Глава 9

Весь день лил дождь. Возможно, поэтому все, что находилось за окном, казалось таким бездушным, холодным и мрачным.

Устав от скуки и бессмысленного созерцания увядающей природы, отец Василий, дабы не тратить время попусту, решил посвятить себя осмотру состоящего на балансе секты реквизита. Три часа он блуждал по комнатам и кладовкам, заглядывал в шкафы и ящики, доставал, считал, измерял…

Эта импровизированная ревизия показала, что запасов пищи осталось не более, чем на пять суток. Не лучше дело обстояло с непременными атрибутами всех культовых мероприятий. К отсутствию провианта отец Василий отнесся спокойно, даже безразлично. А вот иссякающие запасы благовоний заставили его изрядно поволноваться, особенно когда он представил, какие мрачные деньки ожидают его и подопечных, когда иссякнут последние запасы других «божественных снадобий».

Почувствовав неприятный озноб, отец Василий возвратился в свою конуру, подбросил в печку дров и, желая согреться, поставил на огонь чайник. Однако тревожные мысли не покидали его.

«Хоть и не время еще, но придется связаться с нашим благодетелем… – окончательно решил он. – Пусть подкинет еды да травки… А то, не дай бог, у паствы поедет крыша. Потом собирай трупы по деревням…»

Василий подошел к тумбочке, открыл дверцу и попытался нащупать хранившийся в дальнем углу сотовый телефон.

Но раскатистый низкий голос, внезапно прогремевший у самого окна, заставил его напрячь слух.

«Я же просил меня не беспокоить!» – с раздражением подумал он, одновременно пытаясь определить, кому принадлежит этот бесцеремонный голос.

Через пару секунд скрипнула парадная дверь, и в храм кто-то вошел. Громко ступая, он двинулся в направлении каморки. По четкому ритму шагов отец Василий догадался, что в гости пожаловал «шеф службы безопасности». Еще мгновение – и дверь резко распахнулась, а на пороге показался Романов собственной персоной. Среагировав с небольшим опозданием, отец Василий резко захлопнул дверцу тумбочки и вопросительно посмотрел на подчиненного.

– Если святой отец там прячет бабу или бомбу, то меня это интересует меньше всего, – грубо съязвил Романов, сорвал с плеч промокшую насквозь плащ-палатку и швырнул ее на стул.

Такой наглости отец Василий не ожидал.

– Что ты себе позволяешь! – с возмущением проговорил он и, упершись взглядом в комки глины, налипшие на сапоги инструктора, едва не сорвался на крик: – Во-первых, когда входишь в храм, обувь нужно снимать, а во-вторых, в следующий раз перед тем, как открывать дверь моей комнаты, не забудь постучать…

Однако Романов даже и не подумал попросить прощения.

– Послушай, батюшка, – с вызовом бросил он. – Устанавливай законы для своей паствы. А меня, пожалуйста, не впутывай в эти дела. И запомни, я здесь для того, чтобы охранять тебя и вправлять мозги твоим овечкам. Насчет всего остального уволь.

– Но обувь-то ты можешь снимать? – смягчил интонацию отец Василий.

Романов пренебрежительно шмыгнул носом и опустился на стул.

– Налей-ка лучше чаю, – уставшим голосом попросил он и ладонями смахнул с лица крупные капли. – Я уже три часа мокну под дождем. А ведь не май месяц.

– Хорошо, я приготовлю, – уступил отец Василий, догадавшись, что визит инструктора вызван каким-то чрезвычайным происшествием.

Он забросил в граненый стакан одноразовый пакетик «Брук-Бонда» и до краев наполнил стакан кипятком из вскипевшего чайника. Романов двумя ладонями обхватил стакан и попытался его поднять, но тот оказался настолько горячим, что, инструктор не удержав, выпустил стакан из рук. Тот грохнулся о стол, и треть содержимого выплеснулась.

Романов грязно выругался. Однако на этот раз отец Василий отнесся к кощунству инструктора неожиданно спокойно.

– Да ладно, я вытру, – подчеркнуто мягко проговорил он и, взяв несколько салфеткок, промокнул дымящуюся лужицу.

– Черт бы побрал эту погоду! – как бы оправдываясь, буркнул инструктор.

– Что стряслось? – не поднимая глаз от поверхности стола, поинтересовался отец Василий.

– Ну ты молодец, наконец-то понял! – выдохнул Романов.

– Я жду, – поторопил отец Василий.

Романов хитро прищурил глаза и как бы между прочим полюбопытствовал:

– А гостей ты сегодня не ждал?

