Глава 11. Сон шестой

…Они были дороги мне – те, чьи жизни я видела чувствами. Я знала их, я переживала за них, я хотела помочь… Но чем? Всего лишь душой немногое сделаешь, особенно если не помнишь всю себя. И мне приходилось молчаливо присутствовать, направлять идущих странным невесомым светом, который для них был невидим…

…Кристиану было непросто ориентироваться во временных выкрутасах миров. Промежуток спасал его, помогал не потеряться. Штурман понял, что время невозможно предугадать с точностью. И дело было не в умении, не в том, насколько хорошо человек сформирует свой дар. Промежуток мог искажать время, подстраивать под происходящие события, и на этот процесс никто не смог бы повлиять, в том числе он, старательно развивающий свои способности. Не это ли называлось судьбой?

Благодаря Карчу Кристиан отлично слышал камни, знал миры, и даже мог сказать, кто из ребят где находится. Примерно. Некоторые, правда, ускользали от него, и в их числе по-прежнему был Алеард.

Теперь ему всё чаще попадались реальности, населённые людьми, но уж лучше бы там жили разумные капли. Кристиан заметил, что миры находятся на разном расстоянии от Промежутка. И чем дальше от него они находились, тем более неразвитыми и грязными были. Хотя и не всегда.

В одном из миров ему пришлось задержаться, и он устроился на работу спасателем. Он отлично плавал и хорошо нырял. Ему в напарники достался невысокий плотный парень лет двадцати пяти. Нормальный парень, не считая того, что после смены он неизменно отправлялся в клуб, где было не продохнуть от сигаретного дыма. Кристиан туда не совался, подобные места его совсем не привлекали.

В этом мире был один большой плюс: отсутствие документов, что и позволило штурману зарекомендовать себя как хорошего пловца и легко получить работу. Платили немного, но он не нуждался ни в чём кроме небольшой квартиры и еды, поэтому денег хватало. К тому же вещи, оставленные в Промежутке, имели обыкновение там и лежать, и он изредка что-нибудь нужное доставал из рюкзака. Он ждал нужного момента.

Работа была нетрудная, но не слишком приятная, особенно потому, что в любой день находился какой-нибудь пьяный храбрец, принявший решение выпендриться перед друзьями или вовсе незнакомыми людьми и совершить геройский заплыв на дальнюю дистанцию. Таких горе-пловцов Кристиан и Глот вылавливали уже изрядно нахлебавшимися, но при этом яростно утверждавшими, что они «могут плыть сами». Что ими и демонстрировалось тут же, прямо на песке. В самом деле, рассуждал Кристиан. Какая разница, где плыть? По воде или по суше, это в таком состоянии уже не принципиально. В основном буйствовали мужчины, но иногда попадались и женщины. С женщинами справиться было труднее. Мужчине можно было дать лёгкий подзатыльник и пару раз «нечаянно» уронить на землю, пока он не понимал, что драться бесполезно и не топал к старшим офицерам, где ему делали выговор. Женщины сразу устраивали истерику, и Глот ужасно этих истерик боялся. Что до Кристиана, он мог терпеть крики и ругательства сколько угодно. Просто стоял, скрестив руки на груди, и слушал, пока у пьяной дамы не пропадал голос. Иногда в плохую погоду следить нужно было не за взрослыми, а за детьми. Пока радостные родители расслаблялись, дети бродили по пляжу сами по себе, и, конечно, лезли в воду. Иногда волны были такими сильными, что Кристиан и сам едва с ними справлялся. Что уж говорить про малышей. Им с Глотом довелось уже выловить и девочку лет двенадцати, и пятнадцатилетнего парня, который, придя в себя, не сразу понял, где находиться, а потом даже сказал «спасибо». Обычно спасателей в этом мире не благодарили. Кристиан не обижался. Живы – и ладно. Больше его расстраивало то, что едва не утонувшие однажды, многие из этих людей потом тонули повторно. И уже насовсем. Правда, не в его смену, и не на этом участке пляжа. И это тоже считалось здесь нормой. У таких людей даже было особое название: «утопцы».

Кристиан много думал о времени и месте. О том, что всё имеет смысл: где он находится в определённое мгновение, что делает, с кем встречается и к чему стремится. Прежде Земля казалась ему бесконечной, но теперь, когда появилась возможность узнавать другие миры, бесконечность стала необозримой. Границы стёрлись, и вокруг него простиралась бездна. Он не был напуган или растерян, его трудно было чем-то испугать. Привыкнув полагаться только на себя или на Алеарда, он мог выжить где угодно, в чём угодно найти положительную сторону.

Однажды, прогуливаясь по городу после смены, он завернул в кулинарию, где попробовал вкусный вишнёвый пирог. Кристиан сидел на улице за столиком, допивая остатки чая, когда увидел двух мужиков, которые громко переговаривались между собой.

– Мне оно надо? – возмущался первый. – Я не сестра милосердия. В задницу это!

– Если Гейл узнает – ты труп! – хохотал второй.

– Она ничего не узнает, если не увидит. Скажу, отдал, – огрызнулся первый. – А ты молчи, понял?

Второй поднял руки:

– Да ладно тебе!

Кристиан задумался, что они надумали сделать. Ясно, что обвести кого-то вокруг пальца. Соврать. Ложь давалась штурману с огромным трудом. Он вообразил себя, лгущего в глаза Алеарду, и недоумённо хмыкнул. Наверное, всему можно научиться, но чтобы врать постоянно, надо иметь особый талант. А Кристиан не сомневался, что раздражённый мужчина себе в придумках не отказывал.

Время было позднее, но улицы ярко освещались, и народу ходило много. Орда шуршала, гудела и смеялась. Мужики скрылись в толпе, и штурман забыл про них.

