Глава 24
– Сколько времени прошло, а ты не рассказал о себе ни слова…
Он лежал на подушке, подсунув руку под голову, и курил. Елена сидела рядом, обхватив руками колени. Чуть скосив глаза в сторону, он посмотрел на ее обнаженную спину, затем перевел взгляд на темную родинку на шее. Опять эта родинка… Он вспомнил, как после ужина в ресторане «Луна» они приехали в его загородный дом, пили шампанское… Потом еще был коньяк… Потом они лежали на ковре… Она поцеловала его, и он ответил… Потом он целовал эту родинку… Уже рассветало, а они продолжали с неутомимой страстью ласкать друг друга…
– Почему ты молчишь?
– А что я должен рассказывать? – откликнулся он, выпустив дым через ноздри. – Тебе и так все известно.
– Что мне известно?
– Учился в школе, служил в армии… Работал…
– Сидел в тюрьме, – добавила она после долгой паузы. – Почему ты не хочешь рассказать мне о том, как попал за решетку?
– Это неинтересно.
– Мне все про тебя интересно.
Она повернула голову, и он увидел у нее на глазах слезы.
Панфилов отвернулся, опустил руку вниз, стряхнул пепел сигареты в пепельницу, стоявшую рядом с постелью, на полу.
– У тебя на теле столько рубцов и шрамов… Это после Афганистана?
– В том числе и после Афганистана, – не конкретизируя, ответил Константин.
– А следы ожога на руке? Тоже армия?
– Нет. Чуть позже.
– Ты не можешь рассказать мне об этом? Или… все еще думаешь, что я проявляю к тебе только профессиональный интерес? Не веришь мне? Я ведь пообещала тебе, что не буду ничего писать. Я не пытаюсь зарабатывать на любимых мужчинах.
Он улыбнулся, как ему показалось, едва заметно, одними уголками губ, но она все видела и отвернулась, вытирая слезы. Пока Панфилов тушил докуренную сигарету, она встала, подошла к окну, раздвинула шторы и, прислонившись к оконному косяку, долго смотрела на заснеженный лес, поле, укрытое белой шубой, тусклое голубое небо.
– Здесь красиво… Я бы хотела жить в таком доме… Эта мечта у меня с детства. Помню, как родители возили меня в деревню на лето. И еще я навсегда запомнила запах коровы, такой странный и смешной…
– У меня нет коровы, – сказал он, глядя в потолок.
Ему не хотелось смотреть на ее точеную фигуру, на ее темные волосы, на эту родинку. Что-то тяжелое камнем лежало на сердце, и это невозможно было высказать. Вина, досада, усталость?.. Он уже почти не слушал ее, стараясь понять, что происходит с ним самим.
Что-то изменилось…
Исчезли оттенки, словно весь мир окрасился в черный цвет. Мозг работал сухо и холодно, а в сердце не осталось ничего, кроме этой невыразимой тяжести. -… я доила ее, а она отмахивалась хвостом от мух и попадала мне своей метелкой по лицу… Ты слушаешь?
– У меня нет коровы, – машинально повторил Константин и потянулся за новой сигаретой.
– Не бойся, – прозвучал ее голос, наполненный сожалением и горечью. – Я ни на что не претендую – ни на твой дом, ни на тебя. Уеду сегодня же…
– Как знаешь…
Панфилов чиркнул зажигалкой и затянулся. Дым поднимался к потолку, тонким облачком обнимая люстру.
Елена подошла к постели, присела на край, провела рукой по волосам, словно специально демонстрируя грудь идеальной формы.
Дразняще покачивался ее коричневый сосок.
– Сколько женщин было в твоей жизни?
Ее голос совершенно изменился – теперь в нем не было ни грусти, ни сожаления, одна насмешка.
– Не знаю, не считал, – ответил он, равнодушно глядя мимо нее.
– Ну все-таки… Пять, десять? Больше?
– А что?
– Среди них были такие, как я?
– Какие?
– Красивые, умные, сексапильные, страстные…
– Тебе станет легче, если я отвечу?
– Да.
– Таких, как ты, не было.
Глаза ее заискрились лукавством. Она быстро отбросила прочь край одеяла, прикрывавшего Константина, и села сверху.
Он почувствовал, как помимо воли его мужское естество сразу же ответило на прикосновение горячего женского тела.
– Я хочу, чтобы ты навсегда запомнил меня, – горячо зашептала она, прижимаясь губами к его шее. – И ни о чем не жалей…
– Дай хотя бы сигарету затушить…
И опять, сам не зная почему, Константин откликнулся на ее бурные ласки…
* * *
На складе фирмы «Миранда» проходила передача новой партии товара из Запрудного. Снова распахнулись скрипучие железные двери, внутрь загнали черный катафалк, достали из него полированный гроб с начищенными ручками, выгрузили обернутые серой бумагой тюки.