Отец Василий недоуменно посмотрел на инструктора:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только что я нашел на берегу неподалеку от лагеря надувную резиновую лодку!

– Лодку?

– Да. Лежит себе у сосны. Целая и невредимая. Весла, мотор, бак наполовину заполнен… Короче, все как полагается, только садись и плыви.

Отец Василий на мгновение задумался:

– А хозяин где? Или ее просто прибило течением?

– А потом подняло в воздух и отнесло на три метра к ели? – подхватил Романов.

Чай немного остыл, и инструктор наконец-то сумел сделать глоток. Причмокнув от удовольствия, он многозначительно добавил:

– Так что готовься встречать гостей.

– Но я никого не жду.

– Я тоже.

– Понятно… – озадаченно протянул отец Василий. – Надеюсь, ты понимаешь, что просто так разгуливать здесь никому не позволено?

– Я свои обязанности знаю, – Романов громко отхлебнул из стакана. – Чтобы наш незваный гость не ушел так же незаметно, как и появился, я пропорол камеру ножом, а потом отправился искать его.

– Ну и?

– Никого.

Отец Василий недовольно покачал головой и с укоризной напомнил:

– Говорил же я, надо пса завести.

Проигнорировав замечание, Романов вновь приложился к стакану. Сделав несколько глотков, он помахал указательным пальцем перед носом у собеседника и с самодовольным видом заявил:

– Я еще не закончил. Короче, вернулся я в лагерь и взял четырех парней. Прочесали весь лес, и опять результат нулевой. Возвращаемся назад, и тут позади я слышу хруст веток.

– Значит, все-таки нашелся наш гость?! – повеселел отец Василий.

– Нашелся, – кивнул Романов. – Мужик с меня ростом, плотной комплекции. Потрепанная кожаная куртка, джинсы, за плечами вещмешок. На вид лет тридцать пять – сорок. Явно, человек не от плуга. И уж точно – не местный.

– А сам-то он что говорит?

– Говорит, что искал скит и заблудился.

– Он так и сказал «скит»? – с недоверием переспросил отец Василий.

– Так и сказал.

– Надеюсь, ты объяснил этому парню, что он ошибается и что в радиусе двадцати километров нет ни одного селения?

– Естественно, – Романов с хитринкой в глазах посмотрел на собеседника. – Но и это еще не все. Он утверждает, что искал не просто скит, а скит отца Василия.

Это сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Несколько секунд Романов с упоением наблюдал за происходящим на лице попа-расстриги.

– Это шутка? – наконец-то совладав со своими чувствами, спросил отец Василий.

– Увы, нет.

По переменившемуся мрачному лицу инструктора отец Василий понял, что тот не шутит.

– И что ты ему ответил?

– Сказал, что впервые слышу о таком.

– Он поверил?

Романов неопределенно пожал плечами.

– В любом случае, посадить его в лодку и отправить вниз по течению я не мог. Мне показалось, что он знает слишком много…

– Ты в этом уверен?

– Я же сказал, мне так показалось.

– И где он сейчас?

– Я отвел его в «инкубатор»… Все равно там сейчас никто не живет.

– Ты оставил его одного?

– Обижаешь… – Романов насупился. – Я ведь профессионал. Двоих оставил на стреме и предупредил, чтобы о тебе ни слова.

– Молодец, – одобрил Василий. – Мне нужно немедленно с ним побеседовать!

Он быстро натянул на ноги сапоги, набросил плащ и решительно направился к выходу. Но, оказавшись у двери, резко остановился и удивленно оглянулся на Романова. Тот по-прежнему сидел на табурете и, как ни в чем не бывало, отхлебывал из стакана чай.

Отец Василий недовольно нахмурил брови:

– А ты разве не пойдешь со мной?

– Я и так до нитки промок, – лениво отозвался Романов. – По-моему, свое дело я сделал. Теперь очередь за тобой.

– Нет уж, идем вместе! – настоятельно потребовал отец Василий. – И не заставляй меня ждать.

Он хотел было напомнить инструктору один из пунктов договора, в котором говорилось о непосредственных обязанностях Романова. Но этого не потребовалось, поскольку инструктор вдруг резко поднялся со стула, набросил на плечи свой мокрый плащ и мрачно кивнул на дверь.

– Библия в кармане и пистолет за поясом… Хм. Мне нравится такой подход к делу.

Пропустив мимо ушей эту реплику, отец Василий молча вышел за дверь.

