Сидевший за рулем молодой человек так плохо следил за дорогой, что у Альберта ван Дийка уже появились опасения относительно правильности сделанного им выбора. Пожалуй, у него было бы больше шансов выжить, если бы он сдался ожидавшим около его дома мужчинам.

— Здесь направо, — сказал он с нотками отчаяния в голосе, ставшими сюрпризом для него самого.

— Повернуть? — спросил Лео. — Сейчас?

— Нет. Надо держаться правой стороны дороги.

Вот черт! Лео сместился в правый ряд и продолжил вести машину молча, ему стало жарко под пиджаком, хотя в салоне было не более пятнадцати градусов, и от этого его настроение нисколько не улучшилось.

Он хорошо вел машину. Чего там скромничать. Правда, не успел вовремя сориентироваться, когда дорога с односторонним движением внезапно превратилась в двустороннюю. И по глубокому убеждению Лео, дорожные знаки наверняка заранее предупредили его об этом, но сейчас он сидел за рулем на пути из города, где, казалось, висело слишком много таких знаков, было полно трамвайных путей, и, кроме того, он понятия не имел, куда ехать.

Альберт медленно отвел от него взгляд.

Рядом с парнем на пассажирском сиденье расположилась женщина, звонившая его ассистенту, и он успокоился, попытался сфокусироваться на ней. Ее визитка рассказала ему, что ее зовут Кристина Сандберг, она — журналист, и им, конечно, требовалось поговорить, но они никак не осмеливались, поскольку, казалось, боялись, что водитель угробит их, стоит им начать.

На какое-то время воцарилась тишина, а потом Кристина ее нарушила.

— Почему тебя ищут? — спросила она.

Альберт покачал головой. Ничего хорошего ведь не мог сказать.

— Они нашли меня. Я, возможно, убил одного из них.

— Они? — спросила она. — И кто это такие?

Такой вопрос напрашивался сам собой. Но у него не было ответа.

— Я надеялся, что у вас есть какие-то мысли на сей счет.

Сейчас пришла очередь Кристины покачать головой.

А потом они снова сидели молча. Слушали визг колес при резких поворотах и ругань водителей.

Они выехали за пределы города; уже начало темнеть, свет дорожных фонарей и фар встречных автомобилей освещал их с равными промежутками.

— Из-за чего вы оказались здесь?

Кристина посмотрела на Альберта:

— Что тебе известно?

— Только то, что ты сказала моему помощнику.

Кристина сделала вдох. Стала рассказывать с самого начала. С того, как исчез Вильям. Как Лео обнаружил статью о подруге Альберта. О сходстве. Оба ведь занимались шифрами, разгадывали их, пусть и совершенно по-разному.

Альберт слушал. Кивал в надлежащих местах, но не перебивал.

Его одолевали противоречивые чувства.

С одной стороны, ему вроде хотелось поверить в связь между обоими событиями. Это облегчило бы дело, они могли сравнить данные и как все происходило и, пожалуй, пришли бы к чему-то, что повело бы их дальше. Но с другой стороны, особенно не за что было зацепиться. Просто речь шла о двух исчезновениях, и, конечно, у обоих пропавших случайно оказалась похожая специализация, но их пропажу разделяло полгода, и все происходило в разных странах.

Кристина почувствовала его скепсис.

Перевела дух.

— Я просидела без сна эту ночь, — сказала она. — Прошлась по всем доступным мне архивам, разыскала все возможное. О расследовании. О Жанин.

Лео бросил короткий взгляд на нее. Он не знал об этом.

— В одной из статей все случившееся с ней описывается как добровольное исчезновение, поскольку…

Она искала нужное слово, хотела использовать как можно более точную формулировку.

— … поскольку она, судя по всему, забрала с собой все свои личные вещи. Что-то вроде этого.

Альберт посмотрел на нее. Ждал. Это была интересная деталь, и если она метила туда, то, по его мнению, не напрасно. Она удивила его. В его глазах появились искорки интереса.

