Книга: Батяня. Бой против своих
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12

Глава 11

По ночному небу, усыпанному звездами, будто наперегонки бежали отдельные темные облачка. И это казалось фантасмагорией, ведь внизу не было ветра. Их рваные края топорщились, словно грязная вата. Барханов опустил глаза и поправил сползшую на край плеча лямку автомата.
Тропа, по которой шла его группа, постоянно виляла среди толстых стволов кедра и густого кустарника. Иногда, когда оказывались на открытом пространстве, десантники останавливались, смотрели вниз со склона, не переставая удивляться той высоте, на которую они смогли взобраться за столь короткий промежуток времени.
Когда земля под их ногами наконец выровнялась, а деревья и кустарник остались позади, взору десантников открылась длинная возвышенность, дугой уходящая на многие километры к северу. Свет луны пробирался в глубину редкого неподвижного леса и ложился по склонам длинными полосами, отчего казалось, что на земле кто-то раскатал рулоны бумаги. Это зрелище поражало своей волшебной, завораживающей красотой. Так и казалось, что видишь не реальный пейзаж, а рассматриваешь фотоснимок в альбоме, посвященном здешним природным достопримечательностям. Но интерес десантников к местности был сугубо профессиональным и коренным образом отличался от интереса туристического. Вместо кнопки «мыльницы» приходилось держать палец на спусковом крючке, а за спиной тащить не спальный мешок и упаковку консервов с емким и понятным названием «Завтрак туриста», а боеприпасы и рюкзак жизнеобеспечения.
Барханов повернулся лицом к своей группе. Пробежался взглядом по измученным лицам и понял, что ребятам срочно необходим короткий отдых.
— Привал! Курить только в укрытии, — распорядился он.
Опустившись на землю, каждый занялся своим делом. Кто подтягивал автоматный ремень, кто отхлебнул из жестяной фляжки воды, кто закурил, а кто закрыл глаза и вовсе растянулся на траве, как на мягкой кровати у себя дома. Лишь один старлей озабоченно всматривался в полосу леса. Где-то там внизу, за черной пеленой продвигалась группа майора Лаврова.
Барханов укрылся за вывороченным деревом, зажал в кулаке сигарету, чиркнул зажигалкой. Не успел он прикурить, как в отдалении послышались хлопки выстрелов, следом взорвалась граната. И почти тут же в нагрудном кармане его жилетки завибрировала рация. Сжимая зубами желтоватый фильтр сигареты, старший лейтенант вдавил кнопку на черном корпусе рации. Радиус действия был небольшим — километров двадцать, максимум тридцать, если учитывать, что группа Барханова расположится на возвышенности.
— Да, Андрей, — ответил он, предполагая, что на связь с ним вышел Лавров.
Рация молчала и потрескивала, Барханов уже собирался повторить: «Да, Андрей», но на том конце провода все же заговорили:
— Старший лейтенант Барханов?
Старлей насторожился. Голос был ему совершенно незнаком, да и доносился он через треск и хрипы. О смысле слов больше приходилось догадываться.
— Возможно.
— Где вы? Почему не выходите на связь? — напористо спросил незнакомец. — Передайте микрофон майору Лаврову!
— С кем я говорю? — так же напористо ответил Барханов.
Рация долго не отвечала, и старшему лейтенанту даже показалось, что незнакомец отключился. Но как только он об этом подумал, динамик начал выплевывать слово за словом. Слова сливались в предложения, плавно переходящие в короткие фразы нецензурного содержания. Потом и вовсе пошел один сплошной мат.
— Ты кто такой? — не выдержал старший лейтенант.
— Заместитель министра обороны, твою…
Последнее слово прозвучало так громко, что Барханову пришлось отнести рацию от уха и прикрыть динамик ладонью. Старлей неожиданно для себя поверил, что незнакомец, так бесстыдно сыплющий матом, и есть тот, кем назвался. Думать о том, при помощи какой техники удалось просканировать частоту, через какие ретрансляторы завели в доступный ему эфир голос замминистра, не было ни сил, ни желания. Теперь положение старшего лейтенанта, если выражаться словами его комполка, было неловко-дерьмовым. Неловким, потому что Лавров проигнорировал последний сеанс связи. А дерьмовым — потому что на том конце линии его ответа ожидал высокий чиновник.
— Не было возможности, товарищ генерал…
— Где майор Лавров?
— Он с другой группой. Связи с ним нет.
