Глава 21

Вход в пещеру в точности соответствовал описанию. Морган заглянул в широкую округлую дыру ярдов десяти в диаметре. Глубина небольшая – примерно в полтора его роста. Чтобы выбраться, не понадобится веревка: на стенах множество обросших мхом каменных складок и ступенчатых переходов. Он уверенно спрыгнул на обледенелый снег, устланный осколками камней и птичьим пометом, огляделся, присел на корточки перед единственным пролазом, который вел наклонно вниз. Ни останков, ни следов, ни отпечатков – Морган отметил это еще наверху. Дикари часто оплетают пустяковые события фантазиями, а потом боятся своих же вымыслов, раздутых соседями до леденящих кровь ужасов. «Ужасным чудовищем» запросто может быть какой-нибудь деревенский дурачок. Но пещеру проверить стоит: Асуры обожают прятаться в таких укромных местах.

Морган лег на живот, вытянул руки вперед и червяком пополз по глинистому, усеянному щебенкой полу в кромешную тьму, ощупывая Даром пространство впереди себя. Первый десяток ярдов – жесткий шкурник. Потом лаз немного расширяется и выводит в довольно просторную камеру: там можно выпрямиться во весь рост и спокойно развести руки в стороны. Из нее ведут четыре тоннеля. Вход в самый широкий, похоже, завален. Что там, за этой насыпью?.. Внимание переключилось на второй коридор. Проход поуже, но на локтях, пожалуй, проползти можно. Около сотни ярдов в длину. Заканчивается неглубоким колодцем, полузаваленным крупными каменными осколками. Между ними можно протиснуться вниз, очутиться в следующей камере и встать полусогнувшись. В полу второй камеры отверстие: через него, вероятно, удастся с натугой пролезть в третью, такую же тесную. И там – о Боги! – еще два лаза, узкие, извилистые и протяженные, внутреннее зрение не дотягивается до конца. Засада. Надо выбраться в первый зал, как следует сосредоточиться и отсмотреть каждый коридор по отдельности. Если отпечатков нет, а жители деревни подтвердят слова девушки, придется оставить крестьян наедине с их страхами, а потом высылать сюда отряд. Асур мог забраться глубоко под землю, загонять людей в пещеру через другой вход, который может находиться за несколько миль отсюда.

Когда Морган вытянул свое тело из узкой части лаза, он почти восстановил память о собственном рождении. Вставать на ноги не стал, чтобы не спугнуть спящих летучих мышей, чьи крохотные огоньки-жизни в изобилии мерцали на стенах и потолке. В тишине и неподвижности ориентироваться легче. В раздумье покрутившись на коленях, он начал с самого широкого, не считая заваленного, тоннеля. Внимание поползло по коридору. Несколько изгибов, ответвлений нет… Тоннель постепенно сужается и заканчивается… тупиком ли? Скорее завалом, за которым свободное пространство. И неизменные летучие мыши повсюду.

Чтобы заползти в тоннель, пришлось стать на четвереньки. Внимание сосредоточилось на ладонях в попытке уловить знакомое ощущение, словно под кожу загоняют острые льдинки, – отзвук отпечатков Асура. Рука медленно заскользила по холодной ребристой каменной поверхности, обследуя стену дюйм за дюймом. Ничего. Морган продвинулся чуть дальше. Лоб и виски заныли от напряжения. Меняя опорную руку, он слишком высоко приподнялся и ударился макушкой о низкий каменный свод. Свод шатнулся. Сверху посыпался песок и обломки камней. Тело инстинктивно дернулось вперед. Неимоверная тяжесть пригвоздила к полу, вышибла из легких воздух. Грохот. Пыль. Судорожные попытки вдохнуть. Страшная боль, словно в спину вонзился раскаленный штырь.

Морган открыл глаза в темноте, чихнул. Приподнял голову, облизнул сухие губы и тотчас сплюнул: песок скрежетал на зубах, пыль сдавливала горло и забивалась в легкие, выворачивая их наизнанку. Пошевелился. Затылок и поясница ноют, но обжигающей боли нет, а руки-ноги двигаются. Он уперся локтями в пол и осторожными рывками вытащил себя из-под обломков свода. Отполз от завала, ощупал спину. Никаких тревожащих ощущений. Очевидно, острый камень угодил в какую-то чувствительную зону, одну из тех, через которые можно управлять физическим состоянием, – целители ставят туда иглы. Некоторые зоны Морган знал, на спине их много.

