Глава 9
Когда загремел ключ в замке, а потом распахнулась дверь камеры, Жиган решил, что это сон. Но все происходило наяву. Слишком сильно резанул свет из коридора по глазам, давно привыкшим к темноте.
В дверном проеме показалась невысокая фигура в хорошо подогнанной черной униформе и небрежно сдвинутой на затылок шапочке.
«Еще один, что ли?» – подумал Жиган.
Только потом он разглядел, что в руке зек держал зажженную сигарету. Он что-то тихо сказал конвоиру, и тот немедленно закрыл за ним дверь.
Лежавший на деревянных нарах Жиган опустил ноги вниз и сел.
– Привет, каторжанин, – прозвучал спокойный голос гостя с легким кавказским акцентом.
Жиган настороженно всматривался в его лицо.
– Знаешь, кто я такой?
Жиган молчал. Начало разговора смутно напомнило ему о чем-то, оставшемся в той жизни, за стенами.
– Один наш общий знакомый зовет меня Артуром, дpугие – Аpтуpом Руслановичем.
Камера наполнилась дымом дорогих сигарет. Этот запах почему-то пробуждал у Жигана неприязнь. Он бы еще одеколоном побрызгался.
Артур присел рядом на нары.
– Ты сам-то помнишь, кто тебе погонялу дал?
– А при чем тут это?
– При том, что это и есть наш общий знакомый.
– Толик Рваный?
На суровом обветренном лице Артура появилось какое-то подобие улыбки. Он снял шапку, положил ее рядом с собой, провел рукой по жестким седым волосам.
– За что сидишь?
– 148-я.
– Значит, верно про тебя говорят? Чью-то клячу угнал? Подруга на воле есть?
– Была когда-то.
– В рот ей давал?
Такой вопрос Жигана не смутил.
– Нет, – твердо ответил он.
– Сам ей лизал?
– Нет.
Задавая эти вопросы, Артур внимательно смотрел на Жигана. Тот отвечал, не отводя глаз в сторону. Артур сделал глубокую затяжку и спросил:
– Курить хочешь?
– Благодарю, – вежливо отказался Жиган.
Артур настаивать не стал.
– Что в армии делал?
– Как все – служил.
– Видно, лучше других служил, – спокойно констатировал вор. – У нас тут знаешь сколько военных обиженников? А вообще это плохо.
– Что – плохо?
– Держать в руках оружие, которое тебе дало государство. Не положено.
– Я не знал, что это такой грех.
– Это не по понятиям. Вор не должен пахать на государство и тем более брать от него оружие.
– Я не вор.
– Но сидишь-то за воровство.
На это Жигану возразить было нечего.
– Вот видишь… Как дальше жить собираешься?
– А что, есть выбор?
– У человека – только, конечно, если он человек, а не сука – всегда есть выбор. Тюрьма не для всех дом родной. Многие ломаются. Многие опускаются. Тут каждый проверяется на раз. Ты, конечно, парнишка отчаянный, тебе бы сейчас здравомыслия побольше. Правильно выберешь свою дорогу – значит, будешь идти по жизни с гордо поднятой головой. Ничего тебе не будет страшно.
– Мне и так не страшно.
– Ты погоди, не горячись. Некоторых время ломает. Сейчас-то ты, конечно, герой, Жиган, одним словом. Но ведь срок твой не завтра заканчивается. Тебе тут еще долго париться. Так что подумай пока.
– А что думать-то?
– С кем ты и за что ты.
– Я сам по себе, – твердо сказал Жиган.
– Ну-ну.
Артур покачал головой и философски добавил:
– Так не бывает. Даже волки в лесах стаями ходят.
Артур встал, надел шапку, подошел к двери и постучал несколько раз. Спустя несколько мгновений контролер распахнул дверь и выпустил вора из камеры.
После него в изоляторе долго пахло хорошим табаком.
* * *
И опять время потянулось, как старая черепаха. День и ночь сливались в один бесконечный круг. Однажды Жиган решил, что дальше так продолжаться не может. Чтобы не свихнуться, нужно взять себя в руки.
Из-за плохого питания, постоянной сырости и холода в камере раны не заживали. Но, несмотря на это, Жиган начал заниматься физическими упражнениями.
Вначале он давал телу небольшую нагрузку: растяжка, десяток отжиманий от пола на кулаках, отдых. Нагрузки постепенно увеличивались. И теперь не проходило и дня, чтобы Жиган не тренировал тело на протяжении четырех-пяти часов.
Подыскав себе занятие, Жиган заметил, что время пошло быстрее. Дни, проведенные в карцере, он отмечал на стене обгорелой спичкой. И вот наконец наступили последние сутки.
