Глава 9
В баронстве на меня навалилась куча хозяйственных проблем, которые не решался сделать Семус. В основном это касалось посада: очень много желающих, многим приходится отказывать, а он не знает кому, сомневается. Придется принимать людей лично.
Второе — проблемы крестьян, с которыми они хотели обратиться именно ко мне и терпеливо ждали без малого месяц, напрочь игнорируя управляющего. Что ж, еще немножко подождут, сейчас главное — армия, июнь начался. И весна, как назло, теплая, перевалы рано откроются, если уже не открылись. Да и какие в этих "уральских" горах перевалы! Вот Северные — другое дело. Но это все лирика, новых сведений по нападению нет — вот, это серьезно!
И еще одна мысль давно не давала покоя — зачем?
— Семус, — не выдержав, я пригласил его в кабинет, — ты пожилой, мудрый человек, все жизнь здесь прожил, так подскажи мне, зачем все это Лавийцам?
— Ваша милость, так известное дело, они всегда эти земли своими считали! Посмотрите на карту, наше баронство ихними землями окружено. Чего тут непонятного? Их только горы сдерживают, мы как бы в долине с выходом в Хром. И Хром из-за этого за баронство вцепился, не хочет удобный плацдарм для нападения отдавать. Отсюда удобно, можно прямо в сердце графства бить — равнина!
— Ты так говоришь, будто Хром для тебя заграница, — Семус помрачнел, — но я не об этом, почему сейчас, когда хозяин появился? И крестьян зачем разорять?
— Знаете, что я вам отвечу, господин барон, я думал об этом, и вот что мне пришло в голову, — управляющий помолчал и продолжил:
— Живут два соседа и долго спорят за клочок огорода. Спор обоим давно надоел и кулаками намахались достаточно. Так, тявкаются, да жалобы в суды строчат. И вдруг один, похитрее, умудрился тот клочок продать, да так, чтоб и у себя оставить. И что тогда остается другому? Правильно, волосы у себя в определенном месте рвать и продолжать жаловаться тому, кто повыше и завидовать хитрости соседа.
— И тут обиженному приходит в голову, не знаю, самому или кто надоумил, что с новым хозяином он еще не дрался! А ну-ка, для проверки, пущу я потраву в тот огород и посмотрю, как старый сосед среагирует. Тот и в ус не подул, один новый хозяин отбивался. Вот оно как, обрадовался потравщик, тогда можно новенькому морду набить и прибрать, наконец, злополучный клочок к себе. Неспроста, видимо, хитрый сосед этому глупцу землицу задарма подсунул, не в обиду вам, ваша милость, не любит он его и вступаться не будет. По крайней мере, если не устанет драку слушать или если слишком шумно от большой толпы будет.
— А хитрец думает, что и фиг с ним, тем куском огорода, я его отсужу или под шумок еще большей драки, обратно верну, тем более за спиной родственник есть с громадными кулаками. Главное — от глупца избавлюсь. Видимо стоит тот глупец клочка земли, а? Ваша милость.
Я встал пораженный проницательностью Семуса. Налил пива себе и предложил управляющему. Он не отказался.
— Я заключил с графом Хромским сделку: я спасаю его сына, а он за это прикрывает меня от помощников и межгосударственного розыска, — ответил я, сел и отхлебнул пива. Собеседник сделал тоже самое, — он и прикрыл, сделал меня бароном Комесским. И все. Больше никаких общих интересов.
Семус смотрел на меня задумчивым взглядом и молчал. Я ждал. Наконец, он снова начал говорить:
— Как вы знаете, я долго служил у графа. Сначала у отца, потом у сына. Служил в страже, служил честно, но чинов не выслужил, не сподобился. Но хочу я рассказать не об этом.
— Когда нынешний граф был еще просто наследником, произошла занимательная история. Вернее их было несколько, но я расскажу об одной.
Нугар с детства был себе на уме. Умный, скрытный и честный. По-своему, до болезненности, и страшно не любил, когда над ним смеются, а тем паче надсмехаются или выставляют глупцом.
Дело было в Грунде, все наследники там учатся в гвардейской школе, поспорили тогда школяры на счет масти коня Нугара. Он утверждал, что конь вороной, а троица старших, что каурый. И подняли его на смех, при всех. Нугар запомнил. И через год вызвал всех троих на дуэль. По очереди. И убил.
Скандал был жуткий! Убиенные были из влиятельных семейств, и отцу Нугара с трудом удалось замять последствия.
— Теперь думайте, ваша милость, важнее ваша тайна масти коня или нет.