Трошин приехал в сопровождении запрудненских омоновцев, которые мерзли снаружи ангара, переминаясь с ноги на ногу. Фроликов тоже не заходил внутрь, предпочитая холодному складскому помещению теплый салон «БМВ». В ожидании Трошина он нажимал на кнопки автомагнитолы, рассеянно слушая голоса ведущих УКВ-радиостанций.
Сегодня он решил, что в последний раз едет для подстраховки лично. Операция по сбыту типографской продукции, как ее удачно предложил именовать майор Груднев, входила в накатанную колею. Она становилась обычной коммерческой рутиной, а рутину Фроликов не любил. Пусть Трошин в следующий раз едет один. В конце концов, работа у него такая – вертеться туда-сюда. Охрану ему дали надежную, ОМОН – это вам не какие-нибудь вневедомственники. Экипированы по полной программе, подготовочка у каждого спецназовская, да и деньги за внеурочную работу они стали получать приличные – в сравнении с их зарплатой, конечно.
Погрузившись в собственные мысли, Фроликов не заметил, как со стороны склада к «БМВ» бросился какой-то человек. Когда дверца машины неожиданно распахнулась, Фроликов выхватил из подмышечной кобуры пистолет и… увидел перед собой Трошина.
– Фу, черт… – с облегчение опуская «ПМ», выдохнул Фроликов. – Напугал ты меня, еще секунда и…
Но Трошин и сам выглядел напуганным.
– Проблема возникла с Неупокоевым.
– А что случилось?
– Цену сбивает, не хочет по старой работать.
– Как это, цену сбивает?! – с возмущением произнес Фроликов, выбираясь из теплой машины. – Договорились же…
– Вот и я ему о том же, а он и слышать ничего не хочет.
– Сколько же он хочет скинуть?
– Тридцать процентов.
– Да ему, наверное, моча в голову ударила! Ошалел парень…
Неупокоев стоял возле тюков, разговаривая с одним из членов князевской бригады. Увидев торопливо шагавших ему навстречу Трошина и Фроликова, он прекратил разговор и отступил на шаг в сторону.
Кеша, держа руки в кармане куртки и цыркая под ноги слюной, подался к своим. Князевцы стояли кучкой возле бочек с машинным маслом.
– Я слышал, молодой человек, вас больше не устраивает цена нашего товара? – с профессиональным напором сказал Фроликов, неотрывно глядя на Неупокоева.
Казалось, он вот-вот закричит: «В глаза смотреть! Прямо смотреть!»
– Возникли новые обстоятельства, – морщась, ответил Фигаро. – Я больше не могу платить такую цену.
– Какие же это обстоятельства?
Неупокоев пожевал губами и кашлянул.
– Увеличились накладные расходы.
– Когда это они успели увеличиться?
Неупокоев, покусывая губу, покосился на князевцев.
– Охрана стала стоить дороже.
Фроликов зло ухмыльнулся.
– Шангин повысил ставку? А тебе хочется сохранить свой процент прибыли?
Фроликов попал в самую точку. Но это только разозлило Неупокоева.
– Я на старых условиях работать не буду, – спокойно выдержав гневный взгляд Фроликова, сказал он. – Не хотите, ищите себе другого партнера, Москва большая.
– Да ты что, щенок?! – сквозь зубы процедил Фроликов. – Подумай, с кем связался!
– Пусть писатели думают, это их работа. А я деньги зарабатываю, – надменно ответил Неупокоев. – Если меня не устраивает сделка, я от нее отказываюсь. Вот и все.
Рука Фроликова рефлекторно потянулась вверх, к кобуре. Однако, заметив нервную реакцию князевских качков, запрудненский милиционер отказался от своего намерения.
– Юрий Михайлович, – обратился он к Трошину, – ты получил деньги за сегодняшний груз?
– Пока нет.
Фроликов вопросительно посмотрел на главу фирмы «Миранда».
Тот жестом велел одному из князевцев принести спортивную сумку. Трошин присел на корточки, открыл «молнию» и стал пересчитывать пачки денег.
– Здесь ровно на треть меньше.
Обычно тусклые и невыразительные глаза Фроликова блеснули яростным огнем.
– Кинуть нас решил? Ну, так слушай, Фигаро-мигаро. Деньги мы забираем, но ты остаешься в замазке. Понятно я выражаюсь? Долг отдашь после передачи следующей партии товара. Ты теперь становишься просто передаточной инстанцией, а о расценках я договорюсь сам. И упаси тебя бог попытаться кинуть меня еще раз! В лапшу покромсаю…
Фроликов развернулся и быстро пошел прочь.
Трошин чуть замешкался с сумкой, а почувствовав на себе тяжелые взгляды князевских парней, побледнел. Ему показалось, что они вот-вот набросятся на него, начнут колотить своими огромными кулаками и тяжелыми ботинками.