С грохотом открылся намордник на двери, баландер подал алюминиевую кружку с кипятком и кусок хлеба. Сегодня полусухая горбушка показалась Жигану манной небесной. Он с наслаждением откусывал куски, долго жевал, запивал горячей водой.
Уже завтра в зоновской столовой он будет есть суп или щи…
Сегодня Жиган решил дать телу отдых. После короткой пятнадцатиминутной растяжки и пары десятков отжиманий он улегся на нары и с закрытыми глазами стал представлять себе, как будет происходить освобождение из ШИЗО.
Распахнется дверь, появится дежурный офицер с парой солдат. Ему скажут:
– Осужденный Панфилов, срок вашего пребывания в штрафном изоляторе закончился.
Жиган даже не заметил, как заснул…
Его разбудил грохот сапог за дверью, звон ключей и истошный крик:
– Встать!
«Что, уже?» – подумал Жиган, вскакивая с нар.
Он ошибся. На пороге стоял прапорщик в зеленой форме, за ним – несколько солдат без оружия.
– Выйти из камеры, руки за спину! Лицом к стене!
Подчиняясь командам, Жиган вышел в коридор.
«Е-мое, – подумал он, стоя у стены, – какой тут, к черту, шмон? Парашу и нары будут обыскивать?»
Солдаты действительно вошли в камеру и стали проводить обыск. Казалось, им приказано найти иголку в стоге сена – так тщательно они обыскивали каждый сантиметр площади камеры.
В коридоре остались прапорщик и маленький кривоногий солдатик с раскосыми глазами, одетый в мешковатую зеленую форму.
– Килибаев, – приказал ему прапорщик, – провести личный досмотр осужденного.
Солдат принялся молча ощупывать карманы Жигана. Но ничего, кроме спички и малюсенького окурка, ему обнаружить, естественно, не удалось. Прапорщик разозлился.
– Килибаев, сколько я буду тебя учить? Смотри, последний раз показываю на личном примере.
Его руки легли на плечи Жигана.
В следующее мгновение прапорщик сорвал с него куртку и принялся тщательно ощупывать ее, проверяя каждый шов. Куртка полетела на пол.
– Снимай остальное.
Жиган стащил с себя прохоря, расстегнул и снял брюки. Шмональщик тут же схватил сапог и, сунув в него руку, полез под подкладку. Правда, перед этим он вытащил что-то из кармана собственных галифе. Но этого Жиган не видел.
– Вот, Килибаев, – победоносно заорал прапорщик, вытаскивая из сапога маленькую бумажку, сложенную в несколько раз. – Учись, как надо проводить обыск.
Жиган осторожно повернул голову вполоборота и увидел, что прапорщик разворачивает фиолетовую купюру с профилем Ильича.
– Осужденный Панфилов, это что такое? – Шмональщик ткнул Жигану под нос двадцатипятирублевку. – Предметы, запрещенные к хранению? Килибаев!
– Я, товарищ прапорщик!
– Зови сюда капитана Самсонова! И быстро! Чтобы одна нога здесь, другая там!
– Есть, товарищ прапорщик!
Солдат, грохоча кирзовыми сапогами, побежал по коридору. Конечно, это была провокация. Никаких денег Жиган в сапоге не хранил. Да и неоткуда им было взяться.
Не прошло и минуты, как в коридоре в сопровождении солдата появился дежурный по ШИЗО капитан Самсонов. Этого офицера Жиган видел один раз в жизни, месяц назад – в тот день, когда он прибыл в колонию.
Сейчас лицо Самсонова лучилось такой радостью, будто он спешил на встречу со старым другом.
– Вот, товарищ капитан, – доложил ему прапорщик, – у осужденного Панфилова обнаружены запрещенные к хранению предметы.
Капитан принялся внимательно разглядывать бумажку со всех сторон, будто надеялся найти на ней сделанное тайнописью сообщение. Потом он сунул двадцатипятку в карман и остановился за спиной у Жигана, дыша ему прямо в ухо.
От Самсонова пахло «Тройным» одеколоном, смешанным почему-то с ароматом гуталина. Наверное, недавно сапоги чистил.
– Откуда деньги, Панфилов?
Жиган почувствовал, как в груди у него начинает кипеть.
– Какие деньги, гражданин начальник? – едва сдерживаясь, проговорил он. – Я тут уже месяц парюсь.
– Мне тоже интересно, – с нажимом проговорил Самсонов. – Как это ты умудрился пронести сюда денежные знаки?
– Ничего не знаю, гражданин начальник. Меня обыскивали месяц назад.
– Значит, плохо искали, – мстительно сказал Самсонов. – Ты, оказывается, хитрее, чем я думал. Где ты при первом обыске прятал деньги? В жопе? Может, у тебя там еще что-нибудь есть?
Самсонов отступил на шаг и приказал прапорщику:
– Давайте-ка по полной программе.
