Глава 12

…В разных концах небольшой долины люди в полевой одежде, орудуя лопатами, вгрызались в каменистый грунт, выворачивая обломки камня, облепленные комьями грунта и глины. Несколько человек ходили взад-вперед с металлоискателями, отмечая места, где датчик улавливал присутствие хоть какого-то металла, будь то ферро– или диамагнетик.

Академик Дёмин, хмурясь, изучал ксерокопии документов, на основании которых надеялся найти тайное захоронение тибетского монаха. Он никак не мог понять аллегорию: «…Пребывает в объятиях небесной благодати». В том месте рунического текста на пергаменте, где описывался участок гор, избранный учениками монаха для его захоронения, еще как-то можно было понять, что похоронен тот где-то вблизи горы Белый Олень, о которой знали даже немногие из нынешних коренных алтайцев, – потому так и непросто было найти подходящих проводников.

Но вот уже оказавшись на той территории, куда и устремлялась экспедиция, Петр Михайлович внезапно для себя обнаружил, что поиски могут оказаться совершенно бесплодными. Явных примет могилы в тексте указано не было. На местности чего-то, что было бы обозначено, например, каменной пирамидой или чем-то наподобие этого, обнаружено не было. Учитывая, что рядом с этой мини-долиной у подножия Белого Оленя, чуть дальше между утесами простиралась еще одна, и тоже каким-то боком примыкающая к этой же горе, но гораздо более длинная и просторная, круг поиска мог оказаться бесконечно большим.

Минувшим днем, прибыв сюда с последнего промежуточного привала около четырех часов дня и обосновавшись невдалеке от Белого Оленя, археологи сразу же после обустройства лагеря приступили к поискам. Сам Дёмин в сопровождении постоянно прикрепленного к нему спецназовца обследовал всю округу и пришел к выводу, что похоронить монаха могли только здесь, в малой долине. Но и она имела площадь не менее гектара. А это – около десяти тысяч квадратных метров территории! Обежать их можно было менее чем за минуту. А вот чтобы перекопать все, без остатка, даже имея в распоряжении артель землекопов, потребовался бы месяц.

Терзаемый сомнениями, академик шел от раскопа к раскопу и все больше убеждался в том, что ищут они совсем не там, где на самом деле следовало бы. Но тогда где же скрыта эта загадочная могила? Что же такого ценного и важного он упустил в тексте? Что неправильно понял? Что, например, имел в виду автор древнего послания, упомянувший о небесной благодати? Ведь это понятие есть и в современном христианстве – считается, что, скажем, на принявших сан священника снисходит небесная благодать. Есть понятие «благодатный огонь» – загадочное явление, происходящее на Пасху в Иерусалиме у места захоронения Иисуса Христа.

Так что же здесь, на Алтае, могло пониматься под словом «благодать»? Однако ответа на это не находилось. Поскольку отступать академик Дёмин не привык, он решил идти до конца – искать, искать и искать. А там – как уж получится… Поэтому, отработав остаток первого дня до самой темноты, археологи за ужином долго обсуждали варианты ведения дальнейших поисков. Кто-то считал, что надо искать замаскированную пещеру в склоне горы, в которой, как в склепе, захоронен тибетский монах. Кто-то был уверен, что тот мог быть похоронен под священным деревом какого-то из алтайских народов.

– …Так за эти века, что прошли с момента смерти тибетского монаха, могло ли сохраниться то дерево, под которым его могли похоронить? Даже если бы это был дуб, – Дёмин с сомнением покачал головой. – Да еще надо знать, кто его хоронил! У иркитов священное дерево – береза, у племени кузен – сосна, у чусов – ель, у саалов – лиственница. А если учесть, что в этой долине старых деревьев нет вообще, то… Что об этом зря говорить?

Бурную дискуссию, затянувшуюся почти до полуночи, пришлось обрывать волевым решением руководителя экспедиции, причем самым жестким образом – расходившиеся археологи никак не желали, не доспорив, идти на покой. Когда в лагере наконец-то настала тишина, смогли лечь спать и спецназовцы, за исключением двоих дежурных, которые следили за прилегающей к лагерю территорией, поддерживали костер и присматривали за шпионом, привязанным к крепкой молодой сосне.