Я в волнении расхаживал по комнате. Семус пил пиво. Внешне — спокойно, но Фиона видела какие кошки у него не душе, как ему больно, тоскливо и… безнадежно? Переживает старик.
— Подожди, но ведь нападение Лавийцев, это для него тоже оскорбление! Над ним же смеяться будут, если у него кусок земли оттяпают.
— В первую очередь оттяпают у нас, а не у него. Он же продал баронство, причем ловко, без принятия вассальной присяги и вот над этим и можно посмеяться, но все понимают, что это за баронство.
— Стой! А ты, как его представитель, а исполнение договора с Лавией, я же под всем этим расписывался! Фактически граф мой сюзерен, правильно? И обязан меня защищать.
— Исключительно из добрых побуждений! Присягу вы не давали, а он, в свою очередь, отказался от налогов.
— Правильно, на три года, пока на ноги не встану.
— И не дадите вассальную клятву. Вот так. У него развязаны руки, а у вас связаны. Он очень хитер и никто не может с ним тягаться в разной… казуистике, вот. Опять повторюсь, ваша милость, только если война затянется или если сильно много войск придет, ему придется вмешаться. Тогда не поймет его общество.
— Я вам без всякой разведки могу сказать, что граф уже стягивает войска поближе к баронству.
— Сколько — долго и сколько — много, чтобы Нугар вмешался.
— А вот этого я вам подсказать не могу, ваша милость. Не дольше месяца, думаю, а про количество никакого понятия не имею.
Я сел и отпил пивка:
— Слишком долго для нас. Хотя… как вариант…
— Ваша милость, я не стал бы на это рассчитывать.
— Почему?
— Хитер граф, и если он своими силами нас освободит, то… не знаю, что он может придумать.
— Хм, — я покачал головой, — граф, граф… ты же ему присягал, а говоришь, как о чужом владетеле! Это как?
— Теперь Хром заграница, — твердо ответил старик, — а присяга пусть будет на совести графа, когда он не пришел нам на помощь. Столько людей погибло! Я — житель Комеса. Был и остаюсь.
— Ты же общаешься с Ярошем?
— Общаюсь, и что? Только с ним и только по делу и он тоже делами недоволен. По голосу слышу. Не переживайте, ваша милость, ничего лишнего я ему не говорю.
— Я не об этом, — махнул я рукой, — слушай, а ты с самого начала все это знал?
— Что? А, про Лавийцев и Нугара? Нет, конечно, храни вас Спаситель! Как я был рад, что у баронства появился хозяин! А когда строительство началось, и помощь жителям пошла, то был просто счастлив. Все изменилось после нападения: я начал думать и вспоминать. Так родилась сказка, — Семус криво ухмыльнулся, — которая к сожаленью сказкой не является.
— Не переживай, старик, отобьемся! Ты мне веришь? — и посмотрел управляющему прямо в глаза.
— Верю.
И на душе у него полегчало.
— Вот что еще хотел у тебя узнать, если граф так к нам относится, то не перейти ли нам к Лавийцам? Подожди, не возмущайся. Раз Нугар нас кинул, то и мы ему ничем не обязаны, а крестьянам, как мне кажется, без разницы под кем жить, а от войны отмажемся. Я не прав?
— Нет. Вы порядки Лавийцев не знаете — казнокрадство и взяточничество кругом! И чиновники творят, что хотят. У нас, по сравнению с ними — царство справедливости, — скривился старик, — потом, не все так просто: нельзя разорвать один вассалитет и тут же принять другой. Должен пройти минимум год для утрясания, так сказать, разногласий. То есть отбиться от бывшего сюзерена, если сил хватит.
— И в конце концов, вы — маг и юридически не являетесь владетелем в полном смысле. Этот вопрос вне вашей компетенции.
— А как тогда быть? Чисто теоретически, я понял, что этот вариант не прокатит.
— Ох, и словечки у вас! — облегченно произнес старик, — теоретически надо отдать всю полноту власти родственнику или любому другому человеку, — вспомнил, что никого у меня нет, и сразу поправился Семус, — не магу и при свидетельстве служителя. И все. А тот пусть делает, что хочет. Только так.
— А сейчас, ты не можешь?
— Нет, я здесь как бы представитель графской власти. Если передадите мне баронство, смогу. Теоретически, — подмигнул он мне.
— Спасибо. Ты очень мне помог, очень. А почему сказка? Ты же можешь нормально.
— Не знаю, ваша милость, само на ум пришло, — хитро ответил мой управляющий, вернее политрук.
Действительно, все встало на свои места. Теперь никакие дурные сомнения не будут меня отвлекать. Остался один невыясненный вопрос: сами Лавийцы додумались или кто надоумил? Но об этом можно позже, теперь без разницы.
