Глава 27
– У нас есть доказательства! – Президент Грузии ожесточенно молотил по столу пухлой ладонью. – Мы готовы предоставить их комиссии ООН или НАТО.
Лидер Грузии (с недавних пор Демократической Республики Иберия), которого несколько лет назад воинствующие революционные толпы на руках внесли в Президентский дворец, откуда будто по волшебству вымело старого Президента, славился своей дисциплиной – он никогда не открывал рот без позволения своих работодателей из Госдепартамента США. И упорно превращал свою маленькую страну в оплот американского влияния на Кавказе, притом настолько нарочито, что вызывал раздражение не только у ближних соседей, но даже в матушке-Европе.
– Это направлено против суверенитета нашей Родины! – Он все больше распалялся, и у него начиналось обильное слюноотделение, от чего брызги летели в сторону журналистов, собравшихся на пресс-конференции в Тбилиси. – Россия не хочет, чтобы на Кавказе хоть одна страна оставалась свободной!
– Какие доказательства пересечения воздушного пространства Иберии вы готовы предоставить? – спросил по-английски представитель «Си-эн-эн».
– Исчерпывающие доказательства! Технические записи радиолокационных станций! – начал самозабвенно перечислять Президент, как будто такие станции у него были. – Показания свидетелей! Коровы доиться перестают, когда над ними сверхзвуковой самолет пролетает!
В зале послышались довольные смешки, и Президент Иберии криво улыбнулся, потом на его лицо вернулось одухотворенное выражение.
– Я не хочу огульно обвинять Россию во всех грехах. Но проводимый ей неоимперский курс является угрозой всему демократическому человечеству…
– Телеканал «Арена». Российская сторона утверждает, что на территории Грузии концентрируются исламские сепаратисты и террористы, которые потом перебрасываются в Ичкерию.
– Российская сторона? – Президент широко улыбнулся. – Российская сторона утверждает, что ее самолеты, которые мы все видим в нашем небе, стоят на аэродромах. Сколько лет ведутся эти разговоры насчет мифических ичкерских террористов, которых мы якобы укрываем. Мы вынуждены были по настоянию этой самой российской стороны проводить операции в Аджанском ущелье. Отвлекать армию от боевой подготовки. Жечь бензин. И что же? Нашли только беженцев, спасавших свою жизнь и вынужденных оставить свои дома в Ичкерии. Между тем я утверждаю, что на нашей территории спецназ ГРУ России проводит специальные операции. И этому тоже будут предоставлены доказательства.
– Когда? – заволновались журналисты, предчувствуя новую сенсацию.
– Всему свое время… Мы маленькая, но гордая страна. Мы готовы биться за каждую пядь нашей земли… И нам не нравится, когда нас считают сферой чьего-то влияния. Мы поддерживаем сепаратистов?! – Президент схватил стакан с водой и жадно опустошил его, взгляд остекленел. – Это Россия поддерживает сепаратистов! Ее стараниями законное правительство Иберийской Республики не контролирует почти четверть своей территории, где утвердились криминальные режимы, враждебные центральной власти, проводящие этнические чистки… Стараниями этой самой России выселены из своих домов тысячи моих сограждан!
Он перевел дыхание, проведя ладонью по вспотевшей щеке. В свете софитов на его лице блестели капельки пота.
При разговоре об отделившихся территориях Президент всегда балансировал на грани истерического припадка. Притом не в иносказательном, а в прямом смысле. Главным недостатком у этого человека был поставленный ему еще одиннадцать лет назад диагноз «шубообразная шизофрения». Частые исчезновения его с политической арены в самые критические моменты объяснялись учащающимися в последнее время аффективно-бредовыми приступами. Он просто вынужден был медикаментозно поддерживать здоровье. Его болезненное состояние иногда приводило к неадекватным поступкам. Его непредсказуемость вызывала некоторое опасение у его хозяев, но она компенсировалась безоговорочной преданностью и исполнительностью. Кроме того, все равно в этом регионе достойной фигуры, обладающей такой яркой, пусть и с сумасшедшинкой, харизмой, способной завести толпу, у Вашингтона не было.