— Я отстраняю его. Временно командование переходит к вам. Вам на замену вылетела другая группа. С вертолетом возвращаетесь в Хабаровск. А Лавров, если не обеспечил связь, пусть остается и продолжает поиски.
Старший лейтенант про себя выругался и хотел было возразить, но тут вспомнил, как в таких ситуациях учил его поступать майор Лавров.
«Главное — увести ответом в сторону и прервать связь».
В любом случае хуже не будет, и Барханов решился впервые в своей жизни возразить на столь высоком уровне:
— Оперативное руководство возложено на генерала Высоцкого. От него приказа я не получал. Пока не прибыла смена, мы двумя группами ведем преследование. Конец связи, — Барханов выключил рацию и тут же перевел ее на резервную частоту, о которой было заранее договорено с Лавровым.
— Круто вы… товарищ старший лейтенант, — бросил кто-то из десантников.
— Я бы так не смог, — подхватил второй.
Старлей улыбнулся. Рация вновь зашипела, но на этот раз с ним на связь выходил Батяня.
* * *
— …правильно сделал, старлей, на твоем месте я поступил бы точно так же, — поддержал напарника Лавров, — весь ваш разговор я слышал. А теперь давай сюда — и внимательно. Срочно выдвигайся на юг — сворачивай к реке. Уверен, где-то близко от вас находится Бутусов с роботом. Катер постараюсь задержать как можно дольше… Да, и будь осторожен.
Комбат выключил рацию и задумчиво посмотрел в толстое стекло кабины рулевого управления, за которым его люди уже держали под прицелом четверых китайцев. Они стояли, заведя руки за затылки. На их мрачных лицах читалась ненависть к русским десантникам, и лишь сутулый Донг Син ухмылялся.
«Это их главный», — решил Лавров.
Майор вышел на палубу, прошелся вдоль китайцев, смерив каждого изучающим взглядом. Трое амбалов с грубыми неотесанными чертами лица явно были охранниками. Комбат остановился напротив сутулого и навис над ним, как Пизанская башня.
— Мы дипломаты. Палуба катера экстерриториальна, — заученно произнес китаец, — вы не имеете права…
— Все это правильно, но флага на корме мы в упор не видели. Ночь. А теперь объясни, какого черта вы не остановились и открыли по нам огонь?
Сутулый тут же перестал ухмыляться, и его лицо сделалось совершенно серьезным:
— Мы приняли вас за майора-дезертира.
Батяня сжал пальцы в кулак и осмотрелся по сторонам. В самом конце палубы лежало четыре спиннинга и стояло ведро, в котором находилась бездыханная рыба. Судя по ее вялому виду, она была поймана в реке не сегодня.
— Рыбачите, значит?
— Я сотрудник китайского консульства и в свободное время рыбачу со своими охранниками, — сутулый скосил глаза на трех амбалов.
— А я папа римский, — бросил сержант Порохня.
— Не верите, — Донг Син вновь ухмыльнулся, — документы в кармане моего комбинезона. Как только вы с ними ознакомитесь, я думаю, все недоразумения отпадут сами собой. Мы ошиблись, и вы ошиблись. Я согласен на взаимное погашение претензий.
— Отпадут они или нет — решать нам, — напомнил китайцу лейтенант Еременко.
— Пожалуйста, — ответил сутулый, — но вы усугубляете непростую для себя ситуацию.
Батяня пролистал паспорта китайцев, с пристрастием пограничника проверил все необходимые печати. Нашел даже вложенное под обложку разрешение на ловлю рыбы, выданное местной рыбохраной. Но самое главное таилось внутри удостоверения, на красной поверхности которого был вытеснен герб КНР. Сверив лицо на фотографии с лицом главного китайца и бегло ознакомившись с содержанием документа, Лавров понял, что сутулый сказал правду, Донг Син — дипломат. Десантник выругался, так как придраться было совершенно не к чему.
Китайцы были защищены юридически и обладали дипломатической неприкосновенностью. Задержать их майор не мог, хотя и подозревал, что это именно те люди, которым поручено транспортировать совсекретного робота. Конечно, здесь на реке, в тайге он мог плюнуть на их неприкосновенность и задержать их. Но робота и Бутусова на борту не было, и он, майор Лавров, окажется в незавидном положении и, мало того, может разжечь дипломатический скандал между двумя странами. Брать на себя такую ответственность комбат, понятное дело, не хотел. Единственный выход — тянуть время, пока группа Барханова ведет поиски Бутусова с роботом. Лавров уже не сомневался, что предатель находится неподалеку.