Лиона недолго томилась в своей комнате. Через день после застолья по поводу нашей встречи, Хуго подготовил торжественную утреннюю молитву. Реклама была грандиозная, и народу в храм набилось, как сельдей в бочке. Служитель подходил ко мне, сомневался, но понимал — это его звездный час. Теперь пан или пропал. Я даже удивился этой его авантюрной жилке: вот это честолюбие! Поди, примеряет епископскую мантию. А что, мне только плюс и мы с ним прекрасно это понимали.
Витар ввел безучастную мать поближе к алтарю. Все опустились на одно колено и Хуго начал торжественную, долгую молитву. Я привычно увидел отлетающую энергию от людей, которая никак мне не подчинялась — пробовал, и, наконец, с рук служителя сорвалось "покрывало". Все происходило штатно, кроме Лионы: когда благодать обтекала её, она вздрогнула и взвизгнула. Люди в гробовой тишине ожидающе посмотрели на неё. Хуго мгновенно вспотел. Спустя долгие, томительные мгновения, графиня шумно, со стоном выдохнула и произнесла:
— Сынок! — и рухнула в объятья Витара. Зал взревел!
— Слава Спасителю! — воскликнул Хуго, перекрывая шум хорошо поставленным голосом.
— Слава, слава! — понеслось со всех сторон.
Мы, стихийники, с трудом пробились через толпу, уводя "исцеленную".
— Как ты, мама, — спросил Витар, когда мы остались одни, — так натурально вскрикнула!
— Что-то странное происходило на этом служении, — ответила Лиона, — я видела странные дымки от людей, а в конце службы пелену из рук священника. Она коснулась всех и лица людей преображались радостью, а когда задела меня, мне стало неприятно, словно что-то липкое коснулось, я и вскрикнула.
— Лиона, какая ты наблюдательная! — восхитилась Агна, — я никогда ничего такого не видела, а благодать… что ж, видимо давно не была в храме. Но ты не черная, нет, они от благодати сгорают.
Остальные задумчиво промолчали, в том числе и я.
— Лиона, ты точно видела то, что рассказала? — уточнил Агнар.
— Разумеется! Я не слепая.
— А ты, Егор? — он резко повернулся ко мне.
Я смутился.
— Всегда такое вижу, правда благодать меня тоже радует, как и всех.
— И ты молчал? — обиделся Лунис, — мы что тебе, не друзья?
— Что ты такое говоришь! — теперь обиделся я, — что у нас, других забот нет, чтоб еще и с этими непонятками разбираться! Ну их, этих богов, всех вместе взятых!
— Ты и прав и не прав, — вступил Рон, — богов действительно ну их, а рассказать следовало. Вас с Лионой связывает одно — ваши души некоторое время отсутствовали в этом мире.
— Это сейчас ясно, а что бы вы подумали раньше, до Лионы, а?
— Не знаю, — пожал плечами Рон, — наверное, о том же.
— Благодать становится видной всем, когда ей осеняются некоторые служители или монахи, благословленные на борьбу с чернокнижниками. А до этого, я нигде не читал, что бы можно было видеть нечто подобное.
— Ну вот! И что толку с того, если б я раньше рассказал!
— Доверие, дорогой, доверие, — грустно произнесла Лиза.
Я буквально взвыл! Хочешь как лучше, а получается как всегда. Незабвенный афоризм.
— Хорошо, слушайте: еще я вижу души чернокнижников, когда они покидают тело, а здесь, в этом кинжале хранится душа одного из них, Барт'хата Крохтура, она втянулась в рукоять, когда я убивал его, — выпалил я на одном дыхании, — довольны? Или вам еще тайны подавай!
Развернулся и пошел к себе в кабинет, а с порога бросил:
— Благодать меня по прежнему радует. Так что черным я не стал.
— А почему мне противно? — услышал я недовольный голос Лионы, когда захлопывал дверь в гостиную. Впрочем, без стука, не в сердцах. Я уже успокоился и уходил по инерции, из принципа.
До обеда принимал посетителей, а на трапезу спустился в столовую. Там собралась вся наша команда, без посторонних. Сначала за столом висело виноватое молчание и я по садистски наслаждался. Потом не выдержал и прыснул от смеха, а в конце концов — расхохотался. Друзья удивленно переглянулись, но сначала один, потом второй и, наконец, все — весело смеялись. Особенно заливалась Лиза, до слез.
Первым опомнился Рон:
— А мы думали ты серьезно обиделся.
— Было бы на что! Да и сам виноват. Проехали. Выяснили, что с тобой, — обратился к Лионе.
