Глава третья. Первый толчок в изменении истории
Капитан 1-го ранга Гадд поступил так, как посоветовал ему Бахирев. Он поднялся севернее Бокшера на восемь миль и встал на якорь. В северной части Балтийского моря, погода была более благоприятна, дальность видимости составляла в пределах пяти миль. Иногда она, то увеличивалась, то опять уменьшалась, но не превышала восьми миль. Эсминцы мерно покачивались на волнах, встав полукругом, концы которого смотрели в сторону финского берега. В полной боевой готовности постоянно находились два эсминца. На палубах постоянно находились сигнальщики, которые осматривали горизонт, стараясь не пропустить ни одного дымка, и комендоры, готовые в любой момент открыть огонь. Остальные в это время отдыхали, ожидая своего срока на вступление в дозор. Так они простояли почти десять часов, но пока было все без изменений. Георгий Оттович уже начал сомневаться в словах Бахирева, в том что, противник соизволит прийти сюда на минную постановку, и наметил себе, если до 23–00 корабли не покажутся, то он снимается с якоря и уходит на базу. Но вот в 20–10 вдруг туман приподнялся над морем, как будто какой-то великан приподнял одеяло над постелью, и решил посмотреть, что под ним находится. Примерно также вышло и здесь. Видимость резко увеличилась и сигнальщики увидели дымы, приближающихся с юга кораблей на удалении пятнадцати миль, это продолжалось пару минут, как туман снова стал опускаться на море, отгораживая корабли друг от друга. С немецких кораблей, ничего не заметили, так как эсминцы стояли без хода и не дымили сильно. Да и силуэт у эсминца всё же на много меньше, чем у крейсера.
— Сигнальщики! Передать на корабли. Приготовиться к бою
На всех кораблях сразу же начались приготовления. Начали подымать пар в котлах до полного предела, торпедисты проверять свои торпеды, артиллеристы готовить снаряды. Корабли готовились к бою. Простояв в ожидании ещё полчаса, командиры эсминцев, наблюдая за флагманом, ожидали сигнала к атаке и дождались. Капитан Гадд, сколько не всматривался в море, но из-за этого проклятого тумана, хоть он и был редким, но дальше пять миль ничего не было видно.
Надо подойти ближе, машина малый вперёд – приказал капитан Гадд.
Эсминец командира дивизиона, медленно двинулся вперёд, а за ним, на удалении шести-семи кабельтовых, и все остальные корабли отряда. Гадд приговаривал стоя на мостике – ближе ещё ближе, ну когда же они появятся, из-за этого тумана ну ни хрена не видно. Вот что-то показалось в тумане, какое-то расплывшиеся тёмное пятно, которое медленно двигалось перпендикулярно их курсу.
Корабль по носу! — раздался голос сигнальщика.
— Видим. Смотреть дальше. Он тут не один, где-то рядом должны быть и другие.
Приблизившись ещё на несколько кабельтовых к неприятелю, на мостике разглядели корабль.
Да, это похоже на крейсер типа Нимфа – промолвил командир эсминца.
Да, похож – ответил Гадд – и он ставит мины.
В это время, туман опять начал рассеиваться, открывая корабли, друг перед другом.
Гадд среагировал быстрее, чем противник, который не ожидал встретить так близко эсминцы русских. Хотя в данный момент Гадд тоже пожалел, что туман вот так неожиданно открыл его перед неприятелем, не дал сблизиться на более короткую дистанция, выгодную для пуска торпед.
— Торпедная атака, полный вперёд.
До цели было, более 40-а кабельтовых, а надо сократить расстояние до 18 – 20 или минимум до 25 кабельтовых, а в идеале на 10 кабельтовых. А чтобы пройти это расстояние потребуется 10-15минут и плюс на то, что немец начнет удирать, как только увидит нас, так это ещё почти столько же – рассуждал Гадд, глядя на корабль противника.
— Эх, не были бы у нас, такие изношены машины, мы могли дать ход до 27 узлов, а теперь максимум 23. Самый полный, выжать всё что есть.
Эсминцы, нещадно дымя и напрягая свои изношенные машины, неслись на врага, похоже что они даже превысили те 23-узла что приписывал им командир. Но вот и враг, заметив опасность, начал отворачивать и набирать ход. Из его труб также повалил густой дым. Но, за то время, пока немцы не отреагировали на появление противника, эсминцы успели сократить дистанцию, ещё на 10 кабельтовых. Немец начал отстреливаться и уходить на юг. Его радиостанция взывала о помощи.
Корабль справа – раздался крик сигнальщика.
Все устремили взор на приближающий с запада трёхтрубный корабль.
