Глава 13

Дежурство Сашки Журбина уже подходило к концу, когда он вдруг услышал шорох, раздавшийся где-то за его спиной. В другое время, в мирной обстановке, скорее всего, не обратил бы никакого внимания на подобную ерунду. К тому же несмолкаемое пение цикад, лай собак за высокими кирпичными ограждениями дворов и глинобитными дувалами, да и завывание шакалов, шастающих по окрестным пустырям и зарослям в поисках трупов, могли заглушить и куда более громкий звук. Но Сашкин слух за последние дни обострился до предела. Его острота теперь уже почти не уступала звериной. Журбин уловил подозрительный шорох и мгновенно обернулся.

Несмотря на кромешную темень южной ночи, он сразу же увидел перед собой человека, хищно пригнувшегося, изготовившегося к броску. Противник был явно не слаб, проворен и агрессивен. В левой руке он сжимал рукоять кривого, скорее всего, йеменского кинжала. Даже в полной темноте был виден отблеск на плоскости его зеркально отполированного лезвия. Но длилось все это бесконечно малую, самую крохотную долю секунды.

Не издав ни звука, чужак барсом ринулся на караульного. Лезвие кинжала выписало такой стремительный и замысловатый финт, что слилось в длинный, сплошной световой блик. Сашка действовал на автопилоте. Он едва смог отскочить назад и вбок, чтобы йеменская сталь, острая, как бритва, в своем кровожадном пируэте не прошлась беспощадным, разящим ударом по податливой, беззащитной человеческой плоти. В следующую долю секунды Журбин уже сам ринулся в атаку.

Он отбросил автомат, поставленный на предохранитель. Чтобы привести его в боевую готовность, потребовалось бы не менее трети секунды, а у Сашки не было и злосчастной четвертинки. Журбин без всякого оружия начал диктовать рисунок этого эфемерно-скоротечного боя. Он выполнил руками быстрое ложное маховое движение, чтобы создать иллюзию ослабления защиты своего живота, и тут же, не дожидаясь ответной реакции нападающего, резко сместил их вниз, выставил непробиваемый защитный блок.

Чужак купился на мнимую ошибку русского. Он молниеносно выполнил циркульно-округлый «шаг дракона», позволяющий эффективно приблизиться вплотную к противнику. Его рука с ножом, движущаяся по радиусу, который охватывал середину корпуса караульного, вот-вот должна была без всяких затруднений развалить его живот на две половины. И тогда – все! Сдавленный вскрик, мучительный стон, дымящиеся внутренности, выпавшие на пол из разверстого живота, и глухой стук рухнувшего бездыханного тела.

Но все отчего-то вышло совсем иначе. Атакующая рука непостижимым образом вдруг оказалась в жестком захвате чужих предплечий, которые кратким, совершенно неуловимым движением заставили ее громко хрустнуть. По всему телу чужака прокатилась горячая волна дикой боли. Он враз утратил силу и подвижность, превратился в мешок, набитый тряпками, и повалился Журбину под ноги. Ночную темень прорезал дикий, отчаянный вскрик боли. Его оборвал жесткий удар ребром ладони по основанию черепа, надолго отключивший сознание этого неудачника.

Сашка с кошачьей ловкостью подхватил автомат, моментально снял его с предохранителя, выставив ствол за угол здания, откуда появился чужак, и коротко нажал на гашетку, описывая стволом тридцатиградусный сектор поражения. Сразу же после этого он одним прыжком переместился к старому платану, одиноко растущему в этом углу двора. На ходу Журбин успел заметить у ограждения несколько убегающих теней, что уберегло его от злого, безжалостного роя свинцовых ос, выпущенного в его сторону.

Сашка быстро встал на колено, чтобы снизить риск поражения встречным огнем, и влепил десяток пуль в громоздкую тушу, переваливавшуюся через кирпичную стену. Здоровяк со сдавленным воплем безвольно рухнул на землю. С другого конца двора донеслась автоматная очередь и забористая русская матерщина, после чего, громко топая, к Сашке примчался его напарник Федька Антохин. Прилетели и остальные члены их группы во главе с Горяевым.

– Что произошло? – оглядевшись, коротко спросил он. – Журбин, Анохин, вы не пострадали?