— Эти мудрые ученые, — она покосилась на сидящего рядом Агнара, — предполагают, что я посвящена другому богу. Скорей всего. Ничего они не знают, эти ученые.
— Я не теолог! — возмутился Агнар, — если бы Егор не подтвердил твои слова, то я до сих пор считал бы твое путешествие плодом больного воображения, а выходит, что действительно часть твоей души где-то была. Еще раз повторю, я в этом не специалист. Вон, Егор у нас по другим мирам спец.
— Увольте! — я шутливо поднял руки, — беру самоотвод.
— А я ведь начала забывать те полеты, — грустно заметила графиня, — в памяти остаются только чувства. Радостные, — добавила мечтательно, — но больше ни-ни! Н и к у д а, — закончила твердо и продолжила есть.
В столовой, да и в других помещениях, автоматически включался "полог молчания", когда мы собирались вместе и без посторонних. Поэтому хоть выкрикивай самые страшные тайны — ни кто не услышит, кроме нас самих. Агнар постарался. Он явно сильно прогрессирует, как теоретик магии и практик — артефакторник. К моей помощи прибегает все реже, я в основном ему идеи подкидываю и общую схему решения. Дальше он сам. Иногда идет своим путем, более "гладким" и решение от этого только выигрывает.
Ярчайший пример — отражение. Моя идея на счет индукции плюс виртуальная аура и в общих чертах принцип был готов. Дошли до обсуждения технологии и встряло — моя схема сильно сложная. Тогда Агнар, вот дотошный, проводит серию длительных экспериментов и готово открытие — обратная индукция. И все, схема сглаживается, а дальше дело техники. Опять Агнаровской.
Или еще моя идея: штамповка амулетов. Надоело всем по очереди ходить в лабораторию, чтобы тупо всаживать готовые плетения в заготовки.
Снова за основу была взята виртуальная аура и метод индукции: делается "пресс" с накопителями нужных стихий, вставляется готовое плетение в оригинальный артефакт и готово — только подставляй заготовки. Так нет же, гладко было на бумаге, да забыли про овраги — не переносится и все тут! Я и так крутился и эдак, пока Агнар не подсказал: "Полярность в руне передачи поменяй, там поток в противоположную сторону завихряется, отталкивает, а должен сливаться". "Не мешай, Агнар, девочки сто раз пересчитывали, все правильно! Если такой умный, сам сделай!"
Он и сделал. И утер мне нос. Гордый был, как не знаю кто. Оказывается, мы с девочками не учли той самой обратной индукции. Знать — знали, но как-то пропустили мимо ушей. Не своё оно и есть не своё. Девочки потом долго чувствовали себя виноватыми. Я тоже досадовал.
Со штамповкой дело пошло гораздо веселей. Подкладывать заготовки это вам не вглядываться в каждый — хоть болтать можно ничего не опасаясь, не говоря уже о скорости процесса. Правда, отбраковка была высокой, чай не ручная работа, но все-таки склад почти забили. И рациями, и военной продукцией. На небольшую армию хватит. А теперь Агнар готовит штамп для амулета защиты от демонской магии, и заготовки к ним натаскали — "пуговицы" на складе нашли. А до поры, до времени спрятать готовые артефакты, есть где. Надо же, демонами пахнут! Поуввбивав бы!
Мне с трудом удалось уговорить Хуго не хвастаться своим успехом по радио и ведущим запретил.
— Земля слухами полнится, а слухи обрастают подробностями. Поверьте, так до вашего начальства быстрее дойдет. К тому же скромность украшает, а хвастовство — грех. Посмею посоветовать, в своем отчете укажите это событие вскользь. Кому надо — поймут.
— Эх, господин барон, если бы вы знали, как я устал от завистников! Они только и ищут, где меня больнее ущипнуть, но Спаситель видит, кто его истинный почитатель, тому и отпускает благодать без меры, — служитель сиял, как начищенный самовар, — у многих настоятелей душевнобольные излечивались? Единицы! Вы правы, пусть об этом узнают окольными путями, из людской молвы. Тогда епископ сам, без моей подсказки, вспомнит о нашем баронстве, о чуде, не побоюсь этого слова, которое произошло и он… — на лице мелькнула досада, — соберет совет окрестных епископов. Владение, и без главы церкви — не дело это.
— А тут вы со своей неоспоримой святостью, брат настоятель, — я поклонился ему.
— Да, Спаситель не допустит несправедливости, вы правы. Но со святостью немного преувеличили, брат барон.
— Нисколько!
— Это ваше личное мнение. Не скрою, приятное для меня. Только от Лавийцев отбейтесь, — внезапно переменил он тему, — я буду усердно молиться за вашу победу.
