Десятая глава. Ирбенский пролив – первая попытка

С утра 10 августа, во всех штабах Балтийского флота все были на ушах. В четыре часа поутру пришло сообщение с Цереля – перед Ирбенским проливом появился огромный Германский флот.

Ну вот, и началось.

Германский флот Балтийского моря, хоть и поредевший основательно за последние два месяца, но пополненный переведёнными кораблями с Северного моря, выделил для этой операции 3 линейных корабля типа "Виттельсбах", 2 типа "Брауншвейг" 4 крейсера, 17 миноносца, 21 морских и 12 катерных тральщиков.

И вот теперь под общим командованием вице-адмирала Шмидта, с утра предпринял попытку прорыва в Рижский залив через Ирбенский пролив, для уничтожения находившихся там русских морских сил. Главной целью операции было – уничтожить русские корабли в Рижском заливе, а если не получится, то вытеснить их оттуда и заминировать южный выход из Моонзунда. Также ставилась задача, полностью заблокировать выход из Перновского залива, затопить там несколько старых пароходов, чтобы лишить русские корабли и подводные лодки базирования на Пернов. Обстрел укреплений и фланга русского фронта у Усть-Двинска и Риги и способствовать их захвату. По мере развития благоприятного исхода этой операции, намечалось захватить весь Моонзундский архипелаг. А чего его не захватить, если на острове Эзель находилось всего три батальона пехоты и две батареи полевых пушек. Да только успели поставить две береговых батареи, одна состояла из четырех 152-мм орудий, но её ещё не полностью успели оборудовать, она находилась на мысе Церель (потом на её месте начнут устанавливать 305-мм орудия). Да ещё одна, также четырёхорудийная батарея, но только 75-мм орудий к северу-востоку от первой, у деревни Менто. Вот и вся оборона острова Эзель. О создание противодесантной обороны Моонзундских островов заговорили ещё в конце 1914 г., когда на фронте дела пошли не так, как хотелось русскому командованию. Этот вопрос особенно остро встал еще в мае 1915 года, в связи с получением агентурных данных о подготовке в Киле десанта в составе двух корпусов. Эта операция не состоялась, но флоту пришлось выделить для противодесантной обороны три морских батальона, а сухопутному командованию – одну конную сотню, да роту ополченцев и две полевые батареи.

Других сил тогда ни флот, ни крепость Петра Великого не имели, поэтому командование решило основную часть сосредоточить на острове Эзель, оставив на острове Даго и других островах конные части для наблюдения. Учитывая, что побережье острова Эзель изобилует местами, удобными для высадки десанта, все силы гарнизона сосредоточили в центре острова, примерно на одинаковом удалении от всех опасных мест (60–70 км). Считалось, что силы обороны будут обладать высокой подвижностью и иметь надежную связь с наблюдательными постами на побережье.

(К концу лета 1915 года гарнизон Моонзундской позиции состоял из отдельной морской бригады, трех полевых батарей, пулеметной команды, двух конных сотен и 3-й Аренсбургской пограничной бригады батальона ополченцев. Все эти силы находились на трёх островах; Эзель, Даго, Моон, но основная часть войск была сосредоточена на Эзеле.)

Немцы предполагали осуществить высадку десанта на восточном берегу Рижского залива, но это было только в перспективе.

Германский флот со стороны Финского залива прикрывали прибывшие с Северного моря, силы флота Открытого моря (в составе 8-и линейных кораблей-дредноутов типа "Нассау" и "Остфрисланд", 3 линейных крейсера, 4 крейсеров, 32 эсминца и миноносца, и 13 тральщиков) под командой вице-адмирала Хиппера. Конечно не все эти корабли сейчас собрались перед проливом, это просто общее количество выделенных Германским флотом кораблей для этой операции, но большая часть – да была здесь.

10 августа ещё в темноте перед рассветом, германский броненосец и два крейсера подошли к маяку Церель, с намереньем уничтожить береговой пост наблюдения и стоящие за мысом эсминцы прикрытия минного заграждения. Из-за тумана и темноты приближение неприятельских кораблей с маяка заметили слишком поздно, а потому одновременно с донесением на стоявшие за мысом суда посыпался град снарядов. Эсминцы стояли очень тесно, однако ни один снаряд не попал в корабли, хотя осколки пробивали борта и дымовые трубы, а фонтаны от разрывов заливали некоторые эсминцы водой. Существенных повреждений и даже раненых среди экипажей не было. Все суда находящиеся возле мыса снялись с якорей, и рассыпалась в разные стороны. Береговая батарея открыла огонь по противнику, чем во многом удивила немцев, которые никак не ожидали, что орудия уже введены в строй. Противник видя, что их попытка с внезапным ударом провалилась, и все русские корабли сумели выйти из под огня, отступили за приделы орудийного огня с береговой батареи.

В 3 час. 50 мин. под прикрытием линейных кораблей "Пройссен", "Гессен", крейсеров "Берлин", "Медуза" и нескольких эсминцев и миноносцев, германские тральщики приступили к тралению входного фарватера в Ирбенском проливе. Началась операция германского флота по прорыву в Рижский залив.

В шесть утра я был у командующего, он собрал всех флагманов, что находились сейчас в Гельсингфорсе.

