто и прямые попадания, суда потянулись вглубь бухты. Видя что страдают суда в порту, противник перенёс огонь на "Олега" с "Богатырем", тогда мы пошли на сближение, чтобы могли поучаствовать в обстреле и 152-мм орудия. Не успели мы выпустить по берегу два десятка крупнокалиберных снарядов, как поступил сигнал с флагмана на отход. И в этот момент, как только крейсер начал выполнять поворот, нам в носовую оконечность влепили большую дуру, корабль тряхнуло от носа до кормы, от киля до клотика. Надо же такому случиться, уже выходили из боя, и на тебе, получи напоследок, чтобы не радовались. Владиславлев уже отдавал команды на устранение затопления в носовом отсеке и пожара, что разгорался в носовой части. Дым от пожара окутал боевую рубку, и пребывание здесь стало невыносимым, и мы были вынуждены покинуть её и спустится на палубу. А из-за близости артпогреба к пожару, его пришлось затопить. Кроме того разорвавшийся снаряд нанес своими осколками повреждения в корпусе. Образовалась течь, да и вода захлестывала в пробоину, которую он проделал в полуметре от ватерлинии, из-за всего этого увеличилась осадка носом. Крейсер стал плохо слушаться рулей, нам пришлось сбросить скорость до среднего и плестись домой – образно говоря – с опущенной головой. А так, мы все головы держали высоко. Я думаю, мы это заслужили. Ещё бы, в течение двух месяцев мы одержали вторую победу и эта более весомая, чем предыдущая. В этом походе нашими линкорами были потоплены три броненосца, "Эльзас", "Брауншвейг", и "Церинген" и серьёзно поврежден ещё "Швабен" (про него можно сказать, что и он тоже был уничтожен, так как немцы его не пытались восстанавливать, а сняли с него орудия для береговых батарей). Сейчас он стоит приткнувший носом к песчаной косе, на корабле бушуют пожары. Из-за близости берега, команда, что не занята тушением пожаров, покидает горящий корабль. Кто вплавь – если хороший пловец, кто на подручных средствах – так как многие спасательные средства уничтожены взрывами и огнём – добирается до спасательного берега. Было много погибших и раненых среди членов экипажа. На этом броненосце погиб и младший флагман 4-й эскадры контр-адмирал Альбертс. Был повреждён бронепалубный крейсер "Тетис" и броненосный крейсер "Принц Генрих". Хотя они и скрылись в гавани, но долгий ремонт им обеспечен. (После восстановительного ремонта они больше не входили в боевой состав флота, а были переведены в учебные корабли) Кроме того повреждения получили и остальные корабли противника, и в этом поучаствовали все корабли отряда. Почему линкоры сразу не добили броненосец? Да просто боекомплект был почти расстрелян. Оставалось только по 10 снарядов на ствол, и то почти половина из них во вторых башнях. А в носовых башнях, по три-пять снарядов на орудие.

И вот теперь мы плетёмся с десяти узловой скоростью домой.

Как только мы разделались со вторым броненосцем, взяли курс на соединение с отрядом Плена, который уводил за собой на хвосте целую эскадру кораблей противника. Нам надо было спешить, хотя мы знали, что у преследователей скорость на пару узлов меньше и броненосцы отряд Плена не догонят. Но там были эсминцы и крейсер, которые могли догнать Плена, а эсминцы ещё и могут попытаться выйти в торпедную атаку. А вдруг они смогут поразить один из крейсеров, и он потеряет ход, тогда его могут догнать броненосцы. Вот тут мы и должны помочь Плену, но будем надеяться, что всё обойдется. Прошло минут сорок, как мы шли почти на пределе турбин, крейсера понемногу начали отставать, не выдерживая такой гонки, с нами держался только "Новик" – как всегда шел впереди.

Ваше превосходительство, радиограмма от капитана 1 ранга Плена.

Читаю – "Корабли противника поворачивают на обратный путь, веду преследование"

Значит противник получил сообщение, что русские линкоры только что потопили между Мемелем и Пиллау два броненосца, и всем надлежит прятаться в ближайших портах.

Курс в точку в семи милях севернее Мемеля. Владимира Константиновича, выжать все, что можно из турбин. (Я помню, что читал в каком-то журнале о гонке линкоров, которую устроили красные военморы во второй половине двадцатых, точно не помню. Там один из линкоров на некоторое время превысил 25 узлов.) А мы попытаемся достичь 24 и более, ведь "Полтава" на испытаниях превысила эти самые 24 узла. Передать на крейсера – идти самостоятельно и по возможности сильно не отставать.