— Можете опустить руки, — распорядился Батяня.
Сутулый бросил пару слов по-китайски. Амбалы вытянулись в полный рост и с яростью смотрели на десантников.
— И не думай дернуться… — пригрозил одному из них Порохня.
— Они не понимают по-русски, — ухмыльнулся дипломат, — их работа охранять резиденцию, а не переводить.
В рубке катера запищала бортовая рация. Лавров напрягся — скорее всего выходил на связь майор Бутусов. Комбат сделал шаг к рации и пригрозил сутулому пальцем.
— Будешь говорить так, будто ничего не случилось!
— Пожалуйста! — на удивление спокойно ответил китаец.
Майор взял один наушник. Вопреки ожиданиям Батяни, на связи оказался вовсе не Бутусов, а руководивший поисками совсекретного робота генерал Высоцкий. Комбат узнал его по охрипшему голосу.
Дипломат смотрел на лицо десантника, не скрывая переполняющей его в этот момент радости. Еще до того, как причалить к берегу, он успел связаться со своим консульством, а те, в свою очередь, связались с командованием военного округа.
— Есть, товарищ генерал!
Батяня отложил наушник и выключил рацию. Негромко, так, чтобы этого не слышал Донг Син, выругался. Генерал приказал немедленно оставить катер с китайцами в покое.
— Напоследок я осмотрю катер! — решительно произнес комбат.
Сутулый почесал подбородок:
— С какой кстати?
— Как поисковое подразделение мы имеем полное право проверять каждое судно. С вашего, конечно, согласия — вы же экстерриториальны. Не отказываетесь сотрудничать?
— Не вижу смысла.
— В сотрудничестве?
— В осмотре.
— Откуда нам знать, вдруг вы перевозите на своем борту скрывающегося майора-дезертира или похищенное им имущество?
— Абсурд… Не более пяти минут. Иначе мне снова придется пожаловаться вашему начальству.
— Командованию, — поправил майор. — Пяти минут будет достаточно, — улыбнулся в душе Лавров, — откройте трюм.
Один из амбалов наклонился, дернул металлическую ручку люка, и в палубе зачернело прямоугольное отверстие, из которого пахнуло бензином и горелым маслом.
— Машинное отделение, единственное место, где возможно хоть что-то спрятать.
Лавров приказал своим людям не спускать глаз с китайцев, а сам, вооружившись фонариком, полез вниз. В машинном отделении было грязно, под ногами хлюпала вода. Луч света выхватил сплетение труб, топливный бак, в прикрученных к стеллажам металлических ящиках покоились десятки перепачканных в мазуте гаек, болтов, прокладок и гаечных ключей. Майор прошел чуть вглубь. Нагнул голову, прополз под трубой и очутился в кормовом отсеке. Практически все его пространство занимал двигатель. То, что двигатель карбюраторный, а не дизельный, Лавров понял еще по звуку, когда только услышал катер на реке. Тогда просто отметил это для себя, как отмечал и другие детали. Теперь же знание должно было пригодиться.
Отыскав в кармане бумагу, десантник тщательно ее прожевал и, когда та намокла, аккуратно разделил ее на три части. Пристроив фонарик на одну из труб, он вытащил разъем прерывателя, затолкал кусочки мокрой бумаги в гнезда электрической цепи. По подсчетам майора, через полчаса, максимум — сорок минут бумага должна была высохнуть и прервать циркуляцию тока в цепи, и тогда катер неизбежно остановится. Тот же самый финт, который он применил в споре с капитаном-связистом.
— Пусто! — захлопнув крышку люка машинного отделения, сказал Лавров и изобразил на лице кислую мину.
— Мы же не бандиты, — развел руками дипломат, — рыбачим…
— Счастливого пути, — уже с берега крикнул комбат.
Заурчал двигатель, забурлила под гребным винтом вода, и китайский катер готов был двинуться по реке.
— Товарищ майор, почему…
Комбат жестом остановил лейтенанта Еременко.
— Мотор у катера скоро заглохнет, но его продолжит сносить течением. Поэтому делаем бросок, не сбавляя темпа. Мы сократим дорогу, срежем изгиб русла.
