– Что это за самоуправство, Анисимов?! Совсем сдурел? Кто тебе давал право на такую разыскную работу? Для этого есть следователи прокуратуры! А следователь Ващенко вообще, оказывается, не знаком до сих пор с материалами дела! Почему, Анисимов? Ты слышишь?

– Слышу, товарищ майор, – Анисимов до боли в руке сжал телефонную трубку, чтобы немедленно не обматерить начальника оперативно-разыскного отдела Макарова. Вообще-то майор был неплохой мужик, старался не подличать и держал себя с подчиненными вполне демократично, но если начинали «давить» сверху, становился просто невыносим. Понятно, скоро пенсия, дома – жена, дети…

– Короче, – Макаров немного успокоился, – немедленно отпускаешь всех задержанных и мчишься к Ващенко. Там вместе все и обмозгуете. Если будет упираться по твоим вопросам, ты ему намекни, что мы помним, как он может манкировать своими служебными обязанностями. Вмиг рапорт составим о неявке в срок на место преступления.

– Товарищ майор, у меня есть признательные свидетельства двух человек – Алексея Рябова и Тимофея Глызина. Более того, мне указали место, где зарыт труп несовершеннолетнего Юрия Беспалко. Если бы вы разрешили, можно хоть сейчас писать заявку на эксгумацию…

– Да пойми ты, Олег, – почти взмолился Макаров, – меня тогда Косых без хрена сожрет. Это же люди Каштана, а Каштан – большой друг нашего полковника. Ты должен…

Анисимов резко опустил трубку на рычаги. Невзирая на субординацию и уважение к старшим, в данном случае он просто больше не мог терпеть, выслушивая сопливые жалобы бесхребетного начальника.

Вскочил со стола, на котором сидел, сминая старые копии допросов, стал быстро ходить по кабинету взад-вперед.

«Нет, это дело серьезное. Так его оставить нельзя. Два убийства с отягчающими, один из убитых – подросток, убийцы известны! Нужно прыгнуть через голову этого ублюдка Косых, добраться до Белецкого УБОПа. Там есть Мазуров, хороший мужик… Времени терять не стоит, поедем прямо сейчас. И без предварительного звонка, а то успеют перехватить по пути. Тут каждый второй телефон прослушивают!»

Сейчас было уже пять часов дня. Шансов застать Мазурова или кого-нибудь еще из работников УБОПа было немного, однако Анисимов решил не тянуть время. Все его самые худшие подозрения обретали под собой почву. Видимо, Каштан уже успел связаться с Косых, а тот, в свою очередь, «проел плешь» Макарову!

Анисимов решил не брать с собой много людей и позвонил лишь Петренко, с которым поддерживал нормальные дружеские отношения. Кроме того, Васильевич с машиной был сейчас недоступен, а у Петренко имелись личные «Жигули». Договорившись встретиться у маленького сквера в двухстах метрах от управления, Анисимов собрался, вопреки приказу начальства взял с собой табельный пистолет и вышел, погасив в кабинете свет.

Ожидая Петренко, он еще раз вспомнил все обстоятельства этого хитрого дела. Получалась такая «петрушка».

Учитель истории Валентин Торопов, имея «наводку» от старого партизана, принимает решение во что бы то ни стало разыскать таинственно исчезнувший «третий ящик». Теперь, конечно, нельзя ничего утверждать абсолютно точно, но вероятно, что меркантильные основания для Торопова не являлись сколько-нибудь значащими. Ему требовалась интересная находка и… все! Выискивая сведения в архивах и музеях, он обнаружил (как, пока неизвестно) какие-то достоверные сведения о местонахождении третьего ящика. Кстати, неплохо бы узнать, у кого он останавливался в Белецке. Директриса называла какую-то странную двойную фамилию. Вот, Мазуров заодно и поможет…

Итак, на эту работу у Торопова уходит около восьми месяцев. Где-то в начале апреля он вместе с Юрой Беспалко, которому опрометчиво доверил, видимо, тайну архиерейского золота, выезжает на место предполагаемого нахождения сокровищ. И вот тут пока есть «белое пятно»!

Несомненно, что они нашли какую-то часть ценностей. Работники музея, с которыми сегодня беседовал Сухариков, уверенно заявили, что четыре чаши, обнаруженные в сарайчике Юрия Беспалко, «конечно, относятся к исчезнувшей части сокровищницы». Но она по-прежнему не найдена, хотя Торопов, безусловно, владел какой-то информацией на этот счет. Местные мальчишки из Осиновки, которые первыми опознали труп Торопова, уверяли Анисимова, что тот ковырялся несколько дней на выселках, недалеко от реки, где когда-то стояли старые сараи, а теперь располагался заросший пустырь. На их наивные вопросы, что он здесь делает, откровенно отвечал, что ищет следы минувшей войны, а сам является руководителем школьного кружка. Наверное, там он и нашел какую-то часть сокровищ, поскольку имел откуда-то четкие сведения! Уж не от этого ли субъекта с двойной фамилией?