Господа офицеры – начал Канин – сегодня с трех часа утра Германский флот предпринимает попытку проникнуть через Ирбенский пролив в Рижский залив. Он располагает подавляющим преимуществом перед нашими морскими силами в Рижском заливе. Да и не только в Рижском заливе, но и весь наш флот. Единственно, что несколько уравновешивает силы, — это минное заграждение Ирбенского пролива, проход через которое противник должен очистить под огнем наших орудий. Как стало известно из сообщений с постов наблюдения, в море замечены не менее пяти линкоров-дредноутов под эскортом крейсеров и эсминцев. Они сейчас находятся перед проливом в недосягаемости наших 152-мм орудий с береговой батареи. Если честно признаться, мы были не готовы к такому повороту событий. Да и эта батарея была построена только по настоянию контр-адмирала Бахирева. Для капитальной постройки у нас просто времени не было. Да и сам адмирал с этими предсказаниями немного затянул, выдал бы на полгода раньше, тогда возможно мы успели что-то более добротно возвести. Да и орудия покрупнее поставить. Этой батарее бороться с линкорами и броненосцами не по силе, и под огнём линкоров продержится максимум пять минут, так как там всего-то четыре 152-мм орудия. Возможно, против крейсеров и эсминцев может выстоять дольше. Так что огня по линкорам она не открывает, да они близко и не подходят, как и другие корабли противника. Прорыв, германцы осуществляют ближе к курляндскому побережью, который ими уже захвачен, а это почти на пределе дальности наших орудий. И если мы отобьёмся от них, то в будущем на мысе Церель надо установить мощную 305-мм батарею или по возможность 356-мм чтобы простреливать весь пролив насквозь. К тому же мы никак не ожидали, что противник займет южное побережье Балтики и никакой обороны на берегах Ирбенского пролива не возводилось, понадеялись на минные поля и корабли прикрытия, зная, что через Моодзунд тяжелым кораблям в Финский залив не пройти. А вот почему-то про Рижский залив и его побережье забыли. Если немцы прорвутся в залив и высадят в тылу наших войск крупный десант, то может произойти катастрофа. Немцы задействовали большие силы, и вот эти дредноуты они держат против нас. Они опасаются, что мы можем ударить им с тыла, по тем, кто пытаются прорваться в Рижский залив. Но они прекрасно знают, что у нас сейчас в наличии только три дредноута, четвёртый на ремонте в Петрограде. Да будь у меня в наличие все линкоры, я и то не выведу их в море, нам не потягаться с немцами. Это только сегодня пять линкоров заметили, а сколько их на самом деле пришло на Балтику? Никто не знает. Англичане, имея такой флот, стоят в базах и не хрена ничего не делают. Их помощь нам не помешала бы, если бы они своими действиями на Северном море отвлекли на себя часть Германского флота. Но как показывают происходящие события, они своим бездействием только способствуют немцам на проведение этой их операции.

— Это они специально так поступают. В 14-м пропустили "Гебена" с "Бреслау" в Дарданеллы, а хотя могли его спокойно перехватить, и теперь это чирей на нашей заднице. Так ещё и сами сейчас туда полезли, решили захватить пролив с таким умыслом, если нам удастся захватить Босфор, так в их руках окажется выход в Средиземное море. И мы опять окажемся запертыми у себя на Черном море. Извините меня, Ваше превосходительство – оправдывался капитан 1ранга Колчак за свою несдержанность.

— Всё это так Александр Васильевич и Бог им судья. Но надо сегодня же, связаться с представителями союзного командования, и убедительно их попросить, предпринять какие-либо военные действия на море, пока Германский флот на Северном море находится в ослабленном состоянии.

Я сидел и думал о том, что только что предложил адмирал Канин.

Да-да, сейчас они разбегутся, узнав о том, что половина флота Открытого моря на Балтике. Только вот чайку заварят, напьются и всем своим флотом двинут в Гельголандскую бухту, тевтонцев мочить, или к фламандскому побережью помочь бельгийцам продержатся на оставшемся клочке их собственно территории. Да они рады до усрачки… мать вашу, чтобы вас всех раком поставили. Они до этого только спали и видели, что немецких кораблей нет на Северном море, и теперь какое-то время они не будут дрожать, что какой-то вдруг немецкий крейсер или эсминец подойдет к их острову и пульнёт пару снарядов на какой-либо пустырь и испортит лужайку. Англичане там у себя сидят и думают – пускай немцы уж подольше побудут на Балтике, чем будут стоять в Гельголандской бухте и нервировать нас. Да и Колчак молодец, правильно догадался, с какого хрена эти пид…. полезли в Дарданеллы – чтобы нас не выпустить. Турки молодцы, надают по соплям сынам туманного Альбиона и их союзникам, и придётся им уходить несолоно хлебавши.

Ваше превосходительство, это лишний труд, унижаться перед англосаксами не стоит – встав, начал я – они дадут нам своё обещание помощь всем, чем могут, но вот выполнять его не поспешат. Так что нам придётся в одиночку отбивать это нападение. Я сегодня же могу со своими эсминцами пойти в Рижский залив, мог конечно и крейсера прихватить, но боюсь что они не пройдут по каналу. Или совершить набег на германское побережье, но этот рейд, нажима на Рижский залив не ослабит. Так как и тех сил, что пытаются прорваться в залив и так предостаточно. Надо драться тем, что есть и постараться нанести противнику как можно более ощутимее потери, чтобы в следующий раз когда полезут, подумали, стоит или нет, это делать. И читая донесения, мы знаем что противник уже несёт потери на наших минных полях. На данную минуту известно, что противник потерял один эсминец и одно тралящее судно, ещё один эсминец уволокли на буксире. И это только за три с небольшим часа. Так что мои эсминцы там будут в самый раз.