Когда мы получили вторую радиограмму от Плена, немецкие корабли были в двадцати пяти милях от Мемеля, а мы в тридцати шести милях

Мы спешили отрезать немецкие корабли от Мемеля, но понимали, что у нас время в обрез можем и не успеть. Возможно подойдем одновременно, и у нас будет время только пострелять немцам в хвост, когда они будут входить в порт. Мы продолжали гонку. Пилкин уже начал жаловаться, что машинная команда устала.

— Послать всех свободных людей помочь кочегарам – приказал я Пилкину – и объясните им всем, что это нужно для дела и пообещайте им по лишней чарке в течение трех дней. Пусть продержаться ещё минут сорок и не сбрасывают скорость.

Машинная команда и добровольно принудительные помощники не подвели, не подвела и техника, сбоев не было. Скорость в течении последних полутора часов колебалась от 23.5 до 24.5 узлов, наши крейсера шли с отставанием порядка пяти миль. И вот наконец, сигнальщики заметили на горизонте дымы, которые двумя группами двигались в сторону Мемеля на пересечку нашего курса. Мы шли почти перпендикулярно к тем кораблям.

— Неужели мы не успеваем, и немцы раньше нас проскочат в порт, под защиту береговых батарей. Крыжановский, а срезать угол нельзя, и ещё немного довернуть к Мемелю?

— Ваше Превосходительство мы и так почти вдоль кромки минного поля идем, и можем в любой момент нарваться на мину, если оно неправильно определено.

Сколько до немцев?

Сто тридцать кабельтовых. Ещё далеко, недостать. Надо подождать минут десять. Это хорошо что мы идем не вдогонку, тогда бы точно не успели.

Мы шли на сближение, и вот первый пристрелочный залп почти по носу. Воздействия пороховых газов на носовую часть корабля были колоссальные, да кроме того у нас носовая часть повреждена после двух попаданий в предыдущем бое не хватало ещё самим себе повреждения нанести. Но стрелять приходилось именно по курсу и тут нечего не поделаешь. Первый залп дал недолет, но вот какой с такого расстояния точно не определишь. Второй также лёг недолетом, значит мы ещё слишком далеко. Это подтвердила радиограмма от Плена – недолет составил с полмили. Мы решили ещё пару минут подождать. Сигнал на "Полтаву" выйти на левый траверз. Мы молчали минуты три-четыре – не открывая огня, продолжали сближаться. Нам отсюда было видно, что крейсера Плена начали обстреливать концевые корабли противника.

Владимир Александрович, не пора и нам пострелять пока (я чуть не сказал фрицы) немецкие корабли не скрылись. Линкор содрогнулся от залпа носовой башни, мне даже показалось, что он притормозил из-за чудовищной отдачи. Наши снаряды начали доставать до противника, это мы поняли, потому что крейсера Плена прекратили обстрел, чтобы не сбивать нам прицел. Мы понемногу начали приводить противника на левый траверз, чтобы ввести в действие всю артиллерию. Ага, немцы тоже открыли ответный огонь, четыре водяных столба встали не менее чем в полутора милях от нас, следующими было уже восемь водяных столбов, но и они встали не ближе мили от нас. После этого противник прекратил огонь.

Ваше Превосходительство эсминцы противника готовятся к торпедной атаке – заволновался Владимир Константинович. Было видно как четыре эсминца выдвигались из-за строя броненосцев и помчались в нашу сторону но они были пока очень далеко.

Командир линкора Владимир Константинович тут же отдал распоряжения об отражении торпедной атаке. Но эсминцы не пошли в атаку, отойдя на несколько кабельтовых от своих броненосцев и повернув на параллельный курс, они начали ставить дымовую завесу, прикрывая свои корабли от нашего огня. Нам на некоторое время пришлось прекратить огонь из-за того что цель была скрыта от нас сплошной стеной дыма. Но тут нам на помощь пришел Плен, он заставил своим огнём прекратить эсминцам постановку дымовой завесы. Мы продолжали сближаться с противником, как только дымовая завеса поредела, и корабли противника стали видны, снова возобновили огонь и после нашего третьего залпа, крейсер и эсминцы что держались рядом, бросив свой броненосцы, поспешили к Мемелю, чтобы поскорее спрятаться за береговыми батареями. Концевой корабль вначале принятый нами за броненосец оказался броненосным крейсером, и он начал обгонять свои броненосцы, но потом встал во главе колонны. Нам пока никак не удавалось поразить корабли противника, накрытия были, а вот прямых попаданий нет. Противник также нам отвечал не точной стрельбой, хотя снаряды его и доставали до нас.