Необходимость охранять Мукулаша парней сильно раздражала и нервировала. Каждый понимал, что держать его в лагере, даже под караулом, – это все равно что засунуть себе за пазуху кулек с живой гадюкой. Рано или поздно эта тварь все равно найдет, как освободиться, и тогда – беды не оберешься. Поэтому кое-кто из спецназовцев на полном серьезе предлагал якобы невзначай создать условия для побега мафиозо, а потом, догнав беглеца, со спокойной совестью отправить его в «страну вечных снов». Но тот, словно догадываясь о подобных настроениях, даже и не помышлял о побеге. Однако парни были уверены: эта покорность – не более чем притворство, и Мукулаш себя еще покажет.

А наутро все началось сначала – пробудка, завтрак, планерка с распределением участков работы на весь день и… И вчерашний день повторился во всех деталях. Раскопы на тех или иных местах без надежды найти хоть какие-то признаки старого захоронения, хождение по территории с металлоискателями, безуспешные поиски заваленных камнем пещер – открытых нашли несколько, но это явно было не то, что требовалось. Собравшись на обед, археологи долго не могли приступить к еде. Они продолжали яростно спорить о том, где же на самом деле могла быть могила монаха.

Лавров, по мере сил и возможностей помогавший в ведении поисков, в спорах участия не принимал. Хотя его как человека, во многих отношениях завоевавшего непререкаемый авторитет, всяк норовил перетянуть на свою сторону. В ответ на эти полемические посылы он лишь улыбался в ответ, поясняя, что если бы дело касалось вопросов военного характера, то тут бы он мог поспорить с кем угодно. А относительно археологии Андрей вообще не брался высказываться по тем или иным аспектам обсуждавшихся проблем. Но если все же в рамках каких-то общих понятий и представлений он что-то говорил, то его мнение, как правило, оказывалось окончательным вердиктом, который мало кто пытался оспаривать.

Второй день безуспешных поисков, причем очень напряженных и утомительных, вновь закончился столь же бурными и в чем-то даже ожесточенными спорами. Каторжная работа, заключавшаяся в ковырянии каменистого грунта лопатами, всего за день с лишним до предела вымотала людей, и без того измотанных долгим, почти трехдневным переходом. Но особую досаду вызывало то, что в этой долине не замечалось и намека на наличие так называемых культурных включений. Казалось, здесь испокон веку не ступала ничья нога.

Третий день поисков оказался подобием первых двух. Уже перед вечером, окинув взглядом долину с выделяющимися на зелени травы пятнами раскопов, Петр Михайлович грустно заключил:

– Раз уж мы ничего не сумели здесь найти, давайте хотя бы приведем долину в порядок. Завтра – никаких раскопок! До обеда ликвидируем следы своей работы, все заравниваем, а потом отдыхаем. И думаем, как быть дальше.

Как показало следующее утро, своих помощников Дёмин явно недооценил. Рекультивацию территории археологи выполнили всего за каких-то пару часов с небольшим, и задолго до обеда лагерь в долине у подножия Белого Оленя стал неким подобием курортной зоны отдыха. Сидя у своей палатки, академик рассеянно взирал на окружающее. Он лишь механически воспринимал увиденное, поскольку мыслями был где-то очень далеко.

Его совершенно не трогали сотрудники, сражающиеся на солнцепеке в шашки и шахматы (а кое-кто – и в карты!), две парочки, которые побрели в разные концы долины, к пышно разросшимся, цветущим зарослям, прохаживающиеся по лагерю вооруженные караульные… Петр Михайлович, напряженно размышляя, без конца вглядывался в текст, вчитывался в каждую букву и терзал свое сознание единственным вопросом: где же и что именно он упустил? В чем суть загадки, которую ему разрешить пока никак не удается?

Проходивший мимо Лавров сочувственно посмотрел на ученого, но, ничего не сказав, продолжил свой путь к палатке, где базировались спецназовцы.

– Андрей, можно тебя на минутку? – голосом, преисполненным безнадежности, устало окликнул Дёмин. – Посмотри ты… У меня уже настолько замылился глаз, что голова совсем соображать отказывается.

Пожав плечами, Лавров подошел к академику и, взяв ксерокопию перевода текста с древнего пергамента, не спеша его прочёл. Некоторое время постояв, он чему-то улыбнулся и, сев на траву, протянул бумагу обратно.