— Я согласен с вами, но зачем вам туда самому идти, направьте туда дивизион капитан 1 ранга Паттона.

— Я предлагаю скрытно выставить минное заграждение у Мемеля, прямо на фарватере – предложил Колчак – сейчас ночи становятся длиннее, можно выйти засветло, чтобы ночью быть на месте. Выставить мины и уходить. Да, придётся возвращаться засветло, но мы будем уже поблизости от входа в залив, может и проскочим. А, если что, вон Михаил Коронатович подсобит прорваться, это на то, если немцы надумают выставить блокаду на входе в Финский залив. А то можно уйти к Аланским островам, а там в Або.

Из Рижского залива сообщения поступали, чуть ли не каждую минуту, и все были в курсе о развивающихся там событиях.

С целью противодействия тралению к входу в Ирбенский пролив к 5 часам, подошли канонерские лодки "Грозящий" и "Храбрый", которые своим огнем обстреливали головные тральщики противника, мешая им заниматься тралением. С ними в перестрелку вступили немецкие крейсера "Берлин" и "Медуза". В 6 часов подошла "Диана" со своей дальнобойной артиллерией и заставила немцев немного отступить. А в это время канонерские лодки сосредоточились только на тральщиках, которые, не выдержав огня, поспешно отступили, получая повреждения и теряя людей. Но тут на помощь своим крейсерам и тральщикам, подошли германские броненосцы, и помогли им потеснить наше прикрытие в лице крейсера и двух канонерок и нескольких эсминцев. Но как только крейсер "Медуза" подорвался на минах, броненосцы отошли, назад опасаясь повторить его судьбу. Наши наоборот приблизились и опять давай обстреливать тральщики, которые вновь прекратили траление и предоставили право разбираться с нами – своим крейсерам. К немцам подошло подкрепление, взамен выбывшим тральщикам, и утопшему крейсеру "Медуза" – после гибели последнего, его заменил "Данциг". С подходом линейного корабля "Цесаревич" германские линейные корабли "Пройссен" и "Гессен" вновь пошли вперёд, открыли по нему огонь с дистанции 80–85 кабельтовых, заставив его отойти из зоны действительного огня неприятеля, так как сам не мог им ответить из-за своей не дальнобойной артиллерии. После отхода "Цесаревича" немцы перевели огонь на "Диану" и канонерские лодки, вынуждая также немного отойти. С броненосцами могла потягаться "Диана", в смысле не то что она могла бороться с ними на равных, а в том, что только она могла достать до них, так как имела дальность до 98 кабельтовых, а сама даже оставаться в недосягаемости их орудий. Но её орудия все же, слабоваты против брони броненосцев, хотя и попала она в них. За время траления на русских минах подорвались и затонули, крейсер "Медуза" и эсминец "S-22", взорвались и затонули тральщики "Т-52" и "Т-61". Подорвались и получили повреждения эскадренные миноносцы "S-144"; "V-29" Подорвавшиеся корабли были отбуксированы в Либаву. Потоплен артиллерией крейсера "Дианы" – тральщик "Т-43" и ещё один сильно поврежден. Получил три попадания крейсер "Берлин", и по одному оба броненосца. От огня канонерских лодок пострадали ещё два тральщика. Но все эти потери не остановили противника и к 12 час. 20 мин. они всё же проделали в минном заграждении проход. Но когда проход через первое минное заграждение был протрален и корабли противника попытались пройти в Рижский залив, тральщики, пройдя две мили, обнаружили новое заграждение, на котором вскоре взорвался и затонул тральщик "Т-58". К этому времени к проливу подошла "Слава" и дивизион эсминцев под командованием начальника минной дивизии капитана 1 ранга Трухачева. Опасаясь, что при маневрировании какой-то корабль может налететь на мину, так как им было мало места для маневра между двух минных полей, после небольшой перестрелки с русскими кораблями по приказу вице-адмирал Шмидт немецкие корабли отступили от нового минного заграждения.

Считая, что траление вновь обнаруженного заграждения затянется и оставшегося светлого времени будет недостаточно для намеченных к осуществлению в Рижском заливе операций, вице-адмирал Шмидт, отказавшись от дальнейшего осуществления прорыва.

Сообщил высшему командованию – ввиду сильных минных заграждений, прорыв может быть успешным лишь при условии выделения значительно большего числа тральщиков, так как за короткий промежуток времени отряд прорыва лишился пяти таких кораблей. Также нужно усилить огневую мощь – броненосцы с этой задачей не справляются.

После того как немецкие корабли отступили за первое минное поле и встали на ночь в отдаленности на якоря, за исключением дюжины дозорных кораблей – выставив вокруг себя противолодочные сети.

Как только стемнело, две наши подводные лодки "Крокодил", и "Дракон" прокрались вдоль полуострова Церель к выходу из пролива, и затаились недалеко от фарватера который охраняла пара дежурных кораблей, на которые было жалко тратить торпеды. В это самое время эсминцы вошли в пролив, и заново наставили мин на протраленном немцами фарватере. Кроме этого между минными полями было выставлено в две линии, ещё одно минное заграждение. Его выставил минный заградитель "Амур", и не параллельно прежним заграждениям, а наискось. Это было сделано специально для того чтобы сбить противника столку и затруднить их маневрирование. И вот в этом небольшом пространстве между минными полями встала на позицию подводная лодка "Аллигатор", под командованием капитана 2 ранга Ростислава Вальронда. Пока противник находился за первым минным полем, подлодка в ожидании находилась под берегом острова Эзель. Немцы уже определились с минными полями, и в каком порядке стоят наши мины. Поэтому они рассчитывали, что пройдут минные поля быстрее, чем это было сделано накануне.