– Все нормально, командир! – Сашка наконец-то окончательно пришел в себя и встряхнулся. – Ну, блин, и ночка сегодня выдалась! Тут два подарочка. Одного я оглушил, второй прилег около ограждения. Уж не знаю, живой ли.

– Молодец! – одобрил Горяев. – Язык нам очень кстати.

Посветив едва различимым лучом потайного фонарика – не хватало еще стать мишенью снайпера, затаившегося незнамо где! – он удивленно отметил:

– Смотри-ка, на этом обормоте форма правительственной армии, хотя по роже видно, что продувной бандюган.

Он тронул рукой сонную артерию неизвестного типа, лежавшего на земле, и невольно выругался – пульсации не ощущались.

– Ни хрена себе! – Сашка сконфуженно пожал плечами. – А чего это он кони двинул? Да, руку я ему сломал – это факт. Ну а потом, чтобы этот фрукт не орал, просто хряпнул его слегка. Вот и все…

– Слегка-а-а! – хохотнул Федька, проверив шею нападавшего. – Ты ему, блин, позвонок полностью раздробил. Башка вон, как на ниточках, телепается. Может, другой еще хоть чуточку живой?

Но и у второго чужака с жизнью тоже не очень сложилось. Крупный кряжистый мужик с толстенными волосатыми руками, тоже одетый в форму сирийских правительственных войск, получил несколько пуль в грудную клетку и живот, поэтому не подавал никаких признаков жизни.

– Так, друзья мои!.. – Горяев задумчиво поправил берет. – Похоже, за нас взялись всерьез. Думаю, теперь придется нам туго. Но мы отвечаем за десятки жизней, доверенных нам, и обязаны уцелеть во что бы то ни стало, чтобы свою главную задачу выполнить до конца.

К сожалению, предсказание Байрама сбылось. Богиня Фортуна на этот раз и в самом деле отвернулась от людей Фавваза, прежде всего от Таляля. Удачливый и жестокий, прозванный Тенью за умение убивать быстро, ловко и совершенно незаметно, он из любой ситуации выходил победителем. Но русский, которого Аллах, наверное, послал ему в наказание за гордыню, самым непостижимым образом успел обнаружить его присутствие, и… с жизнью расстался сам Таляль.

Душа Таляля покинула свое грешное материальное вместилище, рухнувшее оземь с перебитой шеей. К крайнему своему удивлению, она вдруг обнаружила, что почему-то не воспарила вверх, к свету и вечному блаженству, а камнем ушла в неведомую черную бездну, навстречу гудящему, испепеляющему пламени, преисполнилась безграничным ужасом и отчаянием.

Налетчики из второй группы, ожидавшей за стеной, услышали ожесточенную стрельбу во дворе детдома и вопли, доносящиеся оттуда. Они доложили обо всем Фаввазу. Тот осыпал своих подчиненных отборной бранью, но все же приказал дать отбой, прекратить операцию. Двое его людей остались за стеной детдома. Никто не знал, убиты они или только ранены. Еще два бандита были серьезно задеты пулями. Люди Фавваза поспешили покинуть пределы Банара.

Утром Фавваз был вынужден доложить мистеру Невогли о провале всей затеи и возможных рисках, связанных с тем, что кто-то из его людей, оставшихся на территории детдома, мог остаться в живых.

– Если они дадут показания о том, что на самом деле должно было произойти с детьми, то дела мои плохи. В Национальном совете освобождения есть идеалисты, которые могут объявить меня террористом и бандитом, – хмуро уведомил он.

– Не паникуйте, господин Фавваз! – сердито перебил его заокеанский собеседник. – Мы держим ситуацию под контролем и легко сможем переубедить любого идеалиста. А вы постарайтесь как можно скорее выяснить, что случилось с вашими людьми. Если они действительно ранены, то позаботьтесь о том, чтобы их вылечили – направьте туда хорошего доктора. Не мне вас учить, как поступить в подобной ситуации. Разумеется, подконтрольные нам СМИ мы туда не пошлем, а правительственные не попадут в любом случае. Так что риск скандала минимален. Но мы на всякий случай примем меры превентивного характера. Дадим небольшое сообщение в ряде газет и на ТВ, что в городке Банаре проправительственные элементы намеревались устроить бойню, однако силы Сирийской освободительной армии предотвратили ее. В общем, будьте на связи. В течение дня я дам новые рекомендации. – Не прощаясь, господин Невогли отключил связь.