— А вот это, самый настоящий крейсер. Расстояние до крейсера?
— 68 кабельтовых.
— До переднего сколько?
— 36 кабельтовых.
— Значит догоняем. Передать всем, открыть огонь по ближайшему кораблю.
Но стрелять на ходу, да с такого маленького кораблика как эсминец, надо быть жонглером и канатоходцем и ещё черт знает кем. Когда корабль, то проваливается между волн, то взлетает на гребни этих самых волн, да вокруг проносится поток воды, разбиваясь на тысячи брызг, о надстройку на котором стоит это орудие, и заливая матросов. Надо хотя бы мало-мальски прицелиться в корабль, который также прыгает на волнах, а попасть, это должно свершиться чудо. С двухтрубного корабля, стали сбрасывать мины, избавляясь от опасного груза. Ну а вдруг повезет, и русский корабль наскочит на такой подарок. Эсминцы, чуть-чуть увеличили дистанцию между собой и продолжали погоню дальше. Трехтрубный крейсер, мог пока стрелять только четырех орудийными залпами, стараясь отсечь эсминцы, от преследуемого ими "Альбатроса".
— Передать на "Внимательный" и "Выносливый" чтобы отвлекли крейсер на себя – распорядился Гадд.
Два крайних эсминца отвернули от общего строя и пошли на сближение с крейсером. Крейсер сразу отреагировал на их маневр, перенеся огонь на оба приближающихся эсминца. Но сам упорно не хотел менять курс и двигался наперерез основной группе эсминцев.
— Расстояние до двухтрубного крейсера?
— 29 кабельтовых.
— До второго сколько?
— Около 50-и.
Снаряды так и падали вокруг идущих в атаку кораблей подымая водяные столбы. По корпусам и надстройкам ударили осколки, появились раненые на русских эсминцах. Немцы развили очень высокую скорострельность, пытаясь остановить торпедную атаку.
— В "Зверева" попали!
Все кто находился на мостике, резко повернули головы в направлении эсминца. На втором, идущем слева эсминце, между трубами в районе второго торпедного аппарата, шел черный дым, но скорость он не сбросил.
Значит повреждения не так серьёзны – проговорил старший лейтенант Рыбкин, командир "Боевого", на котором поднял свой брейд-вымпел командир седьмого дивизиона.
Один из снарядов разорвался рядом с "Боевым", осколки забарабанили по обшивке корабля. Кто-то вскрикнул на палубе, всё же кому-то достался осколок.
Санитара – раздался чей-то крик – санитара скорей.
"Выносливый" горит – раздался крик сигнальщика. Да, "Выносливому" досталось сильно, снаряд с крейсера попал в кормовую надстройку над машинным отделением. Взорвавшись там, он своими осколками пробившими палубу, вывел из строя правую машину. При этом погибли трое и четверо получили ранения. Эсминец сразу потерял ход. Он упал до десяти узлов, теперь ни о какой-то атаке не может быть и разговора. Эсминец стал поворачивать на обратный курс, в сторону шхер, но продолжая стрелять. "Внимательный" как-то умудрился попасть в крейсер. Ну, какие повреждении крейсеру он может нанести своим 75мм снарядом. Так, только краску поцарапать. Крейсер приближался с пугающей быстротой, глядя на него, кажется, что он готов протаранить один из эсминцев. Эсминец выпустил свои торпеды почти с придельной дистанции, с большим упреждением по курсу, так как торпедам преодолеть этот путь потребуется восемь минут. Он и не надеялся что попадет, он просто хотел сбить его с курса, и это ему удалось. Крейсер изменил курс и сбросил скорость, чтобы пропустить торпеды впереди себя. Этого времени остальным хватило подойти на оптимально допустимую дистанцию и выпустить все свои торпеды по второму кораблю.
Передать на все эсминцы поворот налево 90 градусов – скомандовал Гадд
Эсминцы покатили налево, образуя кильватерный строй, в этот момент с кораблей могли стрелять и кормовые орудия. После этого, сила артиллерийского огня возросла вдвое, и в "Альбатроса", а это был он, один за другим попало два снаряда, вызвав на корме небольшой пожар.
Эсминцы уже пару минут двигаются этим курсом, наведя торпедные аппараты на противника.
Торпедный залп – прозвучала команда и на всех эсминцах с небольшой задержкой, выпустили торпеды. Ещё раз прозвучала команда, всем поворот налево 90. На отходе, в "Альбатрос", попал ещё один снаряд. Но и в "Боевой" попал снаряд с крейсера, он угодил в торпедный аппарат, уничтожив его. Это было везение, попади туда снаряд раньше, когда в нем находилась торпеда, результат был бы плачевный. А так погибло только двое, и двое было ранено.