Он призвал Дар, и пришедшая от него весть заставила сердце колотиться сильнее. Сзади вместо свободного пространства – тупик. Толщина завала, раз Дар не проникает по ту сторону… приличная. Обратного хода нет. Впрочем, нет и поводов для паники. Пресловутые пятнадцать минут истекли, вот-вот явятся Токо с Равеном. Морган прокашлялся, на всякий случай покричал охрипшим от пыли голосом. Послушав в ответ тишину, пополз: лучше двигаться, с надеждой найти выход и Асура, чем ждать, когда потолок продолжит рушиться. Ребята поймут, что произошло. Попросят у крестьян лопаты, кирки, материалы для деревянной крепи, прихватят кого-нибудь в помощь.

Тесный извилистый коридор казался бесконечным и, что немного беспокоило, имел уклон вниз, а не вверх. Время от времени Морган останавливался поискать отпечатки и прислушаться, не доносится ли сзади скрежет лопат. Теперь он проверял Даром еще и прочность свода. И ругал себя за то, что сунулся в тоннель, где твари, скорее всего, нет, а потолок может в любой момент похоронить его по дикарскому обычаю. Вскоре лаз сузился настолько, что находиться в нем стало возможно, только прижавшись к полу и вытянув руки вперед. Морган немного отполз назад, чтобы взять в одну из них кинжал-дордже. На всякий случай.

И вот, наконец, долгожданный тупик. Отпечатков Асура конечно же нет и здесь. А преграда впереди… пальцы зарылись в каменное крошево. Щебень, смешанный с песком. Куча довольно плотная – кинжалом не разбросать. Морган устало вздохнул. Задний ход. Он с кряхтением проделал еще полсотни проклятых ярдов до места, где проход позволяет приподняться и без опасности быть заваленным достать осадный нож. Шелест лезвия, покинувшего ножны, сменился гудящей тишиной. От нее сделалось дурно. Ребята давным-давно должны были прийти. Все ли с ними в порядке? Токо был прав: не стоило разделяться. Перед глазами возникла цепочка конских следов, уходящих вдаль по раскисшему, залитому солнцем берегу. Даже дети сообразили… Не стоило лезть сюда вообще! В ответ на эти мысли Морган услышал собственное прерывистое дыхание и стук крови в висках.

«Проклятье! Только паники не хватало».

Он сплюнул песок, восстановил дыхание, как учил Арр: длинный глубокий вдох, пауза, короткий резкий выдох. Голова немного посвежела, и обратный путь не показался мучительным.

Щебень поддавался длинному лезвию достаточно легко; куча оказалась не такой большой, какой представлялась поначалу. Морган расчистил проход прежде, чем успел одуреть от скрежета металла о камень. Чтобы протиснуться в образовавшееся отверстие, пришлось пожертвовать курткой – на спине и плечах он разодрал ее в клочья. Поднявшаяся пыль забила нос и горло. Несколько минут Морган сидел, привалившись к бугристой стене, – кашлял, плевался и тер слезящиеся глаза. Когда резь прекратилась и он сумел поднять веки, то не сразу сообразил, что так сильно изменилось вокруг. Пространство, да. Можно встать в полный рост, развести руки в стороны и вытянуть их вверх. Прохладная сырость вместо пыльной духоты. И свет! Сквозь черноту проступают очертания рельефа!

Морган поспешно вскарабкался по каменным выступам в правый верхний угол грота, откуда сочился скупой серый свет. Несколькими движениями ножа очистил отверстие от корней, сухих веток и смерзшегося снега. Сильный толчок ногами, рывок вверх. В легкие хлынул влажный поток воздуха. Скатившись по крутому откосу на дно длинного оврага, Морган плюхнулся в топкую жижу. Первые мгновения он просто сидел, жадно заглатывая воздух и пытаясь промыть грязной водой воспаленные, полные песка глаза. Когда зрение восстановилось, выполз из оврага и огляделся.

Накрененные стволы мертвых деревьев. Поблескивающая между островками снега и жухлой осоки, местами покрытая коркой льда вода. И глухая тишина. Солнце бродило где-то за облаками, невысоко над горизонтом; тусклый мертвенный свет равномерно рассеивался сквозь легкий туман. Загробный мир – ни дать ни взять. Странно. У входа в пещеру местность была сухой и высокой, без малейшего намека на болото. И погода… Солнце и ярко-синее небо не предвещали облачности. Что ж, под землей ощущение времени теряется. Нужно как можно быстрее найти ребят.

Дар устремился вдаль. Где река? И где деревня? Перед внутренним взором вспыхнул огонек – так ярко и близко, что Морган вздрогнул. Дыхание сбилось в горле в комок радости, вины и тревоги. Он в оцепенении смотрел на миниатюрную фигурку, как она петляет по болоту, аккуратно прыгая с кочки на кочку, пока девушка, запыхавшаяся и встревоженная, не упала рядом с ним на колени.

– Ты ранен? – Марго неуверенно дотронулась до его щеки. На кончиках ее пальцев осталась глина с кровью.