– Знаете, Петр Михайлович, тут одна фраза напомнила мне старинную украинскую байку. Хотите, расскажу? – Андрей хитро прищурился, глядя на академика.

– Э-э-э-х! Ва-ляй! – сокрушенно проговорил тот, махнув рукой, как бы желая сказать: «Если на шараду моей головы уже не хватает, так, может, хватит хотя бы на анекдот?..»

– Байку эту я слышал еще в детстве, от нашей соседки, бабы Ганны Нечипоренко. Значит, ехал с ярмарки один дед на повозке с парой волов. Вез зерно в мешках. Продать ничего не удалось, поэтому обижен был на весь белый свет. Тут идет какой-то хлопец. Просит: «Диду, подвези меня». Дед: «А ты кто такой?» Тот отвечает: «Школяр». А деду послышалось – маляр. «О, – говорит, – мастера завсегда уважу. Садись!» Тут заехали они в топь, засели. Дед глянул, а у хлопца в сумке букварь. Рассердился, орет: «Так ты – школяр?! А ну слезай с моего воза!» И хотел спихнуть его в грязь. А тот, не будь дурак, запрыгнул на вола, выпряг и поехал верхом. Ну а вол сам пришел к своему дому. Вышла хозяйка. Школяр наврал ей, будто дед специально послал его вперед, чтобы она старику сготовила ужин посытнее, да и его накормила. В полночь кое-как на одном волу притащился дед. Как узнал, что шкодник-школяр в его хате, да еще и накормлен до отвала, да еще и на его лежанке спит, совсем раскипятился. Надрал школяру уши и решил преподать ему свою «науку». Показывает пальцем: «Это что такое в печи? Какой еще огонь? Это – красота!» Дает подзатыльник. «А это что такое – мышей ловит? Какая кошка? Это – чистота! А это что такое сверху? Какой потолок? Это высота! А вон то, что стоит в ведре? Какая еще вода? Благодать! Чему вас только в школе учат?!» Еще раз надрал школяру уши, поужинал и спать завалился. Ночью школяр достал горящую головню из печи, привязал кошке к хвосту и отпустил. Она бежать на чердак. А школяр кричит: «Диду! Диду! Чистота красоту понесла на высоту. А не возьмешь коль благодати, так и не будешь жить ты в хате!» – Лавров многозначительно посмотрел на Петра Михайловича.

– Ты хочешь сказать, что под «небесной благодатью» здесь подразумевается вода? – глядя куда-то в пространство, задумчиво спросил академик. – Постой-постой! А ведь все верно! Что-то я зациклился на огне и тому подобном, хотя мог бы догадаться, что «небесная благодать» – это еще и дождь. Отсюда следует, что есть еще такая благодать, как родниковая вода. Значит…

– Значит, монаха могли похоронить под дном ручья. Кстати, я слышал, что по одной из версий так похоронили Александра Македонского – под дном реки.

– Ну, это только лишь одна из версий, к тому же мифического свойства, – Дёмин отрицательно качнул головой. – Это совсем другая история, и не будем на ней заморачиваться. А вот насчет ручья – мысль замечательная. Но тут, как я успел заметить, ручьев около дюжины. Их длина от десятка метров до нескольких сот. Да, побегать придется изрядно. Но это уже реальный шанс найти захоронения!

– Кстати, если придерживаться такой версии, то следует учесть, что в момент похорон монаха ручей мог этому помешать, и поэтому… – начал говорить Андрей, но академик его перебил:

– …Верно! Воду нужно было куда-то отвести. То есть рядом с местом захоронения должны иметься остатки обводного канала! – Петр Михайлович, явно, воспрянув духом, заговорил громко и уверенно: – Да! Да! Да! Ученики прорыли параллельное русло, поставили запруду, а в старом русле вырыли могилу. Похоронив умершего, по нему снова пустили воду. Все просто и гениально! Внимание! Все ко мне! – громко, на всю долину крикнул он.

Огласив сбежавшимся археологам новую программу поисков, он указал на Лаврова и добавил:

– …Вот, благодаря смекалке нашего главного защитника удалось найти очень удачный вариант решения вопроса, загнавшего нас в тупик. Ну что, друзья? Может, все же сегодня немного поработаем?