* * *
В березовой роще стояла мертвящая тишина, нарушаемая только однообразным тихим жужжанием камер робота. Выдвижной штатив с шестью камерами, возвышающийся над кустарником, как перископ подводной лодки над гладью моря, неспешно поворачивался вокруг своей оси, фиксируя малейший звук, движение. Тусклый свет луны, проливающийся на металлическую трубку, предательски искрился и поблескивал. Так его могли заметить издали или с неба, поэтому Бутусов набросил на штатив плащ-палатку. Под плотной коричневой материей блестящий металл стал незаметен. Сделав ножом на плащ-палатке прорези для камер, майор-предатель осмотрелся по сторонам, чтобы найти укрытие, в котором он смог бы отсидеться до прибытия китайского катера.
Именно это место указал ему сотрудник китайского консульства во время последнего сеанса связи. О встрече с российскими десантниками не упомянул и словом. Бутусову самому пришлось вытянуть из него признание. Сделал он это осторожно, ведь говорить приходилось иносказаниями — упомянул, что слышал выстрелы. Донг Син сказал, что беспокоиться незачем, десантники не успеют подойти раньше катера.
Отыскать в березовой роще надежное укрытие было нелегко, если вообще возможно. Это в горах всегда найдется какая-нибудь пещерка, выемка или камень. А роща, где сейчас находился Бутусов, буквально вся была пронизана лунным светом. Не прятаться же за стволом или в колючих кустах?
Но такое место здесь все-таки нашлось. Бутусов обнаружил его почти случайно, когда его нога неожиданно провалилась в пустоту. Десантник включил фонарик и нагнулся. Луч света осветил припорошенную сухими листьями ложбину. Она была глубокой и узкой, как окоп. Трава буквально сходилась над ней сводом.
Майор осторожно спустился в нее и прислонился к земляной стенке. Достал ноутбук, откинул крышку и виртуозно защелкал пальцами по миниатюрной клавиатуре, как пианист по клавишам рояля. Экран компьютера разделился на шесть ровных частей, в каждой из которых появилось свое изображение. Изображения были зеленоватого оттенка, так как камеры робота автоматически перешли в режим ночного видения. Потом лег на спину и закурил. Над ложбиной поднялась струйка белесого дыма, затем еще одна. Они сплелись, словно две нитки, и поплыли по воздуху к верхушкам деревьев. Но на полпути налетел ветер, и они тут же разорвались. Конечно, курить, когда ты скрываешься, это недопустимо для разведчика, но Бутусов не боялся быть обнаруженным первым. Технические характеристики робота позволяли выявить противника на большом расстоянии — прежде, чем тот почувствовал бы запах сигаретного дыма или засек тлеющий огонек.
Бутусов вдавил окурок в землю и мечтательно посмотрел в звездное небо. С минуты на минуту мог прибыть китайский катер, который заберет его с этого забытого богом места. Он получит деньги, «чистые» документы, купит билеты, а там…
Вдруг на одном из сегментов экрана что-то мелькнуло. Ноутбук завибрировал, предупреждая об опасности. Майор сперва подумал, что ему померещилось, но тут же ввел режим укрупнения. Нет — не померещилось. К нему подбирались со стороны невысокого холма. Теперь и другие камеры зафиксировали появление противника. Все они развернулись к холму. Теперь во всех секторах экрана можно было разглядеть светлые пятна — лица с горящими глазами. Бутусов занервничал, худшие его ожидания начинали сбываться. Десантники, вооруженные автоматами, шли цепочкой, держась друг от друга на расстоянии шагов десяти-пятнадцати.
Бутусов выругался и переключил робота с ручного на автономное управление. Теперь «Т-191» был предоставлен самому себе и должен был стрелять во все, что движется и напоминает собой человека. Единственным исключением был сам майор — разработчик программы предусмотрел этот момент. Робот не открывал огонь лишь по тому, у кого в руках находился пульт-ноутбук.
До прибытия китайского катера оставалось совсем немного.
* * *
Десантники продвигались молча, напряженно вслушиваясь в звуки ночного леса. Время от времени останавливались, обмениваясь условными знаками. И тут к звукам природы добавился еще один — в разбавленной лунным светом темноте что-то зажужжало, завибрировало, словно зазуммерил невидимый мобильник. Командиру группы даже не пришлось отдавать команду, десантники мгновенно залегли, вжались в землю, прислушиваясь к тревожному звуку, который не мог издать ни один лесной зверь, а только…
Из бездонной темноты, в которой тонули, исчезали стволы вековых деревьев, полыхнул ярко-оранжевый вращающийся крест, и обманчивое ночное спокойствие рассыпалось, разбитое вдребезги стрекотом пулемета. Пули срывали мох, впивались в землю, лишь немного не доставая до залегших десантников.