В центре города был устроен большой канал, где все желающие могли покататься на лодках. Таковых находилось немного, благо океан находился рядом. Кристиан поднялся и, заплатив за еду, подошёл к ограждению. Вода в канале была не особо чистой, но, по крайней мере, там росли кувшинки, что говорило о том, что она всё ещё живая. Кристиан любил водяные лилии. Возле его дома на Земле сияло большое голубое озеро, одна часть которого почти скрылась под их плотными листами. В детстве они с Алеардом называли их «Куньками». Штурман глядел на цветы, думая о том, что в каждом мире находилось что-то, напоминавшее о доме, когда его привлекли взволнованные голоса. Он поднял голову: люди указывали куда-то руками, а юная девушка отчаянно рыдала, молотя кулаками одного из мужиков. Того самого, рассуждавшего о милосердии. Мужик пытался оттащить подругу подальше, но она не давалась. Кристиан проследил за их взглядами и успел увидеть, как в воде исчезает тёмный мешок… Слух у него был отличный, чутьё тоже. Он молнией рванул в сторону, перемахнул через ограждение – и ухнулся в воду.

Плыть, поднимая над водой почти невесомую ношу, было нетрудно. Он вылез на ближайший причал и поспешно порвал тугой узел зубами. Заглянул внутрь… Котята. Всего два маленьких – на ладони уместить – комочка. Кристиан поспешно спрятал их у тела, чтобы согреть. Поднялся. Ему захотелось смотаться в Промежуток – пусть видят, наплевать! Он не был гневливым человеком, выходил из себя крайне редко, но сейчас готов был угробить первого попавшегося под горячую руку человека.

Любопытная толпа между тем устремилась вниз, к причалам, и Кристиан понял, что кто-то точно пострадает. А потом он увидел мужика. Того самого, который решил избавиться от беспомощных кошачьих детёнышей. Штурман сжал зубы и повернулся, собираясь безразлично протиснуться сквозь толпу, но безжалостный придурок не поспешил придержать за зубами ядовитый язык…

– Посмотрите на этого парня! – сказал он. – Спаситель убогих выродков дворовой кошатины! Сердечко девичье заболело, да?

Кристиан стерпел бы и иной бред, куда хуже этого, но в другой ситуации. Он молча повернулся – и жестоким ударом отправил мужика лететь в тёмную воду. Люди подались в стороны, пропуская его. Даже девушка, жалостливо косящаяся на два крохотных хвостика, торчавших из-под его рубашки, ничего не сказала.

Он прибавил ходу и завернул в переулок, чтобы не тратить время на беготню по улицам до самого дома. Когда-то давно они с Алеардом выхаживали щенка, но тот был один на двоих, что упрощало уход за ним. Ночами они кормили прожорливого черныша по очереди, днем тоже… теперь помощи ждать было неоткуда. Из Промежутка Кристиан сразу переместился в квартиру. Вытащил коробку и положил туда толстое махровое полотенце. Осторожно достал пищащих котят и устроил на дне. В этом городе он не видел ни одной ветеринарной аптеки, найти кормящую кошку тоже не представлялось возможным.

– Что же мне с вами делать, крохи? – вздохнул Кристиан.

Он огляделся: в такой час ничего уже не работает, а нужно многое. Грелка и молоко или молочная смесь, бутылочка или пипетка… И время.

Следующие пять минут он скакал по мирам, как дикий мустанг, постепенно раздобывая всё, что было нужно. В последующие дни ему приходилось разрываться между домом и работой, чтобы успевать кормить котят каждые три часа. Ему нужно было ещё немного пробыть в этом мире, в ожидании подходящего для перемещения момента.

Котята прибавляли в весе и через месяц стали неуклюже бродить по квартире. Ещё через неделю они осмелели и начали вовсю шалить. Кристиан никак не мог выспаться – они хватали его за ноги и плюхались на лицо, играли с его волосами и щекотали усами нос… Они разрослись и распушились. Один был светло-серым, с белыми подпалинами, другой – тёмный, дымчатый. Два мальчика, и у обоих – яркие зелёные глаза. Он назвал их Шмыга и Царапка. Шмыга был задумчив и странен, Царапка – кусач и неистов. Шмыга вечно находился в самых разных местах – он залазал внутрь носков и рубашек, забивался в щели и трубы, что уж говорить про шкафы и тумбы; мог уснуть, повиснув на кране, или стащить кусок вкусного со стола и съесть его, сидя верхом на руке Кристиана. И при этом нисколько не смущался того, что эта рука нарочно елозила и крутилась в разные стороны. Кристиан играл с котёнком в прятки: Шмыга прятался замечательно, и сидел в своём укрытии тихо и серьёзно. Царапка усердно громил дом. Он драл шторы, разбивал посуду, выгрызал узоры в хлебе, точил когти о джинсы Кристиана и постоянно кидался на штурмана из-за углов. Кристиан то и дело обнаруживал внутри обуви замечательные «сюрпризы». Нет, это не были продукты кошачьей жизнедеятельности. Царапка, подобно хомяку, делал в ботинках «кладовые» из объедков, игрушек и прочих очень нужных кошке вещичек. Однажды утром штурман нашёл в ботинке живую мышь, потом – обглоданную конфету, затем очень длинную макаронину, а ещё картофельные очистки, пуговицы, куски подушки, виноградины и соломинки, перышки, фантики и ручки, и даже тяжёлую пряжку от ремня, неизвестно где и как котёнком найдённую…

В последний день своего пребывания в прибрежном городе Кристиан снова увидел мужика, о которого почесал кулаки. Штурман как раз шёл попрощаться с напарником, когда разглядел в толпе знакомую самодовольную рожу. Живодёр пил пиво в компании друзей, а рядом с ним стояла та самая девушка, лившая горькие слёзы об утопленных котятах. Теперь она улыбалась, и штурман крепко задумался об их отношениях, и вообще о том, как можно строить отношения с человеком, который способен засунуть котят в мешок и равнодушно выкинуть в воду. Он не хотел обращать на себя внимание и свернул в сторону, направляясь к будке спасателей. Пожал Глоту руку и пообещал как-нибудь заглянуть в гости. Конечно, он не сказал, что направляется в другой мир, да и скажи он это – кто бы ему поверил?

Когда он уже подходил к квартире, его окликнул незнакомый голос:

– Простите! Извините, пожалуйста!

Кристиан обернулся: ага. Та самая девушка.

– Простите меня, – сказал она, подбегая к нему. – Я просто хотела узнать – как там котята?