Хотя и был Юрий Трошин мужчиной крепким и не робкого десятка, но злоба и ненависть так явственно клубились в воздухе, что ноги сами собой понесли его к выходу. Он немного успокоился лишь в тот момент, когда увидел рядом с собой омоновский камуфляж.
– Что, Юрий Михайлович, струхнул? – спросил Фроликов спустя несколько минут, когда ангар оказался далеко позади.
– Отвык, – нервно засмеялся Трошин. – Давно не бывал в такой ситуации, в последнее время как-то поспокойнее стало.
– А как же Айваз? – недобро усмехнулся Фроликов.
– Рядом с ним не было такой толпы бандитов. Это правда, что он отстреливался, когда вы пытались его задержать?
– Правда, – сказал Фроликов, отвернувшись. – Кавказцы – народ горячий. Дети гор… Ты вот что, Юрий Михайлович, возвращайся с сопровождением в Запрудный – тебе надо деньги в целости и сохранности доставить. А мне оставь свою машину, не бойся, верну в полной сохранности. Надо заняться нашими общими делами здесь, в Москве.
– Князь?
– Да, хочу навестить Федора Ивановича Шангина.
– Может, стоит взять охрану? Я и с двумя доеду.
– Мне и табельного оружия хватит в случае чего.
* * *
Владельцы казино «Метелица» не могли пожаловаться на недостаток клиентов. Удачное место расположения – центр столицы – высокий уровень подготовки обслуживающего персонала, разнообразие развлечений способствовали тому, что праздная публика валила в «Метелица-черри-казино» валом.
За десятью столами играли в американскую рулетку, еще десять столов предназначались для любителей «блэк джека», за четырьмя столами можно было поиграть в покер. Имелись также «баккара», «крепс», «колесо фортуны», игровые автоматы.
Но Федора Шангина вся эта, как он выражался, шелупонь, по большому счету, мало интересовала. Под настроение он, конечно, мог посидеть перед рулеткой, но настоящей его страстью была крупная игра. Недавно Шангин стал членом закрытого частного салона в «Метелице», где играли по большим ставкам.
Князь предпочитал «блэк джек» – игру более известную под русским названием «очко». Во время полугодовой отсидки в следственном изоляторе Князю популярно объяснили, что это слово порядочными людьми используется совсем в другом смысле, а игра называется «двадцать одно».
Князь уже сидел за столом в предвкушении большой игры, но тут, как на грех, зазвонил мобильный телефон. Один из бойцов Князя, постоянно находившийся в большом зале казино, попросил его выйти в ресторан для встречи с каким-то человеком.
– Пошли его на хрен, – сказал Князь. – Я занят.
– Он тут что-то про «Миранду» калякает.
Князь потер подбородок, глянул на часы.
– Ладно.
Как всегда в сопровождении телохранителя, Шангин вышел в ресторанный зал.
Здесь ему показали столик, за которым дожидался незнакомец.
С первого же взгляда Князь безошибочно понял, что перед ним мент – мятый костюмчик совдеповского образца, злое лицо, враждебный взгляд.
Князь сел за стол. Бультерьер сделал то же самое.
Фроликов, согревавший в руках рюмку коньяку, негромко, но твердо сказал:
– Надо поговорить наедине, без свидетелей.
Властным жестом Князь отправил Бультерьера погулять.
– Я так понимаю, ты из Запрудного? – надменно сказал Князь.
– Из Запрудного, – ответил Фроликов, разглядывая коньяк на свет. – Выпить не хочешь?
– С ментами пить западло, – с презрением сказал Шангин и развалился на стуле.
– А стучать на братву в СИЗО не западло?
– Шо ты гонишь, мент?
Фроликов опрокинул в рот рюмку коньяку, вытер губы салфеткой.
– Забыл уже, как следователь тебе предлагал: авторучка, лист бумаги или болты в хезальник? И что ты ответил на это? Правильно, не хотелось тебе в пресс-хату топать. А бумажка эта до сих пор лежит в архиве областного управления по исполнению наказаний. Стоит мне только рукой шевельнуть, и твои «быки» узнают, какой ты на самом деле авторитет.
Если бы взглядом можно было убить…
Так они и сидели, буравя друг друга глазами.
Первым не выдержал Шангин:
– Что надо?
– Это другой разговор. Делай что хочешь, но Неупокоев должен работать по прежним расценкам. Вариантов у тебя много: можешь умерить свои запросы или заставить Фигаро снизить ставку прибыли. Мне все равно.
Князь плотно сжал тонкие губы и опустил голову.
– Мне покумекать надо.
– А что тут кумекать? – сухо засмеялся Фроликов. – Выбора-то у тебя нет – как и тогда, в СИЗО.