Шмональщику явно не хотелось копаться в заднем проходе осужденного Панфилова, потому он приказал солдату:
– Килибаев, провести полный личный досмотр.
Такого унижения Жиган перенести не мог. Мало того, что этот сучий потрох, кусок поганый, подкинул ему деньги, так ему этого мало.
– Нет у меня ничего, – зло бросил Жиган.
– Не оборачиваться! – завопил Самсонов. – Что вы ждете, прапорщик? Ставьте его раком! Бойцы, быстро сюда!
Солдаты, проводившие обыск камеры, по команде капитана бросились в коридор. Прапорщик первым схватил Жигана за руку и попытался вывернуть ее. Этого Жиган стерпеть не мог. Он резко обернулся и выдернул руку.
Прапорщик явно не ожидал такой прыти от заключенного, целый месяц сидевшего на хлебе и воде. Он отпрянул и, задыхаясь от возмущения, выпалил:
– Ах ты! Да я тебя!
Капитан Самсонов тут же отступил назад и, подначивая прапорщика, крикнул:
– Давай, Бульдозер, меси его!
Жиган наверняка был единственным из заключенных исправительно-трудовой колонии № 6, кто не знал прапорщика Матвеева по кличке Бульдозер.
Он проводил в колонии все шмоны и отличался особенной ненавистью к зекам. Одно время Бульдозеру довелось служить в соликамской зоне «Белый лебедь», где применяются особенно изуверские методы по отношению к содержащимся там ворам в законе и авторитетам.
Матвеев не переносил непочтительного отношения к себе. Поведение Жигана его просто взбесило.
Он кинулся на заключенного, как разъяренный бык на матадора.
Однако впервые в своей жизни Бульдозер получил отпор. В общем, Жиган ничего особенного не делал. Когда прапорщик с глухим рычанием бросился вперед, Жиган инстинктивно выставил вперед ногу. Бульдозер наткнулся пахом на колено, перегнулся пополам и осел.
Солдаты, столпившиеся в узком коридоре, ошеломленно замерли.
– Ну, что вы смотрите? – заорал Самсонов.
Однако ни один из бойцов, несмотря на окрик, не рискнул подступиться к зеку. Среди них не было ни одного, кто мог бы ростом или телосложением равняться Жигану. Одно слово – внутренние войска.
Эти недомерки, как цыплята, напуганно жались друг к другу, в то время как Жиган сжал кулаки и наклонил голову, глядя на них исподлобья.
И тут Бульдозер бросился вперед, словно оправдывая свою кличку. Он протаранил головой живот заключенного, Жиган врезался спиной в стену.
Однако он не зря поддерживал форму. Вмиг напрягшиеся мышцы брюшного пресса выдержали удар, и Бульдозер не смог сбить ему дыхание.
Уже не теряя контроля над ситуацией, Жиган pезко рубанул прапорщика локтем по затылку. Теряя сознание, Бульдозер рухнул на пол под ноги Жигана.
– Бойцы, впеpед! – голосил Самсонов.
Двое самых отчаянных солдат следом за прапорщиком бросились на Жигана. Одного он успел сбить с ног встречным ударом прямой левой в голову, но другой успел повиснуть у него на плече, вопя что-то неразборчивое.
Жиган пытался сбросить его, но тщетно. На выручку бойцу подоспели остальные. Они облепили Жигана, как мухи, не замечая, что под ногами валяется прапорщик Матвеев. Один висел на левой руке Жигана, другой на правой, и еще двое беспорядочно тыкали его кулаками.
Жиган попытался освободить правую руку, но тут произошло неожиданное. Висевший на ней солдат зубами впился ему в плечо. Боль была такой сильной, что на мгновение у Жигана помутилось в глазах. Рука повисла как плеть.
За спинами солдат неожиданно появился капитан Самсонов и с проворством фокусника застегнул на запястье Жигана браслет наручников. Жиган не успел даже дернуться – так быстро все произошло.
Вдобавок кто-то из солдат ударил его носком тяжелого кирзового сапога по голени. Боль была такой, что искры посыпались из глаз.
Все, теперь перевес был на стороне противника. Жигана били по голове, в грудь, по плечам, потом повалили на пол и начали топтать сапогами. Капитан Самсонов вывернул Жигану обе руки на спину и защелкнул наручники.
– Сейчас мы тебе устроим ласточку! – возбужденно прокричал он.
Самсонов схватил Жигана за руки и резко рванул их вверх. Нестерпимая боль пронзила позвоночник. Сам капитан бил по почкам. Солдаты молотили Жигана наугад – кто куда попадет. Удары приходились большей частью по ребрам и плечам.
Самсонов зверствовал больше остальных. Он непрерывно дергал Жигана за руки, сведенные за спиной и скованные наручниками.