– Живы, – ответил Кристиан.

– Вы не подумайте, он на самом деле не плохой, – сказала она. Кристиан нахмурился.

– Конечно, не плохой. Плохие люди смывают котят в унитаз или топят в тазике.

Девушка сжалась.

– Он не хотел…

– Точно так же, как я не хотел бить ему в морду, – нахмурился мужчина. – Мне надо идти.

– Он не плохой человек, – повторила девушка ему в спину.

– Надеюсь, – ответил Кристиан. Ему не хотелось продолжать разговор.

Он поднялся в квартиру, оставил все свои деньги и записку женщине, у которой снимал жилище, и, посадив котят в корзинку, ушёл с ними в Промежуток…

…Эдман открыл глаза и увидел Еву. Она сидела на кровати и сонно улыбалась. Он протянул руку и тронул её голую спину.

– Ты трактор! – рассмеялась девушка.

– Кто? – не понял мужчина.

– Ты храпишь! – сказала она, садясь на постели.

– Прости, – улыбнулся Эдман. – Не знал.

– Ничего, ты тихонечко, – рассмеялась Ева. – Мне даже понравилось. Как колыбельная.

Мужчина живо поймал её за талию и обнял сзади.

– Мне приснился чудесный сон.

– Какой же? – улыбнулась Ева.

– Представь, что мы с тобой стоим на высоченной скале. И вот появляется на самой её макушке красивый большой дом, он словно заглатывает нас. Окна открыты, мы уже на балконе. Ночь. Тихо. Только дождь идёт. Я слышу, как ты дышишь. На горизонте через облака прорезаются молнии. Их столько, что не перечесть, и они фиолетовые и голубые. И пахнет знакомо. Не просто дождём, но и деревом, металлом и тёплой постелью. И я знаю, что мы ещё немного постоим и вернёмся в спальню…

Ева глубоко и длинно вздохнула, повернулась и поцеловала его в губы.

– Давай твой сон однажды сбудется, – сказала она тихо.

Эдман медленно кивнул и потерся носом о её щеку.

– Я всё хотел спросить… – сказал он.

– А?

– Что у тебя за сердечко на груди?

– Это подарок, – и девушка расстегнула цепочку и подала ему медальон.

Эдман повертел его в руках, нашёл замочек и открыл. С маленькой фотографии на него смотрели её родные. Мама, отец и брат. Все похожи друг на друга: карие глаза, улыбки, брови…

– Они у тебя классные, – сказал он, улыбаясь. – Возьми.

– И ты у меня классный, – нежно улыбнулась Ева. – Оставь пока себе.

Она поцеловала его и быстро вскочила с кровати, чтобы не успел поймать.

– Я в душ.

Эдман рассмеялся, вылез из-под одеяла и пошёл за ней. Даже в душе он не хотел оставлять её одну.

Ева, конечно, не закрылась, и их позднее утро началось замечательно. Завтракали они как всегда в вагоне-ресторане, и Ева снова, хитро улыбаясь, предпочла фруктовый пирог остальным блюдам. Эдману было уже всё равно. Он помнил её – податливую и нежную, тихо постанывающую в его руках – и хотел поскорее вернуться в номер, чтобы всё повторилось. Он плавал в радостных чувствах и насторожился только тогда, когда поезд остановился. Остановки в этом месте не было – он хорошо изучил маршрут, прежде чем покупать билеты. Эдман оглянулся: какая-то суета среди служащих…

– Ева, пошли, – спокойно сказал он и, крепко взяв её за руку, потянул за собой.

– Что, Эдман? – всё ещё улыбаясь, спросила девушка.

Он прибавил шагу.

– У тебя в сумке вещи ценные? – тихо спросил он. – Бросить можешь?

Ева кивнула:

– Я создам новые.

– Иди спокойно. Улыбайся, – сказал Эдман, ведя её за собой. – Они уже в поезде. – Он почувствовал, как задрожала её рука. – Не бойся, Ева.

Они вышли в следующий вагон, и Эдман затолкнул её в уголок.

– Сейчас мы проберёмся в хвост поезда. Сядем на один из автопланов и постараемся смотаться. Они будут нас преследовать, но ты не бойся. Я взял свой автоплан, его так просто не собьёшь. Мы собирали его вместе с братом, он куда прочнее и быстрее остальных.

Ева прижалась к нему, вцепилась пальцами в майку. Всё начиналось так здорово! И с чего она взяла, что от них так просто отстанут? Если бы она не помешала Эдману, и он придушил того мужика… Девушка была уверена: именно благодаря выжившему Безовалы и узнали, что Эдман жив. Но она не сожалела. Она не позволит Эдману отнимать жизни. Уже не позволит.

– Эдман… – всхлипнула она.

– Тихо, – приказал он. – Не плачь.

Он хорошенько вдарил по неприметной на вид дверце, и за ней обнаружилась система вентиляции.

– Залазь. Я пойду прямо за тобой.

Ева быстро протиснулась внутрь и поползла вперёд. Она уговаривала себя быть отважной, но внутри всё дрожало.

К сожалению, так просто добраться до хвоста им не дали. Ева вскрикнула и попятилась, и он, услышав характерный звук, выхватил пистолет. Это были жуки-разведчики – верные помощники Безовалов. Эдман перестрелял их всех и умудрился пробить в туннеле отверстие. Через него они попали в коридор и столкнулись нос к носу с Сержем… Он умел идти по следу, в этом ему не было равных. Беспокойная ищейка, которая, начав преследование, ни за что его не бросит. Ни слова ни сказав, он выхватил оружие. Ни Ева, ни Эдман не нужны были живыми.

Ева не была готова к этому, но чувства подсказали ей правильный выход. Между ними и Сержем выросла кривая стена из картона и пластика толщиной под полтора метра.

– Ева… – растерялся Эдман. – Ничего себе! Какая ты умница!