Видимо, чтобы не «светиться» или по какой-нибудь другой, пока неизвестной причине Торопов отдает вещи на хранение Юрию Беспалко. Чем, по сути, и предопределяет собственную гибель! Поскольку Юра, то ли под влиянием соблазна драгоценностей, а скорее просто по юношескому недомыслию, благо причина очевидна – он с дядей жил, мягко говоря, весьма небогато, а по сути, едва сводил концы с концами, решает продать часть найденных сокровищ… Он уже давно подторговывал кое-чем, найденным во время походов, но вещи эти – ржавое оружие и амуниция – стоили недорого. А тут есть шанс разбогатеть, во всяком случае, круто изменить свое материальное положение.

Появившись на рынке Монастырска в воскресенье, он находит местных рэкетиров, с которыми, по его мнению, в данном случае и надо иметь дело. Те, увидев предлагаемый товар, просто шалеют от радости. После долгих уговоров и угроз Юра раскрывает тайну своих находок. Но признает, что основная информация находится у его учителя.

Получив «карт-бланш» от Каштана, что, правда, бандиты пока отрицают (попробовали бы они это не сделать), пять человек из бригады Рябова мчатся к Торопову, чтобы получить от него ключ для поиска остальных драгоценностей. Здесь в показаниях зияло уже не «белое пятно», а огромная «черная дыра»! Глызин и Ломакин утверждали, что Юра конфиденциально сообщил Рябову, что ему определенно известно место находок. Рябов это, естественно, отрицал, не собираясь тянуть на суде лямку организатора. Согласно его показаниям, бандиты вечером в воскресенье посетили жилище учителя и «попросили» показать вожделенное место…

Хорошо «попросили», нечего сказать! Вероятно, в доме же, после скорого обыска, и стали выбивать показания самыми действенными способами. Трудно понять, как себя повел Торопов. Или не выдержал пыток и сразу все рассказал, или, что более вероятно, решил потянуть время и направил бандитов на окраину Осиновки, втайне надеясь их обмануть или сбежать. По словам Глызина, которым Анисимов в данном эпизоде не особенно верил, Рябов на берегу разжег костер и, раскалив шампуры, приказал Ломакину и еще одному бандиту по кличке Сова «выяснить истину». Во время этого допроса с пристрастием учитель скончался. Взбешенный Рябов выстрелил в него из пистолета, а потом в сердцах разрядил всю обойму в воздух. Немного успокоившись, он приказал сбросить труп в воду, а потом начать методично «зондировать» берег с помощью миноискателя, который нашелся в доме учителя.

Труп Торопова хотели сначала бросить в прибрежных камышах, но потом обнаружили чью-то лодку, отплыли на несколько десятков метров, чтобы скрыть следы преступления, а вернувшись, пробили лодке дно и утопили в яме. Поиски с миноискателем ничего бандитам не дали, хотя прибор часто срабатывал – то на проржавевший плуг, то на какие-то металлические швеллера, невесть откуда здесь взявшиеся.

Вечером после неудачных поисков Рябов, изрядно напившись, повелел прикончить свидетеля – Юру Беспалко. Его отвезли ранее в один из пригородных поселков, где заперли в подполе. Заявившись туда в ночь на вторник, Рябов самолично привел свой приговор в исполнение. В саду при доме Юру и закопали…

Самым важным (что в данном случае капитан выводил на первый план) было то, что Антон Каштяну безусловно приложил руку к этому убийству. Степень его участия пока определить сложно, но некоторые недосказанности и напряженное молчание, которое Анисимов фиксировал у допрашиваемых, говорили сами за себя. Разговор по телефону с Макаровым лишь расставил все точки над «i». Теперь есть только один путь – вывести этого упыря на чистую воду!

Петренко подъехал с опозданием всего на несколько минут. Он ничего не спрашивал, понимал: раз Анисимов попросил под вечер машину – значит, есть особая надобность. В дороге они почти не разговаривали.

К Белецку приехали около семи часов вечера.

Миновав пост ГАИ на въезде в город, Петренко повел машину более уверенно, резко увеличив скорость. Вообще-то он передвигался очень аккуратно, памятуя о том, что оперативник в нерабочее время – такая же мишень для дорожной инспекции, как и обычный водитель.

«ЗИЛ-130» выскочил из-за поворота настолько неожиданно, что Петренко не успел среагировать. Грузовик перемещался так дико, словно за рулем вообще никого не было. Он несся на огромной скорости прямо в «лоб» «Жигулям»!

– Куда ты, мать твою! – прокричал Петренко, пытаясь уйти от неминуемого столкновения.

Машину вынесло на встречную полосу, развернуло поперек движения и бросило вбок, в сторону огромного склада железнодорожных шпал. Резко тормозя, Петренко тем не менее не смог выровнять автомобиль. С разгона «Жигули» врезались в гору бетонных конструкций.

Петренко, придавленный смявшимся корпусом, умер мгновенно. Анисимов же оказался в ловушке – левая нога, зажатая под искореженной жестью, не позволяла ему сделать ни одного движения. Любое шевеление вызывало нечеловеческую боль. Он пытался вылезти наружу, судорожно цепляясь руками за дверку, превратившуюся в бесформенную металлическую массу, но потерял сознание.

«Я не успел», – было последней мыслью Анисимова, перед тем как все вокруг озарилось яркой вспышкой взрыва…