— Не стрелять! — крикнул Барханов, поняв, что стоит кому-то приподнять голову, и робот моментально попадет в цель.
Однако умную машину-убийцу обмануть было сложно. Если цель была недостижима, робот менял позицию. Огненный крест погас так же внезапно, как и возник.
— Все целы? — не поднимая головы, прохрипел старлей и выплюнул набившиеся в рот сухие иголки.
Отозвались все, кроме одного, того, кто лежал справа от старшего лейтенанта. Извиваясь ужом, Барханов пополз, вслушиваясь в еле различимое жужжание, доносившееся из темноты. Рука старлея тронула липкий мох.
«Кровь», — сообразил он.
Сержант Горский лежал на спине. Пуля вошла точно в кадык, прямо над вырезом плотно стянутого бронежилета. Уже машинально, не веря в чудо, старлей приложил два пальца к артерии.
«Мертв», — таким был жестокий ответ.
В широко раскрытых неподвижных глазах десантника раздвоилась отраженная луна. И только рука Барханова потянулась, чтобы закрыть убитому веки, как что-то хрустнуло метрах в тридцати от него, и в узкой полосе призрачного лунного света проплыли траки узкой, почти игрушечной гусеницы. Наступила тишина.
Старлей лежал, вжавшись в мох, укрывшись за телом убитого товарища. Он буквально чувствовал, что в его сторону смотрят бездушные глаза-объективы, изучают. Он лежал, затаив дыхание, боясь пошевелиться.
Старший лейтенант понимал, что перед ним бесчувственная машина, но от этого понимания становилось лишь страшнее. Человек еще может колебаться — нажать на спусковой крючок или нет. Робот же был создан для одного — защищать своих и убивать чужих. А сегодня Барханов и его бойцы были для него чужими.
Ухом, прижатым к земле, старлей уловил легкую вибрацию — робот уходил, не сделав выстрела! Затаивший до этого момента дыхание Барханов жадно хватил ртом воздуха и тут же почувствовал, как учащенно забилось в груди сердце. Он мог быть уже мертв, но, к его удивлению, робот оставил его в живых.
«Может, камеры не сработали, или робот принял меня за труп, — Барханов поймал себя на мысли, что думает о роботе, как о живом существе, но иначе он не мог, годы службы в десанте приучили всегда ставить себя на место противника, — нет, такая высокотехнологичная машина не могла купиться на дешевый трюк, который раскусил бы любой десантник-первогодок. Хотя…»
— Ты цел? Смотрю, и ты не шевелишься. Ну, думаю, и тебе хана, — прошептал подползший к командиру группы лейтенант Крюковский.
— Он реагирует только на движение, — запуская руку в рюкзак, ответил старлей, — если прикинуться трупом, не дышать и не дергаться, робот тебя не тронет.
Лейтенант сглотнул:
— Откуда такая уверенность, старлей?
— Я же жив.
— Может, и так… Но если лежать, не дышать и не двигаться, то ни хрена и не сделаешь.
Барханов не собирался спорить — на это просто не оставалось времени. Протянув Крюковскому моток проволоки, он произнес:
— Бери с собой Гунько, растяните проволоку-спираль и замкните периметр вокруг робота. Он хоть и пуленепробиваемый, но остановить его можно. Из кольца ему некуда будет деться. Намотает на гусеницы и встанет. А если мы его обездвижим, справиться с ним будет гораздо легче.
— Твои слова, старлей, да богу в уши.
— Я с сержантом Рохиным отвлеку его огнем, а вы держитесь от него подальше. Зря подставляться под пули не стоит.
— Есть!
Лейтенант Крюковский и сержант Гунько расползлись в противоположные стороны. Им предстояло окружить проволокой-спиралью огромную территорию, проползти вне досягаемости телекамер робота. В любом случае, когда круг замкнется, роботу из него уже не вырваться. Таким был план Барханова.
Но любой план хорош лишь на бумаге или в голове, однако на местности исполнителя всегда подстерегают неожиданности и непредвиденные обстоятельства.
Крюковский первый столкнулся с ними. Соскользнув в низину, он буквально уперся в густые заросли черемухи.
«Если этот напичканный электроникой урод рванет через кусты, он примнет спираль густыми ветками, пройдет поверху…» — и лейтенант коротко выругался матом.