— Да, — сказал он.

— Когда мой муж исчез… — она повернулась на своем сиденье, положив ногу на ногу, постаралась оказаться лицом к нему, насколько получилось, не отстегивая ремень безопасности, — он забрал с собой все. И когда я говорю все, то имею в виду не только одежду, предметы личной гигиены, ты понимаешь, и прочее, что берет с собой мужчина, когда забирает все. Я имею в виду абсолютно все. Компьютеры, научную литературу, папки со старыми бумагами, все то барахло, которое вовсе не стоило тащить с собой куда-то.

Лео наблюдал за ней боковым зрением. Ждал продолжения относительно оставленных фотографий дочери. Но она не упомянула их. Только прищурила глаза и смотрела на Альберта несколько мгновений, не говоря ничего.

И в конце концов он нарушил молчание.

— Они сказали, что она бросила меня, — прозвучало с заднего сиденья. Альберт произнес это спокойно, но немного вяло. Пожалуй, усталость давала о себе знать, и у него плохо получалось точно подбирать слова. — По их мнению, она, вероятно, спланировала все заранее. Они сказали, что зачастую люди не догадываются ни о чем, когда их собираются бросить. Они якобы понимали, что я не могу принять этого, но порой любовь заканчивается. А я посылал их в задницу про себя, но ничего такого, естественно, не говорил.

Пауза.

— Я просто знал.

Он посмотрел на Кристину. Она уже сформулировала это для него:

— Она взяла с собой все.

Он покачал головой, и это означало «да». Означало, что он задавал те же вопросы, что и себе раньше, но сейчас вслух кому-то, кто, похоже, думал точно так же, как он.

— Зачем ей понадобилось делать это? Тащить куда-то одежду, которую она не носила. Конспекты старых лекций, курсов, совершенно не волновавшие ее. Вещи, оставшиеся от моей матери, но лежавшие в ее гардеробе. Все.

— И каков твой вывод?

— Кто-то упаковал все это для нее.

Кристина просто кивнула. А потом снова воцарилась тишина.

— Если одни и те же люди стоят за этим, — сказал Альберт, сделав ударение на первом слове и слабым голосом, словно не осмеливался поверить в это сам, — о чем же тогда идет речь?

Никакого ответа.

А он посмотрел на нее, судя по всему, договаривался с самим собой. Думал что-то сказать, но не знал, стоит ли.

Наконец, наклонился вперед:

— Твой муж имеет какое-то отношение к Швейцарии?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что она вздрогнула.

— Нет, — ответила она. — Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я получил это.

Он посмотрел на нее. Достал из кармана пальто желтый конверт, тот, на котором стояло «Эмануэлю Сфинксу», запечатанный при помощи франкировальной машины с надписью «Берн». Именно его он показал полиции и в результате больше не осмеливался поехать ни домой, ни на работу, ни куда-то еще, где теоретически мог появиться.

Кристина взяла его. Осмотрела.

Три исписанные от руки страницы.

Тысяча вопросов. И она раскрыла рот, чтобы задать их.

И в то самое мгновение, когда сделала это, раздался хлопок.

Реакция Лео, собственно, оказалась полностью неверной, но, возможно, именно это спасло их.

Лео подумал, что в них врезались, причем исключительно по его вине, и взял вправо, ему почему-то пришло в голову, будто он попал на встречную полосу, сам того не заметив.

Но они ехали справа так далеко, как только возможно.

И когда вылетели на обочину, там уже не было никакой дороги, лишь трава, и откос, и чертова куча бугорков, которые они миновали, в то время как Лео отчаянно вдавливал тормоз в резиновый коврик со всей возможной для него силой.

Только когда автомобиль остановился, они поняли, что случилось.

А когда выбрались из него, их встретил запах бензина и свежевспаханной земли, и было темно от дыма, и шум только нарастал.