Фавваз вызвал Карима, приказал ему отправиться в Банар и выяснить, остались ли живы Таляль и Нуридин. Потянулись нескончаемо долгие часы ожидания. Казалось, время нарочно тянется как можно медленнее, словно получает удовольствие от такой вот моральной пытки. Фавваз ходил по кабинету, пинал стулья и проклинал всех свете. В первую очередь того же хитрозадого Невогли, который дает рекомендации, сидя в безопасности за океаном. Ему-то ничего не грозит в любом случае. А что делать Фаввазу, если Асад все же устоит? Тогда он рискует предстать перед судом, если, конечно, его далекие покровители не позаботятся о том, чтобы обеспечить его куском хлеба вдали от родины. Впрочем, рассчитывать на это было бы слишком легкомысленно с его стороны. Проигравшие никому не нужны!

Тягостные мысли Фавваза прервал Карим, вернувшийся из Банара, который привез обнадеживающие вести. Он рассказал, что пару часов назад рядом с городским кладбищем местные жители без особых церемоний предали земле два тела. Выслушав своего помощника, Фавваз облегченно перевел дух – пронесло! Хорошего доктора можно не посылать.

Ближе к трем пополудни снова позвонил мистер Невогли. Его голос звучал почти оптимистично.

– Знаете, господин Фавваз, может быть, это и к лучшему, что все так произошло, – начал он. – Итак, что мы имеем? Неудачное нападение на детдом. Ну и замечательно! Как бы откликаясь на это событие, завтра же туда прибудут представители некой гуманитарной миссии, которые заберут детей и этих монахинь. Ваша задача – встретить транспорт с детьми на полпути к Алеппо, причем на территории, подконтрольной Асаду. Ваши люди – в форме асадовской армии. Они выявляют маленькую принцессу, а представителей гуманитарной миссии в присутствии детей расстреливают холостыми патронами и увозят с собой. Судьба монахинь меня не интересует. Затем они везут девочку якобы в Дамаск. По пути их перехватывают. Да, опять же ваши люди, но уже в своей форме. Инсценируется бой с использованием холостых патронов. Асадовцы убиты или взяты в плен. Девочка освобождена, эвакуирована в Турцию. Там она дает интервью, рассказывает о том, как лично вы спасли ее от неминуемой гибели. Если все пройдет по плану, то вы получите обещанные премиальные и, конечно, итальянский курорт…

– Мистер Невогли, я вас правильно понял? Мы должны лишь изобразить расстрел ваших людей из гуманитарного конвоя? – уточнил Фавваз.

– Вы меня поняли правильно, – ровным голосом робота подтвердил его собеседник. – Смотрите не перепутайте магазины с боевыми и холостыми патронами.

– Ну и накрутил, стратег хренов! Прямо не операция, а кино какое-то! – Фавваз бросил телефон на стол. – Как бы и впрямь чего не перепутать…

Ночной бой в детском доме наделал в городке много шума. Несмотря на боязнь стать жертвой расправы бандитов, к месту происшествия пришло немало жителей Банара. В основном это были женщины и старики.

Сестре Марьям пришлось выйти к воротам и рассказать о случившемся. Заодно она поведала и о недавнем налете банды и Хоттаба Иннымта, о гнусном и подлом поведении повстанцев и освободителей.

Люди узнали, что дети не пострадали. Шестеро чужеземцев, присланных из Дамаска для их охраны, достойно справились со своей задачей. Местные жители начали расходиться.

Несколько стариков забрали трупы бандитов и отвезли их для погребения. Но они заявили, что таких нелюдей нельзя хоронить рядом с достойными горожанами, решили закопать их отдельно, за территорией кладбища, где обычно хоронят негодяев и самоубийц.