Первая попытка прорыва, осуществляемая под прикрытием броненосцев, окончилась неудачей. В этой операции 1-я линейная эскадра (включая 2-ю дивизию) осуществляла оперативное прикрытие. После первой неудачи вице-адмирал Шмидт запросил разрешения использовать в качестве ударной силы, вместо устаревших броненосцев, более современные линкоры. 12 августа Главнокомандующий сил Балтийского моря гросс-адмирал Принц Генрих разрешил включить в группу прорыва дредноуты "Нассау" и "Позен". 13 августа вице-адмирал Шмидт поднял флаг на "Позен", который стал флагманом в этой операции. По решению высшего германского морского командования, возобновление операции по прорыву германского флота в Рижский залив назначено на 14 августа. Отряд в составе линейных кораблей-дредноутов "Позен", "Нассау", броненосцев "Пройссен" и "Гессен", легких крейсеров "Любек", "Грауденц", "Данциг", "Берлин", 29-и эсминцев и миноносцев, 4 дивизионов тральщиков, 8 сторожевых кораблей, одного заградителя, двух пароходов-прорывателей заграждения, трех пароходов для закупорки Перновского залива под командой вице-адмирала Шмидт приступил к выполнению намеченной операции. Имея в прикрытии с моря эскадру вице-адмирала Хиппера из 6 линейных кораблей, 3 линейных крейсеров, 5 крейсеров и 30 эсминцев и миноносцев. С утра германские тральщики под прикрытием линейных кораблей и крейсеров начали траление прохода через Ирбенский пролив. Первыми как и полагается, пошли катерные тральщики для проверки нет ли мелкосидящих мин, а вот уже за ними двинулись морские тральщики. Позади их по мере продвижения тральщиков двигались крейсера и броненосцы, линкоры пока находились возле кромки минного поля под охраной миноносцев.

Эсминцы и канонерские лодки, находившиеся в районе своего маневренного пространства, пытались противодействовать тралению огнем своей артиллерии, но каждый раз, обстреливаемые крупной артиллерией броненосцев и крейсеров противника с дистанции 70–90 кабельтовых, были вынуждены отходить. Около 8 час. 45 мин. германский тральщик "Т-46", попав на русскую мину, взорвался и тотчас затонул. К 9-и часам к Ирбенскому проливу подошли из Моонзунда броненосцы "Слава" и "Цесаревич" и крейсер "Диана", канонерские лодки "Грозящий" и "Храбрый", открыв огонь по неприятельским тральщикам и заставив их прекратить траление. Потеряв ещё один тральщик потопленным, а два получили повреждения, противник поспешно отошел под защиту броненосцев и крейсеров. В дело вступили "Пройссен" и "Гессен". "Славе" и "Цесаревичу" пришлось вступить с ними в перестрелку. С одной стороны наши броненосцы имели больше пространства для манёвра, но они имели меньшую досягаемость своих орудий. Ввиду того что дальность огня "Славы" не позволяла с этой дистанции вести стрельбу по неприятелю, русский линейный корабль затопил отсеки одного борта и получив крен, увеличивавший дальность огня, снова вступил в бой. Немецкие корабли находились в протраленном коридоре и не могли маневрировать этим и воспользовались наши броненосцы. "Слава" добившись двух попаданий в один из практически стоящих броненосцев, вынудила их отойти. Вскоре на помощь своим броненосцам и тральщикам подошли линейные корабли "Позен" и "Нассау", которые с дистанции 100–105 каб. открыли сильный огонь по "Славе", заставив ее отойти. Неприятель вновь взялся за минное заграждение, вгрызаясь в него, он медленно его проходил. Пройдя первое минное поле, немецкие тральщики направились к обнаруженному два дня назад следующему заграждению. Нет, они не ринулись сломя головы, зная, что тут две мили чистого пространства. Но это было два дня назад, так за это время русские могли его всё завалить минами. Вперёд опять пустили минные тральщики, и те прошли весь путь между полями, так и не встретив ни одной мины. Немцы не могли в это поверить, что русские не выставили тут заграждения. Или у русских, мины заграждения на этот момент закончились, и им ставить нечего. Тральщики приступили к своей привычной, но смертельно опасной работе и это не заставило себя долго ждать. Ещё один тральщик взлетел на воздух, это был второй за сегодняшний день, кто налетел на мину. Пока тральщики пытались пробиться сквозь минное поле, наши корабли своим обстрелом препятствовали их действиям, заставляя их отступать под защиту тяжёлых кораблей. Немцы опять, как и раньше для защиты своих тральщиков выдвинули вперёд два своих броненосца и пару крейсеров в окружении нескольких эсминцев. Все эти корабли влезли в пространство между минными полями, и затеяли перестрелку с нашими кораблями. Опять сказывалось преимущество дальнобойных орудий немецких кораблей. Но на этот раз наши корабли могли быстро сократить дистанцию боя, так как линкоры находились ещё за внешним минным полем и помочь своим броненосцам не могли, так что силы были равны. Даже у нас был небольшой перевес за счет более мощных орудий эсминцев и крейсера, да и две канонерские лодки вместе, не уступали по силе любому из крейсеров германцев. И вот тут и разгорелся нешуточный бой. Два русских броненосца сражались с двумя такими же немецкими, крейсер и две канонерки против двух крейсеров иногда в разборки влезали эсминцы, но не те не другие в торпедную атаку выйти не могли, так как их разделяло минное поле. Немцам приходилось туго, пространства для манёвра у них было ограничено. В сторону Эзель маневрировать было нельзя, оттуда начинали вести огонь береговые орудия. Можно было только на юг в сторону Курляндского побережья, или отступать назад по протраленному каналу в недосягаемость русских орудий, и оттуда обстреливать русских. Уже обе стороны добились попаданий друг в друга, и там и там были убитые и раненые. Немецкие корабли при маневрирование всё больше склонялись к югу, где и было выставлено ещё одно минное заграждение. Они уже ходили по минному полю, но как-то умудрялись проходить между минами, но это длилось не долго. Первым налетел на мину эсминец, это был тот самый эсминец, что словил торпеду от Подгорного. Тогда ему повезло, торпеда не взорвалась, на этот раз мина сработала очень аккуратно – а точнее между котельными отсеками, так что эсминец было не спасти. Через некоторое время не повезло везучему "Любеку", он налетел на мину носом, но как мы говорили, везучему – он оставался на плаву. Да, он ещё мог и двигаться, только как рак – задом. По нему тот же час сосредоточили огонь все корабли кроме броненосцев. Получив ещё несколько разнокалиберных попаданий, он всё же добрался до протраленного фарватера и намеревался в него войти, но пришел приказ от адмирала Шмидта – в фарватер не входить. Эсминцы прикрыли избиваемый крейсер дымовой завесой. А по фарватеру на помощь своим терпящим поражение кораблям спешили два дредноута.