Так и не обменявшись ни единым словом, они пересекли двор и, перепрыгивая через лужи, добрались до небольшого домика, располагавшегося метрах в трехстах от храма. Лишь переступив порог «инкубатора» и стряхнув с плаща воду, отец Василий негромко попросил:

– Подожди здесь.

– Как вам будет угодно, батюшка… – Романов отошел назад за порог и, оставаясь под козырьком, достал сигарету и закурил.

Отец Василий собрался было направиться к ближайшей из комнат, но вдруг спохватился и вопросительно посмотрел на инструктора.

Тот криво усмехнулся и кивнул на дальнюю дверь.

Мягко ступая, расстрига подошел к указанной двери и, придав лицу ангельское выражение, легонько толкнул ее.

В комнате были все трое: гость сидел на кровати, опершись спиной о стену, один из приставленных к нему охранников стоял у окна; а второй, расположившись на табурете у стола, сосредоточенно читал Библию.

Первым на звук открывшейся двери среагировал незнакомец.

– Отец Василий! – радостно воскликнул он и широко улыбнулся.

Такой поворот событий застал вошедшего врасплох. Он внимательно всмотрелся в лицо пришельца, пытаясь припомнить, где же он мог встречаться с этим человеком.

«Нет, я вижу его впервые», – одного взгляда оказалось достаточно, чтобы сделать такой вывод.

Тем временем гость, подскочив к священнику, принялся изо всей силы жать ему руку, при этом повторяя:

– Вы даже не представляете, как я рад вас видеть! Извините, может, приветствую не по правилам, но я действительно искренне рад. Это просто удача…

– Мы знакомы? – на всякий случай поинтересовался отец Василий.

– Еще бы! – не моргнув глазом ответил гость.

«Хоть убей, не могу вспомнить…» – с досадой подумал отец Василий и, высвободив свою ладонь из рук гостя, мягко спросил:

– Вы, наверное, устали? Рыбалку в такую погоду не назовешь приятным отдыхом…

– Да, погода дрянь, – согласился гость и завел прежнюю песню: – Но когда я увидел вас, усталость как рукой сняло.

– Тем не менее одежду не помешает сменить. Ведь вы до нитки промокли. Ненароком воспаление подхватите, – заботливо проговорил Василий, повернулся к сидящему на стуле парню и негромко попросил: – Сергий, принеси гостю что-нибудь из кладовки.

Парень среагировал мгновенно. Он положил книгу на стол и молча вышел за дверь.

Отец Василий перевел взгляд на долговязого:

– А ты, Слава, затопи печь и приготовь чаю.

– Хорошо, – кивнул долговязый и вслед за своим товарищем покинул комнату.

– А вы присядьте, – отец Василий указал на кровать. – Я ведь не президент какой-нибудь и даже не министр. Передо мной шапку снимать не надо.

– Да-да… – смущенно пробормотал гость и опустился на кровать.

Отец Василий взял табурет и присел рядом.

– Значит, говорите, мы знакомы? – напомнил он.

– Да, – кивнул гость и пояснил: – Мы дважды встречались. А один раз вы даже ответили на мой вопрос.

– Даже так?

– Я слово в слово запомнил его. Хотите повторю?

Наконец-то отец Василий начал соображать, о чем толкует незнакомец.

– Так, значит, вы были на моих лекциях? – уточнил он.

– Именно! – обрадовался пришелец. – Именно лекции я и имею в виду… Помните, в молодежном клубе, в кинотеатре «Ереван»?

– Теперь ясно, – облегченно выдохнул Василий.

Кое-что для него прояснилось, хотя радоваться пока было нечему… Изобразив на лице задумчивое выражение, отец Василий виновато протянул:

– Простите, позабыл вашу фамилию.

– Это и немудрено, – ничуть не смутившись, ответил гость. – Моя фамилия Иванов. Виктор Иванов. Очень просто и, наверное, поэтому запоминается с трудом.

– Да-да, – как бы припоминая, кивнул отец Василий и, внимательно посмотрев гостю в глаза, запустил пробный шар: – Мне знакомо ваше лицо. По-моему, я видел вас еще до того, как начал читать лекции. И знаете где?.. – Он сделал небольшую паузу, ожидая реплики гостя, но, так и не дождавшись, продолжил: – Хотя нет. Боюсь ошибиться. Но почему-то, когда я увидел вас, мне вспомнилась несколько другая фамилия…

Однако гость не попался и на эту удочку. В ответ он театрально развел руками и с нескрываемой иронией произнес:

– Увы… Появившись на свет, я тоже ожидал получить в наследство от родителей что-то более оригинальное.