Мальчишки после завтрака и занятий грамматикой и арифметикой затеяли игры в спецназ и бандитов, причем бандитом быть никто не соглашался. Ну а десантники вновь на всякий случай решили в течение дня перебрать мотоцикл, чтобы завтра по дороге до Ракки он работал как часы. Володька, Борька и Федька вооружились гаечными ключами и снова засучили рукава. Горяев и Приберегин, за которыми тут же увязались все детдомовские сорванцы, отправились за водой, оставив в карауле Журбина.

Сашка уже успел почистить ствол автомата, закопченный пороховыми газами, и проверить боевой механизм. Он прохаживался перед воротами, временами поглядывая с самодельной эстакады в оба конца улицы. Вскоре Журбин увидел девчонку, воспитанницу детдома. Она стояла у ворот, гордо вскинув голову, и строго смотрела в его сторону.

Парень спустился с эстакады, неспешно подошел к воротам и приятельски поинтересовался:

– Что ты тут делаешь? Иди к девочкам, играй с ними.

– Я хочу с тобой говорить, – неожиданно объявила эта фитюлька.

– О чем? – Сашка снисходительно усмехнулся.

– Хочу, чтобы ты знал: я – Дана, принцесса крови княжества Тагмир.

– А откуда тебе это известно? – с той же снисходительностью спросил Журбин.

– Мне об этом рассказала тетя докторша, которая привезла меня сюда, когда моя мама умерла, – все так же строго и даже несколько величественно объявила Дана. – Она прочитала мамино письмо, которое та писала в Дамаск большому начальнику. Об этом не знает никто, и ты тоже должен молчать.

– А почему же ты решила раскрыть мне свою тайну? – Сашка чуть пожал плечами.

– Потому что я – принцесса крови и имею право сама делать выбор. Когда мне будет пятнадцать, ты станешь моим мужем. Я тебя выбрала. Поэтому ты никого не должен брать в жены. – В подтверждение своих слов девочка категорично покачала указательным пальчиком.

Журбин был, мягко говоря, ошарашен. Слышать подобные речи от ребенка, да еще в таком тоне!..

Стараясь сдержать себя, чтобы не рассмеяться, он сокрушенно покачал головой и заявил:

– Деточка, тебе еще в куклы надо играть, а не о мужьях думать. Знаешь, у нас не принято становиться мужем или женой по приказу. Все должно быть… по зову души, что ли. Тайну твою сохранить обещаю. Но только это. Ты уж извини!

– Я знаю, почему ты так говоришь! – Дана оглянулась на окна второго этажа, и на ее ресницах блеснули слезинки. – Тебе нравится сестра Анна. А ты приглянулся ей. Когда ты во дворе, она все время стоит у окна и смотрит на тебя. Сестра Анна и сейчас там – я ее даже отсюда вижу!

– Бедный ребенок!.. Чем у тебя мозги забиты? – Журбин покачал головой. – Успокойся и не переживай. Мы при первой же возможности постараемся доставить тебя в Тагмир. Ну а что касается Анны… не знаю. Она ведь монахиня, ей замуж выходить нельзя. Так что иди, играй в куклы и подрастай. А своего принца ты еще встретишь!

Как видно, Дане больше всего понравилось то, что сестра Анна не может выйти замуж. Она победоносно улыбнулась и зашагала к девочкам.

Находясь в полном неведении относительно того, когда можно ждать нового нападения на детдом, спецназовцы решили на всякий случай приготовиться к худшему, поэтому стали запасаться водой и дровами. Они поочередно сделали пять рейсов к источнику и заполнили водой все имеющиеся емкости. Парни заготовили и дрова, пустили на них коряги и сушняк, собранные в балке, обломки бруса и досок, добытые в руинах.

Десантники провели полный учет имеющихся боеприпасов. Нескольких гранат, изъятых у бандитов, патронов российского и натовского калибра хватило бы на получасовой бой средней интенсивности. По сути – это ничто. Деньги на продукты еще имелись. Их должно было хватить дня на три. Но в лавке мука заканчивалась, а ехать за новой партией продуктов Абу Фирас боялся. Ходили слухи, что не далее чем два дня назад повстанцы ограбили и убили его коллегу из соседнего поселения. Да и старенький пикап предпринимателя требовал бензина, которого в Банаре не было ни капли.

