Глава 38
Старенький серебряный «Боинг-737» с красной полосой вдоль фюзеляжа и красным хвостом лихо разбежался, оторвался от бетона взлетной полосы и устремился в сторону Браззавиля.
Мелкий, но пухленький, похожий на черного гнома, солдат в поношенной жеваной форме песочного цвета сидел на табуретке перед покосившимися металлическими воротами и зевал, глядя вслед улетающему авиалайнеру. Он благодарил духов за то, что они дали ему возможность пристроиться поуютнее на табуретке, охраняя расположение отдельной роты военно-воздушных сил Республики Макао, и думать о вечном в то время, как солдаты из других частей воюют на улицах Даджапуту, где началась очередная заварушка. Воевать часовой жуть как не любил. А предпочитал сидеть на табуретке и загорать.
И еще он обожал смотреть на самолеты. При взгляде на эти металлические летающие чудища его занимали два вопроса, представляющие из себя великую тайну бытия: почему эти фиговины взлетают и почему они не падают?
Когда на улицах столицы начались беспорядки, в роту пришел приказ усилить контроль за охраняемой территорией. А она включала в себя столичный аэропорт Тумбо Чака, служивший одновременно и гражданским, и военным целям. Военной авиатехники, правда, было немного – десятиместный транспортный винтокрылый самолет «Бриттен-Норман Айлендер», приспособленный для бомбометания, два вертолета «Алеут III». Это большая часть ВВС страны. По другим аэропортам разбросаны еще три «Алеута», одна «Сессна» и один «Ми-8».
Усиление боеготовности по местному обычаю закончилось еще большим расслаблением. Но вчера шутки кончились, пришел приказ послать в Даджапуту один взвод в полном вооружении, с саперными лопатками, флягами и пятью магазинами на подавление беспорядков. Потом пошли слухи, что двух их солдат тяжело ранили. Прямо мороз по коже! Нет, лучше всего сидеть на табуретке и считаться часовым!
Тут хорошо. Тихо. Бунтующим народным массам аэропорт нужен не больше гнилой банановой кожуры. Потому что эти самые массы тоже не понимают, как самолеты летают. А от непонятного лучше держаться подальше.
Часовой счастливо улыбнулся, подставляя ласковым солнечным лучам лицо, и запел под нос ритмичный мотив, притопывая ногой в разбитом, не зашнурованном, просящем каши башмаке.
Эта идиллия была прервана звуком мотора. Раздраженный такой непочтительностью к его медитации, часовой приоткрыл глаз и увидел неторопливо катящий по улице длинный глухой синий фургон – в таких обычно перевозят мебель.
Часовой подумал – напрягаться или не стоит? Не исключено, что фургон проедет мимо ворот части и двинет в направлении грузового терминала.
Да, скорее всего, так и будет. Пускай тогда волнуется тамошний пост. А ему волноваться нечего. Так что он сладко потянулся и устроился на табуретке поудобнее.
Проклятый фургон свернул и затормозил, едва не упершись бампером в ворота расположения роты. Ну, ему же хуже!
Часовой решил, что настала пора наконец и власть показать – в этом тоже было некоторое удовольствие. Он подхватил стоящий между ногами автомат, решительно поднялся и насупился, копируя грозного командира роты.
Дверца фургона распахнулась, выглянул черный, как смоль, мускулистый водитель-громила и зычно заорал:
– Открывай ворота!
Часовой угрожающе махнул автоматом:
– Стой. А то стреляю.
– Тогда я поехал, – язвительно и очень обидно захохотал водитель. – Ты виноват будешь. Тебя по пяткам прикладом бить станут, хвост крокодилий!
– Что привез? – еще сильнее нахмурился от столь издевательского выпада часовой.
– Командира зови. Вещи ему привез.
– Какие вещи?
– Хорошие вещи!
Часовой отошел к будке, взял трубку полевого телефона и начал ожесточенно вращать ручку. Откликнувшийся командир роты не понял, что от него хотят, привычно обозвал подчиненного «жабой болотной», пообещал окунуть его в яму с дерьмом. Но все же вскоре появился – в слегка мятой форме, невысокий, жилистый. Он вышел за ворота и, удивленно уставившись на фургон, спросил:
– Откуда?
– Склад в Даджапуту, – водитель вылез из кабины. На нем были джинсы и красно-зеленая просторная рубаха навыпуск. – Полковник Нгема Мба приказал сюда везти. Слышал о таком?
Конечно, командир роты слышал имя начальника ВВС Макао, скандального, падкого на лесть и скорого на расправу.
– Мне не звонили, – уже больше по инерции упрямился офицер.
– А кто ты такой, чтобы тебе звонить? – резонно заметил водитель.
Командир роты обошел длинный фургон. Для чего-то стукнул сапогом по скату. За ним семенил любопытствующий часовой.
– Что там? – спросил офицер.
– Мебель. И кондиционер. Вон, – водитель потянул за ручку и открыл заднюю дверцу фургона.
Офицер сделал шаг. Заглянул в черный проем. И тут же его втянуло внутрь, как пылесосом.