– А отца как звали?

– Алексеем.

– Значит, Виктор Алексеевич… – кивнул отец Василий.

– Можно просто Виктор. Разница в возрасте не так уж и велика. К тому же, если принять во внимание вашу известность…

Отцу Василию было приятно слышать это, но усилием воли он подавил приступ тщеславия и продолжил допрос:

– Насколько я успел понять, вы, Виктор Алексеевич, не из местных?

– Нет.

– Небось из столицы порыбачить приехали?

– Я из Иркутска.

– Неужели? – искренне изумился Василий. – А как очутились в здешних дремучих краях? Сюда-то и свои нечасто захаживают. Болота кругом…

– Мне посоветовал один парнишка.

Василий недоверчиво посмотрел на гостя.

– Парнишка?

– Да. Безусый такой.

– Но о местонахождении этого хутора знают только посвященные.

– Он точно и не знал. Сказал, что вы где-то в районе Угласа.

– Река довольно большая.

– В том-то и дело! – оживился Иванов. – Теперь вы понимаете, как непросто мне было найти вас! Я плаваю уже два дня. Если бы не этот дождь, то, наверное, так бы и не свиделись. Ливень заставил меня причалить к берегу. И что самое удивительное, в том самом месте, которое я никак не мог отыскать!

– Это действительно чудо, – с сомнением протянул отец Василий. – Но, согласитесь, предпринятое вами путешествие – авантюра. Ведь для того, чтобы встретиться со мной, совсем не обязательно отправляться невесть куда. Можно было просто подождать в Москве. Время от времени я читаю там лекции.

– Я не мог ждать.

Такой ответ заинтриговал отца Василия, и он внутренне приготовился услышать невероятную историю, но в комнату вошел Сергий.

– Вы просили одежду, – бесцветным голосом проговорил он и положил рядом с гостем черные брюки и такую же черную байковую рубашку.

Через секунду появился и долговязый Славик. Лицо Славика было таким же бледным, как и у его товарища. Вдобавок от него разило анашой. Славик молча поставил чайник на стол, рядом положил пачку печенья и вопросительно посмотрел на отца Василия.

– Спасибо, – кивнул тот, не обратив совершенно никакого внимания на исходящий от подопечного запах. – А теперь оставьте нас одних. Но принесите нормальной еды. Одним печеньем сыт не будешь.

Парни покорно склонили головы и вышли за дверь.

– Переодевайтесь, – по-дружески проговорил Василий и кивнул на принесенные вещи. – Надеюсь, они подойдут вам по размеру.

Чтобы не смущать гостя, он отвернулся. Пока тот переодевался, отец Василий не сводил глаз с зеркала, внимательно изучая незнакомца. К своему немалому удивлению, он заметил на теле Иванова несколько шрамов.

«Похоже на следы от пулевых ранений, – предположил отец Василий. – Неужели стукач или уголовник?..»

Внезапное открытие насторожило расстригу, но он постарался никак не выдать своих истинных чувств. Взяв чайник, отец Василий разлил по стаканам кипяток, бросил в воду несколько кусочков сахара и два одноразовых пакетика чая. Увидев, что гость уже оделся, он по-хозяйски проговорил:

– Прошу. Как говорится, чем богаты, тем и рады. Конечно, в вашей ситуации лучше бы водки, но у нас этот напиток не в почете.

– Да и незачем, – подхватил гость, присаживаясь на табурет. – С водкой я уже завязал.

– Вы так серьезно говорите об этом.

– Да, – гость стыдливо опустил глаза. – Я очень много пил. Теперь, как вспомню, аж жутко становится. Но пил не ради удовольствия. Как мне тогда казалось, так было проще бороться с навалившимся на меня горем… И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы однажды случайно я не заглянул на вашу лекцию.

– К сожалению, от несчастий никто не застрахован, – сочувственно протянул отец Василий и попросил: – Расскажите мне, что случилось. Утратили веру в людей, справедливость, правду?

– Да, – мрачно кивнул гость. – Три месяца назад я похоронил свою восемнадцатилетнюю дочь. Она умерла от рака, хотя вот-вот должен был появиться внук.

– Не дай бог такое пережить, – согласился отец Василий и доверительно добавил: – Мне всегда горько видеть, когда хоронят молодых людей, которым, казалось бы, еще жить и жить.

Лицо гостя стало каменным.

