Книга: Десантники не сдаются
Назад: Часть первая Короли террора
Дальше: Часть третья Разрушители машин

Часть вторая
Бой на ножах в темноте

– Торговец заблудился, – устало произнес Доку Анзоров в телефонную трубку.
– А Али-Баба наш? – послышался издалека настороженный голос.
– И брат заблудился...
Это означало, что Рустам с изотопами и Даудов с головорезами исчезли.
– Почему? – после паузы вновь прозвучал голос.
– Тут что-то происходит не то. Я разберусь.
– Разберись. – В голосе появилась угроза.
Анзоров небрежно бросил телефонную трубку назад, и звероподобный массивный телохранитель с ловкостью вратаря поймал ее на лету.
– Вон! – крикнул депутат, и телохранитель испарился.
Анзоров сжал пальцы в кулак. Ох, как плохо. Тревожат такие звонки из-за рубежа. Бьют по нервам.
Два дня депутат, после того как его отпустили, отлеживался на даче на Рублевском тракте. Никого не принимал, ни с кем не разговаривал.
Ощущение, будто его гусеничным трактором придавило. Ярость распирала череп изнутри, как пар – перегретый котел, того и гляди взорвется. И запоздалый страх сжимал сердце ледяными тисками.
Доку, сильный, волевой, гордый человек, теперь ощущал себя как девица, которую изнасиловали в парке. Он не мог представить, что когда-то с ним поступят вот так, как с обычным бомжом, из тех, что батрачат на плантациях Ичкерии. С ним! С Анзоровым, чей род имеет в Ичкерии большой вес, так обошлись! Не говоря уж о том, что он депутат Собрания!
Ему хотелось напиться до потери пульса, но Аллах запрещает. Анзоров обычно следовал этому завету. Кроме того, пьянство – это проявление слабости и малодушия...
Что теперь делать ему, опозоренному человеку? Мстить!
Он ловил себя на том, что пальцы непроизвольно сжимались, когда он представлял, как будет душить тех животных! Уши резать! Уродовать! Умирать они будут долго!!!
Фантазии распаляли депутата. Сердце его колотилось все сильнее и сильнее. Глаза застилало красным.
Когда же возвращалась способность мылить трезво, то перед ним представала совершенно безрадостная картина. Все настолько плохо, как никогда не бывало. Рамазан Даудов мертв. Наверняка мертв. Широкомасштабная террористическая акция, подготовка к которой стоила безумных денег, провалена. Кого будут винить в этом? Его, Доку Анзорова.
Нет, черта с два на него все свалят! Еще доказать его вину надо! Но будут ли доказывать – вот в чем вопрос?
Депутат метался по огромному холлу, устланному коврами, падал в глубокое кресло перед холодным камином.
В тяжелый сон он провалился часа в три ночи. Там его подстерегали кошмары. Несколько раз он просыпался с тягостной мыслью, что завтра надо что-то решать... И опять попадал во власть кошмаров.
Окончательно проснулся он в девять утра. Голова тяжелая, зато в сердце – решимость действовать.
Он не мог понять, почему враги отпустили его на четыре стороны. На их месте он решил бы эту проблему просто – выстрелом в затылок или отрезанием головы – в зависимости от настроения. Может, они надеялись на его признательность за подаренную жизнь? Или рассчитывали, что теперь он их с потрохами после того, что наговорил перед видеокамерой – кстати, он не помнил, что именно наговорил, в памяти осталось нечто смутное. Но, скорее всего, что наговорил немало. Впрочем, это неважно! Теперь в его сердце горел священный огонь мести!
Все, часы слабости миновали! Пришла пора действовать!
Ключевой момент – сорвать маску с лица врага. Он сорвет, чего бы это ему ни стоило! И объявит свой маленький, но жестокий джихад!
Он потягал гирю, со злым удовлетворением отмечая, что мышцы еще работают. Он еще крепок. Способен и держать, и наносить удары. Потом залез под холодный душ. Тщательно побрился.
Выйдя в холл, крикнул:
– Ломали!
Старший группы охраны Ломали Хамидов возник, как привидение. Половину своих телохранителей после того, как они не спасли его от позора, Анзоров выгнал. Но Ломали, верный, как пес, остался...
– Через пятнадцать минут две машины, – велел депутат. – Едем в город.
Ломали, не говоря ни слова, повернулся и отправился исполнять приказание.
В просторной гардеробной, где, как в магазине, на вешалках были развешаны десятки костюмов, на полках стояли десятки пар обуви, Анзоров выбрал представительский костюм за пять тысяч долларов. Натянул ботинки крокодиловой кожи. Галстук в тон. Посмотрелся в зеркало. Вид вполне приличный. Как и положено бизнесмену и политику его уровня. Чувствуется стиль, безупречный вкус.
Механические ворота со скрежетом открылись. И похожие на блестящие торпеды бронированный «Мерседес» и «Джип», выехав за территорию обороняемого милицейской вневедомственной охраной поселка, устремились по правительственной трассе, в этот час уже разгрузившейся.
Анзоровым овладело болезненное воодушевление. То, что он принял решение и начал действовать, наполняло его энергией. Депутат никогда не прощал обид.
Всю дорогу Анзоров не отрывал от уха мобильный телефон. Он переговаривался с людьми, назначал места встреч, просился на прием. Эти звонки открывали ему двери в высокие кабинеты. Смешно, но в государстве, против которого он боролся уже много лет, он обладал определенным весом.
С кого начать встречи? Конечно, с обитателей Старой площади.
– Сергей Владимирович, – произнес он в микрофон мобильника. – Это депутат Анзоров. Тут серьезные обстоятельства. Мы не могли бы встретиться?.. Очень срочно... Лучше не на рабочем месте... Как всегда...
Встретились они в ресторанчике «Царский чертог» в центре Москвы, запредельные цены в котором отпугивали подавляющее большинство посетителей. В нем имелись уютные закутки для конфиденциальных разговоров.
Тот, с кем встретился депутат, примелькался в каждом российском доме – его постоянно показывали по телевизору. Обычно он с видом оксфордского профессора вещал, как надо обустроить страну. Любые банальности изрекал как божественное откровение. Он был известным артистом политического балагана. Но здесь, наедине со своим старым знакомым, лицедействовать смысла не было. Он внимательно выслушал Анзорова, время от времени задавая вопросы и выдавая комментарии, преимущественно матерные. Потом, опрокинув стопку холодной водки, крякнул и покачал головой:
– Ох, етить твою. Хрена лысого я тут что-то понимаю...
– Кто посмел?! – процедил Анзоров, ощерив зубы.
– МВД – маловероятно, – покачал головой Сергей Владимирович. – Ты им неинтересен. Госбезопасность? Ручки их шаловливые в последнее время чуток укоротили. Такие вещи творить не позволяют. Если только они самодеятельностью занялись. – Он помрачнел, прикидывая про себя самый дрянной вариант – Федеральное Агентство государственной безопасности отбилось от рук и начинает потихоньку давить политических партнеров, которых обыватели по недомыслию считают врагами. – Но это вряд ли...
– Вряд ли или возможно?
– Тебе гарантию с талоном? Я не въезжаю, Доку? У тебя претензии ко мне какие-то? – Кремлевский функционер нехорошо прищурился, и Анзоров тут же осадил назад.
– Извините.
– Узнаю – скажу...
Сергей Владимирович резко поднялся.
– Пока...
Когда он вышел из кабинетика, Анзоров прошептал:
– Крыса.
Он знал, что, как только появится даже не течь, а только намек на нее, эта крыса тут же дунет с их общего корабля. Не мужчина он. Депутат сладко прижмурился, представив, как хорошо было бы влепить ногой в тяжелом десантном башмаке по этой самодовольной морде! Чтоб сопли с кровью в разные стороны! И за горло его! За горло!..
Стоп. Надо успокоиться... Предстоят другие важные встречи. И нельзя распускаться раньше времени. Ему сегодня еще немало наговорят неприятного...
В этот день Анзоров дополнительно пересекся с двумя людьми, которые могли что-то знать. Они тоже занимали не последнее место в иерархии российского государства.
На десерт он приберег разговор с генерал-лейтенантом Федерального агентства государственной безопасности Аркадием Ануприенко.
С ним встретились на конспиративной квартире, обставленной с непотребной роскошью. У Анзорова создалось впечатление, что в остальное время она использовалась как бордель для услады высокопоставленных чекистов.
– Заходи, гордый мой брат, – улыбнулся радушно Ануприенко. – Чувствуй себя, как дома.
– Но не забывай, что в гостях.
– Точно, – хмыкнул Ануприенко.
Генерал был как генерал – толстый, астматически дышащий, однако не с вяло тупыми, как у армейцев, взором, а с цепкими глазами профессионального мошенника... Нет, скорее наемного убийцы.
Анзоров по роду деятельности имел старые хорошие связи с госбезопасностью. Сложились они еще во времена бойкой торговли заложниками, которых сотнями захватывали ичкерские повстанцы. Все имели с этого бизнеса свою долю. И всем это нравилось. И Совету безопасности. И ФАГБ с МВД. И Администрации президента.
С тех пор Анзоров ведет с госбезопасностью и правительством России жесткие игры по довольно сложным правилам. Цель у депутата и группы его товарищей простая – создание у руководства страны иллюзии, что только удельные подконтрольные князьки и авторитеты в состоянии удерживать дикую ичкерийскую орду от того, чтобы полностью сорваться с катушек и пройти огнем и мечом по всей стране. Мол, князьков этих (в частности, уважаемого всеми Доку Анзорова) надо лелеять, сдувать с них пылинки, позволять им многое, и, главное, не бросать им с хозяйского стола крошки, а на блюдечке преподносить полноценные увесистые куски от общего пирога.
В последнее время эта тактика начала давать сбои. Анзорова и его соратников стали потихоньку-помаленьку отодвигать в сторону от политики и дележа денег. Могло это кончится плохо – выкидыванием за борт. Чтобы этого не произошло, был затеян «изотопный шантаж», на который с охотой подписались непримиримые из самой Чечни и Саудовской Аравии. Пора в очередной раз напомнить Москве, что все под Аллахом ходим. И что очень уж мегаполис уязвим для террора. Недвусмысленный такой намек – договариваться надо. Договариваться. И еще раз договариваться. Это выгодно. Это обоюдно идет на пользу и здоровью, и карману.
Все бы так и получилось, гладко, как по писаному. Теракт. Шум – «раздавить ичкерскую гадину!» А потом тихие, нигде не афишируемые переговоры с серьезными уступками и гарантиями... Все бы так и получилось, если бы не эти как с неба свалившиеся шайтаны!
– Ну, рассказывай, зачем пожаловал, – потребовал генерал, разливая по чашкам крепкий чай.
– Возникла небольшая проблема, – произнес Доку Анзоров.
Он поведал прилично отредактированную историю своих мытарств и в лоб спросил:
– Ваши?
– Ты на нашу фирму напраслину не возводи, – строго произнес Ануприенко, но в глубине его глаз тлели веселые искорки.
– Почему?
– Потому что официально такую акцию провести – это утонуть в согласованиях. А бригады единомышленников, которые втихаря могут поднять такую операцию, у нас в конторе давно нет. Были когда-то сорви-головы, да все вышли.
– А кто?
– Не знаю, – развел руками генерал.
– Кто? ЦРУ? МОССАД? Кто еще так свободно работает здесь, в этой сраной стране?!
– В этой сраной стране работают свободно все, кроме государственных органов, – усмехнулся Ануприенко. – Такая национальная традиция.
– Это была спецслужба, а не банда! Какая-то непонятная спецслужба!
– Все спецслужбы у нас перечислены в Законе об оперативно-розыскной деятельности, – назидательно изрек генерал. – Остальное – выдумки авторов бульварного чтива.
– Значит, на меня наезжали персонажи бульварного чтива? – Ярость поднималась и клокотала в груди Анзорова. Он чувствовал, что его водят за нос. Генерал что-то не договаривает и сильно взволнован новостью.
– Материализация образов, – хмыкнул Ануприенко.
– Кто это был? – поднапер депутат.
– «Пирамида»? – произнес, как плюнул, генерал.
– Что? Какой «Пирамида»? – опешил Анзоров.
– Белый.
– Сказки желтой прессы.
– Ну конечно... Особенно если вспомнить, как пять лет назад они раздолбали в пух и прах некую структуру, образованную высшими должностными лицами государства? «Синдикат» – не помнишь?
– Я не особенно верил во все эти слухи.
– В этом твоя беда... После той свары эти ублюдки ушли на дно. Все считали, что уже не выплывут. Но я-то чувствовал, что затаились. Их уши торчали во многих делах. Возникали они редко, но жалили коброй.
– Ты это серьезно?
– Куда уж серьезнее... Что собираешься делать, горец?
– Этот «Пирамида» – он у меня из белого красным станет. От крови. – Анзоров кинул на генерала тяжелый взгляд.
– Хорошо, – кивнул Ануприенко. – У меня информация по ним на нуле. Особо не интересовался – жизнь спокойную полюбил. Но с людьми, которые знают больше моего, встречу обеспечу. Ты точно решил? Обратного пути не будет.
– Я решил!
– Договорились... Чаек-то пей. Настоящий индийский.
* * *
У противника была фора – он давно изучал объект и имел представление о его связях, образе жизни. Оперативникам «Пирамиды» надо было начинать с нуля. Зато было и преимущество. Противник не знал, что в игре появился новый игрок.
Разведчики проехались по адресам возможного появления Бруевича. Восстановили все его маршруты за последние дни. Добрались до загородного дома Ромы. Дальше следы обрывались.
Мест для засад набралось около пятнадцати. Все их живыми людьми не перекроешь. Технари проехались по этим адресам и понатыкали везде скрытые видеокамеры. Теперь на пульте в штабе операции на «базе-три» можно было снимать видеоинформацию.
Семь экипажей Влад распределил на патрулирование по городу с таким расчетом, чтобы до цели добраться за десять-пятнадцать минут. Этого времени должно хватить, если Бруевич нарисуется в объективе камеры слежения.
В две квартиры – к бывшей жене и ближайшей знакомой Бруевича, удалось сунуть «жучки» и поставить на контроль телефоны.
Влад согнулся за письменным столом. Старомодная лампа с зеленым абажуром бросала свет на пачку бумаг. Это были распечатки соединений с мобильного телефона Бруевича. Здесь можно было проследить все его связи. Особенно интересовали соединения последних дней перед тем, как он выключил телефон.
Это он звонил Галустяну. Это бывшей жене... Знакомым...
Тут уже интереснее. Последний день перед исчезновением. Соединение с Паниным... После этого Бруевич срывается из деревенского дома своего знакомого. Вот еще один звонок – опять на мобильник Панину... Время – за несколько минут до гибели математика. Что хотел Бруевич? Предупредить? Узнать что-то? Ладно, неважно...
Дальше – несколько звонков. Последние звонки перед отключением телефона. На мобильник и на городской телефон. И ни одного ответа. А дозвониться он мечтал до Селезневой Аллы Владимировны, директора компании «Легос» и учредителя еще пары фирм по торговле парфюмерией. Вот и фотография ее – острое, злое лицо, колючие глаза. Типичная бизнесвумен тридцати трех годков от роду. Явно не из круга Бруевича. Профессиональная общность исключена. С другой стороны, он мужчина видный, девки на него клюют.
Зачем он звонил ей? Два варианта. Если не насторожился, то поплакаться в жилетку. Если же почувствовал опасность, запаниковал, кинулся к ней за помощью.
Оперативники пробили ее по адресу и месту работы. Выяснили, что сейчас бизнесвумен находится в командировке в российской глубинке, где население из парфюма знало только старый добрый тройной одеколон. Должна появиться вот-вот.
– Надо цепляться за ее адрес, – сказал Влад Казаку, который сидел на диване, подбрасывая в руке и ловя мобильный телефон.
– Там установлена камера слежения, – заметил Казак.
– Мало, – покачал головой Влад. – Там нужно физическое прикрытие.
– Может, ты и прав. Что-то и выйдет.
Интуиция Влада не подвела.
На следующий день его топтуны из наружного наблюдения срисовали около адреса Селезневой нечто подозрительное. Когда одни и те же фигуры мелькнули в третий раз, стало ясно – дом «пасут». Потом видеокамера показала, что субъекты зашли в коридор, поставили «сторожевичок» – полоску бумажную. Когда кто-то заходит, то падает.
– Деревня, – сказал Влад, получив отчет. – По старинке работают.