— Непременно! Спаситель не допустит несправедливости, — переживает, черт, что епископства лишится. Ого, он себя уже епископом считает! Богатое воображение у дяди, спасибо Фиона.
"Ты что, мысли прочитала?"
"Посмотри, у него на лице все написано и эмоции соответствующие"
"Жаль", сожаление осталось без ответа.
— Витар, к тебе Валет подходил?
— Конечно! Расспрашивал историю нашего спасения для баллады. Это после материного выздоровления, рассказал, как мы условились: про разбойников и все такое, обещал написать потрясающую вещь. Я посоветовал ему к маме подойти, он сказал, что завтра вечером непременно. Это вчера было, так что сегодня за ужином подойдет, он должен с выступления вернуться из Цитруса. Интересно, что он там напоет?
О чем напоет Валет мы с Роном слушали в кабинете. Ждали долго и дождались:
— Бард вызывает Старика.
Сразу ответ:
— Старик слушает, — знакомый, не смотря на большие помехи, голос Шелмиусского следователя.
— Докладываю, вернулись три дня назад на свежих конях: барон, шелдонец и графиня. Графиня была явно не в себе, но буквально вчера утром она вылечилась!
— Не говорите чепухи.
— Слово чести! Это было в местном храме на утренней службе, её специально провели для излечения, и такая мощная благодать сошла, какой я ни разу не чувствовал. Графиня вскрикнула и узнала сына. Я бы сам ни за что не поверил, если бы не видел все собственными глазами! Теперь она вполне здоровая женщина, с обычной аурой.
Мы с Роном переглянулись. Нифига себе, Валет минимум видящий! Хорошо, что мы привыкли к маскировке, а Лионе надо будет еще раз напомнить.
— Об этом позже. Как остальные двое, что рассказывают.
— Оба здоровы. Мне удалось поговорить ними — искусно лгут, мне явно не доверяют.
— Вас не раскрыли?
— Ни в чем не уверен, но барон со мной был более обходительный, чем перед отъездом. С ним в принципе ни в чем нельзя быть уверенным.
— Демоны, с меня начальство не слезает, вынь да положи! Задание остается прежним и это не мое решение.
— Да я почти раскрыт, чувствую! Если они нас уже не слушают. Я же объяснял вам все недостатки такой связи.
— Знаю, но выхода у нас нет, придется надеяться на спасителя, что не нашли наш к а н а л. Ну и словечко! Следующая связь по второму варианту.
— Если я смогу, — усмехнулся Валет, — вы можете передать привет жене и дочери, ради спасителя!
— Вы же знаете, это была не моя идея! Нет у меня к ним доступа, но сделаю все, что в моих силах, — очень проникновенно ответил Терус, — я бы вас отозвал еще тогда, когда не удался захват, не дураки же они, но… альтернативы нет, приходится рисковать. Тем более по вашим словам весь замок знал об отъезде, и вы ни сколько не больше.
— К войне готовятся?
— Готовятся. Крестьянских детей в отряды понабирали. Я вам рассказывал. С приездом барона ничего не изменилось. Магическая поддержка мощная будет, это да, такие амулеты — закачаешься! И все уверены, что отобьются, вот что поразительно.
— Я не военный, не мне судить, но победа Лавийцев — ваш последний шанс. Чем быстрее хозяева оттуда уберутся к нам, тем счастливее все для вас закончится.
— Вы знаете, о ком я переживаю! — резко ответил Валет.
— Не нервничайте, вам еще выступать предстоит.
— Конец связи, не стоит так откровенничать в эти амулеты.
— Следующая по второму варианту. Удачи вам, бард!
— Чего это Терус так разоткровенничался в рацию? — задумчиво произнес я.
Рон развалился на стуле и по привычке барабанил пальцами по столу, значит думает.
— Он ничего не теряет: слушают — хорошо, нет — еще лучше. А Валет, оказывается, за страх работает, не только за совесть, — ответил мне друг, — и он тоже знает, что разговор могут подслушать…
И продолжил бомбардировать стол.
— Нас ждут в Шелдоне и я, кажется, понял, кто Лавийцам подсказывал. Ну, Твердь, вот сволочь! — возмутился я, — и плюнь ты на эти многоходовки!
— Ты как вчера родился, — фыркнул в ответ Рон, — его можно понять, он на границе и мы ему нужнее. А что такое многоходовка?
— Понять? Понять можно любого, но методы… попросил бы прямо! — я не стал объяснять игру в шахматы.
— И ты бы все бросил и пошел? А методы… вполне обычные для политики. Это лично для меня и тебя они неприемлемые. Кстати, ты сейчас барон и если бы встал такой выбор, то как бы поступил? — и сам же ответил — Можешь не отвечать, знаю, что не так.