После обеда ремонтники объявили, что мотоцикл до Ракки дотянет без проблем. Народные умельцы, как и в прошлый раз, заправили его смесью денатурата с оливковым маслом, оставшиеся бутылки обмотали тряпками, сложили в мешок и повесили сбоку на багажник.

Ночь прошла в тревожном напряжении. Вновь были выставлены удвоенные караулы. Никто не раздевался, автоматы у всех были под рукой. К счастью, все обошлось.

Сразу же после завтрака Горяев нацепил свой маскировочный прикид и вновь отправился попытать счастья. На сей раз его сопровождал Борька Еремин. Вырулив из городка, Петр направил мотоцикл в сторону Раки, на каменистую дорогу, уже успевшую основательно зарасти травой. Проселок извивался между холмов и уходил на юг. Борька сидел сзади и был постоянно начеку, отслеживал обстановку.

Когда они поднялись на высокий холм, откуда был виден Банар, ставший уже маленьким, Борька неожиданно похлопал Горяева по плечу и доложил:

– Командир, только что в Банар заехал какой-то большегруз с тентом. Не к нам ли в гости?

– Ты уверен? – сбавив скорость, насторожился Горяев.

– Да, по-моему, машина была, – уже несколько неуверенно произнес Борька.

– Так была или показалось?

– Ну, если это не мираж! Да черт его знает, – внезапно засомневался Еремин.

Монахини Анна и Феодора с покупками возвращались в детский дом. Они были уже у ворот, когда рядом с ними внезапно затормозил большой черный джип. Из него разом выпрыгнули трое мужчин, двое из которых тут же набросились на них. Девушки не успели даже вскрикнуть, как руки им заломили за спину, а к горлу приставили ножи.

– Ни звука! – вполголоса прошипел третий, с бритой головой и рваным левым ухом. – Будете себя хорошо вести – и ничего плохого с вами не случится!

Он открыл ворота и вошел во двор. Александр Журбин и Федор Антохин, стоявшие невдалеке с автоматами, сразу же вскинули оружие, изготовились к ведению огня.

– Спокойно! – вскинув руку, по-арабски, но с заметным английским акцентом проговорил чужак. – Прежде чем наделать глупостей, посмотрите сюда!

Спецназовцы с изумлением увидели бледных как мел монахинь, которых вели перед собой, прикрываясь ими, два каких-то небритых типа.

– У меня к вам деловое предложение. Вы складываете оружие, а мы их отпускаем! Ну?..

– А где гарантии? – не шелохнувшись, жестко спросил Сашка. – У нас нет оснований верить вам. Ты же американец, не так ли? Таким типам, как ты, я не верю. К тому же ты прекрасно знаешь, что если эти женщины погибнут, то твой конец будет не только неизбежным, но и страшным. Это я тебе обещаю!

Говорил он уверенно и твердо. Это не могло не подействовать. Было заметно, что бритоголовый заколебался. Трудно сказать, чем закончилось бы это противостояние, но в этот момент из здания с истошным воплем выбежала сестра Марьям.

– Не надо крови, не надо! – кричала Марьям. – Умоляю вас! Выполните их требования! Очень прошу! Вот, лучше стреляйте в меня! – Монахиня раскинула руки и загородила собой бандитов с их заложницами.

Журбин едва удержался от крутой матерщины и бросил автомат на землю. Следом за ним сложили оружие и остальные. Бандиты отшвырнули монахинь в сторону, взяли спецназовцев на мушку, заставили их выстроиться у стенки, повернувшись к ней лицом. С улицы донесся басовитый гул мотора большегрузного автомобиля. Громко фыркнула пневматика тормозов. Во двор вбежали еще несколько человек.

Бритоголовый тип подошел к спецназовцам, бесцеремонно толкнул Сашку в спину стволом пистолета и приказал повернуться к нему. Тот не спеша выполнил требование, с ненавистью глянул на отморозка и сразу же обратил внимание на его рваное левое ухо.

В голове Сашки тут же всплыли слова цыганки: «Это твоя смерть! Однако ты с ней можешь разминуться, если вовремя ее узнаешь».

«Матерь Божья! – мысленно воскликнул Журбин. – Сегодня же двадцать второе июня – мой день рождения! Охренеть!.. Как же это я сам-то не вспомнил?! И что же теперь получается? Я не сумел вовремя распознать эту тварь. Значит, все, полный кирдык?..»