– Зато наверняка, – произнес Казак. – Эти парни тоже прилипли к адресу.
– Таинственные соперники, – хмыкнул Влад.
– Может, воры обычные хату присматривают?
– Вряд ли, – покачал головой Влад.
– И что с ними делать прикажешь? На допрос к Эскулапу? Или протянуть по городу, посмотреть, кто такие?
– Это всегда успеется. Скорее всего мы имеем дело с «шестерками», которые даже не знают, на кого работают. Так что следить бесполезно... Давай-ка смирно подождем продолжения.
– Есть резон, – кивнул Казак.
* * *
Анзорову не нравилась эта встреча. Настораживали многочисленные условия ее проведения. Одно из них – чтобы приходил один, притом в какую-то дыру на окраине Москвы между силикатным заводом и ТЭС.
Депутат договаривался с человеком по мобильному телефону. Тот позвонил точно в назначенное время.
– Если что-то пройдет вне договоренностей, встреча не состоится, – сообщил собеседник. – Никогда...
На всякий случай перед отъездом Депутат сунул в карман пистолет. В гараже выбрал не бронированный «Мерседес», а скромную «Тойету».
На въезде в Москву он приказал остановиться, не доезжая ста метров до бензозаправки. Кивнул телохранителям и шоферу.
– Выходите. Дальше поеду один.
– Следовать за вами? – спросил Ломали.
– Я сказал один!
Оставив на обочине телохранителей, он газанул. Поплутал по Москве, пытаясь на всякий случай провериться – нет ли за ним слежки. Рванул пару раз на красный свет светофора. В этих шпионских премудростях он был не большой мастак, поэтому так и не был уверен в результате своих действий. Но время подходило, и надо было торопиться к месту встречи.
Встречу организовал генерал Ануприенко. Он обещал, что человек даст все возможные пояснения по «Пирамиде» и, возможно, даже окажет практическую помощь. Притом бесплатно, то есть даром... Депутат знал, что даром ничего не делается. Значит, там какой-то свой интерес...
«Тойета» переехала мост, закрутилась между сплошных заборов, гаражей, складских ангаров. Наконец, выбралась в район унылых новостроек.
Анзоров сверился по карте, решил, что выбрался туда, куда надо. На одном из домов разглядел название улицы – все верно, четвертая Тракторная.
Огляделся, пытаясь найти место, где оставить машину. На улице кучковались молодежь и наглые морды со специфическим криминальным выражением, так что машину можно, вернувшись, больше и не увидеть. За поворотом он обнаружил платную стоянку. Сунул купюру сонному сторожу. И побрел в сторону длинного мебельного магазина. Именно там, под огромным рекламным плакатом сигарет «Мальборо», должна была состояться встреча.
Анзоров посмотрел на часы. Оставалось две минуты. Успел чудом. Успеет ли тот въедливый, как цирроз печени, тип?
Человек появился со стороны ларьков. Подошел, кивнул:
– Здравствуйте, Доку Бисланович.
Этот тип ничем не напоминал боевиков, от которых исходили кураж и сила. Или оперативников, переполненных бесшабашной энергией. Больше всего он походил на работягу – потомственного токаря, таких полно у проходных заводов. На вид лет сорока, ростом под метр девяносто, чуть сгорбленный, с жилистыми руками и длинной лошадиной морщинистой мордой, на щеках черная жесткая щетина. Губы скривлены в вечной ехидной улыбке, которую хочется стереть ударом кулака. Держит жестяную банка пива – ну это ж надо! А одет – коричневое, похожее на робу, вельветовое пальто, несуразная клетчатая кепочка. Турецкие джинсы. В общем, субъект из категории, которой до звания «забулдыги» рукой подать.
– Пойдемте переговорим на природе. – «Работяга» кивнул в сторону чахлого скверика.
Анзоров возражать не стал. Они перешли через дорогу. Нашли свободную скамейку. Депутат смахнул газетой, которую держал в руках, грязь и уселся, решив, что в ногах правды нет. Закинул ногу на ногу. Брезгливо огляделся. Рядом радовалась жизни толпа полупьяных люмпенов.
– Не беспокойтесь. – Кривая улыбочка «работяги» стала еще кривее. Обнажились очень ровные, наверняка дорогие металлокерамические зубы. И в глазах появился странный нездоровый блеск. Пальцы правой руки его чуть подрагивали, будто перебирали струны гитары.
– Как вас называть? – спросил Анзоров.
– Феликсом. Я не обижусь.
«Такой же Феликс, как я Донна Анна», – подумал раздраженно Анзоров. Он ненавидел шпионские игры.
– Аркадий Станиславович обрисовал в общих чертах вашу проблему. Думаю, его умозаключения верны. Мы имеем дело с «Пирамидой».
– Чем она занимается, эта поганая «Пирамида»? – раздраженно произнес Анзоров.
– Как бы лучше сказать. – Феликс распечатал пиво, слизнул языком появившуюся пену. Приложился с видимым удовольствием к банке. – Можно сравнить ее с добровольной народной дружиной. «Пирамида» помогает стране выстоять против многочисленных врагов. Хотя никто ее об этом не просит. Защищает интересы страны, понимаете ли.
– А ФАГБ что защищает?
– Вам ли это объяснять, Доку Бисланович? Госбезопасность защищает не столько интересы страны, сколько интересы элит. Эта шкала приоритетов установилась очень четко еще при первом президенте России. Спецслужбы стали тем, для чего и были изначально созданы еще в древности – защиты властной элиты. А интересы элиты и страны часто не совпадают...
Анзоров посмотрел на Феликса, и в нем все больше закипала ярость. Ему не нравилось, что его вызвали для выслушивания банальностей. И тон – казалось, что собеседник издевается. Но депутат обуздал себя. И спокойно спросил:
– Откуда они взялись, эти дружинники?
– Дружинники образовались из малохольных романтиков, кто считал и продолжает считать интересы страны выше интересов элиты. В рамках государственных структур им не нашлось места.
– И они образовали собственное государство...
– Собственную структуру... Достаточно жесткую. Как любое тайное общество.
– Насколько сильную?
– Некогда весьма сильную. Но время идет, Доку Бисланович. Одних оно делает сильнее. Других слабее. Ничто не остается неизменным.
– Вы философ?
– Непрофессиональный. До Платона далеко. Судьба выдалась нелегкая, так что теперь хочется задуматься о смысле жизни.
– Что «Пирамида» из себя представляет сегодня?
– В какой-то мере их постигла судьба многих подобных самодеятельных ансамблей. Хочешь не хочешь, а идеология постепенно уступает место экономике. Тамплиеры сломались и утеряли четкое понимание цели, когда стали заниматься ростовщичеством.
– Значит, это обычная банда?
– Скажем... коммерческая структура... Возможности, конечно, уже не те. Они сильно сломались на войне с «Синдикатом». Слышали о таком?
– Слышал. А вы имели отношение к «Синдикату»?
– Не так важно, где я был, есть и буду. Эти детали не имеют отношения к делу. Вернемся к «Пирамиде»... Время от времени эти пенсионеры шалят. И начинают донимать своими шалостями.
– Тогда почему не разберетесь с ними?
– Я пришел, чтобы помочь заняться этим вам... Итак, что вас конкретно интересует?
– Как их извлечь на белый свет?!
Феликс усмехнулся.
– За последние годы такие попытки предпринимались неоднократно. Это приводило к тому, что «Пирамида» пряталась все глубже. И заметала следы все лучше... Опишите внешность тех, кого вы видели...
Анзоров, как мог, описал нападавших на него. В основном, боевиков. Хоть убей, ему не удавалось вспомнить лицо того садиста, который с ласковой улыбкой накачивал его психотропными веществами.
У обратившегося в слух Феликса в глазах зажегся интерес. Он вытащил карманный компьютер с жидкокристаллическим дисплеем. Задал программу. И через некоторое время вывел рисованный портрет.
– Он?
– Он! – выдавил Анзоров, увидев ненавистное лицо.
– Один из наиболее квалифицированных оперативников «Пирамиды». Псевдоним «Русич». Откуда взялся и куда нырнул – одному черту известно... Но если начинается серьезная заварушка, он тут как тут.
– Он покойник, – прошипел народный депутат, наливаясь злобой. С крошечного экрана на него глядел его враг. – Я его из-под земли достану. Из лап самого шайтана вырву. И отрежу голову...
– Аллах в помощь. – Феликс спрятал компьютер. – Вам будут благодарны многие. Я в их числе... Вынужден откланяться. Дела... Но этот вопрос я буду держать в поле зрения.
– И все?
– Ах да. – Феликс вытащил из кармана пальто лазерный диск, протянул Депутату. – Тут кое-какая информация. Если появится еще что-то интересное для вас, сообщу...
* * *
Шалавочка оказалась совсем молоденькой – около двадцати, демонстративно циничной, но, как и у всех девчонок ее возраста, с мозгами, сверх меры заполненными романтическим мусором. Звали ее Анжела.
В постели от злости и отчаяния, пытаясь забыться, Бруевич отработал на все двести процентов.
– Мне редко нравится. Но с тобой понравилось. – Она прижалась к нему, смотря на него уже другими глазами.
Утром она приготовила ему завтрак – тосты (кто их только придумал, эту дрянь!) с джемом, яичницу и стакан сока. Девочка, видимо, внимательно смотрит американские фильмы, мотая на ус.
Позавтракав, программист как-то вяло подумал, что пора выметаться. Ох, кто бы знал, насколько неприятно уходить из уютной квартирки, когда идти некуда.
– Что загрустил, мальчишечка? – немножко виновато посмотрела на него брюнетка.
– Есть поводы.
– Понимаю. Сейчас придешь домой, к жене стервозной. Она тебя скалкой в лоб пометит за то, что дома не ночевал. – Анжела весело хохотнула.
– Нет у меня жены.
– Нет? Врешь. Ты парнишечка классный. И чтобы никто не подобрал...
– Ты что, по совместительству зудильником работаешь?
Она обиженно надула губки.
– Некуда мне идти! – с прорвавшимся отчаянием выпалил он, хлопнув ладонью по кухонному столу.
– Некуда? – она удивленно вскинула брови.
– Некуда! Потому что обложили со всех сторон!
– Ты чего, бежишь от кого? – Глаза Анжелы восхищенно загорелись. Ситуация начала ей напоминать один из любимых американских боевиков.
– Бегу!
– От ментов?
– Нет.
– От бандитов?!
– Не думаю... Эти ребята покруче будут.
Она посмотрела не него с недоумением. В ее представлении круче ментов и бандитов ничего на свете быть не может.
– Ух ты, неужто чекисты? – нашло на нее жуткое озарение.
– Да хватит ерунду молоть! Не знаю я! Знаю только, когда найдут – убьют.
– За что? – У Анжелы перехватило дыхание.
– За то, что слишком умный и много знаю.
– Тайн?
– Вообще. Умных не любят.
– Правильно, – согласилась она. – Вон меня в школе не любили. Поэтому и пришлось с восьмого класса уходить.
Бруевич недоуменно посмотрел на нее, переваривая услышанное, потом расхохотался.
– Ну чего ты ржешь, как лошадь Пржевальского? – обиделась она и снова надулась.
– Ладно, Анжелка. Не обижайся. Пойду я.
– Куда?
– На кудыкину гору воровать помидоры.
– Тебе же некуда идти. – Она задумалась, потом неожиданно предложила, с затаенным ожиданием смотря ему в глаза: – Оставайся...
Бруевич удивленно посмотрел на нее, пытаясь понять причину такой щедрости. И решил, что девчонка, переварив его слова, уже придумала себе историю и прониклась к нему романтическими чувствами. Как же, герой в изгнании, по пятам идут злобные враги. Как не помочь? Такое случается у всех женщин, даже у шлюх – молодых и старых, насквозь пропитанных цинизмом.
– У меня денег не хватит, – решил он опустить ее с небес на землю, зная, что деньги у шлюх – особенно болезненная тема. Но не тут-то было. Анжелу уже понесло по кочкам.
– За благотворительность ныне налогов не берут. – Она прижалась к нему всем телом.
– Хорошо. – Он ухватился за предложение. – Я обещаю тебе не мешать.
– Хочется верить, – произнесла задумчиво Анжела, вдруг усомнившись, что поступила правильно. Но отступать уже было поздно.
И он остался у нее. На некоторое время часть проблем была решена. Но все равно его положение оставалось незавидным. И нервы... Нервы, будь они неладны.
Ему казалось, что стоит вылезти на улицу, он тут же попадется на глаза врагам. И тогда... Черт возьми, только теперь он смог осознать, какую спокойную и полноценную жизнь он вел до сих пор. Как у Христа за пазухой. Серьезной неприятностью считался насморк. А грипп был катастрофой. Бояться приходилось только несовершеннолетнюю шантрапу, ошивающуюся у подъезда, от них в кармане был газовый баллончик – малолеток можно было травить им как тараканов. Сегодня же смерть шла за ним по пятам. Бруевич готов был поклясться, что наяву ощущает ее ледяное дыхание в затылок. Ни с чем не сравнимое ощущение. И когда это дыхание приблизится, то мир замерзнет – для тебя в нем больше не будет будущего...
В таком состоянии он провел у Анжелы пару дней. В общем-то здесь было довольно уютно. Шлюшка оказалась вполне мягким и покладистым человеком. Если не считать некоторых дурных привычек. Придя домой, она сразу врубала музыкальный канал. Познания ее о жизни и успехах попсы были огромны. Ни один из исполнителей не оставался без комментариев.
– Аэлита Барумова. Я от нее прусь, – всплескивала руками Анжела. – Группа «Центральный профилакторий»! Посмотри, какие все милые. Я тащусь...
За это время он узнал, от каких групп Анжела «прется», «тащится», «балдеет», какие музыкальные произведения – «улет», «балдеж», а какие «полный отстой», «старье», «лажа галимая» и «хрень моржовая».
Бруевич это раздражало, поскольку всю эстрадную тусовку он воспринимал, как мир насекомых. Порхают, жужжат, кусаются. А толку от них никакого – ни уму, ни сердцу. Так, заполняют экологическую нишу. Но для Анжелы это было окно в другую, шикарную жизнь...
Переживания и перемалывание в сознании всех своих неприятностей привели к тому, что веко у Алексея начало дергаться, а руки мелко подрагивать. И с каждым днем мысль о необходимости выбраться из своего нечаянного убежища казалась все более пугающей. Но выбираться все-таки нужно было. Анжелка, кажется, начинала все сильнее раскаиваться в своем подвиге. Романтика – это хорошо, но когда у тебя на шее дармоед, которого надо кормить... Программист долго прикидывал, как достать денег и не попасть в западню. И решил рискнуть.
Единственный человек, который мог помочь в беде и при этом не был засвечен, как его близкая связь, был Толя Гусак. Бруевич налаживал ему компьютерную сеть на фирме и делал программное обеспечение. За Толиком остался долг в штуку «зелени». Обещал отдать через месяц. Месяц уже прошел.
Анжела, уходя утром на свою многотрудную работу, оставила ему ключи. Когда он вышел из дома, то поежился. Светило солнце, но ветер дул пронизывающий, холодный.
На вылазку в город Бруевич шел как в атаку на укрепленные районы противника – то есть в душе заранее себя похоронил. Ему все время казалось, что на него все смотрят. И кто-то сейчас крикнет: «Вот он! Мочи его!»
Никто не крикнул. Мир не проявил к нему ровным счетом никакого интереса. Каждый последующий шаг давался ему легче. Через пару сотен шагов, когда он вынырнул из арки и добрался до дороги, успел чуток успокоиться. Нет, уверенность в себе не вернулась, зато сердце перестало отчаянно барабанить в груди.
Он встал около автобусной остановки, оглянувшись на опостылевший ему еще из окна стандартный пейзаж с девяти– и двенадцатиэтажными зданиями, парой заводских труб вдалеке и длинным универсамом. На часах было двенадцать двадцать. Через сорок минут Толя выйдет в кафе поблизости от своего офиса на Тверской. Там неторопливо, со вкусом пообедает. Он живет по распорядку. Утром – зарядка, вечером – фитнес. По Толику можно сверять часы.
От мысли о том, чтобы ехать на автобусе и метро, программиста замутило. Решив спустить последнюю наличность, взмахнул рукой. Рядом затормозил старый, покрытый ржавыми царапинами «БМВ». Коротко сторговались о цене.
Автомобиль продрался через пробки, поплутал по узким переулкам в центре, вынырнул у мэрии. До Тверской добрались за пятьдесят минут. По логике вещей Толик уже десять минут должен был предаваться чревоугодию.
