Глава 6
Границу пересекли, даже не заметив. Да и как её заметить? Космос каким был, таким и остался, а граница между государствами – вовсе не непреодолимый барьер, она не более чем условность. Только штурманы сделали себе пометки, в очередной раз уточняя координаты эскадры, да все против воли напряглись – всё же понятие «вражеская территория» чисто психологически значит очень многое, как для людей, так и для большинства иных рас.
Сам адмирал, равно как и другие ветераны-земляне, отнёсся ко всему этому философски. За то время, которое его эскадра провела в космосе, он привык плевать на все и всяческие границы. Сильным быть приятно, а самым сильным ещё приятнее – хрен кто рискнет остановить и сказать: «Простите, сэр, вы не туда залетели». Скорее уж посмотрят на то, какими калибрами оперирует нарушитель, и предпочтут сидеть тихонечко и держать ротик на замке. Удобно, чёрт возьми!
На фоне начала вторжения известия о том, что египетские подземелья удалось, наконец, исследовать, прошли незамеченными. Голову адмирала занимали совсем другие мысли, в первую очередь его беспокоило, что он практически ничего не знает о дислокации противника. Как было бы здорово – нанести внезапный удар, расковырять вражеский флот, а потом спокойно заниматься своим делом. Увы, об этом оставалось только мечтать – по информации, полученной от пленных, флот мог равновероятно располагаться в одной из шести освоенных адерами и ти'тали систем, имеющих достаточные мощности для ремонта и обслуживания такой массы кораблей. Однако с той же вероятностью он мог рассредоточиться по всем восемнадцати планетам, а то и оказаться на какой-либо из внесистемных баз, которых у противника было понастроено великое множество. Были и другие варианты, гадать о которых даже не хотелось. В общем, та ещё задачка, которую тем не менее требовалось как-то решить.
Конечно, имелась под рукой ещё эскадра Синицына, задачей которой и была собственно разведка, но её возможности были далеко не безграничны. Тем не менее разведчики, забункеровавшись, оторвались от плетущихся со скоростью дряхлой черепахи основных сил ещё за три дня до того, как эскадра подошла к владениям адеров, и рванули вперёд изо всех своих немалых сил. Ковалёв сомневался, что они смогут быстро обнаружить вражеский флот, но попытка не пытка. В конце концов, лучше хоть какая-то информация, чем вообще никакой.
Ну а пока разведчики шуровали по тылам противника, Ковалёв с эскадрой уверенно двигался к ближайшей крупной промышленной планете адеров. Его план заключался в том, чтобы выманить флот адеров или хотя бы его часть на себя. Зачем гадать, где они его спрятали, гоняться за противником по всему космосу и без толку жечь топливо? Пусть адеры сами придут. В том, что они не просто придут, а примчатся со всевозможной скоростью, добавив, если надо, к мощи корабельных двигателей собственную реактивную тягу, Ковалёв не сомневался.
В любой современной, тем более космической войне основными являются три вещи – человеческий ресурс, наука и промышленность. Всё остальное, разумеется, тоже важно, но самый гениальный флотоводец не победит, если у него не будет кораблей, и ни один маршал ничего не сделает без солдат. Если же у одной стороны будет атомная бомба, которую не постесняется применить, а у другой – к примеру, арбалеты, результат опять же предсказуем. Именно поэтому такие ресурсы любое разумное существо будет развивать и беречь, а дураками ни адеры, ни ти'тали не были. Стало быть, при возникновении угрозы они будут драться.