Открывшему в изумлении рот часовому водитель ударил огромным кулаком по ребрам и по голове. Солдат крякнул и присел на корточки. Из фургона выпрыгнул человек, почти такой же здоровый, как и водитель. Часовому добавили по голове и кинули в салон. Наручники за спиной. Пластырь на рот. Все, теперь пускай очухивается. Опасности уже не представляет – не заорет, не выстрелит, не переполошит подразделение. Так что пусть живет…
Командир роты лежал в глухом и просторном кузове фургона, освещенном слабенькой лампочкой. Его пригвоздили к полу твердым и тяжелым, как бетонный блок, коленом. В лоб смотрел пистолет. И самое противное, что человек, который пленил его, был белым. Офицер белых с детства недолюбливал. И, как теперь оказалось, не зря.
– Тебя убить? – спросил белый.
Офицер энергично встряхнул головой, чтобы возразить – нет, ни в коем случае.
– Жить хочешь? – последовал вопрос, который можно отнести к разряду риторических. Ну, конечно же, он хочет жить. Очень хочет. До боли в печенке. Просто мечтает об этом!
– Сейчас идем в роту, – продолжил белый. – Только попробуй вздохнуть резче обычного – тут же пуля.
Героев в Республике Макао маловато – политический и погодный климат не способствует их появлению на свет. Командир роты никак не мыслил себя в зале славы лучших сынов Макао, а если и мыслил, то так, чтобы без риска для жизни. Герой является героем потому, что люди считают его таковым, а не потому, что он готов отважно кинуться на вражеский танк с голыми руками. Таких общепризнанных героев полным-полно. Взять хотя бы героическое ближнее окружение Вамбы, его министров и генералов – пример для подражания молодежи.
– Будешь послушным и живым? – Белый убрал руку ото рта пленного и отодвинул ствол подальше.
– Да! – с готовностью воскликнул командир отдельной роты. – Клянусь!
Двое белых вытащили его из автобуса и отряхнули. Один их вид приводил офицера в ужас – крайне жесткие, сильные и хищные субъекты. Глазом не моргнут – обрежут тоненькую ниточку его жизни.
– Идем, – кивнул обрабатывавший пленного белый – старший группы «Пирамиды», бывший морской котик Шкипер.
За ними последовали еще один белый и три чернокожих бойца с автоматами «хехлер энд кох». Все они были одеты в военную форму без знаков различия.
Дощатый, давно не чиненный и никогда не крашенный забор скрывал от посторонних глаз территорию отдельной роты. На ней вросло в землю покосившееся длинное казарменное помещение, около порога которого, рядом с мешками с песком, свернувшись калачиком и обняв пулемет, дрыхнул солдат. Под тентом двое бойцов чистили оружие – зрелище в Африке редкое. Чистка оружия считается делом никчемным и бесполезным, этот странный ритуал придуман белыми дураками. Задрав ноги, в командирском джипе дремал водитель, из радио лилась боевая негритянская музыка.
Пришельцы как бы невзначай, но умело рассредоточились по территории, готовые перекрыть ее при необходимости огнем, загасить гранатами и подстраховать друг друга. Даже если бы военнослужащие отдельной роты охраны и поняли, что происходит что-то угрожающее, то все равно сделать ничего бы не смогли.
Командир роты подозвал к себе часового, который уныло – руки в карманы, автомат бьет по заднице – расхаживал возле кирпичного складского помещения. Именно он и был призван демонстрировать ту самую повышенную боеготовность, которую предписывал грозный приказ из Даджапуту.
– Оружие. – Шкипер протянул руку.
– Выполняй, – кивнул командир роты.
Часовой, подозрительно косясь на странную компанию, все же безропотно отдал израильский автомат «галил».
– Строиться без оружия, – приказал капитан, за спиной которого маячил бледнолицый воин.
Солдаты, находившиеся на улице, выстроились нестройной шеренгой.
Шкипер вместе с двумя своими чернокожими бойцами залетел в длинное помещение казармы. В узкие окна и обширную дыру на потолке лился свет, запах стоял такой, что вышибало слезу. На лежаках спали или просто тупо смотрели в потолок больше сорока полуголых доблестных военнослужащих. Где попало валялось оружие, выданное в связи с усилением дежурства со склада.
– Встать всем, руки за голову! – крикнул Шкипер и выстрелил из бесшумного пистолета в ногу сержанта, который потянулся к лежащему на полу автомату.
Никто больше не геройствовал. Видимо, скептическое отношение командира роты к понятиям героизма и воинской доблести полностью разделяли его подчиненные. Все поднялись. Руки за голову. И послушно, вяло, как на убой, поплелись на плац.
Дальше – дело техники. Несколько минут понадобилось пришельцам, чтобы собрать оружие, а солдат запереть на складе.
– Уф, умаялся тут с вами. – Шкипер вытер рукавом вспотевший лоб и с широкой лихой улыбкой посмотрел на нервного командира отдельной роты, хлопнул его по плечу и кивнул на командирский джип. – Ну что, поехали.
– Куда? – опешил офицер.
– Проверять посты. Это твоя обязанность.