Пришлось обползать заросли. Тончайшая, сверхпрочная проволока с легким шуршанием выскальзывала из упаковки. И теперь у Крюковского не было уверенности, что ее хватит замкнуть периметр.
Еще одна короткая автоматная очередь прозвучала за спиной лейтенанта. И тут же ей ответила такая же короткая — пулеметная.
«Барханов или Рохин? Долго им не продержаться».
Крюковский вовсю работал локтями, поглядывал в темноту. Где-то там за пригорком полз и сержант Гунько, и лейтенанту хотелось верить, что участок тому достался более ровный и чистый. А ведь предстояло еще и встретиться в темноте, замкнуть кольцо. Рацией не воспользуешься — робот сканирует эфир, сразу засветишь свое местоположение. А в темноте периодически вспыхивал вращающийся крест многоствольного пулемета. Лейтенант слегка сжал упаковку — в ней осталось менее половины от всей проволоки, могло и не хватить. Но теперь можно было ползти быстрее, стало ясно, что робот или не замечает его, или просто реагирует на более актуальную опасность — стрельбу короткими очередями, которую попеременно вели то Барханов, то Рохин, удерживая автоматического убийцу на месте.
Острый конец тонкой проволоки выскользнул из упаковки, оцарапав запястье. Крюковский выбросил руку в темноту, пытаясь его поймать, но вместо тонкой металлической нити нащупал влажный, хлюпающий мох. Проволока была потеряна. Лейтенант ощутил холод в душе.
«Эту чертову проволоку и днем-то толком не разглядишь, а ночью и подавно».
Он полз, выставив перед собой руку, пока наконец пальцы не коснулись мгновенно согревшейся в ладони проволоки. Закрутил ее, завязал за ствол дерева, верхушка которого четко виднелась в лунном свете. Теперь оставалось встретить сержанта Гунько. В случае чего проволоку можно было и немного подтянуть — спираль все-таки. А в ночном полумраке попеременно возникали вспышки выстрелов…
…Наконец-то Барханов сумел убедить себя, поверил в то, что воюет не с человеком, а с машиной, вместо настоящих мозгов у которой — электронные. А значит, рассуждает она по четко заданным параметрам — по заложенной в нее программе, и неспособна разгадать непредвиденную хитрость противника. Пусть она и просчитывает ситуацию наперед, но не может быть машина умнее и хитрее своего создателя — человека.
«Робот видит вспышку выстрела, а самого бойца — нет. Тот за бугром. Куда он будет стрелять? Конечно же, в направлении вспышки — быстро и незамедлительно!» — примерно так рассуждал Барханов.
Намотав ремень автомата на руку, он выставил оружие над бугром и нажал спуск. Короткая очередь из трех пуль ушла «в молоко». Тут же убрал автомат и откатился в сторону. Старлей не просчитался — выпущенная пулеметная очередь снесла мох, шрапнелью разбрызгала песок точно на том месте, где только что был ствол автомата. Послышался шорох траков — робот приближался.
— Делай, как я! — крикнул Барханов.
А сержанта Рохина и не надо было учить, он схватывал на лету. Ведь десантура — это в первую очередь умение быстро соображать, мгновенно принимать нужные решения. Без этого умения не выжить.
— Ну, иди сюда, жестянка, — процедил сквозь зубы Рохин, выпуская из-за укрытия короткую очередь.
Робот сразу же переключил свое внимание на второго противника, пулемет дернулся на кронштейне и коротко плюнул огнем. Но за мгновение до этого сержант уже перекатился за дерево, легко уйдя из-под обстрела.
«Сработало», — почему-то без особой радости подумал Барханов, словно предчувствовал, что робот способен обучаться и долго его обманывать не удастся.
Т-191 уже двигался на сержанта.
— А теперь моя очередь, — Барханов, удерживая автомат на вытянутой руке, а сам прячась за деревом, нажал на спуск.
Пули, чиркнув о корпус робота, рикошетом ушли в кусты.
«Ты смотри, не целясь, попал», — Барханов сжался в комок за деревом, приготовившись к атаке.
Пулеметная очередь просвистела совсем рядом. Робот торопливо, если такое определение может относиться к бездушной машине, двинулся к дереву. Теперь сержанту предстояло переключить внимание на себя. Он, лежа на спине, поднял оружие. Но на его неприцельные выстрелы робот уже не реагировал. Скорее всего в его электронных «мозгах» сложилось следующее решение: расправиться с противниками поодиночке.