На этом и был основан план адмирала – ударить по планете, которая имеет многочисленное население, сильную промышленность и массу научных центров. То, что адеры постараются эту планету защитить, практически гарантировано. Конечно, если перед ними окажется имперский флот, они могут пересмотреть свои приоритеты, срочно придумать какую-нибудь хитрость, которая позволит если не разбить людей, то хотя бы нанести им большой урон или как минимум запустить программу эвакуации – то, чего Ковалёв и старался избежать. Однако сразу выкладывать на стол все карты он не собирался. Пускай лучше противник считает, что это какой-то слабый, но наглый сосед решил воспользоваться временным ослаблением флота адеров после поражения, которое тот понёс от имперцев, и на свой страх и риск напал на их планеты. Особой тревоги это не подымет, да и силы противник задействует соответствующие угрозе. А потом уже спасательную команду ждёт неприятный сюрприз в лице объединённого флота. Простейшая ловушка, но, как считал адмирал, именно такие и срабатывают. Чем сложнее план, тем больше вероятность, что где-то что-то пойдёт не так, а запас прочности сложного плана невелик, можно и не успеть исправить положение. Вон как Гитлер в своё время со своим «Барбароссой» опрофанился, а ведь на бумаге всё выглядело идеально. Красивый был план, только запаса прочности не имел совершенно, что его создателей и подвело. Так что Ковалёв решил не уподобляться неудачливым стратегам прошлого, а сыграть просто и надёжно.
Возможно, конечно, грамотнее было бы атаковать одну из планет ти'тали, уж её-то защищать бросятся с куда большим энтузиазмом, но тогда был серьёзный шанс насторожить противника – такая атака наверняка дала бы понять, что тщательная конспирация ти'тали навернулась звонким медным тазом, и об их ответном ходе оставалось бы только догадываться. Ну и потом, откуда варварам из мелких окраинных государств вообще знать о существовании хоботоносых кукловодов? Ти'тали как минимум заподозрили бы, что из этого лихого наезда торчат уши империи, поэтому решено было пока что не рисковать.
В качестве наживки должны были выступить шиисы. Они вперёд рвались? Рвались. Ну и флаг им в руки, пускай и дальше героизм демонстрируют. По сути, и задача-то у них была простейшая – атаковать планету, обменяться парой залпов с орбитальными крепостями, а потом блокировать систему и вести перестрелку с силами обороны. Всё, пускай враг думает, что отразил атаку, и вызывает подкрепление, дабы окончательно изгнать нахалов. Ну а дальше шиисы должны «в панике» отступить, выводя преследующие их корабли противника прямо под орудия имперских линкоров.
Ага, щ-щас. Облом вышел жесточайший. В том, чтобы первыми атаковать врага, шиисы ничего плохого не видели, пускай это и грозило им серьёзными потерями. Однако отступать потом… Не-ет, вот на это они были уже несогласные. Создавалось впечатление, что понятие «тактика» в их языке то ли отсутствовало, то ли было синонимом «ввязаться в драку, а там видно будет».
Возможно, кстати, именно поэтому у храбрых, но плохо организованных и не склонных к долгим раздумьям и дисциплине шиисов за плечами было очень мало выигранных войн. Хороший адмирал разделает таких вот дуром прущих в атаку храбрецов не напрягаясь. Героев в космических войнах, конечно, уважают. Поэтому не лезут с ними в драку, а подпускают на выгодное для себя расстояние и расстреливают из орудий. Правда, и самих шиисов лишний раз старались не задевать. Знали: победить – победишь, но и кровью при этом умоешься.