Впервые с момента, как выбрался на поверхность, Морган обратил внимание на свои физические ощущения. Они были странными: тело била крупная дрожь, каждый удар сердца грохотом отдавался в ушах, бедро и поясницу рвало, но боли он не чувствовал. Шок? Может ли шок продолжаться так долго? Он вытер о рубашку грязные, разодранные в кровь ладони, нежно коснулся шелковистых локонов, выбившихся из-под серого пухового платка.

– Нет. Кажется, нет. Все хорошо? Тебя привез Арр?

Девушка с улыбкой моргнула. Обхватила ладошками его холодные как глина руки, согревая их своим дыханием. Ее щеки были розовыми от холода, глаза блестели, как звезды в закатном небе. Обиды, страхи, его идиотское поведение в новогоднюю ночь – все прощено и забыто.

«Арр, ты волшебник! С меня бочонок пива. Два бочонка».

– Пойдем!

Морган кивнул, но не сдвинулся с места; все сжимал и сжимал ее ладошки, пожирая взглядом милое лицо и силясь прогнать проклятый ком, который все еще душил его.

– Пожалуйста, пойдем! – с ласковой укоризной повторила Марго. – Тебе срочно нужно горячее питье, постель и целитель.

– Все, что мне нужно, я держу в руках, – сдавленно прохрипел Морган. – Но постель – да. Это отличная идея, Малыш.

Он привлек девушку к себе, начал жадно покрывать ее лицо поцелуями. Марго запрокинула голову, ее руки сомкнулись у него за спиной, и Морган решил, что не стоит откладывать приятную инициацию на потом. Потом, если это действительно затянувшийся шок, придет боль и все испоганит. Рука стащила платок с головы девушки, зарылась в ее волосы, раскинула кудри по плечам. Морган приник к полураскрытым губам. Страстно и надолго. Оба ловили ртом воздух, когда наконец оторвались друг от друга.

– Пойдем! Ты же не собираешься устраивать постель прямо здесь. Ты весь в грязи, в крови. У тебя даже из волос песок сыплется. Ты что, из могилы вылез?

– Почти. – Морган со смехом стиснул свое сокровище в объятиях – так крепко, что девушка пискнула.

Он поднялся на ноги почти без ее помощи, хотя Марго попыталась поддержать его, обняв за талию, и подставила плечо. Она ничуть не брезговала, не боялась испачкаться. Краем глаза Морган заметил, что на месте, где он сидел, снег окрасился в ярко-красный цвет. Не то чтобы крови пугающе много… но больше, чем бывает от пустяковых ран. Непонятно, откуда она взялась. С другой стороны, будь он в тяжелом состоянии, Арр бы это почувствовал и пришел бы сам, вместе с ребятами, а не отпустил бы Марго одну.

«Не оборачивайся», – мысленно попросил Морган. Он обнял Марго и оперся на ее плечо, чтобы лишить ее возможности оглядываться. Это оказалось совсем не лишним: ступать на правую ногу больно.

– Ребята выбрались из пещеры?

– Ребята? – простодушно переспросила Марго. – Ах, вот где ты так уделался! Ловил невидимого демона?

«Значит, не выбрались. Надо поторопиться. Где там Арр?..»

К своему удивлению, Морган не почувствовал ни Арра, ни кого-либо еще, а зона восприятия Дара уменьшилась до нескольких сотен ярдов – и все это пространство занимало болото. Но Марго идет спокойно и уверенно, значит, они придут куда надо.

– Ага. – Он наклонился и поцеловал девушку в макушку. Не хочется мучить ее вопросами, на две трети которых она не знает ответа; с ней хочется делать совсем другое.

Воды вокруг стало больше, все чаще попадались оттаявшие топи, поросшие мхом, обманчивые и засасывающие вглубь. Пришлось отлепиться друг от друга и шагать по кочкам гуськом. Морган пустил девушку вперед, чтобы присматривать за ней и физическим зрением тоже, и направлял ее по наиболее безопасному пути, который подсказывал Дар. На каждом шаге нога сплющивала кочку и погружалась до щиколотки. Морган смотрел на мокрый подол темно-зеленой шерстяной юбки и думал, что сапоги Марго, должно быть, промокли насквозь и нужно договориться с кем-нибудь из местных, чтобы ее пустили обсохнуть у печки, пока они с Арром будут вызволять ребят из-под земли. До чего же вовремя Арр ее привез! Единственную, кто опознает Императора с любой прической, в любой одежде. Добраться поскорее до Димены, покончить с ним. А потом… Не важно. Важно, что он больше не отпустит Марго от себя. Воодушевленный сладкой мыслью, Морган сиганул с хлипкой кочки на весьма отдаленный от нее островок. Ступня наткнулась на булыжник, невидимый под снегом. Правую ногу, как вспышка молнии, пронзила боль. Земля моментально ушла из-под ног и обрушилась на спину. Мертвые деревья закружились, задрожали. Водя вокруг себя немеющими руками, он искал Марго. Их ладони соприкоснулись. Морган вцепился в нее, дернул к себе так, что девушка упала на него. Боль залила его целиком, словно все кости и органы одновременно разорвало на части.