Он успел увидеть её улыбку и повернуться на пятках, закрывая девушку собой – со спины к ним подобрался Жар, ещё один из серой команды, в которую входил когда-то и Эдман. Жар успел выстрелить, а Эдман нет. В это мгновение он думал о Еве, и эти мысли растопили холодное спокойствие, необходимое для быстрого выстрела. Пуля задела его бедро и в следующий миг мир расплылся. Эдман видел, как поражённо хлопает глазами Жар, словно не видит его, стоящего прямо перед ним. А потом темнота добралась до его ног, пожрала Еву, крепко держащую его за руку, и заползла в глаза… Прекрасный океанский берег, где царствовала ночь, Эдман разглядел едва-едва. Его треснуло по затылку и обрушило на крышу поезда, а оттуда на землю. Следом за ним из дыры в небе нарисовалась и Ева. Она приземлилась ловчее и осторожно сползла к нему в руки. Эдман отложил многочисленные вопросы на потом и устремился вместе с ней к автовагону. Прострелил надёжный замок и быстро завёл свой автоплан. Закинул Еву на сиденье перед собой и с места взял приличный разгон.

– Эдман, у нас хвост! – крикнула девушка. Она глядела назад через его плечо.

Он вильнул в сторону, надеясь добраться до гор. Он был уверен в своём автоплане, правда пока что преследователи неслись с той же скоростью, что и они с Евой. И нещадно по ним палили. Эдман не мог отдать управление девушке и ответить тем же, оставалось надеяться на надежную броню. Однако через мгновение он с удивлением увидел в камеру заднего вида, как на одного из десятка преследователей упал с неба стул. Самый настоящий деревянный стул. Он оделся на голову пилота, как рога, и тот от неожиданности потерял управление и плюхнулся вместе с автопланом на землю… С неба стали сыпаться разные вещи: кривые столы и вешалки, и какие-то несуразные двери, половые тряпки и швабры, кастрюли и вилки с ложками, и разнообразная одежда гигантских размеров. Эдман едва не врезался в камень, когда увидел, что на лицо Сержу шлёпнулись огромные розовые трусы в яркий цветочек. Автопланы у них были открытого типа, двухместные, что и сыграло свою роль в этой безумной погоне. Несколько человек всё ещё преследовали их, и Эдман подумал, что на месте Евы он бы сделал… Необъятная простыня чёрного цвета накрыла пятерых Безовалов, как карающая длань судьбы. Они запутались в ней, и Эдман воспользовался моментом, чтобы прибавить газу. Ева возле него слабо ахнула и потеряла сознание.

Он долго летел над лесом, не спеша притормаживать. Солнце уже уходило за горизонт, когда он высмотрел среди деревьев подходящую поляну. Ева не приходила в себя, но он слышал её дыхание и знал, что с ней всё нормально. Он опустился так, чтобы автоплан было не разглядеть сверху, и взял девушку на руки.

– Ева! Ева, очнись!

Девушка вздохнула.

– Нет сил… – расслышал он.

– Потрепи, родная! Я сейчас! – сказал Эдман. Он устроил её на траве, и, подбежав к автоплану, вытащил из багажника толстое тёплое одеяло. Подхватил девушку, заворачивая в мохнатую полость, и отнёс к дереву, повалившемуся на бок.

– Лежи, лежи, – успокоил он девушку, видя, что она пытается приподняться. – Сейчас я тебе тёплого чая налью.

– Эдман, ты… ранен… – прошептала она, и тут он вспомнил, что в него и правда попали. Не может быть! Он опустил руку и ощутил под пальцами кровь.

– Ева, ты меня снова вылечила? – спросил он взволнованно.

– Нет, – ответила она. – Не лечила. Я только людей калечила… Стульями…

Он тихо рассмеялся.

– Отдыхай, Ева. Ты никого не убила, ты всё сделала правильно.

– Как ты? – мутные глаза нащупали его тёмную фигуру. – Яд… Эдман…

– Либо Жар зарядил своё оружие обычными пулями, либо ты сделала меня нечувствительным к яду, Ева, – ответил он. – Эта царапина меня нисколько не беспокоит.

– Хорошо, – слабо улыбнулась она и закрыла глаза.

Эдман достал маленький термос, открыл его и поднёс горлышко к губам девушки.

– Пей, Ева. Это тебя взбодрит и согреет.

Она сделала несколько жадных глотков и облизнула губы.

– Вкусно.

Эдман хрипло рассмеялся.

– Нам нужно немного отдохнуть. Совсем немного. Потом отправимся дальше.

– Вечно бегать от этих гадов? Нет, Эдман. Нам нужно уйти в другой мир. За Промежутком они не станут нас преследовать.

– Я не привык убегать, Ева. Не знаю, правильно ли это… Но пока Серж не убьёт нас, он не успокоится.

– Что ему наша смерть? – сипло спросила она. – Что мы ему сделали?

– Лично ему – ничего, но он считает, что аварию Найара подстроили мы с Андреасом. А он не даёт своих напарников в обиду.

– Это были не вы.

– Скажем так: это был не я, – ответил Эдман. – За Андреаса не поручусь.

– Давай уйдём в другой мир, – повторила Ева. – Я не хочу видеть твою кровь.

– Сейчас? – спросил Эдман.

– Если ты сможешь… потому что я не смогу…

– Я не знаю как, Ева, – растерянно сказал он.

– Теперь знаешь. Ты был в Промежутке и коснулся его, Эдман. Попробуй, позови его. Вот увидишь – он ответит.

Эдман не совсем понимал, о чём Ева просит его, но послушно прикрыл глаза, подумав об этом Промежутке.

– Стой! – успела схватить его за руку девушка. – Ты едва не ушёл туда без меня!

Он обнял её, судорожно прижал к груди, и тьма не заставила себя долго ждать…

Найар и Серж задумчиво глядели на то, что осталось после беглецов. Автоплан они бросили, видимо, опасаясь, что их вычислят благодаря ему. Сиротливо лежали на траве одеяло и термос.

– Неужели ушли в лес? – пробормотал Найар.

– Если ушли – туда им и дорога, – сказала Жар. – В этом лесу они и пары недель не протянут.

– Или протянут, – спокойно сказал Серж. – Хотя я думаю, что они уже давно стали кормом для зверей. И всё-таки осмотрим округу. Я знаю Эдмана, он не сдастся. Да и со зверодами у него всегда были отличные отношения.