— Ваше Превосходительство через десять минут нам придётся поворачивать с курса – предупредил меня наш флагманский штурман – впереди у нас минное поле.

— Предупреди Владимира Константиновича, и начинай отчет, чтобы не вылететь на него. А пока идем на сближение, огня не прекращаем.

И вот, наконец, средний корабль в колонне получил от нас прямое попадание, скорость он не потерял, но на нем разгорался пожар. Следующим залпом "Полтава" добилась попадания тремя или даже четырьмя снарядами в концевой корабль, который сразу потерял ход и выкатился из строя. Даже с такого расстояния стал, заметен крен корабля, который к тому же хорошо горел. Этот уже не жилец и мы ему не дадим уйти. После этого ответный огонь с броненосцев противника заметно ослаб, но тут береговые батареи открыли огонь, помогая своим броненосцам ускользнуть от нас. Линкоры начали поворот влево, выходя в хвост противнику, так как дальше этим курсом мы преследовать не могли – можем выскочить на минное поле. Нам ещё раз повезло попасти в своего противника и как оказалось, что один из перелётов попал и в крейсер. "Полтава" добивала своего противника, который отстал уже на целую милю от впереди идущих. Мы не могли подойти ближе к берегу, и тем более войти в узкий фарватер где всё пристрелено орудиями береговых батарей. Нам пришлось изменить курс на северо-восток и двигаться вдоль кромки минного поля что прикрывал порт. Уменьшив скорость до малого мы сосредоточили огонь на броненосце пытаясь потопить его на подходе к порту. Но нам этого сделать не удалось, хотя ещё пару раз добились попаданий, но наш противник сумел выброситься на мель около входа в порт. "Полтава" расправилась со своим противником, который затонул примерно в трёх милях прямо на фарватере – и перенесла огонь на крейсер, который в это время проходил между материком и песчаной косой. Броненосные крейсера обстреливали береговые батареи, стараясь их подавить, и дать возможность второй паре крейсеров обстрелять порт и суда находящиеся в бухте. Вдруг замолчала наша носовая башня, это было так неожиданно, остальные башни ведут огонь, а она молчит. Неужели вышли из строя механизмы по техническим причинам, так как попаданий в неё не было. А хотя могло повлиять на её работу то попадание, что мы получили вблизи башни в помещение шпилей, да и последующая стрельба по носу, могла повлиять на подбашенные подкрепления, просесть палуба и заклинить башню.

— Выяснить в чем дело, почему прекратила огонь носовая башня – тут же последовал приказ Пилкина.

Все оказалось банальнее, просто в башне закончились снаряды, их там осталось по три на ствол, потому она и прекратила огонь. А мы похоже так увлеклись, что совсем забыли что у нас не бездонные погреба, а если сейчас появятся дредноуты противника нам даже ответить будет нечем.

Прекратить огонь – приказал я

Но Ваше Превосходительство броненосец ещё не добит – возбужденным голосом проговорил Крыжановский.

Передать сигнал на корабли, прекратить огонь всем следовать за мной. Крыжановский проложить курс на север. Идем домой. Надо выяснить, сколько снарядов осталось на "Полтаве".

Я ещё не полностью отошел от боя, как и все в боевой рубке "Петропавловска", был возбуждён только что закончившимся боем. Поздравления сыпались со всех сторон, особенно радовался наш главный артиллерист Свиньин. Но я решил его немного остудить.

Владимир Александрович, голубчик, а вы что так радуетесь? Ваши подопечные на потопление трех допотопных броненосцев расстреляли весь боезапас, и нам из-за этого пришлось помиловать четвёртый, а самим побыстрей уходить домой. Это хорошо что немцы об этом не знают, а то бы выслали ещё парочку таких же броненосцев за нами вдогон, а нам и отбиться нечем. Ладно бы только броненосцы, а если вдруг дредноуты, хотя от них мы бы сбежали, но нам пришлось бы затопить своего "Макарова" предварительно сняв команду. И не дай бог, тут появятся линейные крейсера, вот они нас догонят. А у нас сколько снарядов осталось, чтоб отбиться? Не скажешь.

— Сто двадцать три снаряда у нас и на "Полтаве" около двухсот.

Это о чем говорит – что десять минут мы можем пострелять, ну а если отбиваться от противника каждой башней по очереди, вначале один линкор, потом следующий, то можно растянуть это удовольствие почти на час – проговорил я это все с иронией. Это значит, что мы ещё немного повоюем и дадим крейсерам уйти.

Как только придем в Гельсингфорс, отдам распоряжение – всегда оставлять одну четверть боезапаса в башне на более сильного противника – проговорил я вслух, конкретно не к кому не обращаясь.