– Спасибо, – кивнул Бруевич, кинул на сиденье купюру и пошел по направлению к кафе, приютившемуся на первом этаже серого сталинского дома, увешанного мемориальными досками.
Бруевич прошел мимо гардеробщика-охранника, вошел в зал. Посетителей было немного, отпугивали цены. Толя сидел на своем любимом месте около окна и, сосредоточенно работая челюстями, поглощал второе блюдо. Программист приземлился рядом.
– Столиков мало? – не поднимая глаза от тарелки, осведомился Толик.
– Здорово, Толян, – произнес Бруевич.
Толик поднял глаза, удивленно посмотрел на него. И произнес равнодушно:
– Привет. Ты как из-под земли вынырнул.
– Так оно и есть...
Бруевич быстро, напряженно огляделся, стараясь казаться непринужденным, как шпионы в фильмах – это был единственный его источник познания о конспиративной деятельности.
– Ты чего мельтешишь? – поинтересовался Толик, начиная пилить ножом отбивную. Нервное поведение приятеля не укрылось от него. – Случилось чего?
Веко у Бруевича дернулось. Нервный тик, черт его побери! Ему по-прежнему казалось, что люди вокруг – не те, за кого себя выдают. Вон вошел в зал тип в темном костюме – вовсе он и не бизнесмен, каким кажется, а боевик. Сейчас подаст сигнал, и беглому еврею-программисту скрутят руки прямо за столом. Или та девица, по виду продавщица ларьковая, на самом деле агент наружного наблюдения. И подаст сигнал... Или вон тот пацан... Стоп, это уже мания преследования...
– Толик, у меня проблемы. – Программист попытался расслабиться. – Мне срочно нужны деньги...
– Заходи завтра в офис. – Нож в руке Толика располосовал отбивную и с противным скрежетом прошелся по фарфору тарелки. – Я тебе под роспись выдам...
– Ты не понял. Они мне нужны сейчас!
– Где я тебе сейчас возьму? У меня нет при себе «штуки».
– Сколько есть...
– Что за дурацкий разговор... Пошли в офис...
– Не пойду... Не могу...
– Леша, что с тобой?
– Неважно... Сколько у тебя с собой?
Толик посмотрел на своего приятеля, как на законченного психа, вытащил из кармана четыре стодолларовых бумажки.
– Сойдет. – Бруевич вырвал у него из пальцев доллары.
– А расписка?! – возмутился Толик.
У официанта выпросили чистый лист бумаги. Бруевич размашисто написал расписку, протянул приятелю со словами:
– Доволен?
– Это ты должен быть довольным, – пожал плечами Толик.
– Я доволен. Пока, – программист поднялся со стула.
– А есть не будешь?
Бруевич только усмехнулся.
– Отсутствие аппетита – дурной симптом, – такими словами проводил его Толик.
Бруевич пошел не к выходу, а направился в служебные помещения, где был черный выход.
– Псих, – вздохнул Толик. Он со своим купленным по дешевке дипломом экономиста считал всех ученых психами, и в лице Бруевича постоянно находил этой мысли яркое подтверждение.
В уличном обменнике Бруевич разменял деньги – часть на рубли, часть на мелкие долларовые купюры. В ларьке около метро купил комплект сотовой связи, назвав от фонаря чужую фамилию и чужой адрес. И вернулся в тесную однокомнатную Анжелину квартиру. Нырнул в нее, как солдат ныряет в бомбоубежище при бомбежке.
На кухне он взял бутылку боржоми. Выхлебал ее. Упал на диван, глядя в потолок. Поразмыслив о своей вылазке, он пришел к выводу, что все было не так уж и страшно. Шанс наткнуться на охотников, шатаясь по двенадцатимиллионному городу, исчезающе мал. Главное только не маячить вблизи мест своего прошлого обитания.
Очухавшись, Бруевич принялся за дела. Поставил новую сим-карту в мобильный телефон. Старый номер уже, наверное, взяли под контроль. Черт, зачем он тогда звонил Алле? В детективных сериалах людей отлавливают по соединениям с мобильника. Ладно, что сделано, то сделано. Сейчас у него новый номер, который пока никому не известен. С него можно звонить.
Алка, эта владычица мазей и духов, нужна ему позарез. Пусть вопрос с деньгами снялся на несколько дней. Но остальные проблемы остались. И нельзя затягивать с их решением. Долго он на этой хате не проживет...
С нового телефона он позвонил в офис:
– Мне Аллу Владимировну.
– Назовитесь, пожалуйста, – послышался до тошноты предупредительный молодой женский голос. Секретарши у Алки всегда были вышколенные.
– Борис Николаевич, – буркнул Бруевич.
– Алла Владимировна прилетает завтра. На работе будет в четырнадцать часов.
– Понял...
Прилетает завтра...
У Алки дурацкая привычка. Приезжая, двигает не домой, а в офис. Нетерпение ее сжигает, боится, как бы за время отсутствия хозяйки фирму по миру не пустили.
Завтра... Остается ждать. Завтра она приедет. Он завалится к ней домой. Возьмет диски с информацией. Отправится в интернет-клуб. Там загонит информацию в сеть, разбросает по адресатам. Отсидится несколько дней. Повторит сброс информации. И тогда можно будет выбираться на белый свет. Больше он никому не будет нужен.
Бруевич сел в кресло, взял пульт телевизора. Хотел нажать на кнопку, но тут в прихожей послышался шум.
Программист похолодел... Но это оказалась всего лишь пьяная Анжела, открывшая дверь и смахнувшая со стойки на пол фарфоровую вазу.
– Гадина, – обозвала она разбившуюся вазу. Сняла меховую коротенькую куртку, сбросила сапожки, покачиваясь прошла в комнату. – Как, мальчишечка, не соскучился?
«Почему я должен по тебе соскучиться?» – раздраженно подумал Бруевич, но вслух, понятно, ничего не сказал.
Она чмокнула его в щеку. От нее разило вином.
– Устала, – сообщила она. – Ото всех устала.
И завалилась на кровать. Лежа – умудриться надо – стянула платье и заснула.
Хорошо. Не будет пустых разговоров...
Всю ночь Бруевич ворочался в постели, обдумывая разные варианты. Полноценно заснул под утро, и не слышал, как Анжела упорхнула.
Он дождался четырнадцати часов. На прямой телефон Алке звонить не стал. Позвонил одной из ее сотрудниц.
– Не могу дозвониться Алле Владимировне, – сообщил он. – Скажите, что Медвежонок человека подошлет за вещами. Это срочно...
– Передам. – В голосе сотрудницы сквозило недоумение.
Она посчитала его за чокнутого. Но это не важно. Он знал, что какую бы чушь не сказал, сотрудница передаст Алке его слова. Персонал хозяйка держит жестко. Вольностей не прощает. За любую провинность – штраф или пинком под зад. Мегера, одним словом...
Он глянул в окно на скучные коробки домов, снующих машин и людей. Человеческий муравейник. Куча насекомых, озабоченных выживанием. И он – одно из них. Не успеет увернуться – раздавят башмаком...
Ну что, пора собираться...
Он побрился. Оделся. И вышел из квартиры...
* * *
Анзоров утопал в глубоком кресле в холле своего дома на Рублевском тракте. Напротив него расположились ближайшие люди. Ренат, троюродный брат, держал торговый центр и гостиницу в Москве, строительный рынок в Питере. Султан – руководитель крупной преступной группировки, под ним рынки, автосервисы, различные фирмы, он мог поставить под ружье до пары сотен штыков и устроить в Москве локальную войну. Ибрагим – старший бригад, кормящихся в Южнопортовом районе, у него тоже было в наличие немало отморозков и оружия. Салех – хозяин крупной юридической конторы, самый хитрый из присутствующих, мастер интриг и провокаций, обладающий большими связями во всех властных структурах и преступных группировках, в коммерции.
Депутат изложил суть проблемы, опуская ряд особо щекотливых моментов. Но и того, что он сказал, было достаточно, чтобы вызвать у гостей шок.
– Нанесена обида. Обида смертельная, – сухо закончил он. – Мне. Моему роду... Я хочу услышать совет близких мне людей.
Собственно, советы ему были не нужны, не для того он звал их. Он уже все решил. И гости, зная его характер, понимали это.
– Мы, как ты, Доку, – сказал Ренат.
– Я решил. Те шакалы запомнят тот день не как день своего торжества, а как самый черный день в своей жизни.
– Всем головы поотрубать. И им, и детям... Русский ишак должен знать, как жестока бывает наша плеть! – Ибрагим, самый горячий, махнул рукой, будто отсекая кому-то невидимому башку.
Порыв был похвален. Только депутат знал, что с таким же порывом в случае чего Ибрагим отыграет назад.
Осторожный Салех поинтересовался:
– Против кого мы собираемся воевать?
– Пока враг не известен. Но мы найдем его, – убежденно произнес Анзоров.
– Враг скрыт. Мы перед ним как на ладони, – скривился Салех. – Не напоминает что-то такая ситуация?
– Что она должна напоминать? – раздраженно спросил депутат. Салех со своим практицизмом раздражал его.
– Нашу борьбу с собаками на нашей земле. Мы вырываемся из засад, кусаем их и скрываемся, растворяясь в селах. И русский ничего не может сделать. Здесь все наоборот.
– Русский слаб, – снова подал голос Ибрагим. – Мы сильны!
– Ибрагим, ты пыл поумерь, – недовольно произнес Салех. – Не на митинге. Серьезный вопрос решаем.
Ибрагим насупился.
Султан не встревал в перепалку, предпочитая молча ждать продолжения. Он уже просчитал все варианты. И пришел к выводу, что при любом решении он поимеет свою выгоду. Поэтому был спокоен.
– Враг силен? – спросил Ренат.
– Не так страшен черт, – произнес внешне спокойно Анзоров. Но внутри он был весь взведен, как пружина. Нервы совсем не в порядке. Да и непростой разговор высасывал из него слишком много сил. Он чувствовал, что готов взорваться, как бочка пороха. – Это бывшие сотрудники спецслужб, которым не живется спокойно на пенсии. Шавки. Что они могут? Только из-под лавки тявкать. Мы передавим их.
Депутат искренне был уверен в своих словах. Если бы его более глубоко просветили, что такое «Пирамида», он вряд ли стал проявлять столь рьяную прыть.
– Я бы не стал ввязываться в драку, не имея подробной оценки противника, – гнул свое Ренат, который вовсе не был заинтересован в конфронтации.
– Мы узнаем, – сквозь зубы процедил Анзоров. – Я же сказал – узнаем!
– Или нас поубивают, – усмехнулся Ренат.
– Ты мужчина или трус?! – Предохранители в голове Анзорова слетели. Он сорвался.
– Ты же знаешь ответ, – спокойно ответил Ренат.
– Мужчина! Вот и не голоси, как русская баба! – заорал депутат. Ярость перехлестывала и требовала выхода. – Я хочу, чтобы они ответили! Все!
Ренат молча кивнул.
– Нужны люди. Султан, чем ты поможешь мне? Сколько солдат дашь?
– Скажешь – всех выведем!
«Всех? – усмехнулся про себя Анзоров. – Выведешь. Только что потребуешь взамен?»
Благотворительность в их отношениях была не принята. И расплачиваться придется по полной программе.
– Ты, Ибрагим?
– Каждый придет! И умрет, если надо! Я сам буду резать! – Очи Ибрагима пылали праведным гневом.
– Всех пока не надо, – произнес глухо депутат. – Будем действовать по обстановке.
– По какой обстановке? – напрягся Султан.
– Искать. Находить. И убивать. – Анзоров прищелкнул пальцами, и охранник поднес ему папку со стопкой цветных распечаток портрета с лазерного диска загадочного Феликса. – Вот один из них. Раздать самым доверенным людям. Пусть узнают о нем все, что могут. Где-то он должен был наследить.
Он раздал портреты Русича всем присутствующим. Они найдут его. Обязательно найдут.
Тех негодяев, которые бросили вызов Диаспоре, ждет страшная судьба. «Найдем... Найдем и отрежем все, что торчит», – как заклинание повторял про себя Анзоров, будто пытаясь убедить себя в этом. Но против его воли душу царапали сомнения.
– И осторожнее, – напоследок сказал своим братьям депутат.
Когда гости разошлись, у него на душе стало совсем слякотно. Ярость ушла. Зато ощущение, что он совершает ошибку, стало расти.
Зазвонил один из его сотовых телефонов. Анзоров нажал на кнопку и услышал вкрадчивый голос. Легок на помине.
– Доку Бисланович. Это Феликс. Есть кое-что новое. Мы можем встретиться через полтора часа на прежнем же месте?
– Не лучше ли выбрать местечко поприятнее, – недовольно произнес депутат. – У меня на примете пара неплохих ресторанов...
– Ну зачем же? – укоризненно произнес собеседник. – Здоровье уже не позволяет предаваться чревоугодию. Требуются прогулки, свежий воздух, знаете ли.
– Знаю.
– Будете?
– Буду.
– Тогда я жду.
* * *
На этот раз Анзоров нашел место куда быстрее. На плакате, под которым назначена встреча, рекламу «Мальборо» успели заменить на призыв голосовать за какую-то карликовую политическую партию – близились выборы.
Феликс был одет в то же самое сиротское пальто, безобразную кепку. Только щетина на его щеках стала еще гуще. И в руке была не банка, а бутылка пива. Они устроились на той же лавочке. Контингент вокруг, как в прошлый раз. Мусорное местечко гигантского города, где обитают человеческие отбросы.
Москва. Анзорова тошнило от нее. Он искренне ненавидел этот столп древней и насквозь прогнившей цивилизации. Нельзя сказать, чтобы Доку был особо правоверным мусульманином, но он искренне полагал, что гниль нужно стирать с лица земли. Животворное слово Пророка могло бы изменить что-то в этом городе, возродить к жизни эти дома и скверы, этих людей, но оно здесь не приживется никогда. Россия, колосс на глиняных ногах, как правильно называл ее Гитлер, должна быть сметена. Вместе с этими замусоренными улицами, синюшными от пьянства выродками, угасающими наркоманами. Все под бульдозер!
– У меня для вас хорошие новости, – сообщил Феликс.
– Весь внимание, – приторно вежливо произнес Анзоров.
– Не скрою, «Пирамида» умеет путать следы. Но есть люди, которые умеют их находить... Мы обнаружили объект оперативного интереса «Пирамиды».
– Что это значит?
Феликс поддел пробку бутылки металлическим перстнем, снес ее. Приложился к горлышку. Крякнул. Только после этого пояснил терпеливо ждавшему депутату.
– Мы засекли их связь в одной из контор, ответственных за техническое обеспечение оперативных мероприятий спецслужб. Много наши оппоненты из «Пирамиды» не хотели. Им нужна была распечатка телефонных переговоров с одного номера мобильника.
– И что?
– То, что мы наткнулись на очередной проект «Пирамиды». – Феликс опять приложился к пиву. – Номер принадлежит пропавшему без вести ученому. Фамилия его Бруевич. До этого погибли двое его коллег. Они разрабатывали перспективную технологию. Спецслужбам этот факт известен, но заниматься расследованием у них нет ни возможностей, ни средств, ни интереса. «Пирамида» занялась. Они как стервятники любят падаль...
– Дальше.
– Наши оппоненты пойдут по следу ученого. Вы по их следу. Рано или поздно пересечетесь. А там уж вам карты в руки, уважаемый Доку Бисланович.
– Карты в руки?
– Или кости игральные. Как уж получится... Пока это единственный выход на их структуру. Ловля на живца...
– Мне кажется, Феликс, ты используешь нас, – нахмурившись, произнес депутат. – Хочешь нашей кровью, нашими деньгами, нашими силами...
– Так кто же неволит? Сделаем вид, что не было этого разговора. Расходимся. – На лице Феликса опять появилась бесившая депутата кривая улыбочка.
– А если я сейчас кивну своим людям, они тебя скрутят. А потом мы выбьем из тебя дух, допросим в подвале, как мы умеем?..
– Аллах с вами, Доку Бисланович. Что за разнузданные фантазии?.. Во-первых, это технически трудновыполнимо. Вы здесь один. Да и не думаю, что вам станет от этого лучше.
– Это еще вопрос.
– А вот что у вас появятся серьезные проблемы – это точно... Не хочу вас пугать, но...
– Ладно...
– Тем более, если не уладите вопрос с функционерами «Пирамиды», вас ваши товарищи, пребывающие за границами России, могут не понять.