Дымы с востока, много дымов – закричал сигнальщик. Поворот влево 20, уходим в шхеры.
— Георгий Оттович, а может это наши?
— Нет, наши сейчас на юге должны быть.
И, в этот момент, над морем прогремел взрыв, одна из 12 торпед все же попала, в "Альбатроса". УРААААА, раздалось на всех кораблях дивизиона, которые уходили в сторону финских шхер, догоняя своего подбитого товарища.
Торпеда в "Альбатроса", попала в район второй трубы, напротив котельного отсека, в то место где поперечная переборка делила угольные ямы пополам. После взрыва обе ямы были затоплены, началось затопление и самого котельного отсека, кочегары в спешке гасили котлы и открывали клапана, чтоб предотвратить взрыв котлов. Крен корабля достиг 7 градусов и постепенно увеличивался. Фрегаттен-капитан Хорн, получив неутешительный доклад о повреждениях, и пришел к выводу, что ему до базы самостоятельно не дойти, нужна помощь. Похоже, эти русские, специально поджидали здесь его корабль. Они знали о планах немецкого командования, чтобы выставить в этом районе миную банку. Но почему только эсминцы его тут поджидали, а где крейсера. А может это просто случайность. С подошедшего "Аугсбурга", коммодор Карф он же командующий всей операцией, запросил о состоянии минного заградителя и потерях в людях. Хорн передал, что погибших только четверо да десять раненых и обожженных, а вот заградитель получил серьёзные повреждения и ему одному до базы не дойти.
— Корабль принял около четырёхсот тонн воды, которая всё ещё продолжает прибывать, несмотря на все старания экипажа. А также я опасаюсь повторной атаки русских, которые попробуют добить мой корабль.
— Насчет атаки русских, опасаться нечего, сейчас подойдут "Роон" и "Любек" с эсминцами, они будут защищать. Но надо любой ценой сохранить корабль.
Коммодор Карф послал радиограмму в штаб разведывательных сил Балтийского моря.
Атакован миноносцами неприятеля, "Альбатрос" торпедирован, и получил тяжелые повреждения. Самостоятельно до базы не дойдет. 22–30 нахожусь в квадрате 020.
Но эту радиограмму, прочитал не только контр-адмирал Альберт фон Гопман, но и радиоразведка русского Балтфлота. Адмирал Гопман ответил на радиограмму Карфу, что "Альбатрос" надо довести до базы, что это ценный корабль. В 23–15 радиограммы получил и я.
Небольшое отступление от книги здесь рассказывается о становление радиоразведки Балтийского флота.
Необходимо сразу подчеркнуть, что Русский флот, вступая в первую мировую войну, не имел в штабах командующих морскими силами Балтийского и Черного морей разведывательных органов в привычном для современного военного человека понимании. Их формирование и становление, как в организационном, так и в профессиональном плане происходило уже на фоне начавшихся боевых действий, и в окончательном виде стало в значительной мере результатом служебной инициативы и творчества вовлеченных в этот процесс офицеров. В полной мере это справедливо и в отношении радиоразведки. Накануне войны эти должности на Балтийском флоте занимали, соответственно, старший лейтенант Иван Иванович Ренгартен а общее руководство разведкой контр-адмирал Адриан Иванович Непенин. Каждый из этих людей достоин отдельного рассказа, однако, здесь следует подчеркнуть следующее: И. И. Ренгартен являлся признанным на флоте авторитетом в вопросах радио, одинаково хорошо разбиравшимся, как в технических, так и тактических аспектах применения средств радиосвязи на флоте. Что же касается Непенина, то последний, обладая прекрасными организаторскими способностями, умением подобрать нужных людей и нацелить их на выполнение новых задач, сам не имел никакой специальной подготовки в вопросах радио. Более того, документы свидетельствуют, что между Ренгартеном и Непениным существовало устное соглашение, по которому за Ренгартеном закреплялось общее руководство вопросами применения средств радиосвязи на флоте, включая и те вопросы, за которые отвечала Служба связи. Поэтому, неудивительно, что первые шаги в области радиоразведки на Балтийском флоте были инициированы в штабе Командующего флотом адмирала Эссена. Буквально в самом начале войны командованием Балтийского флота было принято решение об установке на острове Эзель первого разведывательного радиопеленгатора (РРП). Идею этого РРП предложил Ренгартен, им же была разработана и его конструкция. Береговой РРП системы Ренгартена имел антенну зонтичного типа, состоящую из 16 или 32 лучей-радиусов, ориентированных на местности согласно компасным румбам, почему иногда именовался "компасной радиостанцией" или "радиостанцией компасного типа" (позднее был разработан также вариант на 64 R). Радиопеленгатор в Кильконде (на 16 R) начал решать радиоразведывательные задачи 8 сентября 1914 года. Уже 12 октября приступил к работе второй РРП – в Гангэ, на северном побережье Финского залива, а 12 ноября – третий – у маяка Верхний Дагерорт, на о. Даго (оба РРП – на 32R). Позднее были установлены РРП в районе Виндавы, в Гапсале и в других местах Балтийского побережья. Важно отметить, что Ренгартен уже тогда обращал внимание на необходимость объединения РРП в единую сеть и организацию синхронного радиопеленгования, однако отсутствие надежных линий проводной связи между постами не позволили осенью 1914 года реализовать эту идею в полном объеме.