– Извини, – выдавил он. Сквозь стиснутые зубы голос прозвучал хрипло и жалобно, как скрип старой телеги. – Похоже, я все-таки что-то повредил внутри. Сейчас полежу немного, отдышусь. – Морган попробовал улыбнуться, только вместо улыбки, он почувствовал, получилась страдальческая гримаса.

– Может… – Марго озабоченно оглянулась. – Нам вдвоем тебя не дотащить.

– Нет-нет, не нужно! Я передохну и пойду сам.

– Куда ты пойдешь? Морган, прекрати притворяться! У тебя лицо в цвет снега, и ты все время стонешь.

– Да? Мне отсюда не видно. – «И не слышно». Морган рассмеялся над собственной дурацкой шуткой, надеясь успокоить девушку, но ее лицо стало еще более испуганным, а в следующее мгновение он услышал вырвавшийся с выдохом собственный стон. Накатывающая волнами сонливость, с которой едва хватает сил бороться, тоже ничего хорошего не предвещала. – Ладно. Ты права. Нам нужен Арр. Иди, Малыш. Беги.

– Так отпусти же меня.

Ах да… Морган с неохотой разжал пальцы, позволив теплым ладошкам выскользнуть.

– Будь осторожна! Найди длинный сук, – хрипло крикнул он ей вслед. – По болоту опасно ходить без шеста.

Марго махнула ему, оглянувшись через плечо, и поскакала дальше. Сук не отломала, дурочка.

Морган лежал неподвижно, наблюдая за ней. Боль начала стихать. В горле снова запершило, начался неудержимый кашель. Он перевалился на живот, приподнялся на локтях и коленях, поставил ступни на землю, медленно разогнулся. Все еще больно, но терпеть можно. И голова вроде не кружится. Прополоскать бы рот и попить, выгнать из легких пыль. Вокруг островка трясина. А вон там, левее, из-за пучков жухлой осоки проглядывает озерцо, в нем вода почище. Сделав широкий шаг, Морган поставил ногу на торчащий из трясины огрызок ствола – по ощущениям, довольно крепкий. Перенес на него вес тела. Ствол ушел из-под ног. Морган рухнул в густую темную жижу прежде, чем успел шагнуть на соседний островок. Его сразу же затянуло по грудь.

«Спокойно!»

Он осторожно попытался вытащить одну ногу. Ногу свела судорога, и он увяз еще глубже. Руки не дотягивались ни до одного из кусочков суши.

«Палка… Нужна палка. Что-нибудь, на что можно опереться».

Мертвые стволы издевательски торчали из воды повсюду. И до ближайшего из них не меньше дюжины ярдов.

«Почему же ты сам не отломал этот проклятый сук? Давай теперь, признавайся ей, что ты непроходимый дурак».

Морган набрал в легкие воздуха.

– Марго!

Крик прозвучал глухо, словно болото поглотило его. Девушка не оглянулась. Быть может, голос ослаб? Тяжело дыша, Морган продолжал кричать, а она уходила все дальше и дальше.

Дар не дотягивается.

«О нет… Такого не может быть!»

Выбраться из пещеры, обрести любимую и в сотне ярдов от нее утонуть в болоте – ничего на свете не может быть глупее. В панике хватая ртом воздух, Морган снова и снова пытался вложить ей в голову мысль обернуться, пока ему не пришлось запрокинуть голову, чтобы дышать.

«Я хочу жить!»

Не слишком подходящий момент для такого открытия. Морган фыркнул с презрением к себе и в тот же миг резко пошел ко дну, будто кто-то схватил его за лодыжки и с силой дернул вниз. Темнота. Удушье. Попытка глотнуть воздух, которого больше не было.

Неожиданно боль стала очень отчетливой: голова, шея, спина и бедра мучительно заныли. Морган разлепил веки, сморгнув слизь. Он лежал на спине, на твердой поверхности и дышал. Уже неплохо. Вместо желтовато-серых облаков над ним нависал потолок, сколоченный из грубых досок. Он дома?! О том свидетельствует и высокая койка, какие используют целители, и плавный изгиб стены – дикари не строят круглых домов, – и шторка из плотной темной ткани, отделяющая койку от остальной части хижины. На улице кто-то разговаривал матом; судя по отсутствию ответных реплик – с лошадью.