Я точно не помнил, когда именно немцы перевели свои дредноуты с Северного моря на Балтику. Может они уже где-то здесь в одном из портов балтийского побережья, и вышли в море сразу после известия о встрече своих броненосцев с русскими линкорами и об обстреле Мемеля. Поэтому я повел свой отряд на север, надо было уводить корабли подальше от вражеского побережья, так как встреча даже с парой немецких линкоров могла плохо кончиться для нас. Нет, я не боялся пары линкоров будь эта встреча в другой раз, а вот сейчас у нас просто нет другого выхода как уходить подальше и побыстрей. И всё из-за того, что в артпогребах оставалось снарядов на десять минут боя. Да и быстро уходить не получалось из-за поврежденного флагманского крейсера Плена, нам пришлось уменьшить скорость до десяти узлов. Мы уходили, а позади нас подымался дым от пожаров, как в самом порту – там горели какие-то постройки, так и в гавани, где горели суда и повреждённый крейсер. У песчаной косы пылал выбросившийся на отмель броненосец противника, а так как на море опускались сумерки, то зарево его пожара было хорошо видно и это не могло не радовать нас.

Ну и что из этого, что эти все броненосцы ровесники нашей "Славы", и по мощи не шли ни в какое сравнение с нашими линкорами. Не в этом суть – был противник слаб или селён, а в том, что мы уничтожили его. В той временной истории, из которой я прибыл, такой же расклад случился и с нашими броненосцами при Моонзунде, когда "Слава" и Цесаревич" сражались с двумя немецкими дредноутами, пускай они слабее наших линкоров, но их прикрывал и поддерживал огромный флот. И нашим броненосцам пришлось отступить, но они небыли потоплены, хотя нам и пришлось самим уничтожить "Славу" из-за невозможности пройти по мелкому фарватеру. Да, наши броненосцы прикрывались минными полями, и немецкие линкоры не могли вот так быстро сократить дистанцию, как мы сегодня. Им приходилось почти на пределе дистанции вести огонь по "Славе", так как только она одна могла отвечать на огонь противника, а под конец боя – всего из двух орудий, вторая пара орудий вышла из строя по техническим причинам. Но шестнадцать орудий против двух в одном залпе, это ли не подавляющие превосходство. У нас и то был только трех разовый перевес и противник сражался достойно.

Ваше Превосходительство, противник сегодня понёс ощутимые потери, но это всё старые броненосцы, и с их потерей кайзеровский флот ни сколько не утратил своей мощи. Да, их тут на Балтике стало на четыре меньше, но у них во флоте их в пять раз было больше чем у нас, и я не беру в расчет десятку совсем старых броненосцев береговой обороны – начал разговор Пилкин. А адмирал Гопман должен чем-то ответит нам за этот рейд, да и их адмирал-штаб, обязательно что-то предпримет против наго флота. После нашей первой победы они подумали, что у русских это вышло случайно. И они, ввиду превосходящих сил сумели тогда потопить два крейсера, да и погода благоприятствовала этим русским, что не позволила вовремя их обнаружить. Но сегодня погода была идеальной, и у нас опять был перевес в силах. После этих двух побед одержанных вами и в виду того что англичане ведут себя на море пассивно, Кайзер как я думаю, пошлёт свои дредноуты сюда к нам на Балтику чтобы заблокировать нас в Финском заливе. И не те два линкора, о которых мы знаем, а гораздо больше так как у них есть такая возможность для переброске линейных сил.

Ой, как прав Пилкин, но я не сказал что на Балтику идут или уже пришли все дредноуты первой эскадры флота Открытого моря, да ни одни, а с линейными крейсерами. Да и как я мог сказать об этом или опять сослаться на своё предвиденье.

— Вы правы Владимир Константинович. Вы даже не представляете, как скоро нам придётся вступить в бой с половиной Кайзеровского флота. А у нас для этого нет сил. Новых кораблей тоже нет, и придется сражаться тем, что есть в наличии флота. Будь у нас островное государство как Англия или Япония, да в крайнем случае подошли и Франция с Италией, мы могли бы сосредоточить весь свой флот в одном месте и это были бы уже не малые силы. А так весь российский флот поделён на два театра боевых действий. И что получается, на Черном море он преобладает и даже слишком, а тут на Балтике он у нас слабый, вот нам и приходится прятаться за минно-артиллерийскими позициями. Это нам ещё крупно повезло сегодня и месяц назад, что мы встретились – как вы только что говорили – со слабыми силами. А что будет, если мы встретимся с превосходящими силами противника – бежать и прятаться за этой самой минно-артиллерийской позицией. Чуть раньше, хотя бы на пару лет были бы заложены все эти корабли, что сейчас находятся на верфях. Большинство из них сейчас уже находились бы в строю, вот тогда можно было повоевать с немцами. А если честно, нам ещё с десяток лет не нужна была эта война.