— Вот и нечего спрашивать. Каждый на своем месте. А многоходовка, это… ох, как объяснить то, — я встал в тупик. В Эгноре была похожая игра с фигурами, называлась Варг, от названия столицы империи, но её правил я не знал совершенно.
— Короче, когда заранее просчитывают несколько вариантов действия и своих, и противника.
— Комбинации что ли?
— Верно.
— Вечно ты заумь несешь, говори проще. Ладно, лирику в сторону. Что делать будем?
— Тоже, что и раньше, план составлен, ты нам сроки дай, численность и направления!
— Будут, будут, напали на одну ниточку из местных, надеюсь, выведет…
Она и вывела. Через три дня.
Резидентом оказался один из посадских, портной. Я удивился этому факту: раз у нас в посаде поселились портные, значит есть спрос на их продукцию. Прям настоящий город! На глазах вырос.
Шпион завел у нас целую сеть из подмастерий и прислуги, а один агент даже в наше ополчение входил. Через него и вышли.
Завербован он был классически: не хватило денег расплатиться за платье зазнобе, и портной вошел в положение, дал отсрочку и даже в кабак пригласил, обмыть обнову. Слово за слово и парнишка соглашается принести показать свой табельный "арбалет" с огненными стрелами. Конечно, это строжайше запрещено, но что только не сделаешь для хорошего человека, которому обязан. Тем более спор произошел, не верит штатский и все тут, хвастуном называет. Сам ополченец был конюхом, и далеко не военным, но в душе давно себя воином считал.
Смешной он, этот портной, солидный дядя, а любопытный, как ребенок. И добрый. Принес, показал. Портной возьми и забери его в залог. Никакие мольбы не помогали, а возвращаться надо с амулетом, без него кранты! Снова уговорился мастер, правда расписку взял, которую ополченец подмахнул не глядя, не до того было, и радостный убежал, пообещав заплатить все в срок.
А завтра сам портной в конюшню наведывается и бумагу показывает, а там… сотрудничество с Лавией. Дальше шантаж, вознаграждение и готов агент. Почти месяц работал. Выболтал все, что знал и о чем слышал, все амулеты, к которым имел доступ описал, про тактику, которой учат, рассказал и за все это щедро получал. На этом и прокололся: Роновские ребята обратили внимание на внезапно разбогатевшего конюха. Начали негласно проверять и практически сразу "под колпак" — уж очень любопытные доходы и странное поведение. Через неделю взяли портного — пришел за тайником. Личных встреч у них давно не было. Хорошо, что у всей группы захвата, трех крепких парней, были "ловчие сети" — с третьей попытки удалось его вырубить, уж очень ловок оказался шельмец, сам двоих покалечил. Учиться нам еще и учиться!
Резидента поместили в подвале, в нашем единственном "каземате". Приковали и, на всякий случай, одели "браслетик", теперь он был усилен до блокировки астрала.
Впрочем, задержанный не был магом, это мы с Роном сразу определили, максимум — видящий, их от простых людей отличить практически невозможно, на чем мы чуть не прокололись с Валетом.
На первый допрос мы явились вдвоем.
— Буди, — сказал я Рону, — обрати внимание, у него печать клятвы.
— Так сними.
— Сейчас скопирую, — я коснулся рукой головы шпиона и отошел, — буди. Я рядом постою, послушаю твои методы и печать потихоньку разматывать буду.
Рон ухмыльнулся:
— Как знаешь.
Разбудил задержанного. Пока тот приходил в себя, тряся головой и осматривая камеру мутными глазами, Рон ударил его поддых. Портной задохнулся и согнулся пополам. Глаза наполнились осмысленным страданием.
— Как собирался передать сведения, когда, где, отвечать!
— Это ошибка, господин комендант, — выдавил из себя резидент. У Рона было несколько официальных должностей: комендант крепости, командующий "армией" и начальник тайной службы.
— Ага, ты гулял и случайно сунул руку в неприметную щель между сараями и надо же, там оказался кошель с бумагами. Какое совпадение!
— Не так все было! Меня попросили! — сквозь натуральные рыдания произнес шпион, — теперь меня повесят, да? И зачем я согласился! — сказал с такой досадой, что мы с Роном переглянулись. Если бы не показания ополченца, то этого солидного, плачущего мужчину вполне можно было признать благонадежным гражданином, раскаявшимся в неблаговидном поступке.
— Да? — любопытствовал Рон, — рассказывай, может, искупишь вину.