Сержант перевернулся на живот.
«Ну, иди, иди сюда».
Рохин приподнял автомат и выстрелил — на этот раз прицельно, насколько это позволяла сделать ситуация. Убрать оружие он не успел. Пулемет мгновенно развернулся на кронштейне, полыхнул огнем. Автомат буквально вырвало из руки сержанта. Покореженное оружие отбросило метров на пять.
Барханов, оценив ситуацию, открыл огонь, на какое-то время переключив внимание робота на себя. Но стоило сержанту проползти два шага к своему оружию, как машина-убийца развернула пулемет в его сторону.
— Не высовывайся, — крикнул Барханов.
Робот словно раздумывал — за кого приняться в первую очередь. С еле слышным жужжанием пулемет поворачивался. Воспользовавшись этим, Рохин схватил за ремень и дернул автомат на себя. Но оружие было изувечено — затвор заклинило намертво.
Завращались катки, зашуршали траки. Робот буквально мчался к укрытию сержанта. Понимая, что медлить больше нельзя, Рохин сорвал с пояса осколочную гранату, вырвал чеку, бросил, вжался в землю. Полыхнул взрыв.
Барханов видел, как робота подняло взрывной волной и тут же опустило боком на мох. Гусеницы беспомощно «месили» воздух. Камеры дергались на выдвижном штативе, словно в конвульсиях.
Сержант мотнул головой, сбрасывая окативший его песок. Торжествующая улыбка появилась на его лице. Казалось, что все позади и…
Но Рохин недооценил своего противника, позабыв, что имеет дело не с грудой железа, а с высокотехнологичной машиной для убийств, — пулемет выровнялся на кронштейне, камера зажужжала и повернулась в сторону ликующего сержанта. Короткая очередь, и он уже лежал на земле, зажимая простреленную ногу.
— Отползай! — крикнул Барханов, понимая, что Рохин уже не боец.
Робот загудел, «пытаясь» встать на траки, но гусеницы беспомощно наматывали на себя воздух. Казалось, что так может продолжаться довольно долго, как это бывает с перевернутой на крышу игрушечной машинкой — колеса крутятся, а сама она не едет, и пока человек не вмешается, ничего путного из этого не выйдет. Но, в отличие от примитивной игрушки, у робота хватало собственных сил и ресурсов, чтобы справиться с этой задачей.
Электронный «мозг» мгновенно отыскал в слотах памяти нужную программу, активизировал ее — скрежетнули пневмоцилиндры, отбрасывая лючок, еще сильнее завертелись гусеницы и, спружинив в землю специальным штырем с упором, «Т-191» встал на траки.
«Вот черт, он еще и вставать умеет», — быстро убрав голову за дерево, выругался Барханов, оглянулся. Рохин уже исчез за пригорком.
Оставалось надеяться, что робот последнего его перемещения не заметил или просто про него «забыл». Но бесчувственная машина-убийца, напичканная самой современной электроникой, не заметить, а тем более забыть, не могла. Если цель зафиксирована, то эта цель должна быть обязательно уничтожена. А после ликвидации сержанта следующей его целью являлся Барханов.
«Безоружных раненых он не добивает, — сообразил старлей, — хоть за это спасибо конструкторам».
Робот заскользил по мху, направляясь к дереву, за которым притаился десантник.
«До ближайшего укрытия метров десять. Если побегу, эта жестянка меня подстрелит, если останусь сидеть за деревом, тоже убьет, только чуть позже… Лучше встретить его лицом к лицу», — последняя мысль далась старлею особенно трудно.
Когда робот был совсем рядом, он выпрыгнул из-за укрытия, в полете нажал на спуск. Но вместо треска длинной автоматной очереди оружие отозвалось короткой. Барханов, опустившись на землю, еще раз надавил на спуск, автомат отозвался глухим щелчком, словно был не настоящим, а игрушечным.
«Рожок», — поздно спохватился старлей, вскакивая на ноги.
Зато пулемет робота прозвучал громко и убедительно. Барханов не успел прыгнуть, он дернулся и ощутил жгучую боль в предплечье — все остальные пули утонули в бронежилете. Командир группы неестественно низко согнулся, подобрал под себя ногу и рухнул в кусты. Хрустнули ветки, рядом упал автомат. Барханов замер и затаил дыхание.