Депутат зло посмотрел на Феликса. В корень глядит, сволочь! Скальпы шакалов, сорвавших операцию с изотопами, нужны, чтобы представить тем, кто дает деньги, поставляет боевиков, поддерживает тлеющий костер террора.
– Ладно, я пошутил, – процедил Анзоров. – Забудем... Говорите дальше...
Но их мирная беседа была прервана самым бесцеремонным образом. Шпана, избравшая скверик как место своего постоянного обитания, подогревшись паленой водярой, начала искать себе развлечения. Далеко им идти не пришлось. Сначала они слегонца отпинали бредущего по скверу бомжа. Потом взор старшего из них – долговязого прыщавого дылды лет двадцати упал на депутата и его собеседника.
Их было пятеро. Они подкатили к лавке. Главарь потребовал безаппелляционным тоном:
– Э, черный, дай на пиво...
Анзоров напрягся. Его глаза превратились в щелочки. Он решил – если этот выродок дотронется до него, то умрет. За поясом депутата был прицеплен ствол – дарственная «беретта» – подарок Министра внутренних дел России за содействие в вызволении заложников.
– Э, пацаны, пацаны. – Феликс нагнулся, поставив на асфальт ополовиненную бутылку пива. И поднялся, засунув руки в карманы пальто. – Шли бы лучше к общаге молдаван донимать.
– Ты, козел, будешь говорить, че нам делать, да? Ты... – Главарь подвалил к Феликсу, сунув руку за пазуху. Похоже, там было что-то увесистое. Шобла рассчитывала на воистину праздничное развлечение.
Феликс пожал плечами. И выдернул молниеносно руку из кармана. В ней была черная трубка. Он сделал выпад в сторону главаря. Послышался электрический треск, паленым запахло. Электрический разряд шибанул в шею долговязого. Тот отключился.
Феликс подкинул в руке рукоять. Нажал на кнопку. Это был не только разрядник, но и нож с выкидным лезвием.
– Следующего недоноска пришью! – радостно хохотнул он и сделал шаг навстречу ребятам. Пару раз молниеносно взмахнул лезвием. И шпану как ветром сдуло. Про своего предводителя они забыли. Тот начал приподниматься, скуля.
Феликс поднял бутылку пива. Отхлебнул. И когда долговязый встал на четвереньки, врезал ему ногой, вышибая неровные, гнилые зубы. Долговязый распластался, заливая хлынувшей изо рта кровью асфальт.
Феликс обернулся к депутату. На миг маска с его лица слетела. И пламя болезненное, замеченное Анзоровым еще в первую встречу, выплеснулось наружу. На лошадином лице этого человека застыло выражение чистой, как первый снег, радости.
«Психопат, – подумал Анзоров. – Натуральный психопат!»
– Вы специально назначаете встречи в таких местах? – спросил Анзоров, когда они отошли на десяток метров от места побоища.
– Эта шпана не представляет угрозы. Если с ядовитыми насекомыми уметь обращаться, они не опаснее тараканов.
– Не лучше ли встречаться в спокойных местах?
– Нет... Мы слишком заигрываемся, считаем себя жителями Олимпа. Возникает иллюзия, что мы не имеем никакого отношения к мутному тошнотворному потоку жизни. Это вредно. Ничего лучше не возвращает с небес на землю, как потасовка с пьяными ублюдками.
– Ладно. Мы не закончили. Вот. – Феликс вытащил из кармана сложенные вчетверо листы. – Это распечатка соединений с сотового телефона скрывающегося Бруевича. Сам он нас не интересует. Зато он интересует их...
– Вы уверены, что мои враги придут за ним? – с недоверием произнес Анзоров.
– Придут... А вы придете за ними... Кстати, обратите внимание на подчеркнутые желтым номера. Наверняка «Пирамида» будет их отрабатывать в первую очередь.
– Посмотрим. – Депутат сунул листы в нагрудный карман.
– Если будет что-то новое – я сообщу...
Феликс прибавил шаг. И депутат имел возможность полюбоваться на его удаляющуюся спину.
Анзоров развернулся, перешел через дорогу и направился к автостоянке. Феликс! Генерал Ануприенко! Те, кто стоят за ними! Вот же змеи! Решили использовать ичкерийскую диаспору как разборную команду в своих играх... Ничего... Главное решить эту проблему... А потом он повернет так, что генерал Ануприенко, который в этом деле по уши, будет его должником еще раз. А это дорогого стоит.
* * *
Как и ожидала Алла, за время ее отсутствия коллектив прилично подраспустился. Перво-наперво, пройдя в свой кабинет и строго кивая приветствовавшим ее подчиненным, она залезла в компьютер. Там Леша Бруевич полгода назад установил сетевого шпиона, чтобы было понятно, кто из сотрудников чем занимается.
Поглядим... В ее отсутствие Людмила, старший менеджер, играла в марьяж и Цивилизацию. Сколько часов?.. Ух ты, маньяка компьютерная, считай, напросилась! Коля Дубин рубился в «Квэк»... Так, а Интернет-то! Интернет! Тут был праздник жизни. И файлы сплошь порнушные, для извращенцев. Господи, с кем приходится работать!.. Ну что ж, посмотрим, как они будут радоваться после распределения квартальных премий!
Недовольство росло. Алла нажала на кнопку вызова. Зашла секретарша Света. Лицо у нее было мечтательно-отстраненное. Алла вскипела, глядя на свою подчиненную. Радостно ей! Посмотрите, овца ангорская! Идет, как лебедь плывет.
– Документы по переписке с Петербургом, – потребовала хозяйка фирмы «Легос».
– Сейчас, Алла Владимировна.
Секретарша упорхнула. Появилась уже с бумагами.
– Так. – Гнев Аллы все закипал, давление в котле нарастало. – Когда будет в бумагах порядок?! Когда, я спрашиваю?!
Светка тут же расширила удивленно глаза и обиженно надула ярко-крашенные в какой-то темно сиреневый цвет губки.
«Плохо, когда витаешь высоко в облаках. Шмякаться больно», – с садистским удовлетворением подумала Алла.
– У меня все материалы подобраны, – залепетала, оправдываясь, секретарша.
– В твоих материалах год можно копаться и ничего не найти! – Алла хлопнула ладонью по пухлой папке. – По лицам, по датам привести в порядок! Ну что выпучилась, будто я тебе лесбийскую любовь предлагаю?!
– Вы же смотрели папки, указаний не давали?!
– На все указания давать?! Детский сад?.. В бумагах бардак. Начальство за дверь – у вас тут что, гульбище сразу?!
– Нет.
– Что, заработалась здесь? Ну да, начальница стерва! Понимаю! Другое место тебе найти? Где за триста долларов будешь телом обслуживать хачика начальника и всю свору его земляков?!
На глаза Светы навернулись слезы.
– Зачем вы так? – Она шмыгнула носом.
– Распустились... Где две бутылки «Мартини» в баре? С Урновым выпили?
Заслышав имя охранника, девчонка зарделась. Алла попала в самую точку. Теперь понятно, почему секретарша витает в облаках. Разврат!
– Вдвоем вышибу, чтобы неповадно было, – воскликнула хозяйка. – Нет, чтобы водку взять, им «Мартини» и коллекционное «Кьянти» подавай!
Алла ощутила, как настроение и жизненный тонус поднимаются, усталость куда-то уходит. Вообще, она давно заметила, что лучший способ поднять настроение – вставить хороший пистон подчиненным. И она это умела.
– Ладно. Закрой шлюзы, а то слезами тут все зальешь, – примирительно произнесла Алла, глядя на заревевшую секретаршу. – Ну, все?..
Света кивнула.
– Теперь излагай, что тут произошло за мое отсутствие.
Света подрагивающими пальцами открыла блокнот и начала перечислять звонки, запросы, бумаги. Все-таки Алла выдрессировала ее прилично – секретарша докладывала четко, ясно, по делу и достаточно сжато.
– Все? – выслушав ее, осведомилась начальница.
– Еще звонок был какой-то глупый. Не ко мне, а в бухгалтерию.
– Что за звонок.
– Звонил какой-то ненормальный. Сказал, что это медведь.
– Какой медведь? Белый? – хмыкнула Алла.
– Нет, не медведь... Медвежонок, о! И он сегодня сам появится или кого-то подошлет. Вы ему что-то должны отдать.
– Так и сказал, что я должна что-то отдать медвежонку?
– Да.
– Умереть и не жить, – хохотнула Алла. – Медвежонок...
Оставшись одна, она углубилась в документы. Но теперь не могла сосредоточиться на работе. В голову лезли посторонние мысли. Медвежонок... Леша Бруевич, кто же еще. Он зайдет за вещами. И обязательно об этом оповещать ее подчиненных, да еще не по прямому телефону, а через бухгалтерию? И называться кличкой? Бред какой-то!
«Я ему задам!» – без особой злости подумала она.
Закончив с бумагами, Алла уже без энтузиазма взгрела за нерадивость еще двоих подчиненных и отправилась домой. Настроение в целом было неплохое, однако звонок Бруевича не давал ей покоя. Что-то в этом было неправильное. Не в его стиле...
Во дворе она поставила свой новенький ярко-желтый, с вызывающей красной полосой «Фольксваген-жук» рядом с соседскими древними «Жигулями». Закрыла машину, поставила ее на сигнализацию. Кодовый замок на подъездной двери барахлил, послушался только с третьего раза. «Деньги дерут исправно, а с обслуживанием не спешат», – раздраженно подумала она.
Лифт в подъезде сталинского дома был просторный, медленный, двери открывались не автоматически. Сначала поверни тугую ручку, потом толкни решетчатую дверь. В общем, раритет.
Первый этаж... Второй... Ее раздражало, что лифт двигался неторопливо и скрипуче... Вообще, почему-то сейчас ее раздражало все. Тревога, только что легкой тенью лежащая на душе, усиливалась. Давление, что ли, атмосферное меняется? С позапрошлого года она начала ощущать эти чертовы перемены давления. Плохо. Тридцать три года – до старости далеко...
Восьмой этаж. Лифт подпрыгнул и осел – тяжело, как старый астматик.
Алла вышла из него, хлопнула раздраженно дверью и начала возиться с ключами... Наконец, открыла замок, кинула немного обеспокоенный взор на спускающегося сверху тощего субъекта. Сосед новый, что ли, из двадцатой квартиры? Туда недавно въехали новые жильцы, с которыми она еще не познакомилась. Наметанным женским взором моментально оценила его достоинства, которые стремились к нулю. Худой, одет плохо, в очках, да еще на ходу читает. Из тех шибзиков, кого и в гроб положат с книгой. Смотрите, не может оторваться...
Она презрительно посмотрела на очкарика. Звякнула ключами. Отперла мультилоковский замок. И толкнула тяжелую стальную дверь.
– Извините, – неожиданно произнес очкарик. – Вы не подскажете мне...
Он преодолел оставшиеся ступени.
– Чего надо? – осведомилась Алла, оборачиваясь и замирая на пороге.
– Да тут... – начал мямлить очкарик.
«Ненавижу мямлей». – Раздражение у Аллы росло.
Очкарик, резко сблизившись с ней, отбросил книгу и нанес сокрушительный удар под ребра. Поддержал женщину, не дав свалиться на кафель лестничной площадки. И почти ласково опустил ее на наборный паркет в коридоре квартиры. Вытащил нож-выкидушку. Выщелкнул лезвие и произнес, взяв Аллу за волосы:
– Заорешь – сдохнешь!
Лезвие маячило перед ее глазами. Она орать не стала.
Впрочем, очкарик тут же избавил ее от выбора, ловко, одним движением, заклеив ей рот липучей лентой. Потом вытащил мобильник, нажал на кнопку и сообщил:
– Воробышек прилетел. Жду...
* * *
Влад сидел в неказистом стареньком темно-сером вседорожнике «Субару-форестер» с тонированными стеклами. Машина приткнулась к бордюру около автобусного круга. Рядом был огромный салон сантехники, за ними шли жилые пятиэтажки и мебельный магазин. Справа протянулся длинный десятиэтажный серый сталинский дом с колоннами и архитектурными излишествами. Там проживает Алла Селезнева.
Казак, сидящий за рулем, изнывал от того, что некурящий Влад запретил дымить в салоне. Он уперся в газету «Футбольный обзор» и читал с интересом все статьи подряд, не забывая комментировать:
– Мантелли из «Реала» если уйдет, им на Европе ничего не светит... Так, а у «Локомотива» тоже дела неважные. Сдали, гады, на двух последних играх.
Приемник в салоне был включен, но доносил лишь шорох эфира и отдаленную музыку. На жидкокристаллическом экране, установленном на стойке между сидениями, тоже ничего нового.
Вокруг текла обычная жизнь. По улице спешили москвичи, груженные сумками, волоча за руку детей. Тащили из магазина и грузили в автомобили упакованные унитазы, раковины, краны. Около стройтоваров в ряд стояли кавказцы и молдаване, как на невольничьем рынке на их груди висели таблички с перечнем работ по ремонту, которые они предлагают.
– «Принцесса» вошла в подъезд, – сообщили по рации.
– Вижу, – кивнул Влад, кинув взгляд на экран.
Технари установили несколько видеокамер, так что, не выходя из машины, можно было получить исчерпывающую информацию об объекте.
Казак сложил газету и с видимым сожалением кинул ее на заднее сидение.
– Чует сердце, сейчас начнется. – Улыбка у Казака стала какая-то хищная. Он превратился в пантеру, почуявшую близкую добычу. С такой же улыбкой он начинал скользить по зеленке в чеченских горах, возникая неожиданно, демоном смерти. Влад задумался. Интересно, сколько он с Казаком в составе разведывательно-диверсионной десантной группы ходил в разведку, на поиск за годы чеченской войны, в Таджикистане, в Эфиопии? Не сосчитать. То, что на их совместном счету, другим на десять жизней хватит. Сколько было схваток, захватов языков – нормальной работы спецназа. А сколько дурацких лобовых атак, когда разведчиков, как штатных суперменов, просто бросали вместо пехоты на штурм укрепленных районов. Тогда было страшнее всего, потому что пуля дура. Они выжили там, где не выживали многие другие. Почему? Случайность? С некоторого времени Влад перестал верить в случайности. Может быть, господь оставил их жить именно для этих моментов – чтобы было кому в неурочный час остановить Даудова и Анзорова. Чтобы вытащить на свет божий «Вервольфа». Смерть должна подождать, подвинуться, когда у русского солдата столько недоделанных дел.
Влад встряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли. Пока все складывалось нормально. Их противник проявил себя. И нет никаких намеков, что он заподозрил присутствие «Малой конторы».
Подружку Бруевича оперативники «Пирамиды» взяли под наблюдение в аэропорту «Внуково», куда она прилетела утренним рейсом. Потом ее сопровождали четыре машины наружного наблюдения. Своих конкурентов оперативники не заметили. Те предпочитали контролировать дом.
Алла побывала в офисе, двинула домой. Теперь поднимается на лифте...
– Ты смотри, что это за явление, – ткнул Казак в экран. На него сейчас сбрасывалось изображение с видеокамеры, установленной за вентиляционной решеткой на лестничной площадке.
По лестнице спускался один из представителей конкурирующей фирмы, для солидности нацепивший на нос очки и вперившийся в какую-то книгу. Интересно, он читать умеет, и не держит ли книжку вверх ногами?
– Черт, не завалил бы «Принцессу»! – заерзал на сидении Казак.
– Не завалит, – сказал Влад, нервно побарабанив пальцами по мягкой панели. – Она им не нужна. Им нужен Бруевич.
– Ты смотри!
Было видно, как худощавый парень умело отключил бизнесвумен и захлопнул за собой дверь.
– Молоток. Классно сработал, – оценил Казак.
– Они перешли к активным действиям, – удовлетворенно отметил Влад.
– Решили не ждать у моря погоды.
– Значит, ресурсы у них ограничены.
– Во всяком случае, поменьше, чем у нас... Теперь наш ход, Влад. Как работаем?
– Пока наблюдаем. – Влад переключил изображение на другие камеры, установленные на подступах к дому. – Чую, сейчас еще появятся гости...
Ждать долго не пришлось. Двое молодых, уверенных ребят, одетых в длинные кожаные плащи, прошли в подъезд. Поднялись на лифте на восьмой этаж. Дверь квартиры Аллы услужливо распахнулась. Они юркнули внутрь.
– Так, компания в сборе, – потер руки Казак. – Сейчас услышим, что они хотят от «Принцессы»...