– Жена во всем обвинила меня, – продолжил он, уставившись стеклянным взглядом в пол. – И по-своему, она права. Вот уже десять лет, как я уволился из армии. Но это не так важно. Важно другое. Когда жена была беременна, я получил назначение в Казахстан. Наверное, вы слышали о тамошнем ядерном полигоне?

– Дьявольское место, – тяжело вздохнул Василий.

– Теперь и я это понимаю, но что-то изменить уже не в силах. Время не повернешь вспять. А тогда, восемнадцать лет назад, несмотря на истерики жены, я все-таки уговорил ее поехать со мной. Там она и родила. Потом грянула перестройка, а вслед за ней и безденежье. Мне пришлось уйти из армии. А когда девочке исполнилось двенадцать лет, врачи обнаружили у нее раковую опухоль. Диагноз – последствия лучевой болезни. Когда ей было четырнадцать, сделали операцию. Казалось, дело пошло на поправку, и не за горами тот день, когда мы могли быть счастливыми. Но врачи ошиблись… Теперь я понимаю, почему моя девочка так спешила жить…

– Все в руках божьих, – попытался утешить собеседника отец Василий. – А за муки, которые претерпела ваша дочь в этой жизни, ей воздастся. И там, на небесах, она обязательно обретет счастье. Настоящее счастье!

– Я тоже молю бога об этом, – подхватил Иванов. – Но моя жена сейчас в психбольнице. Врачи сомневаются, что рассудок вернется к ней. И что самое ужасное, я – главный виновник всей этой трагедии. Только я, и никто другой.

– Не берите на себя чужой грех, – мягко, но уверенно проговорил отец Василий. – Вы не виноваты в случившемся. Вы – такая же жертва, как ваша жена и ваша дочь. Вы – жертва бесчестных людей. Поверьте слову пастыря и не убивайтесь так. Ведь вы пришли в этот мир для свершений, а не для того, чтобы утопить свою душу в скотском напитке.

Но Иванов продолжал твердить свое:

– Я хотел покончить жизнь самоубийством, но ваши проповеди вернули меня к жизни. Я потерял близких мне людей, но благодаря вам понял, что еще в состоянии сделать что-то полезное. Я вам верю, потому что вы всеми силами стремитесь не допустить подобных трагедий. И это очень правильно. Я полностью согласен с вами в том, что из-за безумия злых людей не должны страдать ни в чем не повинные души. Такие, как моя дочь…

Гость замолчал. А отец Василий вдруг подумал о том, не ошибочным ли было его первое впечатление?

«По крайней мере, окончательные выводы делать рановато. Не стоит спешить», – мысленно приказал он себе и попытался взять инициативу в свои руки.

– Мне очень приятно слышать, что мои проповеди находят отклик в сердцах людей, – словно сконфуженно проговорил он и похлопал гостя по плечу. – Я буду молиться за вас, за вашу жену и за вашу дочь.

– Теперь вы сами понимаете, что я не мог не встретиться с вами, – вновь подал голос Иванов. – Но я искал вас не только для того, чтобы поделиться своим горем.

Отец Василий, начавший было терять бдительность, вновь насторожился.

– Уйдя в отставку, я занялся бизнесом, – продолжил свою исповедь гость. – Мне удалось кое-что накопить. Но пополнял я свой банковский счет не ради денег, а ради своей дочери. Думал, как только появится внук, сразу же куплю им квартиру. Такую, какую она сама пожелает. А теперь… – Иванов запнулся. – Теперь в этих деньгах нет никакого смысла. Ни мне, ни жене, ни тем более дочери и внуку эти деньги уже не принесут счастья. Но когда я увидел и услышал вас, я сразу сказал себе – вот тот человек, которому можно довериться и который сможет заставить работать твои сбережения на благо людям.

Гость, как бы требуя ответа, внимательно посмотрел священнику в глаза. Отец Василий явно не был готов к такому повороту беседы и даже немного растерялся. Признание незнакомца и его оценка деятельности секты буквально обезоружили его.

Но особенно неожиданным оказалось предложение гостя вложить свой капитал в процветание секты. Предложение выглядело весьма заманчиво, и отец Василий попытался внести ясность в этот вопрос:

– О какой сумме идет речь?

– Почти тридцать тысяч, – глазом не моргнув, ответил гость. – Долларов, конечно.

«Ну что ж, жизнь ты себе сохранил…» – мысленно ответил гостю отец Василий, а вслух добавил:

– Думаю, вы поступаете правильно и наверняка скоро в этом убедитесь. Но сейчас меня больше заботит ваша душа. Она должна обрести покой, а жизнь – смысл.