Переглянувшись, «археобанда» хоть и без энтузиазма, но изъявила согласие и готовность отрешиться от «курортных» настроений и снова заняться своим основным делом. Вскоре в округе горы Белый Олень заходили и забегали археологи. Они придирчиво изучали бегущие по обеим долинам, по всевозможным распадкам и расщелинам ручьи и ручейки, которые несли свои струи в русло берущей здесь свое начало речушки, извилисто уходящей к столь же изначальному Араскану.

Ближе к вечеру ликующие практиканты – неразлучная компания из трех человек, именуемая в «археобанде» «тремя В» (Вадим, Володя, Виталий), – примчались с радостным докладом о том, что они нашли именно то, что и требовалось. Ими был обнаружен странный участок одного из ручьев, параллельно изгибу которого в земле явственно виднелся желоб, едва приметный в густой траве. Однако прибежавшие следом испытанные корифеи археологического сыска – Эдя, Ритуська и Светуська, которая уже вполне оправилась от недавней травмы, – тоже обнаружили нечто подобное, но совсем в другом месте.

В яростный спор двух команд, доказывающих, что именно их сектор поиска дал столь долгожданный результат, вклинился целый «квартет», в который помимо Кати и еще двух лаборантов на добровольных началах вошел спецназовец Костя Усатов. Они тоже нашли странный участок на одном из ручьев, где параллельно основному руслу замечалась едва приметная длинная ложбина.

Но Петр Михайлович все эти споры решительно обрубил одним махом, уведомив, что в древности жили вовсе не дураки и, дабы оградить настоящее захоронение от возможных грабителей, скорее всего, было сделано несколько ложных. А посему любые споры в данном контексте лишены каких бы то ни было оснований, и подлинность захоронения может быть определена только в ходе раскопок.

Как бы подтверждая слова академика, уже перед самым закатом прибыла еще одна ликующая группа с известием о том, что именно она нашла могилу тибетского монаха…

Этот вечер в лагере «археобанды» прошел как никогда жизнерадостно и оптимистично. Теперь все без исключения жили предвкушением завтрашних находок. Причем каждая команда была уверена в том, что найденный именно ею участок ручья и есть настоящая археологическая «золотоносная жила». Даже за ужином шли споры и на этот счет заключались пари.

И снова прошла ночь, а с утра, после завтрака и общей пятиминутки, археологи ринулись каждый на «свой» участок. Те, кому не довелось найти перспективного участка раскопок на ручьях, примкнули к тем или иным командам.

По-прежнему привязанный к дереву Чжу Бао Ху из доносившихся до него отрывочных реплик и споров смог в самой полной мере понять суть происходящего. Неспешно черпая ложкой свой завтрак под бдительным присмотром Женьки Маслюхина, он внимательно осматривал территорию, прилегающую к тому месту, где содержался все эти дни. Временами в его глазах вспыхивал недобрый огонек, но он старательно изображал покорность судьбе. За все эти дни он только раз попытался незаметно развязать узлы на веревке. Но карауливший его Юрка Борисенко, заметив эти действия, навел автомат и жестко предупредил:

– Еще раз замечу – пристрелю без предупреждения. Понял?

И Мукулаш понял – пристрелит. Поэтому решил дождаться момента, когда археологи найдут реликвию. Вот тогда и можно будет начать действовать, пустив в ход всю свою хитрость и выучку. А сегодня, скорее всего, это и должно произойти. Покончив с завтраком, Чжу Бао Ху дал понять караульному, что ему кое-куда нужно. Поморщившись, тот оглянулся и окликнул:

– Макс! Идем, проводим этого хмыря в сортир!.. Мать его так! Как же он надоел…

Поскольку на утренней планерке было решено, что захоронение сегодня нужно будет найти во что бы то ни стало, чтобы завтра двинуться в обратный путь – по радио сообщили о приближающихся обложных дождях, – в работу включились все, без исключения. Тем более что объем работы предстоял немалый – на четырех участках нужно было расчистить обводные каналы, запрудить ручьи, раскопать обезвоженные участки русла. Причем никто не мог сказать уверенно, сколь глубоко был похоронен монах.