Избиение продолжалось еще несколько минут, пока наконец капитан не устал сам и не дал отмашку солдатам.
– Все, хватит.
Сняв с Жигана наручники, он распорядился, чтобы его отнесли назад в камеру.
Заключенного швырнули на каменный пол, потом бросили туда же его вещи.
Капитан напоследок подошел к Жигану, пнул его ногой в плечо и проговорил:
– Будешь гнить тут еще сорок пять суток, падла. Это тебе не зеков в отряде мочить. Но я еще добрый. Вот когда Бульдозер до тебя доберется…
* * *
Жиган не мог знать о том разговоре, который накануне предполагаемого срока его выхода из штрафного изолятора состоялся между капитаном Беляниным и смотрящим зоны Артуром.
Они встретились в медсанчасти. Артур занимал палату вместе с еще тремя зеками. Когда вошел начальник четвертого отряда, Артур молча, кивком головы, показал зекам на дверь. Они сразу же вышли в коридор.
В палате царил идеальный порядок. Артур любил чистоту и уют. На нем в отличие от других заключенных, находившихся сейчас в медсанчасти, была не больничная пижама, а теплый спортивный костюм и домашние тапочки.
Белянина он встретил радушно, предложил конфеты и шоколад. Капитан с удовольствием отломил кусочек от темно-коричневой плитки и, пожевывая шоколад, сказал:
– Есть дело, Артур.
– Понимаю, гражданин начальник.
– Завтра заканчивается срок содержания в ШИЗО Панфилова. Не знаю, что с ним делать.
– Что вас беспокоит, гражданин начальник?
– Ты же знаешь, Артур, меня всегда беспокоит только одно – порядок в отряде. Выйдет Панфилов, блатные обязательно захотят ему отомстить. На сей раз он так легко не отделается.
– А я чем могу помочь? – прищурившись, спросил Артур.
– Брось притворяться. Одного твоего слова достаточно, чтобы его оставили в покое.
– С какой стати я буду его защищать? – огрызнулся Артур.
Белянин недовольно засопел.
– Мне трупы не нужны, а хозяину тем более.
– Но ведь на зоне всякое бывает. Человек может скончаться от внезапного сердечного приступа или наложить на себя руки. За каждым ведь не углядишь.
– Значит, не хочешь пойти мне навстречу?
– Малхаз – горячий парень, – немного подумав, сказал Артур. – Он хоть и среди обиженных, но от мести не откажется…
– Не тяни, говори, что надо.
Артур обвел палату многозначительным взглядом.
– Знаешь, начальник, все здесь хорошо, только вот скучно. Пpаздника в душе не хватает.
Капитану Белянину трудно было не понять столь откровенный намек. Речь шла о застолье.
– Решим вопрос. Так что с Панфиловым делать?
– Это уж в вашей компетенции, гражданин начальник, – улыбнувшись, сказал Артур. – Только я бы злостных нарушителей дисциплины из ШИЗО просто так не выпускал. Они бы у меня там долго парились.
– Сколько?
– Еще месяца полтора. А там, глядишь, страсти и поулягутся. В отряде появится новый смотрящий…
– Как на это посмотрит хозяин?
– Сугубо положительно. В отряде сохранится порядок, а нарушитель дисциплины должен нести за это заслуженное наказание.
– Его вроде бы и наказывать не за что. Месяц пpосидел в санатоpии ниже травы, тише воды.
– Ну, гражданин начальник, мне ли вам рассказывать, как это делается. Нарушил правила содержания в ШИЗО, хранил недозволенные предметы, оказывал сопротивление представителям администрации. Был бы человек, а повод найдется. Мне тоже спокойнее будет, если Жиган еще посидит в изоляторе. Будет ему что-то вроде карантина.
– Постой, постой, какой Жиган?
– Погоняла у него такая.
– Ты откуда знаешь?
– Мир слухами полнится, – Артур загадочно улыбнулся.
Белянин подошел к окну, задумчиво посмотрел на больничный дворик. Пара заключенных возилась с мусорными бачками.
– Ладно, – заканчивая разговор, начальник направился к двери, – за мной бутылка. Можете погужевать тут маленько, только чтобы без особого шума.
– Ну что вы, гражданин начальник, – сипло засмеялся Артур, – какой шум? Мы – люди тихие, миpные. Почифиpяем, песни послушаем. У нас во втоpом отpяде музыкант один есть, по восемьдесят восьмой сидит, он нам сыгpает, если не возpажаете.
– Свои люди – сочтемся. Пока мы за одним забором, нам ссориться нельзя.
– Кстати, как здоровье хозяина?
– Ничего.
– Передавайте ему привет.
Вот так Жиган заработал еще сорок пять суток. И это был не худший вариант.