Однако шиисы со своим представлением о том, как надо вести войну, Ковалёва на сей раз взбесили. Они, видите ли, считают, что чем больше славы – тем лучше, и что героически погибнуть, бросившись в безнадёжный бой, даже когда этого не требует ни стратегическая, ни тактическая необходимость, – это правильно. Короче, извращённая форма коллективного самоубийства – вот как можно всё это было назвать. Понять такое было сложно. Сам адмирал считал правильным изречение великого Бисмарка: «Ваша задача не в том, чтобы умереть за Родину, а в том, чтобы ваши враги умерли за свою Родину». Да и вообще, по его мнению, победа в сражении определялась не тем, кто кого больше поубивал или за кем осталось поле боя, а тем, на что каждый из участников остался после этого сражения способен. Вон Наполеон, помнится, взял в Москву, и Бородинское сражение считают его победой. А что потом? На что после этого была годна его армия? И кто, спрашивается, тогда победил? То-то. Или Курская дуга. Немцы выбили куда больше советских танков, чем потеряли сами, но выложились полностью и могли после той битвы лишь обороняться. Грамотно, умело, нанося русским страшные потери, но при этом отступая. А у русских даже после сражения хватило сил и средств, чтобы проводить масштабные наступательные операции, для них Курская битва оказалась всего лишь эпизодом. Важным, можно сказать, эпическим, но всё равно эпизодом. Так что, с точки зрения адмирала, важнее не поколотить адеров, а сделать так, чтобы они не были способны больше на серьёзное сопротивление и излишнее затягивание войны, – только союзники это понимать отказывались.
В общем, в первый раз с начала операции адмирал буквально взорвался. Выдал адмиралу шиисов на чистом русском всё, что думает о них самих, об их стратегии с тактикой, а заодно и по их умственным способностям прошёлся. После этого в корне поменял диспозицию, послав в качестве наживки эскадру крастолов. Те лишних вопросов не задавали, тем более что особого риска для них не было. Пошуметь с безопасной дистанции? А почему бы и нет? Если уж на то пошло, в подобных операциях гибель кораблей чаще всего была связана с ошибками их командиров в пилотировании или нарушением дисциплины, выраженном в проявлении избыточной инициативы. А как раз и с подготовкой, и с дисциплиной у крастолов всё было в порядке, и с этой стороны проблем не ожидалось. Гораздо больше беспокоил Ковалёва тот факт, что крастолы – существа рациональные, и если полезли в драку, то считают свои шансы предпочтительными. Это могло насторожить обороняющихся, однако адмирал надеялся, что в горячке боя ни адерам, ни ти'тали будет не до анализа психологии противников. Им бы отбиться, а не о побудительных мотивах думать.
Наверное, союзный флот смотрелся живописно. Решив воспользоваться свободным временем вкупе со служебным положением и удовлетворить любопытство, взяв истребитель, Ковалёв облетел строй кораблей и убедился, что так оно и есть. Составляющие костяк флота стреловидные гиганты имперской эскадры, конечно, подавляли как размерами, так и обаянием дизайна всесокрушающей машины разрушения, а эскадра с Зеты отлично вписывалась в их строй как формой, так и размерами, но зато остальные участники похода добавляли колорита.
Корабли шиисов тоже были стреловидными. Только они, в отличие от несколько угловатых имперских кораблей, больше всего напоминали те ракеты, что запускались с Байконура, – такие же тонкие, длинные, обтекаемые, можно сказать, зализанные. Кстати, они Ковалёву очень нравились, не характеристиками, а именно дизайном. Такими когда-то представляли ракеты создатели первых советских фантастических фильмов, а ведь на них Ковалёв, можно сказать, и вырос. Прямо ностальгия какая-то возникла. В общем, стремительная раса – стремительные и корабли. Сложно было сказать, насколько такие формы были практичны в бою, но в красоте им было не отказать.
У крастолов корабли были рациональной шарообразной формы. Так достигались оптимальная манёвренность и максимальный внутренний объём при минимальной площади поверхности. Другого решения от них и ожидать было трудно. Сейчас флот крастолов, готовясь к атаке, висел рядом с чётким, как на параде, строем имперских линкоров и крейсеров, больше всего напоминая гроздь стеклянных шаров на новогодней ёлке. К тому же эти корабли ещё и ртутно блестели, усиливая сходство и наводя адмирала на мысль о том, что стоило бы этот праздник провести на Земле, в кругу родных. Такие вот не совсем уместные сейчас мысли. Впрочем, и до Нового года было ещё как до Луны задним ходом.