Звучание было не слишком, с шорохом помех, однако слова можно было различить без труда. Технари постарались и установили необходимую аппаратуру без проникновения в квартиру Аллы. Это гораздо сложнее и дороже, чем просто сунуть «жучок», но приходилось считаться с ситуацией.
Как и ожидал Влад, началось все с разговора по душам. То есть слышались пощечины, прикрикивания и угрозы.
– Порежу, сучка... Говори!
– Я не знаю, где он.
– Сдохнешь же, падла...
– Я правда не знаю!
– Говори, сука помойная!
Хрясь, шлеп...
– Забьют девку, – с сожалением произнес Казак.
– Пока ничем ей помочь не можем, – нахмурился Влад.
Ему совершенно не улыбалось сидеть спокойно и слушать, как изничтожают человека. Но поделать они действительно ничего не могли. Он знал, что убивать заложницу сейчас не будут. Пока нет Бруевича. Вот если он нарисуется, тогда дело другое...
Влад начал раздавать указания:
– Пятый, восьмой. Прошвырнитесь по окрестностям. Может, нащупаете наблюдателей. Не лезьте на рожон... Третий, одиннадцатый, на позиции. Готовность единица...
Разборка в квартире между тем шла своим ходом, постепенно переходя в более конструктивное русло.
– Он тебе звонил?
– Нет!
– Я же вижу, тварь бесстыжая, ты мне на уши помои льешь... Говори, падла! Ну!
Хрясь. Бум! Подействовало...
– Он звонил мне на работу...
Еще несколько ударов.
– Это чтобы не врала, шалава! Говори все, не стесняясь, как врачу!
– Со мной он не разговаривал. Девчонкам просил передать.
– И что он просил передать?
– Что Медвежонок сегодня появится...
Женский всхлип.
– Кто такой Медвежонок?
– Он.
– Почему Медвежонок?
– Потому что плюшевый.
– Голубки воркуют, – послышался более тонкий голос. – Может, это любовь, Майкл?
– Нашли друг друга. Хер и подпруга... Когда появится твой пещерный медведь?
– Он не сказал.
– Будем ждать... Если врешь – накажем, крыса серая...
Влад кивнул:
– Уже кое-что...
И уперся в экран, увидев там кое-что интересное.
– Первый. Видишь, человек в подъезд зашел?
– Вижу. Бомж бомжом.
– Вот именно, – сказал Влад.
Бомжатский прикид – один из лучших способов маскировки. Обращают внимание на бомжей не больше, чем на бродячих собак.
Новый субъект сел в лифт. Доехал до седьмого этажа.
– Смотри, – напрягся Казак. – Неужели туда?
– Посмотрим. – У Влада было пьянящее чувство, как у профессионального игрока в покер, которому идет на руки хорошая карта и наклевывается крупный куш. – Все интереснее...
Новое действующее лицо пешком поднялось еще на один этаж и направилось прямо к дверям квартиры номер двадцать восемь.
– Наш человек, – с удовлетворением заключил Влад.
Бомж позвонил в дверь.
– А там уже готов комитет по приему гостей. – Казак похлопал себя по карману, потянулся за сигаретой, но, покосившись на Влада, сунул ее обратно.
Дверь отрылась. Как пылесосом туда втянуло нового гостя.
– Лежи, сука!
– Да вы чего, мужики?!
– Ты к кому, петух гамбургский, прилетел?
– Вы менты, да?
– Коля, он нас обзывает.
– Мужики, не бейте... У, бля! У меня у самого две ходки. Свой я!
– Он нас еще больше оскорбляет, Майкл.
Опять удары.
– Я не при делах, да!
– Ты к кому пришел?
– Баба тут должна быть.
– Какая баба?
– Алка какая-то?
– Вон та, что ли?
– А я не знаю!
– И что ты от нее хотел?
– Меня мужик прислал.
– И чего?
– Сказал, пакет у нее взять...
– Слышь, курва, чего тебе твой хахаль оставлял? – На этот раз таинственный Майкл обращался к Алле.
– Пакет, – всхлипнула Алла.
– Сопли подбери! Где пакет?
– На балконе!
– Где?!
– В старой стиральной машине.
– Ты, доходяга, куда мужику должен был принести пакет?
– На остановку.
– Где?
– У строймагазина!
– Как он выглядел?
– Такой курчавый. Здоровый. Сто рублей пообещал! И мобильник впридачу дал.
– Какой мобильник?
– Вон, в кармане...
– Майкл, проверь мобильник! Выключен?!
– У, бля! Он же все слышал!
– Ищи теперь ветра в поле! Все, ускакал медвежонок!
– Так, давай за пакетом... – какие-то щелчки. Похоже, с размаху пальцем барабанили по клавишам мобильника. – Серега... Ты никого в окрестностях не видел похожего на Эйнштейна нашего?.. Сейчас выходим. Приберем только! Тут больше ловить нечего. Мы проявились. Клиент ушел. Товар, кажется, на месте...
Влад кивнул Казаку:
– Наш выход.
И произнес в рацию:
– Приготовьтесь снять наблюдателя...
* * *
Когда очкарик снял очки, выяснилось, что за ними скрываются голубые и холодные глаза классического убийцы. Чистый маньяк на вид.
Потом появились еще два молодца, одинаковы с лица – спортивные, широкоплечие, только один жгучий брюнет с волосами хвостиком, стянутым сзади резинкой, а у другого затылок бритый до синевы.
Алла забилась в угол в просторной, тридцати пяти квадратных метров, столовой с лепным потолком. Ее тонкие запястья украсили хромированные наручники. Рот залеплен пластырем – незваные гости отлепляли его, когда хотели услышать ответы на свои вопросы.
В ее жизнь пришел кошмар. Гигантский. Всепожирающий, как лесной пожар! Когда она утверждалась в бизнесе, то не раз приходилось иметь дело с блатными, и даже дань платила одно время, как положено. Обычно это выглядело так – приезжали качки, пуленепробиваемые, тупорылые, с гипертрофированными бицепсами и мышцами спины. Они с ходу объявляли свои условия. Или забивали стрелку. Как правило, по достижении взаимоприемлемых договоренностей особенно не донимали. Одного Алла умудрилась охмурить, у них вспыхнул роман, длившийся аж два месяца. После этого Рыжий Олаф, оказавшийся в душе вполне тонкой натурой, исчез – говорят, завалили где-то. В общем, с братвой Алла не конфликтовала. Обычно, если наезжали, называла наименование бригады, покрывшей «шифером» ее крышу. И они отваливали.
Вот и сейчас она поначалу решила, что это обычный наезд или ограбление, и попыталась прикрыться блатными знакомыми.
– Я долгопрудненским плачу... Леню Зверя знаю...
– Зверя знает, – уважительно произнес брюнет с хвостиком волос.
– Ничего себе, – присвистнул голубоглазый маньяк.
– Майкл, а ты знаешь Зверя? – спросил брюнет.
– Я что, в зоосаде работаю?! – пожал плечами «Бритый затылок».
– Он не знает... Значит, не прохиляло, сучка. Не внушают нам твои кореша уважение!
Позже с изумлением Алла узнала, что причина ее мучений – Леша Бруевич. Никогда и никаким образом он, компьютерный псих, не мог перебежать дорогу таким парням. Тут было что-то не то. Когда она попыталась заявить об этом, то получила по губам, которые и так уже распухли до того, что не нужно было делать пластическую операцию по их увеличению, как это стало модно в тусовке.
Никого выгораживать Алла не собиралась. Тем более Лешу Бруевича. В ней поднималась злость на своего любовника. Вот червяк ученый! Втравил ее в такую историю!
Допрашивали ее, умело чередуя психологическое и физическое давление. При этом не давая соскочить в истерику. Мысли путались, поэтому она не могла выдать все и сразу, и только отвечала на конкретные вопросы. В голове будто билась птица – она готова была унести Аллу в края безумия. Было страшно, безысходно и очень противно.
Голубоглазый оказался мастером бить больно и ничего не отбивать.
За десять минут она выложила им почти все.
А потом послышался звонок в дверь. И появился тот тип.
Такие типы не могли приходить к ней. Она обходила их за километр и уж никак не могла включить их в сферу своего общения. Скорее всего, красномордый ханыга ошибся адресом. На свою беду.
Его подсечкой сшибли с ног, распластали на глубоком ворситом ковре, утопив в него морду. Избили. И быстро выдавили все, что он знал.
Ханыга и рассказал про тот несчастный пакет, который Леха оставил на ее балконе несколько месяцев назад.
Голубоглазый маньяк, узнав об этом, посмотрел на нее с холодной яростью, в которой было обещание смерти. И ее окатило ужасом. Она забыла уже про этот Лехин пакет. Забыла! Она проклинала себя! Как она могла забыть! А голубоглазый смотрел на нее все упорнее. И питался ужасом, который исходил от нее. Наслаждался им.
– Где пакет? – осведомился брюнет.
Она сбивчиво объяснила.
Бандиты начали копаться на балконе. Алла не могла освободиться от ужаса, который цепко сжимал ее в своих объятиях и парализовывал, как удав кролика.
Она сидела, прижавшись к стене. Рядом присел голубоглазый.
– Ты мне нравишься... Я тебя оставлю жить. Пока... Мы позабавимся...
Он провел лезвием ножа-выкидушки по ее гладкой нежной шее. Она закричала. Точнее хотела закричать, но голубоглазый предусмотрительно залепил ей лентой рот.
– Не бойся, – осклабился маньяк. – Бояться уже нет смысла...
Его приятели копались на балконе долго.
– Навалили всякого дерьма. Выбросить, сука, боится. Бабок немеряно, а она барахло копит, – занудствовал брюнет.
– Пыли-то. – Бритозатылочный закашлялся.
– Вот, нашел!
Алла видела, как брюнет вытащил сверток, отряхнул брюки, на которые осела балконная пыль.
– Поглядим. – Он развернул пакет. Там были два лазерных диска.
– Оно? – спросил бритозатылочный.
– Похоже... Его? – посмотрел брюнет на Аллу.
Та отчаянно закивала. В ней вспыхнула надежда – они нашли то, что им нужно. Теперь они уйдут.
– Понятно... – Брюнет спрятал диски в маленький «дипломат».
– Как? – с жадностью посмотрел на него маньяк.
– Давай, Зомби. Кончай обоих!
Голубоглазый кивнул и подбросил в руке нож.
Алла прижалась к стене, будто пытаясь вдавиться в нее, впечататься в бетон, продавить стену, уйти от этих исчадий ада.
Голубоглазый усмехнулся:
– Не повезло тебе, мясо. Не дали нам времени позабавиться...
Он шагнул к ней.
Алла снова попыталась закричать...
* * *
– Как думаешь, что с заложниками будет? – произнес Казак.
– Кончат, – сказал Влад.
– Вот черт!
Влад и Казак поднимались неторопливо вверх по ступеням, проигнорировав лифт.
Расклад сил оперативникам «Пирамиды» был предельно ясен. В полусотне метров от подъезда пристроился старый «Форд» наблюдателя. Сидящий там глазастый субъект не первый час честно высматривал Бруевича. Наверное, это был тот самый Серега, с которым созванивался бандит из Аллиной квартиры. Видимо, Влад, направившийся к подъезду с авоськой продуктов, а потом и Казак с веником под мышкой не вызвали никакого подозрения. Детали отвлекают. Ясно, что не группа захвата – мужик веник купил, несет супруге. Второй прихватил по дешевке помидоры.
В ухе у Влада был наушник, на который скидывались переговоры из квартиры. Похоже, все шло к кровавой развязке.
Исходную позицию заняли на лестничной площадке. Влад присел на подоконник, болтая ногой. Он напряженно слушал переговоры в квартире. Потом кивнул:
– Они нашли то, что искали.
– И теперь?
– А теперь начинается самое интересное. – Влад нажал бусинку и произнес в микрофон на воротнике: – Наблюдателя взять!
– Принято, – послышался ответ.
В наушниках прозвучал голос налетчика: «Вот, нашел».
– Пошли, – кивнул Влад Казаку.
Ситуацию просчитывали. Дом старый, с ходами и выходами балкончиками, эркерами.
Казак кивнул и начал неторопливо подниматься на площадку к квартире бизнесвумен.
Влад отжал защелки – подались они с трудом, распахнул окно. Примерился и махнул на пожарную лестницу. Вцепился в мокрые скользкие поручни – крепко, как тонущий в спасательный круг. Руки едва не соскользнули, но Влад удержался. И облегченно выдохнул.
Восьмой этаж. И этажи раза в полтора повыше, чем в «хрущобах». Шмякнешься как раз на бетон – кости можно не собирать, скорбящим коллегам они не понадобятся. Хорошо, что люди смотрят чаще под ноги, чем в небеса. Да и дом весь углами и выступами – снаружи эта сторона закрыта, так что эквилибриста, порхающего по балконам, просто так не разглядеть. Все это просчитано заранее – чтобы бдительные жители не всполошились и не вызвали милицию. К чему лишние проблемы?
Предстоял еще один прыжок – на узкий балкончик. В квартире Аллы таких аж три.
Влад примерился. Затаил дыхание. Внизу бездна. Она манила: ошибись, сделай неверный шаг. И тогда – секундный полет. Каша из костей, мягких тканей... Нет, так нельзя.
«Давай, Зомби. Кончай обоих», – послышалось в наушнике.
– Второй, давай, – негромко произнес Влад.
Казак шагнул к двери и глубоко вжал бусинку звонка. Крикнул:
– Алла Владимировна, тут вас просили по поводу стоянки подойти... Откройте, дело срочное.
Казак снова вжал кнопку звонка.
В наушнике зашуршали нервные голоса. Как улей растревожили. Налетчики начали перешептываться – случайный гость или подстава...
Влад прыгнул. Ударился коленом. Но подошвы крепко сцепились с гранитным выступом. А пальцы намертво впились в каменные поручни балкончика. Каскадер, мать твою!
Звонок надрывался...
Влад мягко перемахнул через поручни балкончика. Прижался к стене. Осторожно глянул в окно. Балкончик выходил как раз в столовую, служившую сейчас пыточной камерой, а заодно разделочным цехом. Два силуэта. Там же должны быть жертвы, подготовленные на убой, но их отсюда не видно. Где третий? Разберемся...
Пора.
Влад вытащил пистолет для бесшумной стрельбы, заранее взведенный и снятый с предохранителя. Резко вдавил плечом раму окна. Хорошо еще, что осталось два деревянных окна в этом стеклопакетовом царстве. Рама с треском вылетела, посыпались осколки. Теперь вперед. Молнией. Пока противник ничего не понимает.
Он прыгнул в комнату, присел на колено. За это время пистолет в его руке дернулся. Хлопок. Голубоглазый с ножом, склонившийся над жертвами в другом конце комнаты, рухнул как подкошенный. Из медпомощи ему теперь понадобится только патологоанатом.
Вперед.
Бритозатылочный, обладавший прекрасной реакцией, резко повернулся – пистолет уже навскидку, выцеливает мишень... Он опоздал. Страшный удар ногой в грудь снес его. Стена содрогнулась, когда в нее врезалась стокилограммовая туша. От его затылка в штукатурке осталась вмятина. А с серванта посыпались вазочки. Бритозатылочный отключился. Ему повезло. Жить будет.
Теперь в коридор – просторный, с тумбами, китайской вазой, деревянными панелями. Там третий налетчик... Влад прыгнул вперед, перекувыркнулся. Интуитивно выбрал именно ту траекторию движения, при которой попасть в него будет труднее всего.
Жахнул выстрел. Пуля разбила вазу за спиной Влада. Второго выстрела позволить было нельзя...
Тип с хвостиком на затылке стоял у двери. В одной руке «дипломат», в другой пистолет. Влад уже достаточно сблизился с ним и снес его подсечкой. Ударом ноги выбил пистолет из руки. Отскочил, целясь в пленного, и посоветовал:
– Не дергайся!
– Не дергаюсь, – прохрипел брюнет, лежащий на паркете, но так и не выпустивший из руки «дипломат». На его лице проскользнула тень торжества.
Влад понял, что этот человек успел что-то сделать такое, что означало если не его выигрыш, то хотя бы достойную плюху противнику. Ладно, будем разбираться потом.
– Нейтрализованы, – произнес Влад в микрофон, открывая Казаку дверь. – Готовьте эвакуацию...
* * *
У Махмуда было множество самых различных талантов. Но главное, за что его ценили, – наблюдательность, прекрасная зрительная память и зоркий глаз. Качества, полезные для разведчика. Для хорошего разведчика, каковым считал себя он сам и каковым считали его другие.