— Меня попросили, — успокоившись, начал говорить резидент, — сегодня на рынке подходят ко мне двое парней, не знакомых, и говорят, мол, хочешь заработать. А кто ж не хочет! У меня семья в Тавроне, это городок такой на пути в Волчек, а здесь я один, с подмастерьем, на заработках. У вас хорошие клиенты, спасибо, ваша милость, — обратился прямо ко мне, — Надо, говорят, забрать кошель векселями, а нам в замок ходу нет. Я еще тогда заподозрил, что дело нечистое, но… демоны запутали, спасителем клянусь! Целых пять золотых пообещали, где же тут устоишь! Вы их взяли? — спросил с надеждой.
Он мог обмануть мага жизни, но не Фиону. Куда ему до Валета, в оценке которого она всегда сильно сомневалась. Здесь диагноз был однозначен — ложь. И страх, куда без него, и слабая надежда.
— Складно поешь, — ответил ему Рон, и мысленно спросил у меня:
"Что с печатью? Не хочу, что бы он загнулся раньше времени"
"Работаю, печать мудреная и всегда срабатывает при попытке размотать. Они все разные, я про печати, с черным нам повезло, оказывается. Вскрою, не переживай, куда ты торопишься"
"Смотри какой опытный, аура на ложь не прореагировала, боюсь, что сам захочет уйти"
"А! Ну да, попробую ускорить"
— А чего же сам ко мне не подошел, если подозревал? А те парни, были ли они?
— Были, господин комендант, спаситель свидетель! Пошлите людей на рынок, вдруг они еще там? А к вам, — он замялся, — я бы сам кошель принес! Посмотрел бы что там и сразу к вам. А что там? Ой, извините, случайно вырвалось.
— Допустим. А зачем при задержании сопротивление оказал?
— Да откуда я знал, что это ваши ребята были? Думал, грабители! — надежда в его душе словно расправила плечи.
В дверь постучали и сразу открыли. В камеру буквально влетел восторженный юноша:
— Нашли, господин барон! — и протянул Рону разговорник, — у него дома под полом был хитрый тайник, — кивнул в сторону задержанного, — там еще деньги и бумаги были.
Резидент медленно выпрямился в полный рост и заговорил:
— Глупые Хромские свиньи, я презираю вас всей душой. Пусть меня не будет, но эти исконно Лавийские земли станут снова нашими. Спасайтесь, как крысы с корабля! Это говорю вам я… — ноги шпиона подкосились, и он медленно завалился на пол… в здоровый сон.
Я вовремя заметил резкую смену настроения и просто не дал договорить, усыпил. А юноша заработал от Рона разбитый нос и фингал:
— Ты совсем идиот? Нельзя секретные сведения при задержанном разглашать! А когда стучишься, приглашения ждать надо ты же видел, что я занят!
— Вы же сами сказали, как что найдем — сразу к вам! — оправдывался молодой, вытирая рукавом кровь из носа.
— О, спаситель, когда же вы научитесь работать! — возопил Рон, — сначала двоих покалечил этот, — кивнул на спящего, — Лизе лечить их пришлось, теперь еще и… тьфу! Пошел отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели!
— Ты чего это, без мордобоя нельзя? — спросил я, как только пацан выбежал.
— Быстрее дойдет, — отмахнулся Рон, — как скоро печать снимешь?
— Девочки работают, — пожал я плечами.
— Слушай, — сказал, спустя минуту, — в принципе все, но! А если он будет запираться, смотри какой злющий…
— Ничего, каленое железо всем языки развязывает. Подожди, ты что-то предложить хочешь?
Рон с интересом всмотрелся в мое задумчивое лицо.
— Есть мыслишка…
"Лиона, зайди в каземат. Это комната за оббитой железом дверью в подвале. В ней еще окошко зарешеченное есть. Витар знает. Мы с Роном ждем"
— Скоро Лиона с Витаром придут.
— Зачем? — удивился Рон, — неужели ты думаешь Лиона… а что, стоит проверить.
Вскоре явился Витар с матерью.
— Спит, что ли? — задал он риторический вопрос, едва посмотрев на резидента.
— Обычный глубокий сон, — подтвердила Лиона. Она удивительно здорово, для своего магического стажа, разбиралась в тонких оттенках ауры, относящихся к психике человека.
— Зачем я тебе понадобилась? — это ко мне.
— Этот человек Лавийский шпион, — Лиона кивнула, она знала об этом, — упертый тип. Печать клятвы я снять могу, но будет ли он сотрудничать — большой вопрос. Тебе задача: разговорить или… прочитать мысли.
— Как? — удивилась Лиона.
