Они проснулись от шума автомобиля.

Оба услышали его одновременно, уже успели привыкнуть к тишине, нарушаемой только тихим завыванием ветра и отдельными птицами где-то вдалеке, их щебетанием, когда они находили что-нибудь съедобное, понятия не имеющие обо всем том ужасе, который происходил вокруг них.

Но потом они услышали глухой звук мотора, работавшего на пониженной передаче. Газовавшего, чтобы подняться на холм. Именно он разбудил их, и они сидели, прижавшись друг к другу, точно как спали, и смотрели один на другого и ждали, когда услышат его снова.

Кто-то находился там. Деревня была пустой вчера, все жильцы уехали из нее, а сейчас кто-то находился там и, пожалуй, искал их.

А они были безоружны.

Не имели вообще ничего, чем смогли бы защищаться.

И подкрались к окну, приготовились к худшему.

Не так много домов требовалось обыскать. А в камине тлели угли, и, пожалуй, над трубой все еще поднимался дым.

Им в конце концов удалось сбежать. Но сейчас они не имели ни единого шанса.

Видели фары автомобиля, как они приближались по деревенской улице.

Жанин увидела это первой.

И сама удивилась собственному крику.

Они узнали название и сказали, почему нет.

Ничего другого у них не было, чтобы продолжать.

А что-то требовалось делать.

«Мы просто поедем, — думали они. — Просто поедем туда и посмотрим, где нам искать». И заехали так далеко, как только могли, но, когда сам ничего не знаешь, от подобного мало толка.

Лихтенштейн.

Вот и все, что им было известно.

Но потом?

Вильям Сандберг дважды пытался позвонить Кристине со своего собственного телефона, один раз она прервала разговор, а во второй он общался с ее автоответчиком. И потом его мобильник оставался включенным еще где-то час, прежде чем его отключили, и с тех пор он пребывал в том же состоянии.

А за это время находился в зоне действия трех мачт.

Все они стояли в Лихтенштейне на расстоянии нескольких километров друг от друга.

И сейчас, когда они оказались на месте, это дало им площадь, которую было невозможно обыскать. Они искали обломок иголки в стране, изобилующей стогами сена, и никто из них не осмелился сказать это вслух, но оба перестали надеяться.

Указатель увидел Лео.

И естественно, они действовали на авось, но это в любом случае было хоть что-то.

Они свернули с автострады рано на рассвете, а потом ехали по давно требующей ремонта извилистой дороге, и в конце ее находилось несколько деревянных домов с остроконечными крышами.

Название им подсказала табличка.

И Лео сразу узнал его.

Одна из мачт, обслуживавших телефон Вильяма, имела такое же наименование.

И в переводе с немецкого оно означало «холм».

Сначала они услышали крик.

И он напугал их, но не настолько сильно, как женщина, внезапно появившаяся в свете фар и размахивавшая в воздухе руками.

И их первой мыслью стало, что она молит о спасении. Заражена, и ей требовалась помощь. Альберт затормозил, огляделся, переключившись на заднюю скорость. Если она была больна, они не могли ничего для нее сделать, им требовалось избежать контакта. И он искал пространство для разворота и смотрел, нет ли еще людей, смертельно боялся, что их окружат раньше, чем они успеют закончить маневр, и тогда им уже не удалось бы уехать отсюда.

Именно тогда он услышал, что она выкрикивает его имя.

И посмотрел вперед снова.

И увидел.

Альберт ван Дийк даже не выключил мотор.

Он открыл дверь.

Поднялся и шагнул наружу.

И сколь бы невозможным это ни казалось, но они нашли то, что искали.