– Они не вернуться в город, – сказал Найар. – Думаю, мы о них больше никогда не услышим.

– Мне нужны доказательства, – произнёс Серж.

– Вряд ли ты их получишь, – усмехнулся Найар. – Особенно если эти доказательства уже обглоданы и переварены. А человеческие и иные кости, как ты знаешь, любят использовать для починки своих жилищ жуки-болтуны. Остынь, Серж. Они мертвы.

– Мертвы, – повторил Серж.

– Девушку жалко, – сказал Найар. – Еву. Она ничего.

– Ты таких «ничего» сотни найдёшь, – сказал Жар. – А то и больше. Обычная смазливая деваха.

Найар нахмурился. Он был не согласен с напарником, но спорить не собирался. Ева и правда понравились ему, но она всё равно должна была погибнуть – рано или поздно. И он знал, что в её гибели виноват только он, и от этого на душе скребли кошки.

Найар развернулся и пошёл к своему автоплану. Она спасла ему жизнь, а что сделал для неё он?..

…До пещеры они добрались нескоро, вынужденные плутать по замку. Если бы не Зарина, Алан бы давно всё бросил и рискнул шагнуть вместе с ней в Промежуток, но девушка хорошо знала комплекс и всё-таки вывела их ко входу в пещерную комнату.

Там землянин быстро оглядел проход – оттуда доносился плеск воды и размеренный гул. Соваться без нужды в это затопленное отверстие Алану не хотелось, но он по-прежнему не собирался звать Промежуток. Он решил сделать лёгкий и компактный подводный мотоцикл и экипировку для подводного плавания. Это было проще пареной репы.

– Подожди пять минут, – сказал он Зарине, – просто постой на стрёме, хорошо? Вот здесь, в тени.

– Хорошо, – послушно сказала девушка, но Алану послышалось в её голосе сомнение. Она могла сомневаться сколько угодно.

Он отошёл от неё и сосредоточился. Мысли полились спокойно и послушно, как тёплое молоко из кувшина. Они даже были похожи на молоко по вкусу. С некоторых пор Алан стал замечать, что когда он делал определённые предметы, его мысль окрашивалась в определённый цвет и меняла вкус, как будто он готовил её. Сейчас это была почему-то мысль со вкусом молока.

Он управился за какие-то десять минут и тихо позвал девушку: всё это время она стояла там, где он сказал, и не повернула голову в его сторону. Сомневалась она или нет – но сделала так, как он просил.

– Слушай, тебе нужно это одеть, – сказал Алан. – Я понимаю, что ты не представляешь, как этим пользоваться, но это нетрудно.

Девушка старательно спрятала удивление за улыбкой.

– Ты не друг Захату, но будь ты его врагом – правителю бы не поздоровилось, – сказала она.

Алан пожал плечами.

– Я тебе помогу, – сказал он, и девушка решительно стащила с себя одежду, с радостным остервенением сорвала с рук браслеты, а с головы – повязку. И только на груди оставила небольшой медальон странного вида. Взволнованный её открытостью и смелостью, Алан помог ей одеться и только потом оделся сам. Объяснил, что к чему, и они уверенно двинулись к лазу.

Тащить мотоцикл и акваланги в дом к Фадру было нельзя, и Алан оставил их на берегу, в выемке скалы. Он знал, что через пару-тройку дней крошечные невидимые друзья по его просьбе не оставят от снаряжения и следа. Микробы знали своё дело и он, начав путешествовать по мирам, не утратил способность разговаривать с ними.

Он сделал для Зарины плащ и велел ей накинуть капюшон.

– Ты не похожа на других, лучше пусть тебя никто не увидит.

После их фантастического бегства девушка больше молчала, вот и сейчас она лишь кивнула ему.

Алан думал над тем, что делать дальше, но в голове было пусто. Ему не хотелось подставлять под удар Фадра и Махунга, а ведь Захат наверняка станет рыскать по всей округе в поисках своенравной рабыни. Ему придётся долго искать её во дворце, и рано или поздно он поймёт, что она сбежала. И тогда…

– Тебе, конечно, некуда пойти, – сказал он, когда они шли по рассветным шумящим улицам Йола-Бада.

– Я не хочу быть обузой, Алан. Я смогу о себе позаботиться, – ответила девушка, но он видел, как погасло серебряное пламя в её глазах.

– Я тебя не гоню. Я помогу тебе, – повторил мужчина. – Но лучше мы поговорим дома, хорошо? Здесь слишком много народу.

И он потянул её за собой к дворику Фадра. Ни Махунга, ни старика дома не оказалось. Алан решил, что они уплыли на лодке – в последнее время они часто вместе рыбачили, но только для удовольствия. Он провёл Зарину внутрь.

– Ты есть хочешь?

– Немного, – призналась девушка.

– Сейчас погляжу, что у нас есть. Ты пока… эм… Тебе нужно во что-то одеться, нельзя же… – Он выдавил из себя улыбку. Носить плотный плащ на голое тело было, наверное, очень неприятно. – Я принесу тебе что-нибудь.

– Алан! – сказала девушка. Осторожные руки легли на его плечи. – Спасибо тебе, Алан.

Он тронул её локти и снова улыбнулся.

– Пожалуйста.

Девушка присела возле потухшего очага и принялась распутывать волосы, а Алан вышел в кухню и нашёл там остатки фруктов и каши. Поспешно сделал ей обычные льняные штаны вроде тех, что носил сам, и просторную тунику. Чем более непривлекательно она будет выглядеть, тем меньше привлечёт к себе внимания. Он с запозданием подумал о том, что девушка почти не удивилась, увидев гидрокостюм и баллоны с кислородом. Она спокойно одевала всё, что он говорил ей одеть, спокойно держалась за него под водой. Как будто только и делала раньше, что занималась дайвингом.

Он вышел в комнату и протянул ей еду и одежду.

– Зарина, расскажи о себе, – попросил он, надеясь, что это поможет ему догадаться о причинах её спокойствия. Девушка медленно улыбнулась.

– Я переоденусь? – сказала она. – А то у меня от этого плаща тело чешется.

Алан поспешно кивнул и отвернулся.