– Газета «Ньюсвик», – представилась изящная пышноволосая блондинка в больших очках. – Сейчас активно муссируются слухи о возможном введении миротворческого контингента на территорию Грузии. Как вы можете прокомментировать это?
– Как? – Президент скривился. – Мной неоднократно заявлялось, что российские миротворческие силы в районах, временно вышедших из-под нашей юрисдикции, – это фактическая оккупация части территории нашей страны. Я заявлял и заявляю – российским войскам у нас делать нечего! Пускай возвращаются домой! Как вы понимаете, эти вопросы сразу не решаются. Но в принципе мы готовы в любое время, хоть сегодня, рассмотреть все возможные варианты. Как со стороны ООН. Так и НАТО.
Бусыгин услышал эти слова, сидя у телевизора, и хлопнул в ладоши:
– Вот оно. Все, точки над «и» расставлены.
Директор АФБ и Председатель Совбеза коротали время в ожидании важной встречи на конспиративной квартире Агентства в Орехово-Борисово. Здесь была довольно скромная обстановка: дешевые кресла с деревянными подлокотниками, круглый стол, несколько раскачанных стульев, стенка, стандартный набор продуктов на кухне – колбаса, чай, печенье. На всех вещах лежал отпечаток казенности – разве только на мебели инвентарных номеров не хватало. Но Кутасов не привередничал. Хотя это была квартира для его встреч, он пресекал всякие попытки сделать здесь роскошный евроремонт, оснастить комнаты дорогостоящей бытовой техникой. Надо быть скромнее и не поддаваться всеобщему ажиотажному стремлению к излишествам и роскоши.
Бусыгину тут находиться, конечно, не полагалось. Хотя бы потому, что Совбез не является субъектом оперативно-разыскной деятельности, а является исключительно аналитической структурой. И даже Председателю Совбеза не положено шататься по чужим конспиративным и явочным помещениям, да еще и встречаться с агентурой. Но ситуация складывалась такая, что было уже не до общепринятых правил, закрепленных приказами, инструкциями и наставлениями. Жизнь диктовала новые принципы. Поэтому Бусыгин здесь и вместе с директором АФБ собирается встретиться с агентом, к вербовке которого в бытность заместителем директора Федеральной разведывательной службы России приложил руку. А потом передал его на связь Кутасову, тоже против правил, в другое ведомство.
Ожидая агента, старые друзья и коллеги между делом просматривали политические телешоу, которые с каждым днем становились все более агрессивными. И сегодняшнее выступление Президента Иберии было давно предсказуемым.
В умах грузинских политиков после развала Советского Союза и последовавших за ним бед прочно прописалась розовая утопическая мечта – вот Россия резко сдает позиции на юге. Начинается передел региона. И тогда бравые грузинские вооруженные силы, вымуштрованные американскими инструкторами, возможно даже, при негласной поддержке со стороны США оружием и людьми, под бравурный марш идут на подавление мятежных территорий – Абхазии и Осетии. И не только по указке из-за океана, но и для приближения заветных целей грузинские власти много лет создавали на своей территории курортный режим для ичкерских бандитов. Давали процветать лагерям террористов, откуда они уходили на территорию России и куда возвращались после обстрелов федеральных сил, взрывов жилых домов. Оружие, боеприпасы со складов, оставшихся на территории Грузии после распада Красной империи, исправно и по вполне доступным ценам поступало моджахедам. И сейчас Грузия стала плацдармом наступления на Россию террористического интернационала. Плохо только – бронетехника не могла пройти по ущелью. А то бы и она уже была в мятежной Ичкерии.
Президент исчез с экрана телевизора. Пошел репортаж о скандальной живописной выставке анимал-авангардистов, и Бусыгин нажатием кнопки на пульте дистанционного управления выключил передачу.
– Смотри, этот комедиант наконец открыто заявил, что сдает свою территорию под нужды НАТО, – сказал Председатель Совбеза.
– Тебя это удивляет? Вчера в Конгрессе США на полном серьезе обсуждали вопрос о введении подразделений объединенных сил для контроля над Аджанским ущельем, – произнес директор АФБ.