Фроликов намеренно бил в самое больное место Шангина. Он шел ва-банк, забыв учесть одну простую истину – нельзя загонять зверя в угол. А Князь сейчас оказался именно в таком положении.
– Расценки остаются прежними, – сказал он, выходя из-за стола.
– Вот это правильно, Федя, – злорадно усмехнулся Фроликов.
Князь быстрым шагом покинул зал, а за дверью подозвал к себе Бультерьера.
– Жабу, которая там в кабаке осталась, уделать начисто, – голос его срывался от ненависти. – Покромсать и мне доложить. Я буду в «Приват-салоне».
«Суки! Мусорье поганое! – думал он, отправив Бультерьера. – Вылезли из щелей, падлы! Сразу надо было их отшить! На хрена всю эту бодягу заварил? Все говно всплыло! Уроды! Отсосете еще у меня! Кошмарить меня надумали, волчары голодные!»
* * *
Фроликов садился в машину уже слегка навеселе.
Оставшись один за столиком, он заказал хороший ужин, выпил еще пару рюмочек коньяку.
Настроение у него было приподнятое. Расчет оказался верным: стоило напомнить Князю о его темном прошлом, и тот тут же спекся. Вот так нужно решать возникающие проблемы!
Трошинский «БМВ» в ответ на поворот ключа зажигания тихонько вздрогнул, завелся, но что-то начало равномерно постукивать в двигателе.
«Распредвал стучит, – подумал Фроликов, – надо будет сказать Трошину».
Он вывел машину со стоянки, двинулся по ярко освещенным улицам ночного города, включил громкую музыку и, барабаня пальцами по рулевому колесу, поглядывал через стекла.
Вот – Охотный ряд, девчонки в шубейках и мини-юбках зазывными взглядами провожают дорогие автомобили.
«Притормозить, что ли, подцепить какую-нибудь?..»
Фроликов остановил машину у обочины, нажал на кнопку электростеклоподъемника, опустил боковое окно.
Вальяжно подошли две девицы, заглянули в салон. Потянуло запахом хороших духов и дорогих сигарет.
Метрах в сорока сзади притормозила еще одна машина, джип «Чероки». К джипу тоже направились девчонки в расстегнутых норковых шубах.
– Хочешь развлечься, милый? – замурлыкали проститутки.
– Сколько? – спросил Фроликов.
– Двести пятьдесят баксов в час…
– Ну, ни хрена себе, – рассмеялся Фроликов. – Многовато.
– Зато посмотри, какая грудь, какое бедро…
– А в рот берешь?
– В тачке? Полтинник.
– Садись.
Проститутка села на переднее сиденье, рядом с Фроликовым, и автомобиль тронулся.
Стоявший позади джип поехал следом.
– Деньги вперед, – сказала шлюха.
Фроликов полез во внутренний карман пиджака, вытащил бумажник, положил на колени и, попеременно поглядывая то на дорогу, то на бумажник, принялся искать пятидесятидолларовую купюру.
– На.
Спрятав деньги в сумочку, проститутка достала пакетик с презервативом, разорвала его зубами, и объяснила:
– Я без резинки не работаю.
– Ладно-ладно, – засмеялся Фроликов. – Давай отсасывай.
Она откинула полог шубы, склонилась к коленям клиента и стала расстегивать ширинку. Машина подъехала к перекрестку как раз в тот момент, когда желтый огонек светофора сменился красным.
Фроликов затормозил. Проститутка чуть не стукнулась головой о рулевую колонку.
– Эй! Поосторожней!
– Ты давай-давай, работай!
Фроликов зажмурился от удовольствия, когда горячие губы проститутки плотно обхватили головку члена. Он уже не слышал раздавшегося сзади скрипа тормозов.
Из «Чероки», остановившегося прямо за багажником «БМВ», выскочили двое с автоматами в руках. Подбежав к машине с двух сторон, они открыли шквальный огонь по стеклам.
Несколькими пулями из «калашникова» Фроликову размозжили череп. Проститутка, получив очередь в спину, рефлекторным движением челюстей откусила головку члена.
Бойня продолжалась несколько секунд.
На асфальт еще сыпались осколки битых стекол, а убийцы, расстреляв по рожку патронов, бросили автоматы и кинулись в джип. Громадный, как вагон, автомобиль взревел двигателем и, объезжая изувеченный «БМВ» с двумя трупами в салоне, помчался на загоревшийся зеленый сигнал светофора.
Несколько прохожих, ставших случайными свидетелями расстрела, ошеломленно застыли на тротуарах.
В эту ночь Князю везло: карта валила как никогда, выигрыш к утру составил около двадцати пяти тысяч долларов. На радостях Шангин так нагрузился «Курвуазье», что Бультерьеру пришлось тащить хозяина домой на плечах.