– Я издалека, – рассказывала девушка, одеваясь. – Моя родина за океаном. Меня схватили возле устья реки Арпы пираты Красного знамени. Они тащили меня через всё море, но я уверенно себя чувствую на воде – не боялась. К тому же им нужен был кто-то, кто умеет хорошо готовить, и они не слишком распускали руки. Больше всего меня страшило то, что я несвободна, а качка и шторма вскоре кажутся чем-то привычным и само собой разумеющимся. Потом пираты продали меня одному торговцу рабынями, тот продал меня другому… Так я оказалась во дворце. Правитель ценит иноземок, ему подавай разнообразие, – усмехнулась она. – Я родилась в лесном краю много севернее Йола-Бада. Родители не запрещали мне путешествовать, я всегда хотела посмотреть мир, но была глупой юной девочкой… Не их вина, что всё так вышло, виновата только я. Мне бы хотелось вернуться домой, но это едва ли возможно.

– Понятно, – произнёс Алан. – И долго плыть до твоей родины?

– Да. Много месяцев.

– Далеко тебя занесло! – сказал он уважительно.

– Я не знаю, жалеть мне о случившемся или радоваться, что мир повидала? – задумчиво сказала Зарина. – Вчера мне не было радостно.

– Когда ты собиралась прыгнуть?

– Да.

– Ты бы прыгнула.

– Верно. Этот Захат просто похотливый, упивающийся властью самец. Если я и досталась бы ему, то только в виде куска изуродованного мяса.

– Скажи, Зарина, почему ты не удивилась увиденному?

– То есть тем штукам, благодаря которым мы спаслись?

– Угу.

– Ну… – протянула девушка. – Кстати, можешь поворачиваться. Спасибо за одежду. Она прекрасная!

Алан глянул на неё: несомненно, эти штаны и просторная рубашка идут ей больше, чем то, во что она была одета до этого.

– У меня дома одеваются почти также, – сказала она мягко, – и на самом деле я удивилась. Ты не скажешь мне, кто ты?

Он покачал головой.

– У меня есть дар, Зарина. Особый. И я тоже не местный.

– Понимаю, – серьёзно сказала девушка. – Хотя ты и выглядишь в этой одежде так, словно родился и вырос в Уфбаде.

– Это просто маскировка. Я ношу маску.

– И мне придётся, – кивнула она.

– Нужно подумать, как поступить, Зарина. Дай мне полдня, и мы вместе решим, что делать.

– Хорошо. Это твой дом?

– Нет, но люди, живущие здесь, не прогонят тебя. Так что давай для начала позавтракаем.

Фадр и Махунг вернулись только к вечеру и застали Алана и Зарину мирно беседующими на крыше.

– Приветствую! – сказал старик. – В нашем доме милая гостья! – Он хитро глянул на Алана, как будто видел его насквозь. – Пусть солнечный свет не оставит тебя, дитя, – сказал он девушке, и она улыбнулась, поднявшись ему навстречу.

– Здравствуйте. Спасибо!

– Вы не против, что я… – начал Алан, но Фадр спокойно поднял ладонь.

– Мы рады. Да, Махунг?

– Вчетвером веселее, – согласился мальчик. Он широко улыбался.

Алан оставил их ужинать, а сам пошёл спать. Ему нужно было отдохнуть.

Наутро он застал Зарину за уборкой. Она привела в порядок не только сам дом, но и дворик, и Махунг помогал ей. Землянин поглядел, как они беззаботно болтают и смеются, и поморщился. Сон принёс отдых его телу, но дух его был по-прежнему встревожен. Он готовился к худшему.

Алан без аппетита позавтракал и вернулся в беседку: там ему хорошо думалось. Он стал прикидывать варианты, и понял, что лучше всего уходить из Йола-Бада. Причём как можно скорее и забрав с собой этих троих. Вот только вряд ли Фадр, проживший на этой пустынной земле всю жизнь, согласится уехать, а преданный Махунг его не бросит. А Алан не мог бросить их. Но также он не мог бросить Зарину. Девушка должна была вернуться домой. Может, Фадру с Махунгом, мечтающим о лесе, там найдётся местечко? Землянин чувствовал груз ответственности за своих новых друзей, но это не тяготило его, как прежде. Будь что будет. Он расскажет им о своих далеко идущих планах, исключая, конечно, собственную фантастическую историю, а они уж пусть сами решают, как поступить…

…Алекс проснулся от невероятной мучительной неги. Он ощутил, что Дила прижимается к нему всем телом и нежно поглаживает его живот и всё, что находилось ниже… Он не стал открывать глаза, только улыбнулся, давая понять, что ему хочется продолжения. Тёплые губы коснулись его щеки.

– Алекс, – прошептала девушка. – Не засыпай, Алекс.

Он рассмеялся и открыл-таки глаза.

– Привет.

– И тебе привет, – отозвалась она, ласково целуя его в щеку. – Как ты спал?

– Разве мы спали?

Девушка рассмеялась и прикусила пухлые губы.

– Совсем чуть-чуть, под утро.

– И теперь ты меня раззадориваешь, потому что хочешь продолжения? – хмыкнул он.

Дила спрятала руки у него между бёдрами.

– Я не удержалась. Мне хотелось тебя коснуться, а, начав, я не смогла остановиться.

– Это хороший ответ, но теперь уже я не смогу остановиться, Дила.

В итоге они встали только к полудню, и Дила настойчиво попросила Алекса смирно сесть нас стул и позволить ей приготовить обед. Они сытно поели, и Алекс тщательно смазал её ногу целебным бальзамом. Смелая в своей ночной страсти, девушка не думала о боли, да и теперь, довольная и сияющая, она хромала, не обращая внимания на ноющую ногу. Неугомонная, она ковыляла по всему дому, не отходила от него ни на шаг, ласково тёрлась щекой о его плечо каждые пару минут. Алекс чувствовал себя заполненным ей, он то и дело целовал её или таскал на руках, как желанный груз. К вечеру нога перестала болеть, и Алекс решил показать девушке иные миры. Он мог защитить её, к тому же Дила должна была привыкнуть к перемещениям и ощутить Промежуток в себе.

