Если бы Кристина и Лео обернулись, когда выходили наружу через ворота Д61 и посмотрели далее в сторону таможенного поста и большого зала прилетающих пассажиров Схипхола, они могли бы увидеть капитана Адама Рибека, спешившего через контроль безопасности в другом направлении. Он тащил за собой сумку пилота на разболтанных резиновых колесиках, а компанию ему составляла группа одетых в такую же униформу мужчин и женщин, следовавших за ним по пятам.

У терминала Е его ждал «Аэробус А380».

Ему предстояло пилотировать в Лос-Анджелес переполненный самолет, а он пребывал не в лучшем настроении, и это было плохое начало дня.

Он ненавидел пользоваться арендованными автомобилями.

Среди всей чертовщины, связанной с ночевкой в собственном доме, вроде бесконечных разговоров о конфликтах, самостоятельно угасавших за время его отсутствия, и добровольно-принудительного времяпрепровождения с потомством, честно говоря, взявшимся неизвестно откуда, поскольку Адам и его жена, находясь вместе, главным образом занимались обсуждением минусов их семейной жизни, все-таки существовало одно светлое пятно. Он обожал водить свой автомобиль. Любил опуститься на кожаное сиденье темно-синего «мерседеса», наслаждаться шумом двигателя, когда явно излишнее количество лошадиных сил выносило его из гаража, а потом выключить радио и кондиционер, слушать тишину в салоне, несмотря на все попытки ревущего впереди двигателя во весь голос заявить о себе.

Это, положа руку на сердце, было единственным, из-за чего ему нравилось находиться дома.

А сейчас «мерседес» Адама Рибека оказался в ремонте.

Не по его вине. Он ехал не быстро и со всем вниманием относился к ситуации на дороге, но случившегося уже было не изменить, и теперь ему пришлось все выходные кататься в чертовом «сеате», который каким-то магическим образом провонял сигарами, хотя, по словам клерка из прокатной фирмы, в нем никто не курил. А теперь выходные закончились, и, пожалуй, к лучшему.

Они шли к самолету молча, его раздражение как бы передалось остальным членам экипажа, и все знали, что, как только они улетят из Амстердама и приземлятся где-нибудь в другой точке мира, Адам Рибек станет веселым и приятным, совсем другим человеком.

Первым осмелился задать ему вопрос штурман.

— Почему у тебя автомобиль из проката? — поинтересовался он, занимая свое место в кабине пилотов и застегивая ремень безопасности.

Рибек обжег его взглядом. Он не имел ни малейшего желания разговаривать об этом.

— Тебе стоит читать газеты хоть иногда.

Штурману понадобилось время, чтобы он понял.

— Ты шутишь, — сказал он. — Серийная авария?

Рибек только кивнул в ответ. Ничего не поделаешь. Будь ты даже гениальным водителем, все равно трудно избежать столкновения, когда на дорогу перед тобой откуда-то сваливается «тойота».

— Он сказал, что мне надо радоваться такому исходу.

— Кто?

— Врач. Обследовавший меня. Так ты читал или нет?

Штурман кивнул. На том разговор и закончился.

Когда несколько минут спустя одна из стюардесс, согнувшись, вошла к ним через низкую дверь, они уже наполовину прошли все обязательные предполетные процедуры, и она поставила им каждому по чашечке кофе на маленькие опущенные держатели перед сиденьями.

— Что-нибудь еще? — спросила она.

— Да, — сказал Рибек, и она посмотрела на него в ожидании продолжения.

— Хорошо, если бы кто-то почесал мне спину.

Стюардесса одарила его такой усталой улыбкой, что с тем же успехом могла бы показать ему средний палец. Но их ждал долгий полет, и она предпочла перевести все в шутку.

— Я думаю, это задача штурмана, — сказала она просто. — Согласно профсоюзным правилам, я здесь ни при чем.

А потом повернулась и оставила кабину, предоставив мужчинам разбираться со всей оставшейся рутиной.

Капитан Адам Рибек посмотрел ей вслед весело и разочарованно одновременно.

Это действительно была правда. У него зудела спина. Просто дьявольски, честно говоря, и так продолжалось все утро.

Но этого он не сказал. Взамен кивнул штурману продолжить то, на чем они остановились, и в такт с тем, как тот шел по списку и называл один регулятор за другим, проверял их и подтверждал, что они находятся в правильном положении. При этом не вынимая ручку из пространства между воротником рубашки и шеей в попытке добраться до особенно досаждавшей ему области.

Он был слишком занят перечнем, поэтому ему и в голову не пришло, что странное тепло, распространявшееся по его спине по мере того, как он чесался, было кровью.