Вот тут и сказала своё веское слово подводная лодка "Аллигатор". Пока немцы были заняты тралением потом маневрированием, избегая русских снарядов, подлодка медленно на глубине двадцати метров по счислению приближалась к протраленному фарватеру. Когда как уже предполагали, что находятся недалеко от цели, так как слышались отчетливо взрывы снарядов в воде командир "Аллигатора" решил осмотреться, что делается наверху и где противник. Всплыв под перископ, Вальронд огляделся, броненосцы находились слишком далеко, миль пять ну не как не меньше, там же был крейсер и несколько эсминцев. А где второй крейсер – подумал Вальронд – неужто потопили? и стал оглядывать горизонт. Крейсер обнаружился. В миле от подлодки стоял трехтрубный крейсер с большим дифферентом на нос, рядом с ним два эсминца пускали дымы, отгораживая подранка от огня русских кораблей. Вот из-за этого дыма Вальронд вначале его и не заметил. Цель показалась заманчивой, стояла на месте и просила добить её. Осталось только подойти ещё поближе, чтобы уже наверняка пока никто не заметил. Да тут ещё скрытности, помогли и сами немцы, когда дымовой завесой прикрывали свой крейсер. И вот когда "Аллигатор" был уже готов, расправится со своей жертвой, но тут появилась на много жирнее жертва в виде дредноута спешащего на подмогу. В 14 20 командир лодки капитан 2 ранга Вальронд, находясь в подводном положении, определил, что по фарватеру навстречу ему идет линкор типа "Нассау" (второго он просто из-за корпуса не видел) с двумя миноносцами. Нет, такую цель ни в коем случае упускать нельзя, и Ростислав Вальронд перенацелился на новую жертву, продвинувшись ещё ближе к протраленному фарватеру. Дождавшись благоприятного момента, было выпущено 3 торпеды – из двух аппаратов Джевецкого и одного носового трубчатого. Сразу после залпа лодка ушла на глубину 15 м и направилась на север. Все три торпеды вышли нормально. На лодке же через небольшой промежуток времени был услышан взрыв, принятый за взрыв торпеды. Всплыв через 10 минут под перископ, командир определил, что в районе находится уже два дредноута, над одним подымался дым, и было заметно, что он сел глубоко носом в воду. Вокруг крутились 5 миноносцев, ставя теперь перед ним дымовую завесу. Второй дредноут вёл огонь по нашим кораблям, вынуждая отойти их вглубь залива, чтобы вывести из-под огня и свои броненосцы, и подорванный линкор. Две торпеды из трёх, что были выпущены по "Позену", попали обе под мостик, между башнями чуть в нос, выводя носовую башню из строя. Пострадала и левая бортовая, там сразу был затоплен зарядный погреб, потом началось постепенное затопление смежных отсеков. Всего погибло, утонуло, и получили ранения более сотни человек. На немецких кораблях, атаку "Аллигатора" не обнаружили, а решили, что линкор налетел на не протраленные мины. Капитан 2 ранга Вальронд даже не предполагал, что ему удалось торпедировать флагманский корабль вице-адмирала Шмидта. На лодке оставалась ещё одна торпеда, командир "Аллигатора" решил и её использовать, пока на немецких кораблях идет замешательство и легкая паника. Он направился к стоящему от него в 16-и кабельтовых, глубоко осевшим на нос крейсеру, так как возле него находилось пара тральщиков да один небольшой эсминец, приходилось двигаться осторожно, чтобы не заметили. До крейсера оставалось 5–6 кабельтовых, когда противник всё же заметил перископ подводной лодки и тут же открыл огонь из всех орудий, которые способны были стрелять. Эсминец и за ним один из тральщиков пошли на подлодку, они тоже стреляли по перископу, вынуждая Вальронда к погружению. Командир "Аллигатора" проявил большую выдержку, чтобы сразу не нырнуть под воду, он всё же прицелился и выпустил последнюю торпеду. Как только торпеда вышла, после этого нырнул на двадцать метров, глубже не позволяла глубина в этом месте. Над головой глухо рвались снаряды не причиняя лодке никаких повреждений, но вот раздался довольно приличный взрыв так обычно взрываются торпеды. Лодка вот уже второй раз за сегодняшний день пыталась добраться до спасательного берега острова Эзель. Да и надо поторапливаться, а то скоро энергия в батареях должна иссякнуть, ведь дальность подводного хода у таких лодок как "Аллигатор" всего на всего 25-ь миль. Пройдя полчаса под водой, и так как шумов винтов кораблей поблизости было не слышно, Вальронд всплыл под перископ, чтобы оглядеться. Миноносец с тральщиком были в миле от лодки, они возвращались назад крейсеру, который наклонился на левый борт, интенсивно горел – значит, не промазали. Линкор кормой вперёд на буксире у броненосца уводился по фарватеру на выход из пролива. Второй линкор с броненосцем перестреливались с невиданными отсюда русскими кораблями. "Аллигатор" уходил ему тут делать просто нечего, у него нет больше торпед.