В Чечне благодаря ему было проведено несколько громких акций. Он вычислил маршрут генерала госбезопасности, и того упокоили фугасом вместе с охраной. Или хотя бы вспомнить нападение на главу администрации Даргунского района... Да, есть чем похвастаться. В узком кругу.
Впрочем, Махмуд ощущал себя вполне свободно не только в селах и горах, но и в городе. Город даже нравился ему больше. По душе были его шум и грохот. Нравилось лавировать в потоках людей и выслеживать добычу.
Сегодня его послали на предварительную рекогносцировку. Оглядеться на местности. Присмотреться к адресу. Проверить, нет ли конкурентов.
В чем конечная цель его работы, Махмуд не интересовался. Он за свою жизнь усек простую истину – излишнее любопытство опасно для здоровья. И для жизни.
Султан дал указание. Махмуд его выполнит. Для этого он из стильно и дорого одетого гордого горца стал зачуханным чуркой. Похож на гастарбайтера из Азербайджана, но защищен российским паспортом с московской регистрацией от милицейского беспредела и вымогательства. Мало ли зачем он здесь шатается? Земляков ищет. Здесь вокруг везде земляки. Вон, оптовый рынок рядом.
Машину он оставил за несколько кварталов. Добрался до длинного сталинского дома. Прошел мимо подъезда, где должна была быть квартира объекта. Кинул взгляд на таблички – квартиры с 1 по 35. Значит, где-то на восьмом этаже. Прикинул, где должны быть окна. Ладно, потом поднимется, присмотрится получше.
Побродив по окрестностям, он нашел идеальное место для наблюдения. Оно располагалось у выезда со двора, рядом с трансформаторной будкой и двумя ракушками. Там стоял лоток с фруктами и овощами. Около лотка на складном стуле скучал усатый, пузатый и носатый азербайджанец.
– Как торговля идет, брат? – спросил Махмуд.
– Э, решил помочь? – насмешливо осведомился торговец.
– Смотря сколько заплатишь... Из Мингечаур, да?
– Да, – настороженно кивнул азербайджанец.
– Ваших много здесь... Я был в Мингечауре.
– Давно? – заинтересовался торговец.
– Прошлый год...
– Правда?
– Конечно...
– У тебя там кто?
– Родственники. Аббасов Надиршах. Слышал, небось, о таком.
– Слышал, – кивнул торговец. – Уважаемый человек...
Они разговорились. Беседа получилась легкая и беззаботная. Говорил, в основном, азербайджанец. О дальних теплых краях. О московских мытарствах и тяжело дающихся деньгах. О тоске по дому. Подходили покупатели, присматривались, что-то покупали, уходили. Азербайджанец их обсчитывал – не слишком сильно, чтобы без обид. И опять говорил про дом.
– А чего ты сюда? – наконец заинтересовался торговец своим собеседником, который так хорошо умел слушать.
– Строитель, – сказал Махмуд. – Был заказ хороший. Теперь заказа нет. Вот шатаюсь. Должен встретиться у магазина строительного с земляком. Он работу обещал. Время коротаю.
– А...
Махмуд, поддерживая умело беседу, не забывал присматривать за окружающим пространством. И в его душу начала закрадываться тревога. Что-то здесь было не так.
– Чего, только фруктами торгуешь? – спросил Махмуд.
– А чем еще?
– Ну, травкой там...
– Э, – потряс пальцем торговец. – Тут за траву бьют больно. Нищий совсем останешься от милиции откупаться.
– Да ладно тебе.
– Нет, если надо, я могу свести с земляком. Но сам я – ни-ни...
– Пока не надо. Своя есть.
– А я не балуюсь. Ни к чему это.
– Иногда помогает, – рассеянно произнес Махмуд. Он ощущал, как атмосфера сгущается, будто перед грозой. Не мог понять, что творится, но что-то здесь затевалось.
Появилась изящная, как игрушка, машинка. Новый «Фольксваген» – видоизмененный «жук», желтый, яркий, не заметить его невозможно. Ее машина!
– Если не найдешь работу, я тебя брату покажу, – великодушно пообещал торговец. – Точку даст. Присмотришься. Торговать научишься – тогда больше, чем на ремонте квартир поимеешь.
– Спасибо, – улыбнулся Махмуд. – Поглядим...
Ох, как не понравились ему двое громил в кожаных плащах, которые вошли через некоторое время после женщины в подъезд. В их поведении было что-то слишком целеустремленное. Так идут на дело. Притом идут люди, уверенные в своих силах.
Махмуд решил пока не соваться ближе. Надо прикинуть, что там творится. Может, он чересчур мнителен, и его насторожили обычные люди.
– Кури, – протянул он азербайджанцу сигареты «Кэмел». – Настоящие американские. Не левые.
– Спасибо. – Торговец взял сигарету. – Хорошие куришь.
– Люблю...
Текли минуты. За это время в подъезд вошло еще трое. Какая-то тетка с увесистой сумкой. Мужик с пакетом. Другой с веником. Эти явно не из его клиентов. Скорее всего... Хотя...
Тягучее ожидание. Бессмысленный разговор. Махмуд механически продолжал балагурить. К ним присоединился еще один азербайджанец. Кажется, старший над несколькими точками. На своего подчиненного и на Махмуда он смотрел свысока, но намек на родство незнакомца с самим уважаемым Надиршахом Аббасовым возымел волшебное действие. Последовали рукопожатия, вопросы, обещание помочь с работой и найти торговую точку.
И тут все закрутилось...
В подъезд повалил народ. Подъехала «Газель» с глухо занавешенными окнами. За ней – «Жигули». Оттуда вышли ребята и слишком сноровисто преодолели запертую на кодовый замок дверь. Тут же замаячил какой-тот тип в форме майора милиции. Интересно, настоящий или ряженый?
– Э, ты слышишь?.. – спросил торговец, увлеченный изложением очередных своих взглядов на жизнь и судьбы мира в целом и Азербайджана с Москвой в частности.
– А, да, ты прав, – закивал Махмуд, косясь в сторону подъезда и теперь убедившись, что происходит нечто весьма интересное ему.
Потом энергичные ребята повалили обратно. Здоровенный широкоплечий парень вел женщину, обняв ее за плечи, она двигала ногами как-то механически. В ней Махмуд опознал хозяйку «Фольксвагена». В толпе вполне мирно, явно по своей воле, шли те двое в кожаных плащах. Протащили какой-то предмет, подозрительно напоминающий завернутое в целлофан тело.
Вся эта странная свора быстро расселась в машины. Заревели моторы. И вскоре во дворе опять воцарились тишина и покой.
А Махмуд застыл как вкопанный, осененный внезапным озарением. Шайтан побери! Он провожал глазами «Жигули», куда уселся широкоплечий здоровяк. Получался совсем неожиданный, интересный поворот. Очень выгодный поворот!
– Так ты придешь? – спросил торговец.
– Куда?
– Как куда? – возмутился азербайджанец. – Ахмеду показаться! Мы же говорили!
– Приду... И Ахмеду покажусь, – кивнул Махмуд, хлопнул торговца по плечу. – Спасибо. Встретимся.
– Телефон его возьми.
– Я к тебе подойду. Мы же мусульмане. Должны помогать друг другу.
– Да, – торговец расчувствовался...
Махмуд легкой походкой, засунув руки в карманы, двинул вперед. Добрался до своей древней «бээмвухи». Взял оставленный в бардачке мобильный телефон. Но потом отложил – незачем доверять трубке то, что он узнал.
Через сорок минут он был у Султана, пахана крупной чеченской группировки и друга депутата Анзорова. Махмуд коротко доложил, что видел. А потом произнес:
– Я узнал их.
– Кого?
– Того, с рисунка. Он выводил из дома ту самую ведьму.
– Их – это много человек?
– Вот именно. И другого узнал... Это...
– Кто? – прожег его взором Султан.
– Это из бригады Саши Афганца.
– Что?!
– Когда мы договаривались, помнишь... Он был там. Кликуха, кажется, Карась.
– А ты не ошибся, Махмуд? Подумай.
– Я подумал.
– Подумай лучше. Ошибка может дорогого строить.
– Он это! – воскликнул Махмуд.
Султан кивнул. Ну что ж, все сходится. Насколько он знал, Саша Афганец воевал в спецназе ГРУ. И «Пирамида», эта странная структура, состояла в основном из бывших спецов всех мастей...
Ну что ж, будет чем порадовать народного депутата Анзорова...
* * *
Из подъезда вышли хорошо. Почти мирно. После дозы препарата налетчики двигались хоть и вяло, но по своей воле. Накачали и Аллу. У окружающих создалось впечатление, что компания вполне мирно покинула дом. Наблюдателя, следившего с улицы за подъездом, тоже сняли тихо.
Больше на адресе делать было нечего. Языки захвачены. Заложники спасены. Точка засвечена.
– Где теперь искать этого Бруевича? – досадливо произнес Казак, когда они пересели из «Жигулей» в «Субару-форестер».
– Да. – Влад кивнул задумчиво, глядя на замигавший красный светофор. Опять пробки. Нужно убираться с места как можно быстрее. – Все усложнилось...
– Черт. Бруевич ушлый, гад, оказался.
– С мобильником хорошо придумал.
На «базе-два» уже приготовились к приему. Новый материал терпеливо ждал Эскулап со своим инквизиторским инструментарием. Там же были технари со своим оборудованием. Последним Влад передал чемоданчик, мобильники, записную электронную книжку, изъятые у пленных.
Портфель технари просветили насквозь, проверили детекторами взрывчатых веществ, провели еще какие-то загадочные манипуляции.
– Чисто, – сказал старший группы техников. – Будем делать вскрытие.
– Ну да, – хмыкнул Влад.
– Не думаю, что это что-то даст.
– Почему?
– Портфельчик непростой...
Из портфеля извлекли бумажный, перетянутый изолентой, надорванный сверток с двумя лазерными дисками.
– То, за чем мы гонялись, – произнес Влад.
– Сейчас посмотрим. – В голосе технаря не чувствовалось воодушевления, наоборот ощущалась подозрительность.
Компьютер проглотил лазерный диск. На экран поползли какие-то значки.
– Ну, – произнес Влад.
Технарь, не удостоив его ответом, вставил второй диск. Опять поползли значки.
– Чего там? – Влада жгло нетерпение.
– Ничем порадовать не могу. Пациент скорее мертв, чем жив.
– Объясни.
– Смотри, этот кейс – аппарат для стирания информации с дисков и дискет, – пояснил техник. – Злодей успел нажать на кнопку уничтожения информации.
– Успел, сволочь, – Влад вспомнил удовлетворенное лицо брюнета. Доволен, гаденыш, был, что врагу тоже ничего не досталось. – Я так понимаю, информация эта настолько важна, что заказчик решил подстраховаться.
– И выдал хитрый чемоданчик для транспортировки. Чтобы при малейшей опасности достаточно было нажатия пальца.
– Можно восстановить информацию?
– Этот прибор не для того делали, чтобы после него что-то можно было восстановить.
В помещении для допросов с пристрастием Эскулап довольно быстро привел первого допрашиваемого по кличке Карась – того самого брюнета, в состояние сговорчивости и предельной искренности. Не понадобилось слишком стараться. Объект был не из тех, кто готов погибнуть, но ни на шаг не отступить. И теперь брюнет послушно, с готовностью отвечал на вопросы Влада. На его лице застыло благостное выражение – результат действия препаратов, которые Эскулап вогнал ему в вену.
– Откуда вы такие прыткие? – спросил Влад.
– Из Реутова. – Пленный даже не пробовал на прочность кожаные ремни, которыми был привязан к креслу. Он говорил невнятно, скороговоркой, и все время нервно улыбался – тоже результат использования психотропных веществ.
– И что вы у Алла Владимировны Селезневой в квартире забыли?
– Мы искали ее знакомого.
– Кто мы?
– Я, Майкл и Зомби.
– Кто послал?
– Саша Афганец.
– Что за птица? Не слышал о таком.
– Кто надо – те слышали. Кому не надо – тому и знать необязательно.
– Профиль работы?
Карась замялся. Эскулап положил ему руку на плечо, внимательно поглядел в глаза, не произнося ни слова. Из допрашиваемого будто скелет выдрали, расплылся в кресле, взгляд потух.
– Деликатные дела, – пробормотал Карась. – Кто-то кому-то не нравится. Кто-то готов платить деньги, чтобы кто-то исчез.
– Конкретнее. Кого убрали? – потребовал Влад.
– Слава Бакинский, – послушно стал перечислять пленный. – Банкир Розецкий. Еще пара...
Он попытался снова напрячься и прервать поток откровенностей, но рука Эскулапа опять успокаивающе легла на его плечо.
– Что вам понадобилось от знакомого Селезневой?
– Все документы и дискеты. И он сам.
– Дальше что с ним делать собирались?
– Утилизировать. Чтобы никогда не нашли. Или передать заказчику. Это решал Саша Афганец.
– Кто заказчик?
– Я о нем мало знаю... Саша его знает... Мы уже работали по поручению того заказчика.
– Что делали?
– Утилизировали. Какого-то мозгляка ученого... Хи-хи. По цепи ходит кот ученый... Ученый... Хи-хи...
– Где жил этот кот ученый?
– На улице Алексея Толстого. Устроили самоубийство.
Так, сделал отметку Влад. Проект «Биоконструктор». Профессор Аврамов.
– Еще был один, – продолжал брюнет. – Там инсценировали разбойное нападение. Кастетом по кумполу. Банный переулок.
– Ты видел хоть раз заказчика?
– Однажды видел. Мутный тип.
– Под Сашей Афганцем еще много людей ходит?
– Ходят. Мы не пересекаемся. Работаем четверками. Я старший. Для моих подчиненных Саша недоступен.
– То есть твои люди ничего нам ценного не сообщат?
– Ничего.
– Ты доложен был делать отзвон Саше Афганцу?
– Я ему прозвонил, когда мы зашли на хату. Следующий звонок в четыре часа. Или по итогам, если что получится.
– Звони.
Карась послушно взял трубку. Нащелкал номер. И повторил слово в слово то, что ему сказал Влад:
– Саша. Пока без изменений. Мы с девкой сидим у нее дома. Ждем.
– Замрите там и не сходите с места. Ясно, Карась?
– Я понял.
– Упустите – сниму бошки сразу. Доступно объяснил?
– Да все понятно.
– Хорошо, что такой понятливый. Чего голос такой? Будто из сортира.
– Голос как голос.
– Ну, давай!
Отбой.
– Где нам его найти? – спросил Влад.
– В Москве, в кабаке. «Золотой корень», он там тусуется, – пояснил Карась. – Или в Реутове... Или...
– Где вероятнее всего?
– В Реутове.
Постепенно Влад выдавил из брюнета всю интересующую информацию. Теперь можно было приступать к следующему этапу. Он нажал кнопку внутреннего оповещения, произнес:
– Все оперативные группы, задействованные в операции. Выезд через десять минут. Старшие групп – в комнату четыре.
После определения плана мероприятий, распределения ролей, проработки маршрута передвижения, точки сбора, Влад кивнул старшим групп:
– Ну, в дорогу, ребята...
Оперативные машины отчалили от базы. Вечерело. Предстояло проехать насквозь Москву с ее пробками.
На въезде в Реутов их тормознул милицейский заслон. Переливались огнями мигалки патрульных машин. Гаишники были экипированы по тяжелому варианту – серые бронежилеты, короткоствольные автоматы. Влад продемонстрировал старшине муровское удостоверение – документ прикрытия, и полюбопытствовал:
– Чего за переполох?
– Да обнаглели бандюки, – вздохнул полноватый, с одышкой сержант, которому было тяжело таскать броник, и он проклинал сейчас весь свет. – Палят почем зря.
– Убили кого-то?
– Есть немного...
* * *
Султан думал о несправедливости этого мира. Анзоров сидит в своем роскошном доме или протирает штаны где-нибудь в Законодательном собрании и ожидает, чего ему доложат. Ну да, депутат должен раздавать интервью и приказывать делать грязную работу. А Султан обязан подставляться под стволы, колесить по пыльным улицам и искать сумасшедшего «афганца».
– У него несколько любимых мест, – информировал Махмуд, сидящий на переднем сидении машины и жадно втягивающий воздух ноздрями. Точно гончая на охоте. За это его и любил Султан. Этим он его и пугал. Оборотень, а не человек. И нюх сверхъестественный.