– Так это ты мне обещал страшный конец? – поинтересовался бритоголовый тип и зловеще ухмыльнулся. – Ну что ж, теперь страшным он будет для тебя.

В это время сзади раздался пронзительный крик Джафара:

– Эй ты, плешивая башка! Отпусти наших друзей! Ты не воин! Ты подлый трус!

– Отпусти их! Отпусти! – послышалось множество детских голосов.

– Если не отпустишь, я поклянусь на Коране, что ты – мой кровник! – снова крикнул Джафар.

– И мой! И мой тоже! – поддержали его мальчишки.

– Храбрецы! – Бритоголовый тип расплылся в фальшивой дружелюбной улыбке. – Разве я сказал, что мы кого-то собираемся убивать? Да никогда в жизни! Мы отвезем вас в самый лучший детский дом. Эти люди силой удерживали вас здесь, морили голодом…

– Ты бессовестно врешь, плешивая башка! Мы тебе не верим! – возмущенно закричали детдомовцы, подпрыгивая и размахивая кулаками.

Улыбка на физиономии бандита моментально скисла, обратилась в нечто подобное звериному оскалу.

– Значит, так! – прорычал он. – Если вы сейчас же не пойдете на погрузку, то я начну вас по одному. Ясно? Эй, ты, старая клуша! Веди свой выводок в машину. Иначе и тебе будет плохо!.. Тут все в наличии?

– Да, тридцать пять человек! – испуганно закивала сестра Марьям. – Дети, идемте!.. – начала она уговаривать воспитанников, но с места никто так и не сдвинулся.

– Скажи, что нам делать? – не обращая внимания на монахиню, спросил Джафар, глядя на Журбина.

– Ты же парень умный! Сам прекрасно понимаешь, какое решение нужно принять, – выразительно глядя на него и улыбаясь, ответил тот.

Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, после чего Джафар понятливо хмыкнул, махнул рукой и скомандовал:

– Идемте! Все к машине! Дружнее! Дружнее!

Детей разом направили к воротам, из-за чего у трапа, ведущего на кузов, образовалась толкотня.

– Рамис! Ахмад! Рубашки свои давайте! – полушепотом потребовал Джафар. – На лестницу заберитесь и как можно дольше мешайте подниматься остальным.

Схватив рубашки под мышку, он присел и быстро забрался под кузов. Александр недаром занимался с детдомовцами, когда у него было свободное время. Он объяснял мальчишкам, как куском проволоки или гвоздем освободиться от наручников, как заранее распознать западню, выиграть время в той или иной ситуации. И вот теперь эти умения оказались как нельзя кстати. Джафар снял свою рубашку и все три по очереди крепко забил в выхлопную трубу.

Мальчишка выглянул из-под машины, пулей метнулся в кусты и в момент исчез где-то за руинами домов. Тем временем Рамис и Ахмад, поднимаясь по крутой лесенке трапа, затеяли притворную потасовку. Они якобы спорили, кто должен взобраться первым. Остальные тут же включились в игру, тоже начали толкаться и кричать, каждый о своем.

– Ой, у меня все болит! – схватившись за живот обеими руками, кричал один из мальчишек. – Ой-ей-ей! Я сейчас умру от боли!

– Ой, нога! Ой, ходить не могу! – стенал другой.

С трясущейся от злости физиономией верзила, стоявший в оцеплении, схватил его за шиворот, поднял, поднес к горлу мальчика длинный острый нож и заорал:

– Эй, больные!.. Хотите, я сейчас перережу ему глотку? Да? Нет? Тогда полезайте, да живее. А то плохо будет всем.

Дети испугались, притихли и стали подниматься в кузов. В этот момент со стороны базарной площади донесся громкий звон.

Обычно такой сигнал подавали в селениях во время пожара. Бандиты заметно занервничали. Нет, местных жителей они не боялись, но им не нужны были лишние свидетели. Не убивать же средь бела дня всех подряд! Да и удастся ли это?

Разъяренный бритоголовый тип выскочил на улицу.

– Что здесь происходит? – брызжа слюной, заорал он на своих подручных.