Тело было страшно тяжелым. Правая рука лежала мертвым грузом. Левая слушалась плохо – онемела, как от долгой неподвижности. Пальцы не слушались совсем. После нескольких попыток Моргану удалось заставить ее двигаться куда надо. Он ощупал промежность, бинты на груди, животе, бедрах, пошевелил ступнями. Все части тела на месте. Перевязки тугие. Значит, переломы. Странно. На болоте он не чувствовал себя настолько поломанным. Попытка направить внимание внутрь закончилась легкой паникой: собственной Манны он не чувствовал, окружающего пространства тоже. Так бывает в первые часы после тяжелых ранений.

– Рола, закрой дверь плотнее, – донеслось приглушенное ворчание. – Выпускаешь тепло.

Рола. Старшая из его сестер. Он в медицинской хижине Хары! Ну конечно… А где ему еще быть после того, как Арр и Марго вытянули его из трясины? Как они умудрились сделать это вдвоем? Ах, как было бы хорошо очнуться на постоялом дворе или в частном доме, чувствовать тепло Марго, держать ее руку в своей… Но, очевидно, его раны оказались не по силам даже умнице Арру.

Шторка шевельнулась. Между ним и потолком возникло лицо Имандры.

– О! Привет ожившим мертвецам! – Ладонь сестры легла ему на лоб. – Теплый. Это хорошо.

Морган попытался пошевелить губами.

– Лежи, лежи. – Рука переместилась под одеяло и легонько стиснула его полубесчувственные пальцы. – Сейчас придет Хара.

Морган откашлялся и, наконец, отыскал запропастившийся невесть куда голос.

– Где… – Он проглотил имя Марго прежде, чем оно вырвалось. – Арр.

Имандра пожала плечом:

– Он как бросил нас тогда, так и с концами.

– Что? – беспомощно выдохнул Морган. Койка под ним качнулась и с бешеной скоростью полетела вниз. Голос Имандры зазвучал где-то далеко-далеко, слова слились в неразличимый гул.

«А собственно, откуда ей знать?»

Видеть Арра с Марго могли только Токо и Рав, а они в своей обычной манере деликатно промолчали об экзотических любовных пристрастиях своего командира. Они вчетвером довезли его до врат, а потом разделились: Токо и Рав поволокли его домой, а Арр с Марго остались по ту сторону врат – не бросать же ее одну. Довезли до врат…

«До каких?»

Ум словно врезался в каменную стену. Воспоминаний нет. Всю дорогу пробыл без сознания? Морган снова сосредоточил взгляд на сестре. Любопытно, о чем она рассказывает с вытаращенными на пол-лица глазами. И заставил себя прислушаться.

– …мерзкий, лысый, костлявый. А девицы… Такие кикиморы! Тебе повезло, что ты был в отключке. Марик попытался одну заклеить ради хохмы. Так эта страхолюдина чуть не спалила его взглядом. Ты бредил какими-то цветами – то ли незабудками, то ли лютиками. Называл Хару малышкой и все время звал Марго. Мама всех на уши поставила, пытаясь выяснить, кто она. Она что, тебя отвергла? В каком она отряде? Я достану эту сучку из-под земли и заставлю ползать перед тобой на коленях.

Морган протестующе дернул головой, отчего по всем мышцам пошли болезненные судороги. В ушах зашумело.

– Ты еще кучу всего нагородил. Иллас вился вокруг как нарак. Хара его гоняла. Ждет не дождется, когда ты оклемаешься. Заготовил для тебя кипу бумаги – рапорт писать. А еще тебя страстно жаждет некая Долма Аояги. Она примчалась через день после того, как тебя привезли, и, похоже, уезжать не собирается. Не отходила от тебя двое суток. Помогает мамусику по хозяйству. Говорит только о тебе. Историю о том, как ты в Гиадалии, сидя на дереве, в одиночку уничтожил стаю претов, а потом еле живой помогал Долме убирать останки, я выслушала раз пять, но так и не поняла, как тебя туда занесло. Какой ты, оказывается, популярный. А прикидываешься аскетом.

Морган сглотнул. Кикиморы, незабудки, малышка… Потеря самоконтроля – паршиво. Но, кажется, откровения ограничились именем. Такую дозу наркотиков вкатывают при серьезных операциях. И Долма. Как выражаются в подобных случаях дикари, последний гвоздь в крышку гроба. Удивительно, как быстро до ушей людей долетает информация, которую им знать не следует. Мысли мельтешили в голове, словно мошкара перед дождем, и никак не желали складываться во что-то цельное и логичное. Морган приподнял наиболее живую из своих рук, положил сестре на колени и проскрипел:

– Родное сердце. Все, что ты сказала… повтори с самого начала. Я прослушал.

Имандра страдальчески закатила глаза.

– Когда тебя выкопали, ты был слегка мертв.