Мобильник Саши Афганца не отвечал. Саша тронут на мобильных телефонах. Раз в месяц покупает новую карту. И последнего номера его никто не знает.
Султан огляделся. Унылые новостройки. Ухабистая, разбитая дорога с глубокими лужами. К грязной, с потеками девятиэтажке прилипла новенькая, с дымчатыми окнами пристройка с вывеской «Сберегательный банк». Дальше безвкусное краснокирпичное здание с вывеской «Харчевня „Три поросенка“. Султан остановил джип затормозил, не доезжая квартал до этого питейного заведения.
– Проверь, – кивнул он Махмуду.
Тот вышел из машины. И растворился во дворах... Появился через несколько минут, переводя дыхание. Уселся обратно на кожаное сидение джипа.
– Нет его здесь...
Следующая точка, где может быть Саша Афганец – биллиардная «Гаянэ».
– Нет, – опять произнес Махмуд после вылазки в салоне джипа.
Отработали еще несколько точек.
Вечерело. Никаких следов Саши Афганца не было. Анзоров звонил на мобильник уже третий раз и спрашивал:
– Как?
– Никак, – отвечал зло Султан.
– Без него я вас не жду.
– Да понял я! Не мальчик, да!
– Жду...
Четыре машины с султановскими бандитами утюжили реутовские улицы. Двоих ребят выставили поблизости от берлоги Саши Афганца в краснокирпичном элитном десятиэтажном доме рядом с госпиталем внутренних войск. Но это было бесполезно. Саша редко бывал дома.
На Султана начала наваливаться тупая усталость. Не любил он долгой и бесполезной работы. Его деятельная, взрывная натура протестовала против нее. Душа жаждала стремительного броска, налета, выстрелов, запаха крови и упругого свежего ветра. Он воин, а не ищейка!.. И все-таки надо искать. Депутат будет зол, если Сашу Афганца не найдут. Зато если он представит Сашу пред депутатские очи, то за Анзоровым будет должок. И он стребует его с максимальной выгодой для себя. Ему нужно было, чтобы Анзоров был его должником. И для этого готов был колесить по этим улицам хоть до осени...
– Вон! – радостно воскликнул Махмуд.
– Что? – Султан завертел головой, притормаживая машину.
– Вон его машина! «Мерс» темный.
Синий «Мерседес» застыл темной массой около сквера на бетонном пятачке рядом с высокой бетонной оградой войсковой части. В салоне темнели какие-то фигуры.
Султан прижал джип к бордюру. По мобильнику соединился со своими людьми, которые следовали за ним на двух машинах, но отстали:
– За поворотом, у забора части, напротив сквера, его машина. В ней двое. Мы их забираем...
Он вытащил из тайника «вальтер». Передернул затвор. Сердце заколошматило, как всегда перед потасовкой.
Подождав, пока подтянутся сопровождающие машины, он дал газ.
«Мерседес» зажали спереди и сзади, лишая возможности сдвинуться. Из машин посыпалась «пехота» со стволами.
– Сидеть, блядь! – крикнул Сейдым, звероподобный чеченец.
И тут грохнуло резко и хлестко. Сейдым согнулся и рухнул на колени, получив пулю в живот.
Остальные боевики дунули в стороны.
– Живьем брать! – крикнул Султан, пригибаясь и прячась за джипом. В животе засосало. Стало неуютно. Он понимал, что может нарваться на пулю. Он всегда боялся шальной пули, предчувствуя, что однажды она найдет его.
Дверца «Мерседеса» распахнулась. Из нее выпрыгнул Саша Афганец. Встал во весь рост. И заорал:
– Ну, духи, давай! Выходи!
В одной руке он сжимал «лимонку» с выдернутой чекой. В другой – ствол, кажется, «ТТ».
Он выстрелил два раза в направлении боевиков. Послышался вопль боли – пули кого-то зацепили. Саша поднял руку с гранатой. И бросил лимонку назад, где остановился «Ауди».
Грохнуло.
Саша бросился вперед, выстрелил на ходу еще два раза. Кому-то тоже досталось. Он действовал с такой безумной отчаянной смелостью, презирая смерть, что вполне мог уйти.
Ринулся к забору войсковой части, проломился через кусты... Тут его и догнала пущенная в спину пуля.
Из последних сил он успел размахнуться и швырнуть в сторону боевиков еще одну гранату.
Султан тяжело дышал. Осколок гранаты оцарапал ему щеку, и теперь по коже струилась кровь. Ох как плохо все вышло! Русские, никогда не знаешь, что от них ждать!
Сейдым лежал без движения. Муслим корчился, схватившись за грудь. Еще один горец стонал:
– Больно! Кишки мои! Больно!
Итог. Один убит. Двое серьезно ранены. Еще один контужен. Махмуд сидел, держась за окровавленное плечо. Ох, как Саша их сделал.
Афганца взять живым не удалось. Оставалось прихватить второго, кто был с ним в салоне.
Двое боевиков, присев, целились в сторону черного «Мерседеса», прячась за корпусами своих автомобилей, чтобы прикрыться железом в случае, если тот, в салоне, похож на Сашу Афганца.
– Стрелять? – крикнул один из бойцов Султану.
– Берем в плен! – отозвался тот. – Выходи, блядь! Или убьем!
– Не стреляйте! – донесся из машины жалобный вопль. – Пожалуйста! Я ни при чем!
– Выходи! Осторожно так!
Дверца «Мерседеса» распахнулась. Человек, съежившийся на полу салона, выполз на четвереньках. Он так и не поднялся – стоял как животное и что-то унизительно блеял. Был он малорослый, хлипкий, явно не походящий на крутых сподвижников Саши Афганца. Похоже, никаких гранат и оружия при нем не имелось.
Султан кивнул своим:
– В тачку ишака!
Подошел к телу Саши Афганца и методично, с холодной яростью опустошил в него весь магазин.
Вдали заголосила милицейская сирена.
– По машинам! – махнул рукой Султан. – Разъезжаемся!
Раненых и пленного кинули в автомобили. И те сорвались с места.
Теперь предстояло выбраться из города. В каждую машину Султан обязательно сажал человека, отлично ориентирующегося в Москве и области. При таких акциях, когда все идет наперекосяк и на хвост грозят сесть бандиты или менты, знание местности и дорог может спасти жизнь и свободу. Сейчас патрули перекроют основные дороги. Начнутся ментовские игры в планы «Перехват» и «Сирена». Может, придется уходить с боем...
– Рассыпаемся, – приказал Султан.
Теперь каждый экипаж выбирается сам. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
По каким-то околицам, пустырям Султан вывел машину за черту города. На основную трассу хода нет. Там все схвачено...
Хорошо, Махмуд ориентировался на местности, как настоящий бес, он безошибочно указывал единственно верную дорогу...
На ходу Султан соединился по мобильнику с Анзоровым.
– Взяли? – осведомился тот.
– Не совсем. Но проблема решилась.
– Как решилась?
– Ну... Саша Афганец больше не будет нам досаждать...
– Ты серьезно?
– Так получилось...
– Ты меня огорчил, – с угрозой произнес депутат.
Голос был нехороший. Анзоров закусил удила, и в таком состоянии становился опасен. Тут Султан кинул кость.
– Одного гостя пригласили. Думаю, он заменит ушедшего.
– Куда везете?
– В схрон. Иначе нельзя. Мы уходили с шумом. Одного потеряли. Менты переполошились...
– С места позвонишь...
* * *
Султан нервничал. Прошел уже час после того, как он прибыл на базу. Подтянулись все экипажи, кроме серой «Волги» с тремя воинами. Он посматривал на часы, раздумывая, что предпринять. Конечно, он надеялся на то, что если его люди попались ментам, то они будут молчать, хоть ремни из них режь... Но человек слаб. У человека иногда бывает слишком длинный язык... Так что вполне можно ждать сюда десанта в серых мундирах.
База располагалась на территории развалившегося животноводческого совхоза. Здесь имелось пара крепких кирпичных строений и заброшенный тракторный парк. Тут можно сбросить раненых. Пересидеть. Оставить засветившийся автотранспорт...
С каждой минутой Султан волновался все больше. На окрестности давно пала плотная тьма.
– Кто? – напряженно произнес он, вслушиваясь в отдаленный звук мотора и всматриваясь в темноту. Впереди – заросшие сорняками поля, среди которых петляла раскисшая проселочная дорога. Дальше – черная масса леса.
– Одна машина. Легковая, – сходу оценил Махмуд.
Сердце у Султана заколотило. Он прикрикнул, раздавая указания. Его люди с автоматами заняли позиции.
Запрыгал в отдалении свет фар...
Наконец Султан с облегчением перевел дух. Это была потерянная серая «Волга». Она застыла у одноэтажного кирпичного строения.
– На заслон наткнулись, – объяснил боевик, вылезая из салона. – Пришлось уходить с шумом...
Выбрались все! Время подводить итоги... С раненым в живот было плохо – похоже, не выживет. Остальных осмотрел Махмуд, умевший оказывать первую помощь в полевых условиях. Машины загнали в боксы. Ездить на них нельзя – изрешечены осколками.
Теперь можно отзванивать Анзорову.
– Мы выбрались, – сообщил Султан.
– Оставляй своих людей. Езжай на наше место. Я буду там.
– Не раньше чем через два часа. Я остался без транспорта.
– Хорошо...
Через час подкатили две машины с султановской «пехотой». С ними был хирург группировки, который привык подлатывать раненых в жестоких московских боях бандитов.
– Этого в машину. – Султан кивнул на скованного наручниками пленного, пристегнутого в промозглом холодном помещении к батарее. Тот походил на бухгалтера или мелкого бизнесмена. На нем был серенький дорогой костюм, светло-голубая рубашка, галстук, не модный, но добротный. Султан испытывал сомнения, что это достойная замена Саше Афганцу. Но на безрыбье и щуку раком...
– Георгий, Муслим, в машины, – начал давать Султан указания. Он решил двигать на «дачу» – хороший домик, который использовался для хранения пленных, с несколькими сопровождающими. Нужно не менее пятерых верных людей, с оружием. Не то чтобы чеченский главарь собирался воевать со своим уважаемым земляком, но подстраховаться стоило. Анзоров порой бывает неуправляемым. В такой момент Султану не хотелось оставаться с ним наедине без доброго ствола за пазухой и без надежных бойцов за спиной.
– Вперед, – приказал Султан, плюхаясь на заднее сидение и захлопывая дверцу «Фольксвагена».
«Дача» представляла из себя деревянный дом с огромными подвалами.
– Я думал, ты притащишь мне волка, – произнес с расстановкой, роняя слова, будто отщелкивал патроны, депутат.
В его глазах застыла такая холодная ярость, что Султан возблагодарил Аллаха за то, что догадался взять вооруженное сопровождение.
– А ты привез лягушку. – Анзоров пнул ногой трясущегося пленного, которого поставили на колени на холодный каменный пол.
Тусклая лампочка, раскачивающаяся сквозняком, играла человеческими тенями на серых, некрашеных бетонных стенах глухого подвального помещения. В углу на полу были пятна крови – следы прошлого разбора.
– Что из тебя можно выжать, жаба? – депутат пригнулся, взял за жидкие волосы, посмотрел в наполненные ужасом глаза.
– Не убивайте! – захныкал пленный. – Я все сделаю!..
– Посмотрим, на что ты годен...
* * *
Голова у Бруевича была пустая и гулкая.
– Ну что с тобой? – Анжела прижалась к нему.
– Со мной все нормально.
– Мальчишечка, ты хоть выпей.
На столике рядом с диваном стояла открытая, почти полная бутылка медовой настойки «Немирофф». Бруевич взирал на нее с отвращением. Ничего не хотелось – ни есть, ни пить, ни говорить. Хотелось сдохнуть.
Девушка что-то ворковала, в чем-то убеждала. Поникший Бруевич вызывал у нее жалость.
– Выпей хоть глоток. – Анжела наполнила бокал, кинула туда лед и протянула ему.
Бруевич послушно проглотил стакан настойки, заел бутербродом.
– Вот и хорошо, – ворковала проститутка. Она обращалась с Бруевичем, как с ребенком. И желание избавиться от него куда-то делось. Он будто становился ее собственностью.
Она поцеловала его, потом включила «Тошибу» с плоским, почти метровым экраном, на которую заработала своими нелегкими трудами. Выбрала музыкальный канал.
Динамики взвыли голосом поп-звезды Алисы Ишматовой:
«Я тебя обожаю,
Я тебя съем.
Я тебя зажарю,
Будешь мой совсем!»

– Леш, я торчу от нее. – Анжела захлопала в ладоши.
– Выключи! – крикнул истошно Бруевич.
Песня била по мозгам. А тут еще слова! Кто пишет такие слова! Они будто гвоздями вбиваются в психику!
– Ладно, ладно, – успокоительно заворковала Анжела, переключила телевизор на вторую программу и сделала потише.
– Ты только не беспокойся, мальчишечка...
Странно, он не обижался на это пошлое мальчишечка. Оно его даже успокаивало.
Программист хватанул еще настойки. Спиртное лилось горячим потоком по жилам. Он чувствовал себя глубоко несчастным.
Сегодняшний день отнял у него надежду. Он так рассчитывал на эти диски. Он уже предвкушал, как получит их. Как пустит в оборот. И избавится от страха. От преследования. Свершится то, о чем грезилось в последние дни – он станет обычным человеком, а не прыгающим по бугоркам зайцем, рядом с которой бьет фонтанчиками земля от дроби охотничьих ружей.
– Криминальная хроника. – На экране телевизора миловидно улыбнулась дикторша. – Новые мафиозные войны в Подмосковье. Сегодня около восьми вечера жители подмосковного Реутова были встревожены артиллерийской канонадой. На этот раз исламские террористы были ни при чем. Сводили счеты мафиозные группировки. На месте обнаружен труп Александра Воронцова, больше известного в криминальных кругах как Саша Афганец...
Бруевич кинул задумчивый взор на экран. Почему-то его задела за живое эта в мажорном тоне изложенная дикторшей информация. Саша Афганец. Наверное, бывший «афганец». Прошел через войну. Вернулся. А сейчас валяется в судебно-медицинском морге... И он, Бруевич, мог бы устроиться где-то рядом. У них разные судьбы. И попали бы туда по разным делам. И на время стали бы добрыми соседями перед тем, как найти последний приют на одном из московских кладбищ.
Мертвенно светящие лампы. Кафель. Алюминиевые столы. И синюшные тела. Одно из них – Бруевича. От этой картинки стало не по себе. Такая противная вещь. Тот ужас, который ты не добрал в минуту опасности, потом вползает удавом в душу и сдавливает тебя душными кольцами.
Запоздалый страх большой искусник на такие яркие картинки. Тело в морге рядом с тем самым афганцем. Скальпель патологоанатома взрезает бесчувственное тело. Это могло бы случиться с ним, с единственным и неповторимым, с центром этой Вселенной. И не было бы для Бруевича на этой земле завтра. И солнца не было бы. И луны. И этой квартиры. Если бы он сам поперся на квартиру, а не послал бы случайной подвернувшегося ханыгу. И если бы не догадался сунуть ему в карман мобильный телефон.
– На улице Зеленой произошло бытовое убийство на почве распития спиртных напитков, – продолжала перечислять дикторша криминальные новости мегаполиса. – На Литовском бульваре обнаружен с колото-резаными ранами труп кавказца...
Трупы. Трупы. Трупы. И не затупятся ножницы того, кто в этом гигантском городе обрезает нити жизни. У него много работы – изо дня в день.
Те, кто охотятся за ним, все-таки вычислили Аллу. И неизвестно кого еще. Они широко раскинули свои сети. Надо бежать... Надо бежать из города. В тайгу. В Сибирь... Кто его найдет в тайге, в Сибири?
А может, за бугор умотать? Хотя бы на Украину... Не выйдет. Загранпаспорт на его квартире, а туда не попадешь – опасно.
Плохо все. Безысходно...
Яркие, наверное, в морге лампы. И под ними мертвое тело. Его тело...
На этот раз он налил полный стакан. И махом опрокинул его. Крякнул – дыхание перехватило...
Анжела с одобрением посмотрела на него. Если мужик пьет, значит, душевно выздоравливает.
После двух третей бутылки он отключился. Повалился на диван. И захрапел.
Анжела ласково поцеловала его в щеку. Потратила какие-то полчаса, чтобы наспех привести себя в порядок. Жирно накрасила губы. И отправилась на работу.