Троих бойцов оставили в захваченном подразделении. Шкипер уселся за руль джипа. Рядом примостился командир роты. На заднем сиденье устроился негр-боевик, время от времени демонстративно упираясь в печень офицеру стволом автомата.
Джип выехал за территорию части. Следом за ним пристроился тяжелый, как белый носорог, фургон.
Вскоре машины остановились около поста на выезде из грузового терминала. Картина перед ними предстала красочная. В шезлонге, и где только его взял, развалился сержант полиции. Рядом, попыхивая самокруткой, на корточках сидел рядовой.
– Ко мне! – крикнул командир роты.
Солдат подскочил как ошпаренный и чуть ли не на цыпочках подбежал к командиру, вытянулся, пряча в ладони бычок с травкой.
– Оба!
Следом, постукивая дубинкой по ляжке, приблизился полицейский с критическим и независимым видом – мол, что это за овощ и на хрен все это надо?
– Пост меняется, – произнес Шкипер. – Приказ командования.
– В кузов, – кивнул командир роты солдату, который без всякой охоты поплелся к кузову фургона, где его ждали с нетерпением. – И ты, – он ткнул пальцем в полицейского.
– Я тебе не подчиняюсь! – гордо объявил полицейский, обернулся и чинно направился к посту. На ходу вытащил из чехла рацию – сейчас запросит своих командиров.
Шкипер, сжав покрепче подобранный в роте на всякий случай «АКМ», кинулся следом за полицейским.
Тот обернулся, глаза его расширились, рука потянулась к пистолету. Шкипер саданул ему прикладом в живот и добавил по толстому черепу. Все, готов к транспортировке!
Находившегося в бессознательном состоянии полицейского бросили в фургон.
– И почему я сегодня такой добрый, – произнес Шкипер, трогая джип с места и напряженно оглядываясь – не было ли свидетелей расправы.
Больше проблем не возникало. Через десять минут нападавшие сняли все военные посты, охранявшие подходы к аэропорту, заодно прихватили в плен двух летчиков. В просторном фургоне нашлось место для всех.
Одновременно четверо вооруженных короткоствольными пистолетами-пулеметами бойцов в форме без знаков отличия, среди которых было двое белых, разоружили полицейских на въезде в аэропорт Тумбо Чака и сняли военный пост около пассажирского терминала. Представителей власти без всякого пиетета укладывали лицом на асфальт и заковывали в наручники.
Сработано было на загляденье чисто, без стрельбы и излишнего насилия. Сломанные ребра и вывихнутые руки не в счет.
Шкипер расставил бойцов на входе в помещения технических служб аэропорта и проследовал в диспетчерский пункт. Двинул ногой по металлической двери. Распахнул ее. Вошел в наполненное аппаратурой и людьми помещение. Спину ему прикрывал чернокожий боец с автоматом наперевес.
К ним, размахивая руками, бросился толстобрюхий метис в форме гражданской авиации и издал возмущенный крик:
– Сюда посторонним нельзя!
Получил в зубы и покатился куда-то под стол, на котором были разложены тропические фрукты и стояла бутылка местной самогонки – похоже, намечался праздник.
– Так, плановые взлеты и посадки отменяем, – Шкипер вскинул ствол. – Сейчас будут борты вне расписания.
– Но я не могу! – прокричал белый – руководитель службы воздушного движения.
– Человек много чего может, – рассудительно произнес Шкипер. – Я, например, могу тебя убить. Ну же…
– Подчиняюсь силе… Но вы ответите. Это акт террора, – забормотал белый.
Но он тоже не испытывал никакого желания погибать за Республику Макао. И вовсе не был настоящим героем.
Все, дело сделано. Теперь ожидание.
Неожиданно подала голос рация на поясе Шкипера.
– Первый на связи, – кивнул он.
– Пятый в эфире. К вам по шоссе со стороны столицы движутся два бэтээра и машина с солдатами.
– Вот черт! – воскликнул Шкипер. – Сколько у тебя людей под рукой? Трое?
– Четверо.
– Делайте что хотите. Перекройте дорогу. Свяжите их боем… Нам нужно время!
– Понял, – угрюмо произнес Пятый.
Через несколько секунд издалека донесся грохот взрыва. Захлопали выстрелы.
Шкипер же сидел на стуле и молился за своего боевого товарища, и торопил время. Быстрее же. Быстрее.
И вот появились те, кого ждали.
– Борт пятьдесят восемь, захожу на посадку, – послышался в шуршании эфира голос.
– Посадку разрешаю, – кивнул диспетчер и начал давать указания.
Шкипер схватил рацию:
– Пятый, ответь Первому. Что у тебя?
– Перегородил им на хрен дорогу автокраном! Сняли трех «пластмассовых голов»! У меня потери – двое союзников! Продержусь еще минут пять.
– Все! Отходи! Родственники прибыли!
– Умеешь поднять настроение! Отходим!
Шкипер глубоко вздохнул. Задание выполнено.
На взлетную полосу садились самолеты с десантниками Народной армии Верхней Джумбы.
А к зданию аэропорта прибывал транспорт, конфискованный на автомобильном предприятии рядом с аэропортом.
В битву за Даджапуту вступали новые участники…