Особую роль в активизации радиоразведки на Балтийском флоте сыграла история с захватом германского крейсера "Магдебург", потерпевшего в ночь на 13 августа 1914 года навигационную аварию у о. Оденсхольм в устье Финского залива. При захвате крейсера в руки русских моряков попали ценнейшие документы по радиосвязи германского флота, которые значительно упростили обработку радиоразведывательных материалов (РРМ). Достоянием наших радиоразведчиков стали два экземпляра "Сигнальной книги германского флота" (Signalbuh Kaiserlishen Marine), секретные карты квадратов Балтийского моря (Quadratkarte), радиотелеграфные журналы крейсера и ряд других важных документов.
Следует однако отметить, что это были не первые документы по радиосвязи германского флота, с которыми познакомились балтийские радиоразведчики. Еще до начала войны в штаб Балтийского флота был передан германский сигнальный код для кораблей разведочной службы (Aufklarungssignaltafel), полученный по линии Особого делопроизводства (тайной разведки) МГШ. В короткий срок Ренгартен выполнил перевод этого документа, что позволило ему уже тогда составить определенные представления об особенностях организации радиосвязи и сигналопроизводства в германском флоте. Поэтому, все "богатство" "Магдебурга", безусловно, попало в подготовленные руки. Ренгартен достаточно быстро разобрался во всех тонкостях действующей организации радиосвязи германских кораблей: в правилах радиообмена, системе радиопозывных, методике составления радиограмм.
Как известно, "Сигнальная книга германского флота" представляла собой трехбуквенный алфавитный словарный код. Для передачи особо важной информации, радиограммы, составленные по "Сигнальной книге", дополнительно "закрывались" шифром простой замены, и уже в таком виде передавались в эфир. В первые месяцы войны открытые (то есть без перешифровки) радиограммы составляли значительную часть германского радиообмена. Наличие в штабе флота "Сигнальной книги" позволило русскому командованию легко получить доступ к их содержанию. Разбор и обработку РРМ, как правило, производил сам Ренгартен. Имеются сведения, что разбором перехваченных радиограмм, с учетом новизны и важности этого дела, интересовался и лично командующий флотом. В дневнике адмирала Н. О. Эссена имеется, например, такая запись за 6 ноября 1914 года: "Разбирал германские телеграммы от 4 ноября и нашел одну незашифрованную, в которой указывалось на квадрат, в котором полудивизион эсминцев типа "Охотник" поставил мины заграждения (на параллели Мемеля) и было сочетание: "требуется немедленная помощь". Из разобранных позывных: "Аугсбург" и "Фридрих Карл" – по-видимому, дело идет о последнем". (Спустя некоторое время были получены дополнительные сведения, подтвердившие гибель германского броненосного крейсера "Фридрих Карл" на указанном минном заграждении).
К началу кампании 1915 года радиоразведка Балтийского флота представляла собой уже достаточно хорошо функционирующий организм. Накопленный за первые месяцы войны опыт позволял балтийским радиоразведчикам сравнительно легко справляться с такими действиями германского командования по защите своей радиосвязи, как периодическая смена шифров и радиопозывных. Так, например, введенный в употребление 8 марта 1915 года новый шифр "гамма-альфа" был раскрыт уже через два дня, причем независимо друг от друга специалистами флота и МГШ.