Сбылась ее давняя мечта – она поднялась в табеле о рангах, переместившись из придорожной забегаловки в приличную гостиницу. Притом в самый центр, считай у Кремля – в «Россию», которую еще прозывали «Кавказской пленницей». Говорят, лет десять назад, когда она была государственной, ее облюбовали дети южных народов. Любовь эта была настолько крепкой, что при начале дележа государственного имущества ее приватизировали чеченцы.
Анжеле здесь нравилось. Работала четвертый день. Правда, платили не намного больше, чем на улице. Зато куда спокойнее. Клиентов полно. Менты свои – только успевай отстегивать, да иногда обеспечь субботник – это дело житейское, не жалко.
Привела ее сюда подружка Лиля, исполнившая давнее обещание. И теперь они дежурили в свободном номере. Тихо звучал телевизор на неизменном музыкальном канале. Вечер не задался – ни одного завалящего сексуального страдальца. Поэтому время пережигалось на болтовню, сплетни. Лиля перемывала косточки своим клиентам, не скупясь на уничижительные характеристики.
– На вид – снежный человек. Йетти. Волосатый. Обезьяна, ей-богу... Ну, думаю, этот сейчас меня сделает. Не поверишь, инструмент маленький, тоненький, кривенький... У них в Германии там много таких. Страна импотентов...
– Понятно, – задумчиво кивнула Анжела...
– В прошлом году, помню... – продолжала журчать Лиля. Опыт у нее был богатый, хотя по виду – совсем малолетка. На ее невинный вид и голубые глаза клевали многие.
Анжела слушала ее невнимательно.
– А ты чего? – Лиля, наконец, прикрутила немного вентиль и обратила внимание на странно мечтательный вид подруги.
– Да у меня все ништяк. С парнем сейчас живу, – вдруг преисполнилась гордости Анжела. – Хороший такой мальчишечка. Такой здоровый. Борода классная... И у-умный...
– Чего, образование верхнее?
– Кандидат наук.
– Бог ты мой, как тебя угораздило? – ехидно произнесла Лиля. – Голозадый, нищий, зато в мозгах куча философского дерьма, которое никак не обращается в бабки.
– Да нет, бабки у него есть. Немного, но есть.
– Короче, ты его кормишь!
– Не кормлю! Помогаю. – Понизив голос до заговорщического, она произнесла: – Он скрывается.
– От кого?
– От бандитов, наверное. Или от ментов... Или от КГБ...
– Да ладно насвистывать!
– Правду говорю.
Тут телефон зазвенел. Звонила дежурная по восьмому этажу:
– Девочки, вас там заждались.
Лиля положила трубку.
– Ну что, подружка. Пошли. Тебе надо деньги на твоего беглого умника зарабатывать...
* * *
Человек так и стоял на коленях. Похоже, его эта поза вполне устраивала. По щеке текла одинокая слеза. Он вызывал у Анзорова чувство гадливости и презрения. И, как ни странно, жалости.
– Встань! Выпрями спину! Будь мужчиной! – прикрикнул депутат, как на непослушного пса.
Невысокий мужчина неопределенного возраста, с жиденькими волосами и пухлыми щеками, поднялся.
– Снимите с него наручники, – велел Анзоров. – Он опасен не больше дождевого червя.
– Спасибо, спасибо, – закивал человек.
– Тебя как звать, свинья?
– Анатолий Алексеевич.
– Алексеевич. Это серьезно... Ну присаживайтесь, Анатолий Алексеевич.
«Шестерки» притащили в сырое подвальное помещение мягкие стулья. Пленный осторожно присел на краешек и уставился в пол. Его била дрожь.
– Ты мне скажи, чего у тебя, насекомого, общего с Сашей Афганцем? Отвечай, свинья!
– Ничего... Ничего...
– Ты откуда такой взялся?
– Из Новосибирска. Я бизнесмен.
– И чем ты торгуешь, козел прыгучий? – Депутат Госсобрания в выражениях не стеснялся.
– Продукты питания.
– Фирма своя есть?
– Не на меня записана.
– И зачем Саше твоя фирма?
Анатолий Алексеевич болезненно поморщился и промолчал.
– Ты жив, пока говоришь правду. Понял, насекомое?
– Да, да...
– О чем ты с ним говорил?
– У меня проблемы... На меня лица, имеющие отношение к преступному миру, начали оказывать некоторое давление. Сопряженное с угрозами насилия и даже убийства.
– Языком чешешь, как швейной машинкой строчишь...
– Извините. – Человек съежился, ожидая удара.
– Короче, на тебя, лоха убогого, наехали бандиты, – подытожил чеченский депутат.
– В общем... Да...
– И что?
– Их аппетиты показались мне неумеренными.
– Говори по-человечески. Много запросили?
– Много. Очень много...
– И ты призвал на помощь Сашу Афганца.
– Мне знакомые его порекомендовали. Сказали, что этот молодой человек владеет опытом разрешения подобных проблем.
– И как ты их хотел решить?
– Не знаю. Ну, чтобы он попугал их со своими ребятами. Или убил бы...
– Ты, червяк, хотел киллера нанять?
– Ну, хотел.
– За сколько?
– Я располагал пятьюдесятью тысячами долларов. Больше было затруднительно.
– Пятьдесят тысяч, – хмыкнул до того молчавший Султан.
– Я не бедный человек, – горестно вздохнул новосибирский бизнесмен. – Хотя и не богатый. Те люди хотели гораздо большего.
– Когда ты первый раз увидел Сашу?
– Мы договорились встретиться сегодня. Я подъехал на Щелковский автовокзал. Он взял меня в свою машину. В Реутове сидели и мирно беседовали... Тут так все неожиданно произошло. – Пленник всхлипнул, вытер ладонью лицо. – Не убивайте... Пожалуйста.
– А зачем ты нам нужен? – в голосе Султана засквозила заинтересованность.
– Я заплачу.
– Пятьдесят тысяч долларов?
– Больше у меня нет...
– А если уши резать начнем? – широко улыбнулся Султан.
– Больше семидесяти тысяч долларов я не могу отдать!
– Семьдесят. – Анзоров посмотрел на пленника, потом на воодушевившегося Султана, почуявшего запах денег. – Вы пока поторгуйтесь. – Он поднялся со стула.
– Поторгуемся, – многообещающе произнес Султан.
Депутат вышел. Голова его болела, стискивало виски. Хотя тупая злость и раздражение немножко отступили. Странно, но разговор с этим неказистым и бесполезным человечишкой немного успокоил его. Приятно созерцать раздавленного червяка, который преданно смотрит на тебя и ждет решения своей участи.
Анзоров поднялся из подвала наверх. Вышел на улицу, в промозглый вечер. Кивнул одному из телохранителей:
– Бадри, останешься здесь. Будешь сторожить пленного. Там Султан с ним насчет выкупа беседует. Будь в курсе. Доля наша.
– Понял, – кивнул телохранитель. Слова хозяина насчет денег его воодушевили. Анзоров никогда не обделял своих бойцов при дележках.
– Поехали, – кивнул депутат своему главному телохранителю Ломали Хамидову.
Роскошный, как рояль, бронированный «Мерседес» качнулся под весом Анзорова, кожаные сиденья мягко приняли тяжелое мускулистое тело. Машины тронулись. Депутат расслабился. Головная боль отступала. Он прикрыл глаза и задремал.
А Султан принялся за любимое дело – разработку плана, как выбить деньги, организовать безопасное их получение, да еще чтобы, в конце концов, втихаря заложника удушить и похоронить. Этот доходяга, заказчик киллеров, знал чересчур много, чтобы дальше топтать землю. Его надлежало закопать в эту самую землю.
Заложнику сунули мобильник.
– Звони родственникам. – Султан для острастки влепил пленнику увесистую пощечину. – Компаньонам. Всем, у кого есть деньги.
Он перевидал на своем веку много заложников. В Грозном была целая невольничья биржа, куда их свозили. Избитые, измордованные, жалкие. Некоторые ломались долго, некоторые очень быстро. Но этот слизняк – нечто особенное даже среди них. Не мужчина, не женщина, так, тварь какая-то неопределенная. И надо же, деньги как-то делал!
– Да, да, конечно, – кивал Анатолий Алексеевич. – У меня нет родных.
– Сиротинушка, – хохотнул Султан. – Мне не нужны твои родные. Мне нужны деньги.
– Будут деньги... Будут...
Пленный снова и снова набирал телефонные номера. Безуспешно...
Султан, зарычав, повалил его на пол. Ударил пару раз ногой по ребрам.
– Ты крутить вздумал, сука?
– Нет... Еще звонок... Попозже. Они будут!
– Ладно. Давай данные на твою фирму...
Паспорт у заложника был при себе. В него вложены какие-то квитанции, бумажки.
Султан посмотрел на часы. У него на сегодняшний день было намечено решение еще одной небольшой, но довольно важной проблемы.
– Я поехал, – сказал он своим цепным псам. – Без меня барана не уродуйте. Завтра приеду, продолжим...
Анатолия Алексеевича оставили в подвале в полном одиночестве. Здесь было прохладно. Выйти отсюда можно было только поднявшись по ржавой, на вид крайне ненадежной алюминиевой лестнице к тяжелому металлическому люку. Лампочка светила тускло. Из мебели наличествовало несколько покосившихся стульев, на которых можно было устроиться на ночь.
Заложник уселся на стуле, откинулся на спинку, скрестив руки на груди, прикрыл глаза.
В этой позе просидел часа полтора.
Люк открылся. В подвал протиснулся грузный, с одышкой Бадри, которого Анзоров оставил присматривать за пленным. Поставил на пол поднос с какой-то похлебкой и хлебом. Пнул ногой пленного.
– Жри...
Заложник закивал, послушно схватил еду и стал жадно ее поедать.
– Жри, собака. Жри. – Бадри наслаждался видом униженного человека.
Пленный, держа почти опустошенную тарелку, опасливо поднял глаза на Бадри и спросил:
– А можно вас попросить стакан воды?
Бадри размашистым ударом руки выбил тарелку, так что она подлетела и покатилась с грохотом по полу. Влепил пощечину заложнику и зарычал, как разбуженная злая псина:
– Запомни. Ты никто. Ты раб. Ты должен делать то, что тебе говорят. И брать то, что дают. Ты понял?
– Понял.
– И не разевать рот, когда не спрашивают. Ты понял?
– Понял.
Бадри отвесил ему затрещину. Заложник пригнулся и рука только скользнула по его макушке.
– Ты ничего не понял... Теперь говори.
– Я все понял... Я буду делать, как вы хотите, – мягко заговорил пленный. – Я хочу жить...
Голос его приобрел какие-то воркующие интонации.
– Зачем ты бьешь меня? – продолжал он, не обращая внимания на метающего глазами молнии Бадри. – Мне же больно. Я человек, как и ты. Я ощущаю боль. Представь, что ты бьешь себя... Мы едины. Мы все люди. Наши души соприкасаются...
Бадри застыл, ощущая себя как-то странно. Слова этого человека окутывали его, сдавливали мягко, но мощно, как кольца анаконды. Лишали обычного его стремления к импульсивным, жестоким действиям.
– Я тоже человек. – Пленник приблизился к тюремщику и перешел на шепот. – Я мог бы стать твоим другом... Я стану твоим другом... Я стану твоим братом...
* * *
Влад обнял Настю.
– Это надолго? – спросила она.
– Я не знаю... Все очень сложно... Я не могу тебе сказать всего... Пойми, Настюха...
– Я понимаю... – Она прижалась к нему.
Ветер трепал ее просторный модный ярко зеленый плащ, в котором она походила на фею леса. Они стояли около невзрачного «Москвича». Человек за рулем терпеливо ждал. Он будет ждать сколько угодно, не высказывая ни малейшего недовольства. Это его работа – ждать и делать то, что прикажут.
– Папка, а мы море увидим? – дергал Влада за куртку Вовка.
– Увидите.
– А там вода черная?
– Почему черная?
– Так море Черное...
– Море Черное, а вода зеленая.
– В Черном море должна быть черная вода, – озадачился Вовка такой явной несообразностью.
– А в Красном море? – полюбопытствовал Влад.
– Красная... Пап, а...
Машины стояли, прижавшись к обочине трассы, ведущей на аэропорт Шереметьево-2. Это был миг прощания. Надолго? Навсегда?
Настя ко всему привыкла. Она жила, зная, что в любой момент может разбить ее только устоявшуюся жизнь телефонный звонок, и ей придется убираться на другой конец света, бросая вещи, квартиру. Так уже бывало. Этот означало, что у Влада охота, притом охотится не только он, но и за ним. Рядом с охотником, когда он вышел на след, не должны идти женщина и ребенок. Они должны ждать в теплом и сокрытом от чужих взоров убежище. Еще она знала, и это знание наполняло ее холодом, что однажды может случиться так, что придут хмурые люди и скажут: «Влад не вернется. Он был хорошим солдатом». И она молилась, чтобы этот миг не наступил. И чтобы миновала их чаща сия. Единственно, чем она могла помочь самому дорогому человеку на земле – это молитвами.
– Вовку держи в ежовых рукавицах, – с напускной серьезностью напутствовал Влад.
Вовка тут же начал толкать свою старую теорию, что в ежовых рукавицах должны быть ежи.
– Ладно... Вам пора.
– Влад... Будет очень горячо?
– Не горячее, чем на сковородке.
Они стояли, обнявшись, еще долго.
Время вышло. Влад еще раз подбросил на руках Вовку, усадил его в машину, крепко сжал руку Насти. Кивнул водителю.
Настя захлопнула дверь. И «Москвич» тронулся вперед.
Влад постоял, смотря им вслед. Вскоре самолет унесет их вдаль. Там тихо, плещут волны, безопасно. Там за ними будут приглядывать люди, которым можно доверять.
У здания цирка на Цветном бульваре он подсадил в машину старого боевого товарища и командира, оперативного координатора «Пирамиды» Медведя, в миру полковника милиции Олега Денисова, заместителя начальника регионального московского Управления по борьбе с бандитизмом МВД. «Форд» сразу просел – полковник обладал воистину богатырскими габаритами, даже Влад по сравнению с ним выглядел поскромнее. Координатор в стильном белом плаще смотрелся вальяжно, как бизнесмен средней руки.
– Ну, что скажешь, брат Пушкин? – осведомился Денисов.
– А то ты не знаешь.
– Знаю. Бруевич ушел. Операция провалена.
– Не совсем.
– Если не достигнут ожидаемый эффект и запланированные цели – операция считается проваленной.
– Ликвидировано боевое звено противника.
– Это ты мог в Ичкерии заливать, где счет по головам шел. У нас счет другой. Звено ликвидировано. И цепочка обрублена. Вы обнулили солдат, расходный материал. А их «Вервольфу», если это он инициатор охоты на Бруевича, никак не жалко.
– Согласен, Олег.
– Потому что он найдет еще таких вот шустрых ребятишек с криминальными наклонностями и неуемной жаждой баксов. Для неквалифицированной работы. Выследить беглого ученого – ума большого не надо. Таких спецов по России... Нить оборвана. У нас несколько пленных бесполезных ублюдков...
– Мне спать не дает гибель Саши Афганца. Что твоя милиция говорит? – вопросительно посмотрел на Денисова Влад.
– Свидетелей нет. Мероприятия «Перехват» не дали никаких результатов.
– Это я слышал по «Радио Москвы».
– Сашу Афганца могли грохнуть из-за старых делишек, – произнес Денисов. – Его мог убрать «Вервольф», прознавший, что ребята засыпались, и решивший пообрубать все концы.
– Вряд ли, – возразил Влад. – Там следы приличного боя. «Вервольф» убрал бы его деликатно.
– Это мне тоже приходило в голову... А если вмешалась какая-то третья сторона?
– Какая третья сторона?
– Без понятия. Узел такой, что его не распутаешь так сразу...
– Значит, мы его разрубим, – пообещал Влад, правда, без особого воодушевления.
Он должен был признать, что пока они зашли в тупик. Мероприятия по розыску беглого программиста продолжались. К «Вервольфу» никаких нитей не было. Страницы в «Зеленой книге» слиплись и никак не желали перевертываться.
После встречи с Денисовым Влад, в хвост и в гриву гоняя пятерки Казака, заставляя их отрабатывать все намеченные мероприятия, которые носили больше формальный характер, – в успех их никто не верил. Но в любом случае надо отрабатывать по полной все направления – может, что-то и высветится.
Через пару дней Денисов назначил новую встречу.
Назад: Часть первая Короли террора
Дальше: Часть третья Разрушители машин