— Понятия не имею! Положись на интуицию или договорись со своей стихией разума, она у тебя самая развитая среди нас. Действуй. Смелее!
Женщина в сомнении покачала головой, подошла к мирно спящему человеку и села рядом с ним на корточки. Лавиец лежал на правом боку, свернувшись калачиком и подложив ладони под голову. Спокойно сопел. Прям ангелочек!
Графиня положила руку ему на висок и закрыла глаза. Минут пять ничего не происходило зато потом: от её руки в голову спящему хлынул фиолетовый поток и мгновенно оплел все тело человека густой сетью. Фиолетовая часть ауры с головы резидента на минуту смешалась с аурой на руке Лионы и вернулась на место. Затем пропала сеть. Лиона убрала пуку и попыталась подняться, но её зашатало. Мы подхватили её и аккуратно положили на лежанку, их в камере было три. Лиона спокойно спала.
— Чего это с ней, — высказал общее волнение Витар.
— Не видишь что ли, спит.
— Надо будить, — сказал Рон.
— Может пусть выспится? — засомневался сын.
— Нет, друг, этот сон навеян моим заклинанием, которым я шпиона усыпил. Посмотри, как схожи эти линии их аур, так что надо будить.
Я легонько коснулся пальцами лба графини. она открыла глаза и села.
— Странно… уснула и не заметила как… — прошептала себе под нос.
— Мама, ты как? — взволнованно спросил Витар.
— А? Что? Нормально, сынок, — отстраненно ответила та и задумалась.
Мы молчали. Портной продолжал спать на полу.
— Втравил ты меня в историю, Егор. Передо мной почти вся жизнь его промелькнула, еле остановила. Противно.
— Как все происходило? — заинтересовался я.
— Нас последние месяцы интересуют, — добавил Рон.
Лиона вздохнула:
— Как — не могу сказать. Уговорила свою стихию и она "показала" мне всю память. Еще и фыркнула: "Смотри снова с ума не сойди", и была права. Хлынуло в меня все: мысли, чувства, желания… я закричала и ругнулась на богиню, я свою "разумницу" богиней назвала, она послушалась, остановила. Потом объяснила, что мне надо было в глаза посмотреть и самой "слоями": от недавних до давних воспоминаний идти, так легче и понятней.
— Вы что с ней, разговариваете? — удивился я.
— Говорим. Когда она захочет. Так вот, из последних воспоминаний… чувства. Демоны с ними, с чувствами, слушайте главное: он полагает, что нападение начнется 15го июня, силы — усиленный полк. Это примерно двести сабель конницы и пятьсот мечей пехоты. Откуда пойдут, точно не знает, но полагает, что Хромские заставы на перевалах Лавийцев пропустят.
— Его задача — организовать измену в замке или, по крайней мере, панику. Передал в Лавию численность наших сил, что ополченец знал, расположение обороны в замке, характеристики вооружения ополченцев, сколько запасов провизии и сколько всего народу будет. В общем, все, что узнал от агентов и лично. Агентов, кроме ополченца, шестеро: двое подмастерий и четверо — женщины из прислуги. Их имена… — начала перечислять.
— Итак, господа, подвожу итог, — сказал я после общего молчания, — до начала войны осталось пять дней. Рон, пора начинать план "Б", Витар, ты знаешь, что делать в этом случае. Спасибо, Лиона, очень любопытно. Потом, в более спокойные времена, познакомишь меня со своей "богиней", — подмигнул я женщине, — пойдемте отсюда.
— Подожди, — остановил Рон, — с этим что делать? — показал на спящего шпиона.
— По законам военного времени, повесить. Как и агентов.
— А если он благородный? Тогда голову надо рубить.
Лиона кивнула:
— Он целый виконт.
— А мы откуда знаем? Клятва на нем осталась, не захочет висеть, по собственному желанию подохнет. Так даже лучше будет — начальство узнает и поймет, какой он герой и ничего не рассказал.
— Лиона, — обратился Рон непосредственно к ней, — он станет петь под нашу дудку, сможешь заставить?
— Нет. А в душу к нему я больше не полезу, — её передернуло, — противно, да и не знаю, как это делать и не хочу этому учиться. Тебе Витара было мало, Рон?
Наш главный разведчик не смутился:
— Зачем же так! Просто немножко поработать с жизненными установками.
— Еще раз говорю, нет. Да и не думаю, что это так просто и вообще возможно перевоспитать взрослого человека и чтоб при этом он оставался самим собой! Не просто так при "черном" подчинении вся личность стирается. Это мы вместе с "богиней" говорим.
— Жаль, — вздохнул Рон.
— Все, закончили рассуждения, работать, — прекратил я интересный разговор, — по коням!