Ваше Превосходительство, радиограмма от Ренгартена – взволнованным голосом проговорил старший радист.

Мне кажется господа, что сие известие ничего хорошего нам не сулит – прокомментировал такое поведение радиста, Свиньин.

Да, вы правы Владимир Александрович – ответил я прочитав телеграмму – это очень тревожное известие. Это радиоперехват переговоров между линкорами и эсминцами, если судить по примерным координатам пеленгов что удалось вычислить службе Ренгартена, то где-то позади нас примерно в 60-70-и милях позади нас идут линкоры противника, сколько их точно нам сообщить не могут, не знают, но не менее двух это точно. Сигнал на "Макарова" увеличить ход, на сколько это возможно. Передать на все корабли, чтобы вели наблюдение за морем возможно ночная атака эсминцев. Радио не пользоваться даже в самых крайних случаях. Сообщение капитану 2 ранга Беренсу. Отстать от отряда на двадцать миль и вести наблюдение за противником, если он появится на горизонте в течении ближайших трех часов, то можно воспользоваться радио и предупредить нас о составе отряда кораблей противника преследующих нас. В последующим – догонять нас, или самостоятельно идти в любой наш порт.

Вот мы и удирали от невидимого противника, который шел за нами где-то там, в ночи. Что за корабли и сколько их, мы пока не знали. Вся надежда на Беренса, удастся ему обнаружить противника или нет, но и самому остаться как можно дольше не обнаруженным. Или противник прекратит преследование, сославшись на ночь, или то, что мы далеко от него оторвались. Эх, если бы не "Адмирал Макаров" нас было бы не догнать, как некстати он получил снаряд в носовую оконечность, хотя сейчас Плен пытается поддерживать 16-и узловый ход, но этого маловато.

Николай Николаевич, сколько осталось до Гангута?

По моим расчетам, выходит 122-е мили.

А мы незнаем, на сколько мы оторвались от противника. Давай будем считать по самому максимуму – это будет 70миль. И если мы сможем поддерживать этот ход в 15–16 узлов, то немцы не успеют нас перехватить – стал я производить расчеты – если только нас не преследуют линейные крейсера. (Линейные крейсера были, но слишком далеко позади нас, и не при каких раскладах догнать не могли, если только при полной нашей остановке)

Это у нас первый вариант. По второму – если немцы где-то в 40-а милях позади, то они нас нагонят у входа в Финский залив. Я прав? Николай Николаевич.

Это будет зависеть от многих, Если…

Всё верно. В последующем всё будет зависеть от многих слагающих.

Радиограмма от Беренса пришла через два часа, он не стал ждать противника на месте, а пошел навстречу ему. Теперь мы знали, кто нас преследовал. В менее 60-и милях позади нас, шли двумя группами немецкие корабли – два линейных корабля типа "Нассау" три трехтрубных крейсера из них два турбинных, и не менее десятка эсминцев из них четверо нефтяных. В первой группе, оторвавшись от линкоров миль на десять, шли два крейсера и четвёрка эсминцев – это были самые новые и скоростные корабли.

И что они увязались за нами, и никак не отцепятся, видно мы сильно их обидели потоплением трёх развалюх, даже в ночь за нами бросились в погоню. Или разозлились за обстрел портовых сооружений Мемеля. Сам же город мы не обстреливали. Ну, напугали их обывателя, может одним или парочкой не туда залетевшими снарядами, но на то и война. А они, похоже знают, что у нас один крейсер поврежден, и не может идти полным ходом. Теперь у них вся надежда на то, что из-за поврежденного крейсера мы будем медленно идти, и они успеют нас перехватить до входа в Финский Залив. Но они не знают, как он сильно поврежден и какую скорость может поддерживать. И даже не бояться, что мы можем им устроить на их пути засаду из эсминцев, и атаковать торпедами. Одна беда у наших эсминцев, это невысокая скорость полного хода. Она на четыре узла меньше чем у немецких турбинных крейсеров и на десять чем у эсминцев, и если что, им от них не уйти. Так что с засадой ничего не выйдет. Эх, быстрей бы вступали в строй наши новые эсминцы, тогда и о засадах думать будем.