Большую роль в повышении эффективности радиоразведки сыграло создание в структуре штаба флота разведывательного отделения, во главе которого был поставлен флагманский радиотелеграфный офицер старший лейтенант. Ренгартен. Вместе с тем, значительно возросшие по сравнению с 1914 года объемы добываемых РРМ потребовали уже весной 1915 года учреждения специальной структуры, которая осуществляла бы их обработку. Условия походного штаба, в которых функционировало разведывательное отделение во главе с Ренгартеном, объективно не позволяли решать эту задачу на требуемом уровне, затрудняли ведение и анализ разведывательной и радиоразведывательной обстановки (РО и РРО). Поэтому неудивительно, что когда в мае 1915 года приказом командующего флотом было образовано временное оперативное отделение при начальнике Службы связи, на него, среди прочего, были возложены также и задачи по обработке РРМ и ведению РО. В составе оперативного отделения было предусмотрено 4 должности штаб-офицеров, а к осени их число было увеличено до шести. Согласно распределению обязанностей, утвержденному 10 октября 1915 года, часть офицеров в прямой постановке отвечала за вопросы радиоразведки.
Следует сразу отметить, что создание временного оперативного отделения при начальнике Службы связи с возложением на него разведывательных задач позволило существенно улучшить качество разведывательного обеспечения действий сил флота, однако, наряду с этим, заложило предпосылки к развитию в будущем определенных негативных процессов, связанных с формированием на Балтийском флоте двух разведывательных центров, дублирующих друг друга по широкому кругу вопросов. По свидетельству современников, избежать возможных в этом плане осложнений удалось в значительной мере благодаря хорошим служебным отношениям контр-адмирала Непенина и старшего лейтенанта Ренгартена, а также – высокому авторитету последнего как в штабе флота, так и среди всех лиц, непосредственно имевших отношение к ведению радиоразведки.
Успешному ведению радиоразведки способствовало совершенствование ее технических средств. В течение 1914–1915 годов в русском флоте были разработаны и испытаны береговые РРП новых типов: с вращающейся антенной в виде рамки и с гониометрической антенной (системы Беллини и Този), которые обеспечивали более высокую точность пеленгования по сравнению с РРП системы Ренгартена. В конце 1915 – начале 1916 годов РРП данных типов стали поступать на вооружение русского флота, заменив постепенно установленные ранее РРП "компасного типа". В начале 1916 года на Балтийском флоте действовало 8 береговых РРП, в основном новых типов.
В конце 1915 года на вооружение флота был принят корабельный РРП (известный специалистам по истории радиотехники как "радиопеленгатор системы Киреенко"). Отметим, что еще в сентябре 1914 года Ренгартен предпринял попытку создания корабельного РРП, однако успешному завершению этих работ помешала его служебная загруженность. Проект нового РРП был предложен офицером МГШ П. Е. Стоговым, взявшим за основу созданный на заводе РОБТиТ (Российского Общества Беспроволочных Телеграфов и Телефонов) перевозной РРП, смонтированный на легковой автомашине. Антенна корабельного РРП представляла собой рамку из трех витков антенного провода, натянутых между мачтами в диаметральной плоскости корабля. Определение пеленга осуществлялось при циркуляции корабля по минимуму сигнала. Испытания РРП прошли летом 1915 года в районе Севастополя под руководством лейтенанта Н. Е. Киреенко и дали положительный результат. Сразу же после испытаний МГШ сделала большой заказ на корабельные РПП. Одновременно командованием Балтийского флота было принято решение об установке РРП на эскадренные миноносцы (ЭМ) типа "Победитель", а также на сторожевые корабли, предназначенные для борьбы с подводными лодками. Разработка проекта была поручена Н. Е. Киреенко, который выполнил "привязку" испытанного на Черном море РРП к указанным типам кораблей. К апрелю 1916 года такими РРП были оснащены первые три новейших эсминца "Новик", "Победитель" и "Забияка". При испытаниях РРП на ЭМ "Забияка" выяснилась возможность упростить конструкцию антенны пеленгатора (в дальнейшем на ЭМ устанавливали рамку из одного витка антенного провода). Таким образом, в течение первого года войны на Балтийском флоте, наряду с решением радиоразведкой боевых задач, происходил непрерывный поиск и совершенствование ее организационных форм, разрабатывались руководящие документы по ее организации и ведению, создавалась необходимая техническая база. Завершение формирования радиоразведки Балтийского флота в том виде, в каком она известна нам сейчас по свидетельствам современников и непосредственных участников описываемых событий, следует считать состоявшимся к концу 1915 года. При этом, в течение лета-осени 1915 года происходило постепенное перераспределение функций в области радиоразведки, и возрастание роли Службы связи в решении ее задач. Одновременно происходило и возрастание роли начальника Службы связи контр-адмирала А. И. Непенина, который, вернувшись в этот период к руководству оперативной стороной деятельности службы, основное внимание сосредоточил на вопросах обработки разведывательных материалов и на информационной работе, доведя их к 1916 году до высокого уровня оперативности, четкости и наглядности, что, безусловно, способствовало повышению авторитета радиоразведки среди командного состава флота.