– Выкопали откуда?

Шторку снова отдернули, проход загородила фигура Хары. Целительница бесцеремонно вытолкнула Имандру из закутка, заняла ее место на краешке постели. Выражение ее лица – замогильная печаль и сочувствие вместо обычной доброй, чуть снисходительной усмешки – неприятно озадачило. Моргана прошиб холодный пот. Он вызвал фантом Арра. Мутный и безжизненный. Фантом Токо. То же самое. В панике стал перебирать… Рав, Керн, Имандра, мать, Иллас, Тайнер, снова Арр. Все одинаково блеклые. Пока Дар не вернется, не понять.

– Начни с плохого, – посоветовал Морган в ответ на затянувшееся молчание. – Кто погиб?

– У тебя сломан позвоночник и все ребра. Раздроблено правое бедро и правое плечо. Переломы обеих рук и обеих ног. Боги, я не уверена, что у тебя была хотя бы одна целая кость! Не говоря уже о мягких тканях. – Хара умолкла и на мгновение опустила глаза. – Иллас вызывал Гионов. Через восемь недель они приедут снова, осмотреть тебя. А пока придется лежать. Ты потерял много крови, выздоровление идет медленно.

Глубоко в недрах сознания открылась и снова закрылась дверца, из черной щели дунуло ледяным холодом. Кианаор Гион, за глаза Ворон. Ловчий душ, сэр Последняя Надежда. А его дочери-близнецы, Накра и Веллиара, соберут по косточкам даже разрубленное на куски тело. Поговаривают, у Ворона очень красивая жена, сам он мало чем отличается от мертвеца – обтянутый кожей скелет, лысый, с глубоко посаженными глазами, – а дочки пошли не в маму, на внешности самых богатеньких и одаренных невест Боги отыгрались. Об остальных девяти отпрысках известно немного: среди них нет ни одного мастера, все воины с заурядными способностями. А внук у Гиона всего один и не дружит с головой. Ворон не смог обучить оживлению ни одного из подмастерьев, поэтому активно плодился в надежде передать свой необычный дар по наследству, пока ее не потерял: не любят Боги, когда люди суются в дела их епархии. Гионы уникальны в своем роде, а возврат из небытия обходится недешево – ни одна семья не в состоянии оплатить их услуги, скидываются несколько кланов, поэтому к Ворону обращаются в исключительных случаях. Берется он не за всякого покойника. Важнейшее из условий – не более трех часов с момента смерти. О прочих Гион умалчивает, но совершенно очевидно, что первостепенное значение имеет уровень мастерства безвременно ушедшего и заслуги перед общиной. Как говорят: если за тобой полетел Ворон, значит, ты кое-чего стоишь.

«Чего стою я? Теперь я вечный должник Илласа и тех, с кого он собрал деньги».

Эта мысль совсем не радовала, как и выражение лица целительницы, которое оставалось похоронным.

«Тетя Хара, мне не нравится морда твоего лица».

Пожалуй, сейчас такая шутка прозвучит как издевка. Поэтому Морган просто спросил:

– Кто погиб, кроме меня?

– Император. – Хара растянула губы в улыбке, но, как показалось Моргану, через силу. Улыбка получилась горькой. Впрочем, причиной могла быть и усталость, и нервотрепка. Вряд ли они тут с Гионами хлестали морошковое вино и отплясывали джигу.

Из-за шторки высунулась мордашка Имандры.

– Да-да, Руэлл! Если ты снова строишь унылую рожу, я скажу тебе: твой план оказался безупречным. Мы добрались до отряда Майюры Ланг, и они прикончили его в Димене, рано утром, когда он открывал храм.

«Так просто?»

– Да, представь себе! Можешь поставить себе плюсик.

Морган подавил раздражение. Неприятно быть лишенным возможности закрыться, когда тебя чувствуют все, а ты – никого. Пока не вернется Дар, придется жестко контролировать себя. Проспать бы все это время. Мертвым сном, без сновидений.

– Он что-нибудь сказал?

– Вообще-то ему не давали слова. – Имандра запрыгнула в изножье и потеснила Хару, уложив ноги в дырявых на пятках шерстяных гольфах поперек постели. Раздалось потрескивание разгрызаемых семечек. – У него был канал, и его все видели – не успел, видать, спросонья нацепить свой амулет. Канал с Асуром. А с кем еще? Его и убили как Асура – жезлом. А потом сожгли.

«Идиоты!» – чуть не выкрикнул Морган. Он бы допросил Императора. С пристрастием. Впрочем, ребят можно понять. Они выполнили свою работу – уничтожили источник опасности, и справились блестяще. Каналы – вот новая беда. С дикарями Асуры объединяются, друг с другом или с Сурами-предателями – охота начнется на всех, кто с каналом, но не является осведомителем. Кто-то будет выяснять, чей канал, подключит мастеров, а большинство – тупо убивать, как Майюра. Война неминуема…

– А сообщники?