Солнце еще только поднялось над горами, а у ручьев уже вовсю закипела работа. Каждая из поисковых групп поспешно расчищала обходной канал, стремясь поскорее убедиться в том, что именно они найдут загадочный «Тибетский манускрипт». Покончив с расчисткой ниже входа в водоотводной желоб, русло быстро начинали заваливать камнем и песком…

Бригаде Эди-Светуськи-Ритуськи, к которой примкнули еще четверо «неприкаянных», почему-то начало везти с самого начала. И русло отводной канавки оказалось засыпанным рыхлым песком и галечником, и на обнажившемся дне ручья археологи почти сразу же увидели явные признаки того, что здесь когда-то, пусть и очень давно, но кто-то производил раскопки! Когда лопата глухо стукнула о что-то деревянное, они едва не запрыгали от радости – это было нечто, напоминающее большой бочонок, сработанный из лиственницы.

– Господи! Как же он там поместился? – осматривая извлеченную наверх деревянную емкость, вместимостью не более полусотни литров, поразилась Ритуська.

– Возможно, его сожгли, а сюда поместили пепел и останки костей, – поддевая крышку острым концом лопаты, предположил Эдя.

Но в действительности все оказалось совсем не так, как думали молодые люди. Когда крышка этого «бочонка», скорее всего, некогда загерметизированная воском, упала на землю, в нем вместо пепла и костей обнаружились практически не тронутые временем оранжевые одеяния буддийского монаха. А вот под ними, тоже плотно облитый воском, стоял увесистый каменный ларец, украшенный искусной резьбой, просматривавшейся сквозь слои воска.

– Ну что, вскроем? – заговорщицки подмигнул Эдя.

– Ой, Эдь! А может, лучше Петра Михайловича позовем? – засомневалась Светуська.

– Да подожди ты! – саркастично ухмыльнулся Эдя. – А вдруг в ларчике – фига с маслом? Он же вчера сам говорил про ложные захоронения! Сейчас поднимем шумиху, а выйдет – пшик. И что тогда? Над нами и куры смеяться будут. Давайте вскроем и поглядим. И вообще, давайте устроим всем сюрприз? А? Вот они сейчас все роются, злятся, что ничего нет… Возвращаются в лагерь, а там – ха-ха! – манускрипт, на блюдечке с голубой каемочкой. А? Ну что?

Подумав, члены бригады Эди-Ритуськи-Светуськи решили согласиться, хотя далеко не все разделяли «сюрпризные» настроения Эди. Когда ларец, отчищенный от воска, наконец-то был открыт – он, как и в той известной басне, оказался без каких-либо секретов, – археологи увидели в нем… испещренный письменами и непонятными рисунками кусок древнего пергамента.

– Ребята!!! – запрыгав на месте, беззвучно завопил Эдя. – Мы нашли! Мы нашли! Мы нашли!

– Ура! Ура! Ура! – заговорщицки, вполголоса прокричали все остальные, и компания направилась обратно в лагерь, унося с собой и «бочонок», и ларец с пергаментом.

Юрка Борисенко, карауливший китайца, зверски скучал и тяготился своей вроде и «непыльной», но такой нудной работой. С гораздо большим удовольствием он сейчас бы пошел помогать археологам. Пусть работа и тяжелая, но не в пример этой и веселая, и интересная. Посмотрев на часы, он досадливо поморщился – до того момента, когда его придет сменять Женька, оставалось еще полчаса. Чжу Бао Ху вел себя предельно смирно и попыток освободиться больше не предпринимал.

Неожиданно за кустами послышался приглушенный гомон нескольких голосов, и Борисенко увидел, как на территории лагеря, жизнерадостная и счастливая, появилась команда Эди. Светуська, отделившись от ликующей толпы, побежала в его сторону, радостно повторяя на ходу:

– Юрка! Мы нашли! Мы нашли! Мы нашли!..

Борисенко, улыбаясь, обернулся в ее сторону и что-то хотел сказать, но не успел. Всего за пару секунд Чжу Бао Ху самым невероятным образом выкрутил руки из тугих веревочных петель, словно в них вообще не было костей и суставов и они могли извиваться подобно щупальцам осьминога. Затем в долю секунды он выхватил из-под одежды увесистый камень, который ухитрился подобрать и спрятать, когда его водили по нужде, и с огромной силой швырнул точно в голову Юрия.