У галланов архитектура была самая интересная – их посудины напоминали многогранники, причём разные корабли имели разное количество граней. Не очень понятно, с чего было выбрано такое интересное, но явно не самое грамотное с инженерной точки зрения решение, хотя Ковалёв подозревал, что это связано с особенностью зрения насекомых. Глаза-то у них фасеточные, и мир они видели и воспринимали совсем по-другому, чем люди. Тем не менее выглядели эти корабли, наверное, красивее всех. Не подавляли мощью, как имперские боевые звездолёты, а напоминали россыпь кристаллов, чьей-то шаловливой рукой рассыпанные по столу. Зрелище, кстати, было феерическое.
На их фоне простенькие, напоминающие сильно вытянутые параллелепипеды корабли опелов смотрелись несколько бедновато. Не ассоциировалась в адмиральской голове такая геометрия с боевым кораблём, который просто обязан внушать… хоть что-то внушать он обязан, а эти безликие серые гробы выглядели просто скучно. Да и в атмосферу на них входить наверняка мучение, хотя, это Ковалёв знал точно, опелы ухитрялись сажать свои звездолёты на планеты. Ну и ладненько, ухитрялись – значит, у них талантливые инженеры, совместившие несовместимое. Остаётся вежливо поаплодировать их мастерству и заняться своими делами.
Дел, кстати, всё ещё хватало, поэтому, когда адмиралу доложили о появлении в зоне досягаемости систем наблюдения цели, он в первую секунду даже не врубился, о чём речь. Лишь потом до него дошло, что эскадра достигла наконец своей первой цели и пора начинать штурм.
Правда, с лихими эскападами пришлось несколько повременить. Если верить полученным от пленных сведениям, дистанция, на которой работали планетарные радары противника, мало уступала возможностям техники, установленной на имперских кораблях, и значительно превосходила всё то, что имели их союзники. Исходя из этого печального обстоятельства пришлось лечь в дрейф за пределами дальности систем обнаружения противника и ждать – Ковалёв решил начинать атаку после того, как вернётся эскадра Синицына. Так, на всякий случай, мало ли что обнаружит его протеже. Очень уж не хотелось адмиралу очертя голову лезть совсем в неизвестность.
Пока ждали и командиры кораблей в тысячный уже, наверное, раз проверяли готовность техники и экипажей, Ковалёв обратил внимание на не совсем здоровую, с его точки зрения, психологическую атмосферу, которая сложилась внутри каждой расы его союзников. Как докладывали офицеры-координаторы, которых он направил на все их флагманские корабли, если старшие офицеры ещё понимали, что, почему и как, то команды, такое впечатление, были свято убеждены, что в этом походе главной является именно их раса, а остальные лишь помогают. Не то чтобы это так уж волновало Ковалёва, но всё же он предпочитал, чтобы все помнили, кто тут самый главный папа. Ведь наверняка на родине союзничков будет потом вестись пропаганда и на полном серьёзе утверждаться как раз то, что думают нижние чины – очень уж привлекательна эта мысль для простого народа, где бы он ни жил и к какой бы расе ни принадлежал.
Синицын вернулся через двое суток. Новости, которые он принёс, не радовали, но и не огорчали: никого он поблизости не обнаружил. Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо. Во всяком случае, крастолы успеют выполнить свою задачу, не опасаясь, что их перехватят и выбьют прежде, чем они смогут отойти под защиту имперских кораблей. Правда, бравый разведчик сообщил адмиралу ещё кое-что, от чего Ковалёв в первый момент впал в ступор, а потом долго и изобретательно ругался, но это непосредственно к войне не относилось. Скорее уж, это можно было назвать делами сердечными.