– Не было никаких сообщников. Ребята просмотрели всех в Димене и Арианде. Ни одного околдованного и ни одного с каналом. Ты бы слышал, какой вой подняли дикари! Целая толпа сбежалась. Черные колдуны убили священника, чтобы присвоить себе его бессмертную душу, закусить водку его мозгом, а скальп натянуть на башку и…

– Угомонись! – прикрикнула Хара, хлопнув Имандру по макушке. – И хватит у меня тут мусорить. Что за дрянная привычка! Как являетесь из похода, так все поголовно ходите и щелкаете.

– Я не мусорю, я складываю в кулачок. Кто-то схватил булыжник, но Майюра припугнула, что камнеметов отстреливаем без предупреждения, и ребята натянули луки. Еще дикарей нервирует, что наши женщины носят штаны в обтяжку. Место, откуда начинаются ноги… Ай! Тетя Хара! Командир, прикажи ей отпустить меня, а то я намусорю еще больше!

Морган слабо улыбнулся, глядя на борющихся женщин.

«Все не так плохо».

– Има, сходи за ребятами. Я хочу послушать всех. – «И попросить прощения у Рава и Токо».

– Они в рейде, – ответили женщины хором. Хара выпустила запястья Имандры и стала сосредоточенно поправлять растрепавшийся узел волос на затылке.

Морган поднял брови:

– Так скоро?

– Не так уж и скоро, если учесть, что ты здесь восьмые сутки, – сказала Имандра. – В рейде Токо и Рав. Керн дома. Наш отряд отбыл позавчера. Меня Тайнер оставил дожидаться, когда ты очухаешься, а Керну разрешил отдохнуть – в награду за то, что он всех спас. Керн же у нас спаситель мира! Хочешь, приведу? Если он еще не лопнул от гордости.

– Спаситель мира? Керн? – Морган фыркнул и закашлялся. Прижал руку к забинтованной груди, сдерживая смех. Смеяться больно. – Мы же еще должны рапорт.

– Ах ты, бедненький! – Имандра погладила его по голове. – Даже сейчас тебя преследуют мысли о службе. Я пошутила. Конечно же мы отчитались. Я исписала восемь листов. Но Иллас уверен, что ты знаешь что-то, чего не знаем мы, поэтому сам придет к тебе, когда вернется. Он уехал на несколько дней, на похороны какого-то родственника.

Скрывшуюся за шторкой Имандру сменила подмастерье Хары, рыжая веснушчатая толстушка с мальчишеской прической. Вид у нее был менее печальный, чем у ее наставницы. Морган улыбнулся в ответ на приветливый кивок. Хара приняла у нее кружку с пахучим варевом.

– Викки, овсяный отвар, – распорядилась она, просовывая руку под его плечи, чтобы приподнять его.

Морган протестующе замычал в кружку. Картина, как его кормят с ложки, подтирают, подсовывают под задницу тазик, вызвала чувство гадливости к самому себе.

– Будешь есть и пить, что следует, – осадила его Хара. – Твой мир – в лесу, здесь – мои правила. Не устраивает – перенесем домой. Там есть желающие за тобой ухаживать, вполне компетентные в этом деле.

«Меткий выстрел, тетя Хара».

Худший кошмар, чем забота Долмы, представить трудно. Когда скрипящие мозги снова начнут работать, надо подумать, как поделикатнее отделаться от девчонки. На данный момент в голову не приходит ничего, кроме «удрать обратно на тот свет». С покорностью осеннего листка Морган выпил полкружки сладковатого снадобья, позволил Харе уложить себя обратно, промокнуть полотенцем рот и подбородок. Столько вопросов… И кое-какие из них желательно прояснить без свидетелей.

– Не напомнишь, что было после того, как меня вытащили из болота? – пробормотал он делано-равнодушным тоном. – Я подзабыл.

– Из болота? – Тонкие брови Хары взлетели вверх. – Тебя выкопали из завала в пещере.

У Моргана потемнело в глазах. Значит, то была галлюцинация или сон. Когда он сжимал Марго в объятиях, его тело покоилось под грудой камней? Или, напичканное наркотиками, пускало слюни под руками Гионов?

«Нет! Это ошибка, ошибка, ошибка!»

Он почти закричал, пытаясь удержать милый образ, который стремительно исчезал, как рисунок на прибрежном песке. А может, галлюцинация или сон – то, что происходит сейчас? Морган глубоко подышал, пытаясь успокоиться, прочистил перехваченное судорогой горло.