– Правильно! Мечтают намертво прикрыть границу Грузии и Ичкерии от какой бы то ни было нашей военной активности. И у них сразу образуется площадка для любых акций на нашем юге. Хорошо, что янки пока еще боятся слишком сильно наглеть.
– Боятся? – горько усмехнулся Кутасов. – Эти троглодиты давно уже ничего не боятся!
– Но опасаются. Присматриваются, куда дело с мятежом покатится. Не хотят вляпаться в очередной раз в грязь. Им пока хватает последних развязанных ими ближневосточных войн…
– Да ладно… Принципиально решение уже принято. Сейчас на нашей границе несколько десятков специалистов из ЦРУ и сил специальных операций. Они фактически являются штабом по руководству мятежом. Но этого мало… Введут они войска.
– И миротворцы будут не американцы, а какие-нибудь поляки, турки, прибалты, – кивнул Председатель Совбеза. – Сами янки пока мараться не станут. Только если подразделения сил спецопераций втихую толкнут сюда. А основные их войска с помпой войдут, когда Россия начнет разваливаться на куски. Вот тогда янки развернутся вовсю…
– Еще гуманитарную помощь привезут на танках.
– Галеты просроченные… Только гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Ничего у них не выйдет!
Зазвонил телефон директора АФБ.
– Все под напряжением, – произнесли на том конце.
– Понял… Не отлипайте. Ждите.
– Принято…
Обменявшись со звонившим этими малопонятными фразами, Кутасов дал отбой и тут же набрал на телефоне код. У агента прозвучал сигнал на его телефоне. Это означало, что можно идти на встречу.
– Прогресс, твою мать! – удовлетворенно произнес Кутасов, пряча телефон. – Раньше надо было метки оставлять, что препятствий к встрече нет. А сейчас звякнул по сотовому – и все дела!
– Да. Уходит романтика шпионского труда, – хмыкнул Председатель Совбеза.
Агента проверяла перед встречей специальная бригада службы наружного наблюдения, непосредственно подчиненная директору АФБ. Она таскала агента по городу, чтобы выявить возможно ведущееся наблюдение. Только когда разведчики выяснили, что объект чист, аки младенец, к нему не прилип никакой репей, тогда и был дан сигнал на встречу. Обычно подобные предосторожности при встречах с агентурой не используются. Ну, осмотрелись слегка, встретились, потрепались, чаще за кружкой пива в кабаке, чем в конспиративном помещении. Но игры пошли уж очень серьезные. В этой партии намертво сцепились в бульдожьей схватке российские и западные спецслужбы, здесь же где-то болтались крупные корпорации, негосударственные фонды и масонские ордена. У всех свои силовые и шпионские структуры. Клубок свился – не размотаешь… При такой разборке даже гипотетическая возможность спалить агента подобного уровня уже толкала на все возможные меры предосторожности…
– Вот он, – кивнул директор АФБ, глядя в окно на подкативший к подъезду «Хаммер». – Сколько раз говорили раздолбаю, чтобы не выставлялся рядом с подъездом.
– А, бесполезно, – отмахнулся Председатель Совета безопасности. – Творческая личность. Одно слово – аналитик.
– Аналитик, черти его за пятку!
Из машины вышел сухощавый человек в сером костюме и с волосами, длиннее, чем положено по статусу госслужащего. Но ему прощали. Ему много чего прощали. Потому что он был нужен всем и работал на многих. Главное, он был вхож к первому лицу и активно использовался им для различных консультаций.
Звонок… Директор АФБ отпер замок.
– Не мельтеши в дверях, – кивнул он. – Проходи.
– Здравствуйте, – гость пожал руки, шагнул в комнату, сразу накатил из пластмассовой бутылки в стакан газированную воду и жадно выпил.
– Чего, с загула? Горло сушит? – с пониманием произнес Председатель Совбеза.
– Да какой загул! У главного встреча была сегодня…
– Что за встреча?
– Сейчас расскажу. – Аналитик упал в кресло, слегка распустил узел на шее, но, не удовлетворившись этим, рывком сорвал темно-синий галстук и бросил его на диван, провел дрожащей рукой по волосам. – Ну что… Звиздец нам, господа генералы…