А бой в это время продолжался дальше. Тральщики вновь приступили к форсированию минного поля. Наши эсминцы на больших ходах проходили вдоль кромки минного поля, ведя огонь из орудий. Большая скорость не способствовала меткости, зато могла спасти их от попаданий с немецкой стороны, но и такой огонь заставлял тральщики прекращать траление. Но как только огонь с немецких кораблей становился опасным, эсминцы тут же, резко меняли курс и уходили из под огня. Сделав петлю, эсминцы вновь возвращались, и опять всё повторялось заново.

Однако сгустившаяся мгла, позволила германским тральщиками, возобновить траление, которое продолжалось до 19 часов, пока не взорвался ещё один тральщик. После этого вице-адмирал Шмидт ввиду приближения темноты, отдал распоряжение о приостановке операции до следующего утра. Но корабли уже не отводил, а наоборот, оставив на этом пятаке все корабли участвовавших в дневном прорыве добавив ещё несколько эсминцев, линкор вывели за минное поле, заменили его крейсером "Ниобе", в помощь к находящему тут "Берлину" и броненосцу "Гессену". Броненосец "Пройссен" получил пять снарядных попаданий, и сам нуждался в ремонте. Поэтому он сейчас играл роль буксира у линкора "Позен".

Подводя итоги второй попытки прорваться в Рижский залив, результаты для немцев были не утешительны. Потеряв четыре тральщика и три из них на минах, а остальные получили от огня русских кораблей разной степени повреждения. Также был потерян на минах один эсминец, да прибавить сюда крейсер, да тяжело поврежденный флагманский линкор. Приняв более 2000 тонн воды и погрузившись носом почти по верхнюю палубу, сейчас его волокли на буксире в ближайший свой порт. Если так и дальше пойдет, то прорвавшись в Рижский залив, для выполнения дальнейших задач кораблей может не остаться – так размышлял вице-адмирал Шмидт находясь на борту линкора "Вестфален" сделав его новым флагманом. А, командование торопит, войска не как не могут прорвать оборону русских под Ригой, и весь успех этого наступления теперь зависит от него. Надо прорваться в залив и с тыла ударить по обороне Риги. Но русские сражаются с упорством фанатиков, что там, на фронте под Ригой, что тут на море. Засели за этими минными полями и никак их не выбить, а уже сколько кораблей потеряно. А кто его знает, может за этим минным полем русские ещё выставили, да не одно. И чтобы их все протралить так и тральщиков не хватит. Германский флот за трое суток с начала операции потерял уже семь тральщиков, два эсминца и два крейсера. И хоть большинство из этих кораблей были все старой постройки, но это, ни сколько не приуменьшает русский флот и его искусство минной борьбы.

Трухачев тоже подводил итоги. Потопленных кораблей не было, а вот повреждения получили многие. Особенно сильно пострадала канонерская лодка "Храбрый" в неё попал один 280-мм снаряд и три 105-мм. Много бед натворил крупнокалиберный, он пробив борт позади ходового мостика и проникнув в котельное отделение разорвался там выводя его из строя. Все кто там был, погибли или утонули. Канонерка лишилась хода и приняла много воды, её срочно потащили к острову Абрука, что рядом с Эзель и там посадили на мель, чтобы после заделки пробоин и откачки воды постараться отбуксировать на ремонт. В эсминец "Гайдамак" крупнокалиберный снаряд попал в корму, уничтожив орудие, рулевую машину и один вал. Эсминец также остался без хода и его на буксире потащили пока в Моонзунд, а уж потом отправить в Ревель на ремонт, а то Рига стала прифронтовым городом. "Слава" приняла на себя четыре крупнокалиберных снаряда, не считая десятка других, но боеспособности не утратила, а вот боезапас был на исходе, потеряв более 60 человек убитыми и ранеными она пока оставалась на позиции. В "Цесаревич" попало три крупных снаряда, два из них, в броневой пояс который эти удары выдержал, но фильтрация воды наблюдалась, а вот третий уничтожил правую носовую башню среднего калибра, снаряды с крейсеров и эсминцев попортили верхние надстройки и трубы. В "Диану" кроме одного 280-мм, попало и с дюжину другого калибра, крейсер лишился двух 130-мм орудий левого борта и половины средней трубы. Потери на русских кораблях составили 72 погибшими и 131 раненый.