– Вы думаете, это возможно?

– Более того, уверен! – оптимистично закончил отец Василий и встал со стула. – И думаю, вы сможете послужить нашему делу не только деньгами. В вас есть искра божья. Это главное. А сейчас я не хотел бы утомлять вас своим присутствием. Вы устали и нуждаетесь в отдыхе. Если что понадобится – зовите ребят. Они останутся ночевать в соседних комнатах. Не стесняйтесь, требуйте. А завтра мы вновь встретимся и поговорим по душам.

– Спасибо вам, – благодарно кивнул Иванов.

– До завтра, – бросил на прощание отец Василий и вышел в коридор.

Плотно закрыв за собой дверь и резко повернувшись, он едва не столкнулся с Романовым.

«Подслушивал, подлец!» – догадался отец Василий.

Ему захотелось тут же, не сходя с места, отчитать «ушастого» инструктора, но, опасаясь, что его услышит гость, он сдержался. Выразительно посмотрел на выход и негромко сказал:

– Подожди меня там.

Романов согласно кивнул головой и отправился к входной двери.

Напоследок отец Василий решил заглянуть в соседнюю комнату, в которой обосновались Славик и Сергий.

– Мы принесли рисовую кашу и жареную рыбу, – отчитался один из них, едва Учитель переступил порог.

В ответ отец Василий лишь безразлично махнул рукой:

– Все равно. Сейчас важнее другое.

Парни наморщили лбы, показывая тем самым, что готовы выполнить любую прихоть своего Учителя.

– Значит, так, – начал отец Василий. – Ночевать останетесь здесь. Спать будете в комнатах, которые расположены по обе стороны от той, в которой мы поселили новичка. Впрочем, спать вам не придется. Ни один его вздох не должен пройти мимо ваших ушей. Я уже не говорю о каких-либо перемещениях. Он – человек новый, незнакомый. И пока неизвестно, с чем он к нам пожаловал. Если ему вдруг захочется выйти, например, в туалет – далее пяти метров не отпускайте. Никаких ночных прогулок. Пока он не прошел проверку, ему незачем знать, чем живет паства. В дом для посвященных он тоже не имеет права войти. А в храм будет допущен лишь тогда, когда я посчитаю это возможным и нужным. Вам все ясно?

– Да, – ответили Славик и Сергий.

– Вот и отлично, – удовлетворенно протянул отец Василий. – И еще. Вести себя с ним вежливо, тактично и гуманно, как полагается истинно верующему. И без лишней болтовни. Контакты свести до минимума. Запомните – истинно верующий немногословен, а убежденного не нужно убеждать дважды.

На мгновение отец Василий замолчал, прикидывая, не упустил ли что-либо существенное.

– Возможно, некоторые коррективы и уточнения поступят позже, – закончил он вслух. – Пока у меня все.

Устало вздохнув, отец Василий благословил своих чад и попрощался:

– Да благословит вас бог, дети мои.

– Аминь, – эхом отозвались парни.

– Аминь, – повторил расстрига и вышел из комнаты.

Оказавшись в темном коридоре, он поспешил к курившему у выхода Романову. Не останавливаясь, миновал инструктора и прямиком направился в сторону храма. Лишь небрежно бросил на ходу:

– Пошли. Нам есть о чем потолковать.

– Это верно, – согласился Романов и широким шагом направился вслед за руководителем секты.

Возвратившись в храм, они сбросили у порога насквозь промокшую обувь и, оставляя на полу мокрые следы, прошли в комнату отца Василия.

Здесь было тепло и уютно. Пахло сосновыми шишками и крепким чаем.

– Да, погода не подарок… – протянул отец Василий и снял плащ. Отряхнул его от капель дождя и аккуратно повесил на вешалку в углу.

Выглянув в окно, он только теперь осознал, что наступили сумерки.

«Господи, вот и еще один день прошел. Еще один день, как две капли воды похожий на другой. Тоска… Если бы не этот незнакомец, тут можно было бы скиснуть от скуки».

Догадавшись, о чем подумал хозяин, Романов как бы между прочим заметил:

– Завтра, похоже, денек будет не лучше…

– Ладно, хватит ходить вокруг да около, – отец Василий зашторил окно и повернулся к Романову. – Выкладывай, что думаешь обо всем этом.

В непроницаемых глазах инструктора мелькнуло что-то похожее на жалость. Только вот кого он жалел – себя или отца Василия, а может быть, странного гостя, забредшего в лесную глухомань, расстрига так и не сумел определить.