Словно бульдозер, уравнивающий горку песка, робот повертелся на месте и подъехал к кустарнику, чтобы «убедиться» в окончательном уничтожении цели. Но тут вдалеке что-то мелькнуло. Это и спасло жизнь потерявшему сознание Барханову. Все внимание робота переключилось на другой объект.
Включился логический анализатор распознавания — одна из камер зафиксировала тепловое пятно. За кустами даже суперсовременная оптика не могла толком «рассмотреть», что это такое.
«Вес около двухсот пятидесяти килограммов. Длина превышает высоту в четыре раза. Температура объекта тридцать шесть градусов», — путем подбора анализатор пытался определить принадлежность объекта.
Пока выяснилось только одно — живое существо, но не человек. Верхний предел живого веса для людей составлял в его памяти — двести килограммов. Из всех животных программа предписывала уничтожать только собак и лошадей.
«Металлические предметы отсутствуют».
Это и довершило дело. «Поняв», что перед ним не человек и оружия не наблюдается, робот поступил так, как предписывала ему электронная программа, — не стал стрелять. К тому же существо не было настроено по отношению к нему агрессивно. Да и объект надолго в кустах не задержался. Но робот был самообучающимся. Неподвижного Барханова он оставил в покое, ведь десантник уже не угрожал его существованию, а поскольку в памяти не нашлось аналога объекту, весившему более двухсот килограммов, то он просто «обязан» был выяснить для себя, с кем столкнулся. Будь он живым, объяснил бы это для себя как простое человеческое любопытство — сбор информации с прицелом на будущее.
Робот пришел в движение и устремился вслед за тепловым пятном. Гусеницы с легкостью пронесли его сквозь кустарниковую поросль, подняли на горку, и он запетлял среди деревьев. Логические анализаторы и камеры передавали информацию в электронный «мозг», тот моментально ее обрабатывал и высчитывал кратчайший путь до объекта. Но робот не гнался за целью, а шел на опережение, чтобы подстеречь его в наиболее выгодной для наблюдения точке.
Так бы оно и случилось, но объект неожиданно остановился. Робот резко вильнул и поехал через кусты. Когда до неподвижного объекта осталось незначительное расстояние — метров десять-двенадцать, робот и сам остановился. Кустарник закачался, как на сильном ветру, и из него показалась морда тигра. Но на дальнейшее изучение хищника роботу не хватило времени, анализаторы уловили новую опасность, и робот двинулся в другую сторону. Животное больше не представляло для него интереса, он лишь отметил в памяти его характеристики и присвоил порядковый номер.
«Два человека. Металлические предметы присутствуют, предположительно оружие — „АКМ“. Расстояние до целей двести метров. Уничтожить. Немедленно», — обработал электронный «мозг» информацию, поступившую только что от одной из камер.
Робот буквально сорвался с места и, проехавшись возле тигра, устремился в березовую рощу, где его анализаторы зафиксировали два тепловых излучения…
…Периметр проволоки-уловителя был замкнут. Натянув и закрепив на одном из деревьев два конца проволоки, сержант и лейтенант уже хотели возвращаться назад — к Барханову, как в стороне, где остались их товарищи, полыхнул взрыв.
— Осколочная граната, — определил Гунько.
— Быстрее! — скомандовал Крюковский.
Но идти, а тем более бежать они не могли — камеры робота их засекли бы тут же. Извиваясь ужами и вспарывая подбородками мох, лейтенант Крюковский с сержантом Гунько быстро ползли к холму, откуда доносились короткие автоматные очереди и всхлипы пулемета.
Не проползли десантники и ста метров, как выстрелы стихли, будто их вовсе не было, — в лесу воцарилась гробовая тишина. Сержант и лейтенант тревожно переглянулись. Прекращение стрельбы могло означать одно из двух: либо Барханову и сержанту Рохину удалось обезвредить робота, либо робот убил их.
— А что, если?..
— Тише! — прошептал Крюковский, выставив перед собой автомат. — Подождем. Если выстрелы возобновятся, значит, наши еще живы, если нет…
Десантники пролежали в кустарнике с десять минут, но автоматы старлея и сержанта по-прежнему молчали. Лишь в воздухе пищали комары, которых здесь было больше, чем звезд на небе.
Робот появился так бесшумно и неожиданно, что лейтенант и сержант даже не успели нажать на спуск. Две короткие пулеметные очереди, и…
«Т-191» победоносно проехался возле тел, повертел камерами и, не зафиксировав объектов, подлежащих уничтожению, растворился в темноте.
«Занять выжидательную позицию. Вести наблюдение…»
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12