Борисенко, в последний миг заметивший странное движение со стороны китайца, только и успел повернуться в его сторону. Впрочем, это спасло его жизнь, поскольку в противном случае камень неминуемо угодил бы прямо в висок. Отчаянно взвизгнув, Светуська замерла на месте. Замерли безмолвными статуями и все остальные. А Чжу Бао Ху, одним прыжком достигнув Юрки, схватил выпавший из его рук автомат и, наведя его ствол на археологов, зло выкрикнул:

– Лечь и не двигаться!

Подбежав к Эде, он забрал из его рук ларец и, проверив – там ли манускрипт, досадливо обронил:

– Жаль, шум поднимать нельзя, а то всех бы вас тут прикончил! Ладно, живите… Привет майору! Если у него есть желание пощекотать себе нервы, пусть догоняет. Я с удовольствием припомню ему его тогдашнюю «шутку»!..

Бесшумной тенью метнувшись вправо по косогору, Чжу Бао Ху скрылся в зелени кустарников. Опомнившиеся археологи растерянно потянулись к Юрке, который безуспешно пытался подняться с земли. По его лицу струилась кровь, и было видно, что травму он получил весьма серьезную. Подоспевшая Светуська с охами и причитаниями начала обтирать ему лицо носовым платком и зажимать рану на лбу.

Вскоре в лагерь прибежала еще одна группа археологов, в состав которой вошли на добровольной основе и Анна Леонидовна, и Лавров. Они работали на ближнем участке и, услышав непонятные крики, доносящиеся из лагеря, поспешили туда.

Подбежав к Юрке, Андрей с первого взгляда понял, что здесь произошло. Обернувшись к безмолвно толпящимся археологам, он коротко спросил:

– Куда?

Все еще никак не пришедший в себя Эдя ткнул рукой в ту сторону, куда скрылся Чжу Бао Ху. Молча кивнув, Лавров снял с плеча автомат и пружинисто побежал вверх по склону, в гущу кустарников, по едва различимым приметам угадывая маршрут, по которому ушел беглец.

– Ну, теперь уж точно – конец этому шакаленку! – уверенно объявил один из мэнээсов.

– Ты думаешь?.. – кисловато поморщился Рогдай, подошедший еще с одной группой.

– Не думаю, а знаю! – с вызовом усмехнулся тот.

– Парни, атас! В ружье! – сурово объявил Макс Красилин, появившийся пару минут спустя после Лаврова. – Кости пока нету? Хорошо, появится – передайте, чтобы оставался здесь для охраны. Жень, Тоха – погнали за Батяней!

Спецназовцы, как и Лавров, легко и без натуги побежали наискось вверх по склону горы и менее чем через минуту исчезли за стеной зелени.

– Что здесь произошло? – тяжело дыша, громко спросил подоспевший с прочими участниками экспедиции Петр Михайлович.

– Да вот, этой дуре надо было орать на весь лагерь – «Мы нашли! Мы нашли!», – раздраженно разразился тирадой Эдя. – Юрка обернулся, а этот урод как-то сумел освободить руки и залепил парню камнем по голове. Схватил автомат, заставил нас лечь, забрал шкатулку с манускриптом и смылся…

Он хотел сказать еще что-то, но его перебила Светуська:

– А кто надумал устроить всем «сюрприз»? Мы же тебе говорили – давай Петра Михайловича позовем и всех остальных! – Оставив Юрку на попечение Анны Леонидовны, Светуська выпрямилась и ткнула указательным пальцем в растерявшегося Эдю. – Если бы все сразу пришли в лагерь, то ничего бы этого не было. А теперь из-за твоего идиотского «сюрприза» и парень пострадал, и манускрипт потеряли, и еще кто-то может погибнуть.

– А кто пару дней назад стонал: «Как так можно, как так можно?!!» – сердито посмотрев на девушку, передразнил Григорий Семенович. – Да правильно Андрей там решил – вместе с проводниками надо было похоронить и эту крысу двуногую. Ну уж разве что пристрелить стоило, а не заживо. Сколько он, сучонок, вреда всем нанес! Гуманисты, ёшкин кот…

Тягостно вздохнув – сказанное Дёмин принял и на свой счет, – академик негромко спросил:

– В бочке кроме ларца было еще что-то? Ну-ка, покажите…

«Археобанда» зашевелилась и потянулась к тому месту, где одиноко темнело деревянное изделие, впопыхах всеми позабытое-позаброшенное.