– По-моему, появление этого кадра ничего хорошего нам не сулит, – напрямую заявил Романов и нехорошо усмехнулся.

– Но его история вполне реалистична, – возразил отец Василий. – Он так убедительно расписывал свои страдания…

Романов снисходительно покосился на собеседника.

– Может быть. Но я человек простой и в отличие от вас, батюшка, все меряю земными мерками.

– И что же твой земной ум подсказывает тебе?

– Он говорит, что не стоит доверять незнакомцу. Если ты считаешь иначе, действуй на свой страх и риск.

Почувствовав в словах инструктора вызов, отец Василий недовольно покачал головой.

– Если хочешь знать мое мнение, то оно не очень-то и отличается от твоего, – искренне признался он. – Этот Иванов мне будет нравиться до тех пор, пока он сидит тихо и никуда не сует свой длинный нос.

– А его душещипательный рассказ про сумасшедшую жену и умершую дочь?

«Вот гад, все-таки подслушивал», – подумал отец Василий, но ничем не выказал своего недовольства.

– Я не верю ни единому слову, – нахмурился он.

– А как насчет тридцати штук баксов? – поддел его инструктор.

Отец Василий небрежно махнул рукой:

– Ерунда.

– А если нет?

– Тогда двадцать процентов твои. Идет?

– Ну что ж, – оживился Романов, – будем считать, что доверительные отношения восстановлены.

– А теперь я хочу услышать конкретные предложения, – осек его отец Василий. – Сейчас меня больше интересует наша безопасность. Ведь, кажется, ты отвечаешь за это?

– Верно, – согласился инструктор. – Так вот, я считаю, что, во-первых, мы должны установить его личность, во-вторых, тщательно осмотреть его вещи и узнать, где он взял лодку, в-третьих, завтра утром прочесать весь берег. Кое-что из своих вещичек он мог спрятать. И главное – мы должны установить источник утечки информации. Эти меры вряд ли внесут полную ясность, но помогут ответить на главный вопрос – опасен он для нас или нет.

– Отлично, – похвалил отец Василий и хитро прищурился. – А что ты думаешь о его несчастном прошлом? Я уже высказал свое мнение, теперь хочу послушать тебя.

Широкий лоб Романова избороздили глубокие морщины.

– Слишком уж все гладко у него выходит. Рассказывает, словно книгу читает, – задумчиво проговорил он и твердо заключил: – Врет.

– Хорошо. Допустим, он врет, – вновь принялся раскручивать пружину отец Василий. – Тогда получается, что оказался он здесь не по собственной инициативе? Верно?

– Верно.

– А кто указал ему этот путь? – Отец Василий пристально посмотрел в глаза Романову, пытаясь поймать его на лжи.

Инструктор среагировал мгновенно. Он покраснел до самых ушей и оскорбленно вздернул подбородок:

– Думаешь, я привел?

Отец Василий промолчал.

– У меня все чисто. Никаких зацепок, а уж тем более хвостов! – Казалось, возмущению Романова не было предела.

– Ладно, не обижайся, – успокаивающе произнес отец Василий и дружески похлопал инструктора по плечу. – Сейчас обижаться ни к чему, а уж тем более ссориться. Я пошутил.

– Неудачно, – огрызнулся Романов и уже другим тоном добавил: – Эх, дал бы ты мне его на денек, я вытряс бы из него все с потрохами.

Отец Василий отрицательно покачал головой:

– Нет.

– Но почему?

– У нас не так много людей. А этот Иванов – потенциальный кандидат в таковые… Если, конечно, верить ему. А если он врет… – отец Василий сделал паузу. – В любом случае, мы не должны выпускать его из лагеря. Пока этот Иванов здесь, опасаться нечего. Если кто-то и послал его сюда, значит, этот кто-то не владеет полной информацией. А что из этого следует?

Отец Василий вопросительно посмотрел на инструктора. Тот задумчиво напряг лоб, а потом выдал:

– Этот кто-то не будет ничего предпринимать, пока не получит своего человека назад.

– Верно, – кивнул отец Василий.

– И все-таки я поговорил бы с этим парнем покруче, – опять затянул свою волынку инструктор. – Глядишь, какие-нибудь результаты и появились бы.

– Пока в этом нет необходимости, – отец Василий демонстративно взглянул на часы и недовольно покачал головой. – Пора закругляться. Значит, остановимся на следующем. Ты выдашь парням пушки и проверишь его вещички, а завтра утром прочешешь берег. Я же вплотную займусь его душой. А вечером встретимся и решим, что с ним делать дальше.