Теперь всё зависит от "Макарова" сможет он ещё продержаться три-четыре часа, то можно будет не опасаться немецких линкоров, мы будем уже рядом с домом, а там и пострелять можно будет. Да если к тому же адмирал Канин не побоится, и выдвинет вторую пару линкоров на встречу, то можно устроить немцам хорошую трёпку.

Радиограмму в штаб флота. "Отходим к устью, нас преследуют два дредноута противника, боеприпас почти расстрелян, "Адмирал Макаров" поврежден, более 16 узлов дать не может. Нами уничтожены три старых линейных корабля, ещё один серьёзно поврежден, выбросился на берег, и повреждены два крейсера, обстрелян порт Мемель. Просьба выслать хотя бы один линейный корабль на встречу. Контр-адмирал Бахирев".

31июля 1915 в 20–00 по берлинскому времени или в 19–00 по лондонскому времени, Император Вильгельма II собрал в своём Берлинском Городском дворце, что стоит на острове Шпрееинзель посреди реки Шпрее в центре Берлина, военное совещание. Он ещё не знал, что на Балтике произошла трагедия, и пока об этом ещё никто ему не доложил, хотя она началась три часа назад. Среди приглашенных были Морской министр гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, генерал Эрих фон Фалькенхайн начальник Генерального штаба, адмирал Густав Бахман начальник адмирал-штаба (Морского Генерального штаба), адмирал Гу?го фон Поль командующий флотом открытого моря, командующий флотом на Балтике адмирал принц Генрих, брат самого императора Вильгельма II, присутствовали на совещании Фридрих Вильгельм III (Кронпринц Прусский) сын императора командующий группой войск на западном фронте, главнокомандующий на восточном фронте фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, а также командующий 10-й армией генерал Герман фон Эйхгорн и ещё с десяток высоких военных чинов. На этом совещании подводился итог первого года воины и как признали все, этот год не оправдал многие надежды присутствующих тут.

С докладом начал выступать начальник Генерального штаба генерал Эрих фон Фалькенхайн – Начало военных действий выглядели оптимистично, заняв Люксембург и Бельгию, мы вклинились на значительное расстояние на французскую территорию. Нам немного не хватило сил, чтобы захватить Париж, до которого оставалось каких-то 40-км. Да нам пришлось отступить с тяжелыми боями до Нуайона и Суассона, и там организовать прочную оборону и заставили французов и англичан остановиться. Теперь линия фронта проходит от Ньюпорта через Ипр, Нуайон на Верден. За нами осталась почти полностью вся Бельгия, и небольшая территория Франции. Войска с обеих сторон укрепляют позиции, наступления как с нашей, так и со стороны противника, вязнут в неприступной обороне по всей линии фронта. Война приобретает позиционный характер и чтобы взломать оборону нужна крупнокалиберная артиллерия и огромное количество боеприпасов. Кроме этого надо искать новый способ ведения войны. Хотел ещё напомнить, что нами были потеряны все колонии на Тихом океане. В Африке также потеряны обширные территории, но там мы ни чем помочь не можем. На восточном фронте у нас лучшие успехи, и в этом несомненная заслуга наших войск под командованием фельдмаршала Гинденбурга. Там мы заняли гораздо большую территорию, но вывести русских из войны нам не удалось. Нами разработан новый наступательный план, пока на западном фронте затишье, французы и англичане даже не помышляют о наступлении, надо дожать русских. Этот план предусматривает выход наших войск к Рижскому заливу, для этого мы уже завершаем переброску ещё двух корпусов с Западного фронта в состав Неманской армии. Через несколько дней они начнут наступление на Ригу, Огер Двинск. Надо полностью очистить Курляндское побережье и выйти на берега Двины. Приморский фланг армии должен поддержать флот Балтийского моря под командованием адмирала принца Генриха. Адмирал фон Поль уже передал часть своих сил в распоряжение флота, и они направляются на передовые базы в Балтийском море этих сил должно хватить для нейтрализации русского флота, чтобы он не смог выйти из Финского залива и помешать нам.

О том, что французы не готовят наступление, это не так – взял слово сынок Императора – нам там ближе к фронту и виднее, они как раз готовятся и ждут удобного случая. И как только мы перебросим войска на русский фронт и посильнее там увязнем, вот тут они и ударят по нам. Я предлагаю организовать несколько налётов цепеллинов на Петербург и даже применить газовых бомбы для устрашения, чтобы подтолкнуть их к выходу из войны.

С применением газовых бомб пока повременим, а вот налёты с обычными бомбами надо организовать уже сейчас – высказал свою волю Вильгельм II.

Обсуждение русского вопроса, да и всего положения на фронтах, заняло немало времени. Было затронуто положение дел, что сложилось в настоящее время на Балтике.