"Кайман" и "Дракон" так за весь день и не смогли подобраться к противнику, тут перед заливом в дневное время было вавилонское столпотворение. Корабли снующее туда сюда в радиусе поражения всё больше были или тральщиками или миноносцами, для которых торпед было жалко, а хотелось что-то покрупнее. От крейсера и выше, или на худой конец эсминец в тысячу тонн. Но эсминцы больно быстро ходили, а линкоры что стояли в отдалённости, хорошо охранялись, да ещё окружили себя противоторпедными сетями, а над ними висело два дирижабля. Подлодки, было сунулись приблизиться к кораблям противника. Первой пошла "Дракон" командиром которой был Ильинский Николай Николаевич, но она смогла пройти всего пять миль от Цереля, когда была замечена с дирижабля что висел над морем в районе стоянки германского флота. Подлодку выдал бурун от перископа, а потом сверху её и саму хорошо видно. Вот эта колбаска сбросила на лодку три бомбы, после которых на лодке от сотрясения и гидродинамических ударов стал плохо слушаться руль. В довершение всего дейдвудный сальник гребного вала начал пропускать воду. Ильинскому пришлось поворачивать обратно к берегу. Так после этого, эта чертова колбаска стала наводить на подводную лодку, свои корабли. Те, руководствуясь подсказками всё время держались рядом, и обстреливали подлодку ныряющими снарядами, пока с береговой батарей не догадались дать несколько залпов. Только тогда, преследователи оставили лодку в покое, и отошли на безопасное для себя расстояние. Вторая подводная лодка "Крокодил" прошла и того меньше, и ей пришлось возвращаться под защиту своих орудий. И теперь они обе стояли под берегом и дожидались сумерек, под защитой которых намеривались ещё раз попытаться подойти к линкорам. А пока времени до вечера оставалось ещё много, Ильинский приказал, заняться устранением неисправностей полученными после бомбёжки.

Пока шел бой в проливе, русское командование 6-й армии, в подчинении которой находился Балтийский флот по просьбе моряков, решило произвести бомбометание германских кораблей, для этого задействовало свою стратегическую авиацию.

Самолёты появились с юго-востока, со стороны занятого противником курляндского побережья, летя на высоте двух километров. Это были три воздушных корабля "Илья Муромец" и две летающие лодки "ФБА" прикрытия. "ФБА" из далека ещё могли сбить столку немцев, но вот "Муромцы", ну никак. Таких больших, да ещё и четырёхмоторных в ближайшие два года не появятся. На немецких кораблях приготовились к отражению налёта и срочно вызвали свою авиацию, которой лететь сюда менее получаса. Но как оказалось это уже лишнее, самолеты были вызваны и летели наперехват. Когда 'Муромцы' пролетали над сухопутными позициями германских войск, сухопутное командование, обеспокоено тем – а куда это направляются русские бомбовозы и что они собираются бомбить? вызвало авиаподдержку. Но русские самолёты сухопутные позиции не бомбило, а проплыв по небу над сушей направлялись в море, где находился германский флот. Снизу по ним с кое-каких кораблей открыли огонь, только с тех на которых находились зенитные орудия. По мере приближения к основным силам Германского флота, разрывов становилось больше. В небе распухали черные цветки шрапнельных разрывов, пытаясь захватить в свои объятья самолеты. Это хорошо, что в это время авиацию ещё всерьёз не воспринимали, и на кораблях, и то не на всех, стояло от одного до двух орудий стреляющей шрапнелью. О зенитных автоматах летчикам беспокоиться не приходиться таковых на кораблях пока нет. Нет и крупнокалиберных пулемётов, а что сделает "Максим" самолету пока он не опустится ниже. И не о какой ПУАЗО, пока и говорить нечего. Она только разрабатывалась. И чтобы сбить один самолет, как было подсчитано потом, в то время тратилось в среднем – только подумайте 50000 снарядов. Об авиации и способах противодействия ей, заговорили на следующий год. И в 16-м году на один сбитый самолёт тратилось порядка 10000 снарядов, а в 18-м году 3000. Воздушные корабли медленно по современным меркам, чуть менее ста километров в час проходили над немецкими кораблями, приближаясь к главной своей цели. "ФБА" занялись дирижаблем, что висел над немецким флотом, второй до этого улетел на север. По-видимому, его послали проверить, не вышел ли русский флот из Финского залива. А вот этот дирижабль остался тут, он выполнял роль противолодочного охранения. Нет, это был не цепеллин, который имел очень хорошее оборонительное вооружение, а более простой типа Parseval PL. После двух заходов наши самолёты продырявили его оболочку, из которой начал выходить водород, а сам он медленно начал спускаться к воде. После третьего захода дирижабль вспыхнул, не знай, куда попали пули, то ли в двигатели и он загорелся или ещё куда-то, что дало искру, но эта колбаса вспыхнула, и моментально, вся она охватилась огнём. Не прошло и минуты, и то, что осталось от дирижабля, уже шло ко дну. "Муромцы" неся каждый по десять двухпудовыми бомб и по две 80-и килограммовых, атаковали корабли противника. Первым заходом были атакованы корабли, что находились ближе к курляндскому берегу – здесь стояли линейные крейсера вице-адмирала Тирпица, и крейсера контр-адмирала Хеббингхауса. На эти корабли и пришелся первый удар. С каждого самолёта было сброшено по две 80-и килограммовой бомбе и по четыре двухпудовых. Наши авиаторы никак не ожидали такого везения, что корабли будут стоять, самолётов прикрытия нет. Понятно, что зенитная артиллерия на кораблях только устанавливается, и сейчас есть не на всех кораблях, и вот в таких условиях с первого же захода добились двух попаданий двухпудовыми бомбами в "Фон дер Танн", и одного попадания 80-и килограммовой бомбой в "Мольтке". Серьезных повреждений двухпудовые бомбы не могли нанести, но эффект произвели большой. На "Фон дер Танне" было убито и ранено десять человек, кроме этого, было уничтожено две шлюпки и на спардеке возник маленький пожар, который быстро был ликвидирован. На "Мольтке" бомба угодила во вторую трубу, (на этом типе кораблей броневых колосников не было) пробив решётку и сам дымоход в котельном отсеке, она рванула между двух котлов, выведя их полностью из строя, ещё три котла было повреждено в смежных отделениях. От воздействия самой бомбы, погибло четверо, а вот обваренных до смерти ещё человек двадцать всего пострадавших набралось с полсотни. После этого попадания и потери одного котельного отделения, уменьшило скорость "Мольтке" на три узла. "Муромцы" вовремя этой атаки шли курсом с юго-востока на запад, над стоящими внизу линкорами, а теперь стали описывать полукруг, поворачивая на восток к входу в Ирбенский залив, где находились главные силы противника – корабли прорыва и поддержки. С этих кораблей видели, что стоять на месте слишком опасно и начинали расползаться. Все корабли способные вести борьбу с авиацией открыли заградительный огонь, стараясь не допустить прицельного бомбометания по кораблям.