– Нет-нет. Я хорошо помню, как выбрался из пещеры. Там было болото. Я угодил в трясину и утонул. А потом Арр… – Он сморгнул слезы. «Не было никакого Арра».

– Это, должно быть, видения. – Хара наклонилась и обтерла полотенцем его взмокший лоб. – О них рассказывают многие, кто побывал на грани. Мозг в предсмертной агонии выплескивает содержимое, а человек принимает это за реальность. Обычно видят то, во что верят, что хотели бы, чтобы с ними происходило.

Она замолчала, и стало слышно, как Викки напевает мантру над каким-то снадобьем. «Теперь, – с содроганием вспомнил Морган, – когда я слеп и прозрачен, как дикарь, мною можно вертеть, как… дикарем. Меня могут напичкать чем угодно, узнать обо мне что угодно, внушить любую мысль. Как долго это продлится?» Он вопросительно взглянул на Хару.

– Едва ты очнулся, ты начал кричать и хватать за руки, сначала меня, потом Викки. – Она отвернула рукав рубашки и показала синяки на запястье.

– И что я кричал? – произнес Морган срывающимся голосом.

– Сначала ты кричал от боли. А потом, когда тебе дали наркотики… много чего. Что Иштван Краусхоффер – это Вананд Заар в теле священника Кристиана Вольфа из Димены. Что он околдовал Тойву и заставил ее отравить воду в каком-то озере. Что он разжигает войну: руками дикарей убивает наших воинов, а убийцам вкладывает в голову намерение самоуничтожения, чтобы дикари думали, что их убиваем мы. Что Повешенные в Браголлаке завербованы им и отзываются на два якоря – на наш и на его, и в ответ на его прочитывают тебя насквозь. И что ты хочешь жить. Больше я не услышала ничего, что бы меня удивило, поэтому оставила свои личные доводы при себе. – Хара многозначительно помолчала, глядя ему в глаза. – Кроме Гионов, здесь были только Викки, Ирия и Имандра. Иллас ходил взад-вперед, скрипел половицами, откашливался. Гионов это нервировало, и они его выгнали. Так что слушателей у тебя было немного. – Ее губы изогнулись в мягкой улыбке.

Морган благодарно прикрыл глаза. Целители умеют хранить тайны и быть деликатными. Одна половина сердца ныть перестала. А вторая…

– Кто-нибудь знает, что с Арром?

– Его никто не видел. Вряд ли он вернется.

Тому может быть множество причин. А самая реальная – Арр скопил достаточно денег, чтобы его бедовый сын обзавелся мельницей, лесопилкой, ремесленной мастерской или чем-нибудь еще, что приносит постоянный доход, и свалил на берег реки Ольх. Если такая река вообще существует. Отряд служил долгу, Арр – личным целям. На какое-то время интересы пересеклись, и Арр ловко прикидывался другом, нужным и полезным… незаменимым.

«Мне нужен был напарник, тебе – надежный щит для задницы. Мы оба выполнили свою задачу, и каждый пошел своей дорогой. Ты прав, Арр. Я слишком привязываюсь».

– Полагаю, эта новость не станет для тебя шокирующей, – с некоторой неуверенностью продолжила Хара. – Аррой изгнан из общины за предательство. Заочно. Едва ли для него это великая потеря. Как и для нас.

Морган стиснул зубы и отвернул голову к стене, чтобы скрыть выступившие слезы. «Ни для него, ни для нас. Для меня». Даже будь он в тот момент жив, ему не удалось бы выгородить Арра перед Советом старейшин. Лопнул канат, который натягивался годами. Эти заклятые враги – Арр и Совет – никогда не простят друг друга.

– Будь добра, влей в меня что-нибудь, чтобы я эти восемь недель проспал. Сон – лучшее лекарство, организм быстрее восстановится.

– Не жар ли у тебя, голубчик, – насмешливо протянула Хара. – Тебе предстоит множество занятий. Разрабатывать руки. А когда восстановится Дар, заново плести защитную сеть.

То еще удовольствие. Даже не все выучиваются искусству защиты до конца. Это как медленно вытягивать из себя кишки и наматывать на барабан. Фантомными пальцами плетешь из собственной Манны сеть наподобие рыбачьей, с крохотными ячейками. Готовую сеть скатываешь и помещаешь в пространстве над головой. В нужный момент сеть можно силой намерения развернуть и накинуть на себя и, если получится, еще на одного человека, находящегося вплотную к тебе. Поначалу ощущение, будто получил удар под дых. Со временем привыкаешь.

«А потом – заново учиться ходить».

Морган испустил унылый вздох.

– И когда он восстановится?

– Имей терпение. Тебя вернули с того света. – Хара неслышно поднялась, до Моргана донесся удаляющийся скрип половиц и усталый голос: – Викки, завари снотворное с успокоительным.