– Только помни: если что, возвращайся сюда. То есть постарайся вернуться. Хорошо? А не получиться – жди меня в Промежутке или за его пределами, не уходи далеко.

– Я поняла, – ответила Дила. – Сделаю, как ты скажешь, Алекс.

Всё прошло хорошо, но Дила, ни разу не видевшая большого города и тем более автомобилей, заметно оробела.

– Ой! – и она прижалась к нему, спрятала нос у него на груди. – Алекс…

– Не бойся! – улыбнулся он. – Они тебя не съедят.

– А как они… двигаются? Они живые? – смущённо спросила она.

– Нет, не живые. Просто…

И он стал объяснять ей, что к чему. Девушка напряжённо хмурилась, вникая в смысл произносимого. Ей казалось, что упавшая в тот памятный день звезда довольно танцует в сторонке, глядя на неё хитрыми ясными глазами. Перемены не заставили себя долго ждать, но их случилось так много, что она потерялась, и, если бы не Алекс, сошла бы с ума. Дила знала, что принадлежит ему, и хотя у себя дома она боялась стать чьей-то, сейчас она чувствовался вкус настоящей, желанной свободы, о которой так мечтала.

В конце концов девушка изъявила желание прокатиться на велосипеде, потом на водном мотоцикле, а затем и на автомобиле. Восторгу её не было границ, но Алекс торжествующе отметил, что всё это так влечёт её потому, что он был рядом. Она хотела узнавать миры от него, через него, с помощью него и с ним. Многое настораживало её, многое отталкивало. Она не понимала, зачем люди пьют «колючую» газировку, не получила удовольствия от похода в магазин, не обрадовалась, когда увидела высотные здания.

– А как в них живут? – подозрительно спросила она.

– В такой жизни мало весёлого, – согласился Алекс. – В больших городах иначе никак, Дила. Люди привыкли к этому, со временем ко всему привыкаешь. Ты же привыкла к своей хижине.

– У меня не было выбора. Теперь он есть, и я бы предпочла дом возле реки, – сказал она.

– Да, мне там тоже больше нравится. Давай-ка ещё кое-что попробуем, – и он подвёл её к лотку с мороженым. Он ожидал, что и мороженое её не впечатлит, но ошибся. Дила доверчиво поднесла ароматный рожок к губам, тронула его языком…

– Он холодный! – сказала она. – М-м-м! И сладкий! Он тает! – совсем по-ребячьи выдала Дила, и Алекс расхохотался.

– Я тебя такой и представить не мог. Ты такая милая.

– Я милая? – смутилась девушка. – Действительно?

– И красивая. Очень красивая, своей собственной редкой красотой.

Дила шагнула к нему и быстро поцеловала в щёку.

– А я знала, что так бывает. Знала, что смогу любить. Ты – моя любовь, Алекс.

– А ты – моя, – отозвался он.

После они гуляли по берегу океана, купались и сходили с ума. С ней было хорошо дурачиться. Дила весело наскакивала на Алекса сзади, и он относил её в воду, чтобы тут же подставить под огромную волну. Радость до последней капельки впитывалась в его кожу вместе с водой, и всё вокруг казалось самым прекрасным: и океан, и яркое небо, и ресницы Дилы, на которых лежали светлые радужные капли, и её глаза, и губы… И её смех: такой, каким Алекс всегда хотел его услышать. Счастливый смех счастливого человека…

…Когда они добрались до дома на горе, там обнаружилось с десяток незнакомых Шанталь человек. Все они были друзьями Владрика. Он радовался и обнимался с ними, Шанталь поначалу совсем не обрадовалась. Она мечтала остаться с Владриком наедине, но не рассердилась и не расстроилась, поняв, что придётся присмирить свои желания и с кем-то им поделиться. Она скромно держалась в сторонке, надеясь, что он обратит на неё внимание и притянет к себе, как бы обозначая, что она принадлежит ему. Однако пока что мужчина был так возбуждён и взволнован, что ей не перепадало даже взглядов. Он радостно болтал с двумя красивыми девушками и тремя парнями. Девушки были прекрасны, действительно очень хороши. Обе высокие, но одна темноволосая, с яркими голубыми глазами и прекрасной улыбкой, а другая кареглазая шатенка, с белой и нежной бархатной кожей. Шанталь вздохнула, теребя в руках фотографию маленького голубого домика, которую она взяла рассмотреть. Неужели Владрик даже не представит её своим друзьям как следует? Он познакомил её с остальными небрежно, с ленивой скукой в голосе, и девушка ощутила нарастающую злобную досаду. Что с ним случилось? Почему он так резко изменился по отношению к ней? Только-только рассуждал о любви, говорил, что нуждается в ней, а теперь охладел, равнодушно глядит мимо, даже не разговаривает!

Она хотела напомнить о себе, но её отвлёк один из мужчин по имени Тит.

– Шанталь, да? – сказал он. – У тебя красивое имя.

– Спасибо, – ответила она, не отводя глаз от Владрика.

– Друзья, – сказал Тит. – Владрик хороший друг. Он о тебе рассказывал.

– Да? – недоверчиво сказала Шанталь. – И что он говорил?

– Что ты умная и красивая. Он даже показывал твои фотографии.

– Неужели? – удивилась девушка. – А откуда они у него?

– Создал, я полагаю, – усмехнулся Тит. – Ты их не видела?

– Я об этом ничего не знаю.

– Могу показать. У него наверху их много.

Шанталь доверяла Владрику несмотря на его отвратительное поведение, а этот странный Тит ей совсем не нравился.

– Я спрошу у него сама, – ответила она. – Если захочет, он мне их покажет.

Мужчина передёрнул плечами.

– Дело твоё. Кстати, там и его фотографии есть. С семьёй. У него была красивая мама, ты на неё немного похожа. Он любил своих родителей.

– Я знаю, что случилось, – тихо вздохнула Шанталь. – Он заслуживает того, чтобы быть окружённым хорошими людьми. Ты говоришь, его мама?

– Да. У неё тоже зелёные глаза, – улыбнулся Тит.