В это время к нашим самолетам пришло подкрепление в виде четверки гидросамолетов "М-5". Гидросамолёты прошлись над палубами кораблей, обстреливая их из пулемётов, заставляя прислугу зенитных орудий разбегаться и прятаться за стальными конструкциями. "Муромцы", у которых оставалось ещё по шесть двухпудовых бомб заходили на линкоры вице-адмирала Шмидта. Корабли успели сняться с якорей, и теперь набирая ход, стали уходить в разные стороны, пытаясь маневрировать. Да и на помощь немцам спешила авиация, вдали с юго-запада появились многочисленные точки приближающихся немецких самолётов. Немцы чуточку опаздывали. Они не успевали предотвратить бомбовый удар по своим кораблям. Так может удастся хоть сбить один из "Муромцев", да заработать железный крест, а возможно и деревянный. Так как "Ильюша" ещё тот, крепкий орешек, чтобы его сбить, одного истребителя мало. (За всё войну непосредственно истребителями противника был сбит один самолет и как говорят, правда или нет, но его атаковало двадцать истребителей) Четверка гидросамолетов "М-5" полетела навстречу приближающему противнику, чтобы на дальних подступах немного задержать его, пока "Муромцы" не отбомбятся и не направятся до дому. Немцы не стали слишком заморачиваться с непредвиденной помехой, оставив четвёрку своих самолетов, сами восьмеркой устремились за нашими воздушными кораблями, которые уже успели сбросить свой бомбовый груз на корабли. На 'Рейнланде' бомба попала в башню главного калибра, броню она конечно не пробила, а вот грохот внутри был приличный. Больше попаданий не было, да и против тяжелых кораблей эти бомбы бесполезны. Ими не то что линкор, но и определённо, эсминец одной бомбой не потопишь, тут надо несколько штук, а более крупных бомб нет. Обещали десятипудовых подвезти, но когда это будет, никто не знает. И вот за всем этим, что происходило в воздухе и в море, наблюдали наши подводники и личный состав береговой батареи. А кто имел хороший бинокль, а также дальномерщики, видели как над одним из немецких кораблей, взвилось облако дыма, чем вызвало восторг на берегу. Освободившись от бомб, "Муромцы" взяли курс на юго-восток, позади них держалась пара "ФБА", которым приходилось охранять троих, а сзади догоняли германские самолёт. Невольные свидетели очень переживали, видя как более скоростные германские самолёты наскакивают на наших "Муромцев", им казалось, что "Ильюши" просто летят себе по прямой и даже не маневрируют. А по ним стреляют и стреляют, и ничего им не делается, а с земли и невидно, что творится на борту этих воздушных кораблей. Кто-то был уже ранен и даже убит, а сами самолёты получили многочисленные попадания и повреждения, но продолжали свой полёт. Вот один из самолетов противника потянул за собой дымный след, направился к спасательной земле. Через короткое время ещё один самолет без всякого видимого повреждения, ни дыма ни огня, он просто спикировал в воды "Ирбинки". Со стороны открытого моря, планировала наша летающая лодка, где также шел воздушный бой. Двигатель дымил и за летающей лодкой тянулся серый дымный шлейф, но она тянула к острову, то клюя носом готовая вот-вот войти в пике, но потом всё же выравнивала свой полёт и продолжала лететь, приближаясь к берегу. В это время на волнах догорал ещё один немец, сбитый нашими авиаторами. "Муромцы" и их преследователи всё отдалялись от своих зрителей на мысе, сейчас бой шел уже над Рижским заливом. С немецкой стороны, был поврежден ещё один самолет, когда он стал уходить в сторону курляндского берега, было видно, что за ним тянется дымный след от поврежденного мотора. С нашей стороны получил ранение летчик с "ФБА" и ему пришлось приводниться недалеко от своих кораблей, те спасли пилотов и сам самолёт. Один воздушный бой удалился, зато другой проходил рядом почти над островом, но и он недолго продолжался, после того как ещё один немец вспыхнул и начал разваливаться в воздухе теряя крылья, два оставшихся германских самолёта вышли из боя и полетели домой. После боя наши гидропланы полетели к Аренсбургу, возле которого они базировались.