Синицын поставил Ковалёва, адмирала и своего командира, в известность, что сделал его дочери предложение руки и сердца, и она, разумеется, согласилась. Ну, это было вполне ожидаемо, и Ковалёв уже заранее был морально готов к такому повороту. Да и не имел он ничего против, если честно – за таким вот бравым разведчиком его дочь была бы как за каменной стеной. Это было немаловажно, хотя кому-то и показалось бы, возможно, несколько циничным, ну да Ковалёв комплексами вроде «а что по этому люди подумают» не страдал. Вот к чему он не был готов совершенно, так это к тому, что предложение сделано только что, и Юлька, оказывается, не на далёкой и отлично защищенной базе, а вот прямо здесь, на борту флагманского эсминца будущего зятька.
Это был, конечно, сюрприз, но ещё большим сюрпризом для Ковалёва оказался тот факт, что все, оказывается, всё знали – и Дайяна, и Шурманов… Даже обе бабушки на Земле, как выяснилось, были в курсе событий. Да и экипаж эсминца наверняка – корабль маленький, а шила в мешке, как известно, не утаишь. Один он, как идиот последний, узнал о ситуации, когда решение уже принято и назад сдавать как-то нехорошо. Потрясённый таким предательством, Ковалёв лишь устало махнул рукой и, даже не засветив Синицыну в зубы, как хотел в первый момент, отправился к себе. Правда, с полдороги вернулся, потряс кулаком под носом Александра, объяснил подчинённому, что думает о ситуации вообще и о нём в частности, и приказал, чтобы «эту авантюристку» на время похода перевели на его линкор. Внутри одной из мощнейших в космосе самоходных космических крепостей она всяко будет в большей безопасности, чем на практически небронированном эсминце.
Из того, насколько охотно согласился с этой идеей Синицын, адмирал сделал вывод, что он тоже отнюдь не в восторге от необходимости таскать взбалмошную даму сердца на своём корабле. Стало быть, вряд ли идея принадлежала ему, видимо, девица сама подсуетилась и взяла дело в собственные руки. Вся в мамашу, Ковалёв еле удержался от того, чтобы не выругаться вслух, после чего пообещал Синицыну, что вспомнит это всё при первой возможности, заодно добавив положенные слова о страшной мести, если тот девчонку обижать попробует. Хотя, судя по поведению парня, кто из этой парочки кого обижать будет – это ещё большой и актуальный вопрос.
Спустя буквально полчаса Юля, злая и растрёпанная, уже высказывала любящему папочке всё, что о нём думает. Папаша, впрочем, в долгу не остался, объяснив дочурке, что она дура, что не хрен лезть, куда не просят, что здесь и убить могут и ещё много чего. В ответ получил длинную тираду по поводу того, что кто-то там уже взрослый и нечего в чужую личную жизнь лезть. Сам-то тоже хорош гусь – нашёл себе не пойми кого не пойми где. Тут уж Ковалёв не выдержал и популярно истолковал дочурке, что, во-первых, кого нужно было – того и нашёл, а во-вторых, пока ещё он – отец и вот прямо сейчас не посмотрит, что кто-то там большой и взрослый, а снимет ремень и обработает седалище так, что не то что подвигов не захочется – сидеть не сможет. Однако, когда в ответ узнал, что папаша мог вспомнить о дочурке раньше, а не объявиться хрен знает через сколько лет… Разговор на повышенных тонах, правда, шёл за плотно закрытыми дверями каюты, и наружу звуков не вылетало, но многие видели, как адмирал, красный и злой, вышел и наглухо задраил дверь, запечатав её личным браслетом. Всё, кое-кому, слишком обнаглевшему, предстояло сидеть под домашним арестом до конца рейда.
Срывать дурное настроение на подчинённых Ковалёву не хотелось, поэтому он заперся в кабинете, отвлекаясь на привычную работу – ещё раз тщательно проверяя свои предварительные выкладки. И когда адмирал через некоторое время поднялся на мостик, он был уже совершенно спокоен, во всяком случае внешне. Дав лёгкий, для порядку, втык подчинённым, он вызвал на связь союзных адмиралов и имел с ними короткий разговор. Час спустя эскадра крастолов направилась к вражеской планете. Операция началась.