Она не пыталась проникнуть ни в чьи мысли, но всё равно ничего не слышала. Владрик, казалось, совсем позабыл про неё. Он продолжал свой долгий разговор, не заботясь о том, что девушка стоит одна.

Шанталь устала злиться. Наверняка его поведению есть разумное объяснение, но ей не хотелось его искать. У неё почему-то заболела голова, и девушка решила походить по дому. Конечно, в одиночку, без Тита или кого-либо ещё.

Дом ей понравился. Владрик здорово создавал дома. Она подумала о том, что ей хочется увидеть и остальные его «жилища» в иных реальностях. Дом на берегу и этот, на горе, были непохожи, но они гармонично вписывались в окружающий ландшафт, будто сливались с ним в единое целое.

В одной из комнат она увидела старое фото. Да, это была его семья. Блеклый снимок, от которого веяло печалью и одиночеством. Ей захотелось немедленно вернуться в зал и обнять Владрика, но, повернувшись к двери, она увидела Тита. Шанталь была неопытна, она не знала обмана. Раз Владрик сказал, что эти люди его хорошие друзья – она была готова довериться им. Она не испугалась, увидев, что дверь за спиной Тита плотно закрыта. Она не испугалась и тогда, когда он схватил её, проходящую мимо, за руку.

– Владрик всегда делился с нами всем, что у него есть, – прошипел мужчина. – Не думаю, что ты станешь исключением, детка.

В ответ она залепила ему пощёчину и удачно вырвалась, отскочив к окну.

– Владрик!

– Зови его, зови громче, – посоветовал Тит. – Тамара и Андра ублажат его куда лучше тебя. Они знают толк в подобных делах. Ему сейчас не до тебя.

Он прыгнул к ней и схватил за волосы, и Шанталь ударила его в живот. Тит не заметил её удара, не обратил на её крики никакого внимания. Он швырнул её на кровать, и Шанталь тут же вскочила и, подхватив с тумбочки лампу, угрожающе произнесла:

– Подойди ближе, и я тебя покалечу, тварь!

Она знала, что сможет, но внезапно у неё странно закружилась голова.

– Владрик! – в отчаянии позвала она. – Владрик!!!

Комната покачнулась и лампа выпала из её руки. Она видела, как Тит шагнул к ней, довольно ухмыляясь. Неужели её чем-то опоили? Неужели Владрик мог?.. Невозможно. Она почувствовала, что проваливается в отвратительную густую пену. На вкус она была как кровь.

– Вла-а-адрик… – протянула она, пытаясь размазать её по лицу. – Пожалуйста…

Тит рванул её на себя, и вдруг дверь распахнулась и на пороге возник знакомый силуэт. Шанталь почему-то не могла понять, кто это. Она всхлипнула и упала на пол. Пена не давала ей дышать.

– Во-о-о-он! – глухо звучал далёкий голос. – Пошли вон отсюда!

Комната лопнула и придавила её стенами. Больше она не слышала ничего.

Она долго лежала в темноте и тишине, пытаясь понять, что произошло и что ей делать дальше. Она хотела уснуть и у неё получилось. Сон занял всего мгновение.

– Убью! – сказал голос над ней. – Ещё хоть пальцем!..

– Деваха сама пришла ко мне.

– Убирайся из моего дома!

Шанталь открыла глаза – над ней склонился Владрик. Он держал её за руку.

– Не нужно мне приказывать, – угрожающе сказал Тит.

– Я буду тебя приказывать, мразь, потому что имею на это полное право! Подойди чуть ближе – и я сверну твою хилую шею. Дай мне ещё повод прикончить тебя, сделай маленький шаг вперёд.

– Неужели эта шлюха стоит нашей дружбы? – презрительно сказала одна из женщин – та самая шатенка, которую звали Тамара.

– Ты уверен, что это сделал он, Влад? – нахмурился один из мужчин.

– Да, – тихо ответил тот. – Ребят, выставите их из этого мира. Прошу вас.

– Ты об этом пожалеешь! – пообещала брюнетка, но на неё и Тита с Тамарой уже двинулись несколько крепких суровых парней, и они растворились в пространстве.

– Оставьте нас, – попросил Владрик, и все разом вышли из комнаты.

– Я испортила твой ковёр, – подала голос Шанталь. – Но я его постираю.

– Милая! – разволновался Владрик. – Что ты такое говоришь? Ты лежишь на голом полу.

– Да? – удивилась Шанталь. – У меня ощущение, что меня скребут ворсистые колючки.

Владрик осторожно приподнял её, осмотрел и сжался: спина Шанталь была словно растёрта железной губкой.

– Сейчас, милая, – пробормотал он, поднимая её на руки и укладывая на постель спиной кверху. – Ода! Принеси мне коробку с лекарствами!

– Твари, – сказала мгновенно появившаяся возле кровати девушка. Шанталь устало поразмышляла на тему того, как ей удалось возникнуть изнеоткуда. – Этого Тита надо кастрировать, а девок его…

– Надо, – хищно усмехнулся Владрик. – Я куда смотрел, спрашивается?

– Думаю, всё сложнее, чем кажется, Владрик. Они всех нас обвели вокруг пальца.

– Ладно, это потом, – сказал он. – Сейчас я хочу, чтобы ты посмотрела на эти раны. Что это, по-твоему?

– Господи! – вырвалось у девушки. – Впервые подобное вижу!

– Он проник в мой разум, – сказала Шанталь. Она хотела принимать активное участие в разговоре, но язык заплетался. – Он словно пожирал меня изнутри…

– У меня весь день болела голова, – задумчиво сказала Ода.

– У меня тоже, – выдавила Шанталь. – Но не весь день, а после разговора с ним.

– Это кое-что объясняет, – сказал Владрик, гладя её по голове. – Тит и его сёстры казались мне немного странными, но мы все здесь странные, и я не лез с расспросами.

Говоря это, он осторожно натирал спину Шанталь какой-то вязкой штукой. Она не чувствовала боли, только тошнотворную слабость, как будто из тела вытащили все кости и оно превратилось в студенистую безвольную массу. А потом Шанталь уснула. Но перед тем, как провалиться в сон, она подумала о том, что больше не будет ревновать Владрика. Ни к кому…