— Кто уверял меня, что русский флот не представляет никакой угрозы. Что он запрётся у себя в Финском заливе и будет пассивно оттуда наблюдать за происходящим. А что на самом деле выходит? Мы только в прошлом месяце потеряли три крейсера, минный заградитель и два эсминца. Что вы можете мне на это ответить? И это представьте не на минах. Вы все хорошо знаете что русские мастерски владеют этим оружием и это они доказали ещё японцам десять лет назад. Теперь и мы это почувствовали, потеряв несколько кораблей на их минных полях. Которые, мой дорогой братец, вы позволили им поставить, и это практически на виду нашего флота, и не предотвратили этого. Но вот эти последние корабли, были потоплены не минами, а их флотом, который сидит взаперти. И кто нам опять об этом говорил.

Вильгельм смотрел на своего брата ожидая что он скажет в оправдание.

— Русские устроили нам засаду, они знали о готовившейся операции и встретили наши корабли в засаде.

— О какой засаде вы говорите братец, это что, в лесу за кустом сидеть. Это море, а там видно за много миль вокруг.

Но в тот день был сильный туман, и мы не сразу обнаружили русские корабли, всё вышло неожиданно.

— Так значит и для русских эта встреча тоже была неожиданной, раз на море был туман. А вы начинаете предполагать, что о ваших планах стало известно русским и они устроили на вас засаду. Значит в твоём штабе сидит шпион, я допускаю что они узнали о выходе эскадры. Но тогда откуда они могли знать где вас искать в этом тумане, вы могли пройти например, на десять миль правее или левее, и этой встречи не было. Так или нет?

— Может быть. Но он имел превосходящие силы, пять крейсеров из них три броненосных, против трёх наших. И нам пришлось принять бой в невыгодных условиях.

— Надо поблагодарить нашего кузена, что он так боится за свои новейшие линейные корабли, что не позволяет им выходить из залива. А то тебе братец пришлось бы сидеть со своим флотом в портах и не выходить в море.

Наши агенты доносят из Финляндии, что русский царь дал разрешение на использование двух линкоров и теперь они интенсивно тренируются в Финском заливе. Русские создают какую-то боевую группу, туда кроме линкоров входят крейсера и эсминцы – проинформировал всех присутствующих адмирал Бахман. Командующим этой самой группой назначен контр-адмирал Бахирев – это он месяц назад перехватил и чуть полностью не уничтожил отряд коммодора Карфа.

— Надо полностью закрыть выход русских в море, также взять и выставить минные поля перед Финским заливом как русские выставили в самом заливе. После того как мы возьмём Ригу и весь Рижский залив будет наш, нам намного легче станет контролировать русских – предложил адмирал Поль.

Я тогда предлагаю захватить и все острова в Моонзунском архипелаге, тогда под нашим контролем будет половина выхода из Финского залива – поддержал его принц Генрих.

А кто будет осуществлять десантную операцию? — задал вопрос генерал фон Эйхгорн. Я предполагаю что эту операцию вы намерены переложить на мою армию. Но пока побережье Курляндии не очищено и Рижский залив под контролем русских, не о какой высадке на острова и речи не может быть.

Пока шло это обсуждение, к Императору подошел его адъютант и что-то сказал.

Только что пришло сообщение – Начал Вильгельм II – три часа назад, русские корабли обстреляли порт и город Мемель. Есть разрушения и жертвы. Контр-адмирал Альбертс с двумя броненосцами и двумя крейсерами и эсминцами вышел в море, и теперь преследует противника, который уходит к своим берегам. Почему дозорные корабли вовремя не обнаружили и не предупредили о противнике командира порта? Тогда можно было заранее приготовиться к отражению этого варварского нападения. А не выводить броненосцы под огнём русских крейсеров по узкому фарватеру.

— Но броненосцы не смогут догнать русские крейсера – высказался адмирал Поль – а вот линейные крейсера, да. Не надо было держать в Сви?немюнде, вице-адмирала Хиппера со своими крейсерами, а хотя бы перевести их поближе, например в Данциг.

— Так кто до этого говорил, что надо сохранить в тайне, что корабли из флота Открытого моря переводят на Балтику, не вы ли адмирал – высказал свои претензии принц Генрих. Вот мы их и держали подальше, а то Данцигскую бухту облюбовали русские и английские подводные лодки. А они обязательно обнаружили бы приход этих кораблей и после этого англичане узнали бы, куда делись корабли из Северного моря.