– Согласен, – Романов встал, взял свой плащ и шагнул к двери, но отец Василий вдруг остановил его:

– У меня к тебе одна маленькая просьба.

Романов удивленно оглянулся.

– Что еще?

– Позови, пожалуйста, ко мне Марию.

– Марию? – На губах Романова появилась похотливая усмешка. – На полуночную молитву? Она ведь теперь вдова…

Василий негодующе покачал головой.

– Я никогда не говорил тебе, что ты слишком пошлый? – с упреком произнес он. – Эта девушка несколько дней назад потеряла любимого человека. Лучше бы посочувствовал, чем глумиться.

– Но мы же сами его и грохнули, – возразил Романов.

– Перестань, – осек инструктора отец Василий. – Как бы там ни было, я твердо убежден, что Марии удастся узнать об этом Иванове гораздо больше, чем нам с тобой…

– Еще бы! – многозначительно протянул Романов и, открыв дверь, ступил за порог. – С ее-то мордашкой и ногами от ушей…

Не без тайной грусти отец Василий посмотрел ему вслед. Иногда он чисто по-человечески завидовал своему инструктору. Завидовал той легкости, с какой тот шел по жизни. Романов мог говорить все, что угодно, не задумываясь о последствиях и не заботясь о том, что его неправильно поймут.

«Эх, а насчет Марии он, кажется, прав! – вдруг подумал отец Василий. – Эта девушка обладает редким талантом притягивать к себе людей. Вот и меня, старого холостяка, не оставила равнодушным… Но сейчас мне необходимо, чтобы все свои душевные качества она использовала на благо нашего общего дела. А там посмотрим!»

Минут через десять в храм вошла Мария. Василий встретил ее у входа, но не стал приглашать в свою комнату, решив поговорить в трапезной, среди икон.

– Андрей был мне как сын, и поэтому как никто другой я могу понять тебя. Но все мы ходим под богом… – издалека начал он. – Он сейчас в царстве божьем. А мы здесь. И не для того, чтобы предаваться печали и унынию.

– Я понимаю, – негромко ответила Мария и посмотрела отцу Василию прямо в глаза. – И не думайте, что горе сломило меня или поколебало мою веру. Нет.

– Именно поэтому я и позвал тебя, – отец Василий одобрительно кивнул и мягко перешел к интересующему его вопросу: – В лагере появился чужой. Что привело его сюда? Что у него в голове, каковы его намерения? Кто он – заблудшая овца или волк, скрывающийся под овечьей шкурой? Эти вопросы я задаю себе уже несколько часов. Но пока у меня нет на них ответа.

– Но что могу сделать я? – растерялась Мария.

– Очень многое. Ты одна из самых талантливых моих учениц. Свыше тебе ниспослан божий дар – способность тонко чувствовать людей. Ты в состоянии постигнуть сущность человека, невзирая на то что этот человек говорит и как он выглядит. Пусть на подсознательном уровне, но ты можешь отделить суть от шелухи. И, видимо, не зря тебя назвали Марией. Твоя открытость и искренность просто обязывают относиться к тебе так же. А в постижении истинного учения ты продвинулась дальше всех. И это несмотря на то что ты здесь всего лишь месяц. Я восхищаюсь тобой и доверяю тебе, как никому другому из своей паствы. Вот почему я позвал именно тебя.

Откровенная лесть заставила девушку покраснеть.

– И пусть тебя не смущает моя похвала, – с пафосом продолжил отец Василий. – Ведь дар – это в первую очередь ответственность. Ответственность не только за себя и свои поступки, но и за жизнь тех, кто рядом с тобой. Сегодня всем нам ниспослано испытание. Нам предстоит постигнуть, кто явился к нам – истинный мученик или демон. Я чувствую, незнакомец – сильный человек. Но кому подчинена его сила? Именно это и предстоит тебе узнать.

– Но сумею ли я? – робко прошептала девушка.

– Я верю в тебя.

К Марии вдруг вернулось прежнее спокойствие и уверенность в себе.

– Я попытаюсь, но что я должна делать? – спросила она.

– Завтра утром ты отправишься к этому человеку, приготовишь завтрак, поговоришь с ним… – отец Василий умышленно сделал паузу и, встретившись с девушкой взглядом, многозначительно заключил: – Я не намерен каким-либо образом ограничивать твою инициативу, потому что хотел бы видеть в этом госте нашего друга, а не врага.