— Тогда почему вы позволяете им там находиться, и не можете их вытеснить подальше в море. Организуйте больше дозорных судов, чтобы дежурили целыми днями на удалении до двадцати миль от каждого порта. Если они будут отлично нести службу, то не одна подводная лодка не подойдет ни к одному из портов на побережье Балтийского моря, да и не только подводные лодки, но и корабли противника

— Мы уже разработали операцию по нейтрализации их подводных лодок, она должна была состояться через три дня. За день до того как эти самые крейсера должны были перейти в Пиллау.

В этот момент вновь зашел адъютант Императора и принес новое известие, которое ему очень не понравилось.

Мы только что недавно говорили о нашем кузене – продолжил Император – что он бережет свои линкоры и держит их в порту и не позволяет им выходить в море. Всё это оказывается обман, они находятся в море и ни где-нибудь около своего побережья, а у нашего. Они туда не просто на прогулку вышли, а как бы случайно потопили два наших броненосца.

Так это была засада русское коварство. Значит русские крейсера выманили адмирала Альбертса из Мемеля со своими броненосцами и навели на свои линкоры – высказал свое предположение произошедшего там на Балтике – адмирал Поль.

Да нет, это были ваши броненосцы адмирал, из 4-й эскадры и теперь их нет, были потоплены в каких-то двадцати милях от Пиллау. Это, по всей видимости, та самая боевая группа, о которой так вовремя проинформировал нас наш начальник адмирал-штаба. Накануне нашей операции русские проявляют слишком большую активность. Это может сорвать все наши планы, если русские и дальше безнаказанно вот так будут появляться около наших берегов и топить корабли, то мы сделаем выводы по этому поводу. Приказываю организовать несколько отрядов кораблей, в которые включить линкоры и как только этот русский адмирал выйдет со своими кораблями из залива, перехватить его и уничтожить.

Когда в третий раз зашел вестник плохих известий, все присутствующие устремили на него взоры, понимая или чувствуя, что он опять пришел с плохими новостями.

Ну и что на этот раз случилось, только не говори что опять плохие новости и они с побережья Балтийского моря. А раз так, то тебе надо было собрать их все вместе, а уж потом докладывать. Если это с Балтики то докладывай. Видишь, все ждут с нетерпением. Или наоборот приятные новости, например – что русские линкоры потоплены.

Нет, русские линкоры не потоплены и хуже того они перехватили эскадру адмирала Альбертса и уничтожили два его броненосца, Всё это прямо напротив и на виду всего города и береговых батарей, но они ничем не могли помочь. Сам адмирал погиб в бою. Ещё два его крейсера серьёзно повреждены, Мемель снова подвергся бомбардировке русскими кораблями, в порту и городе новые разрушения и жертвы. На береговых батареях уничтожено два орудия. Русские корабли внезапно закончив бомбардировку ушли в море.

Это вы называете внезапно прекратили бомбардировку, когда уже нечего было обстреливать, корабли уничтожены или повреждены порт разрушен, и что они там должны ещё делать, ждать когда всё заново восстановят и потом снова обстрелять. Они выполнили своё дело и ушли. Что предпринято для их перехвата. Капитан 1 ранга Энгель с двумя линкорами в сопровождении трёх крейсеров и флотилии эсминцев бросился на преследование русских, из Сви?немюнде вышли крейсера вице-адмирала Хиппера.

Нет, русских уже не догнать, их линкоры на два узла быстрее чем наши, а Хиппер слишком далеко и он ничем Энгелю помочь не сможет. Зря он бросился в погоню с двумя своими линкорами. Мы не знаем, может там дальше на севере их поджидают ещё два русских линкора. Да и хотя бы их и там нет, но и эти два имеют 24-е 305-мм орудия в бортовом залпе, против 16-и 280-мм на наших – высказал свои опасения за судьбу своего подчиненного и вверенных ему кораблей адмирал Поль. Надо остановить его пока не поздно, пусть возвращается.

И так, как мы сегодня узнали, тот самый русский флот, который как уверяли меня мои адмиралы, никакой опасности для нас не представляет. Всего-то делов, взял и уничтожил четыре наших броненосца, и ещё неизвестно какие повреждения получили другие корабли. Обстрелял мирный город и безнаказанно ушел. (Для Вильгельма, это были не последние новости с Балтики. На другой день он узнает, что его флот лишился трёх новейших кораблей, и один из них может достаться русским в качестве трофея. А вот этого никак нельзя допустить.) Повелеваю. Эскадре цепеллинов вместо Лондона нанести бомбовый удар по русским линкорам, стоящим в Гельсингфорсе, или где бы они небыли, и применить против них наряду с обычными бомбами, и газовые, это в отместку за их варварскою бомбардировку Мемеля.