– Это, наверное, тот чертов мальчишка! – сообразил верзила с ножом. – Когда же он успел смыться?

– Идиоты! А вы быстро садитесь! Монашки тоже в кузов. Стоп! А все ли на месте? Здесь есть девчонка по имени Дана? Я спрашиваю, Дана здесь есть?

– Нет, она куда-то подевалась, – пролепетала сестра Марьям, выглянув из-под тента.

Бритоголовый тип выкрикнул что-то нечленораздельное, затопал ногами, навел на монахиню пистолет и злобно пролаял:

– Если через пять минут ты не приведешь ее сюда, то я прострелю твою башку! Быстро иди и не забывай, что я тебе сказал!

– Да, конечно!.. – дрожа от страха, закивала та, на подгибающихся ногах спускаясь из машины.

В этот момент в отдалении помимо гула набата послышались чьи-то голоса. К детдому спешили люди.

– Что здесь происходит?! – кричала какая-то женщина в черном платье и белом платке, остановившаяся в некотором отдалении от бандитов.

Следом за ней подбежали еще несколько местных жительниц. Чуть поодаль степенно шествовали трое стариков.

– Чего вам надо от детей? Вы зачем сюда приехали?! – требовательно кричали женщины.

Бандиты нервно озирались по сторонам. Они понимали, что если им придется открывать огонь, пусть даже над головами людей, то это в недалекой перспективе может грозить более чем серьезными последствиями. Чтобы откупиться от общественного мнения, большие боссы принесут в жертву именно их.

Тем временем сестра Марьям бегала по территории и жалобно ныла:

– Дана! Девочка моя! Пожалей меня! Выйди ко мне, умоляю тебя!..

– Да здесь я! – Дана вышла из беседки, где, судя по всему, пряталась под лавкой.

– Вот и замечательно! – Бритоголовый тип улыбнулся и мотнул пистолетом в сторону машины. – На посадку! Эй, Абдулазиз, запускай мотор. Ну, кажется, все…

Поигрывая пистолетом, он с самодовольной улыбочкой направился к спецназовцам, которых взяли на прицел два его автоматчика.

– Сейчас птенчиков увезут, и я займусь вами, – зловеще пообещал он и недовольно крикнул шоферу: – Абдулазиз, ты чего там копаешься?

– Мистер Хэнкс, она не заводится! – донеслось от машины.

– Это твой щенок что-то там напакостил? – Бритоголовый тип вновь побагровел.

– Он не щенок. – Сашка вызывающе усмехнулся. – Это настоящий мужчина, хоть еще и совсем маленький. А вот ты, поганец, – уже конченый шакал!

Почерневший от ярости мистер Хэнкс разинул рот, чтобы что-то сказать в ответ, как неожиданно где-то за стеной раздалось тарахтение мотоциклетного двигателя. Бандиты, державшие спецназовцев на мушке, всего на мгновение скосили глаза в ту сторону. Десантники заметили это и бесшумными тенями молниеносно ринулись на них. Бандиты нажали на гашетки. Володька Плужников схватился за простреленную руку, Федьку пуля полоснула по ноге.

В стихийном месиве человеческих тел, схлестнувшихся в яростной схватке, отморозкам выжить было не дано. За пару секунд их шейные позвонки были изломаны, и бандиты тряпочными манекенами остались валяться без движения. Почти одновременно за ограждением тоже началась автоматная стрельба.

Мистер Хэнкс опомнился, вскинул руку с пистолетом и, не разбирая, кто перед ним – свои или спецназовцы, открыл лихорадочный огонь. Ему тут же коротко ответил автомат, подхваченный Серегой Приберегиным. Бритоголовый тип, прошитый тремя пулями по линии диафрагмы, рухнул навзничь. Пуча глаза и мучительно выгибаясь, он хватал руками пучки травы, сдавленно мычал и дергал ногами.

– Володька, ты как? – кидаясь к Плужникову, с беспокойством спросил Серега.

– Да я ничего! – сказал тот, зажал рану ладонью и замотал головой. – Лучше глянь, что там с Саньком!..

– Твою дивизию! – яростно выкрикнул Приберегин, увидев Журбина, лежащего лицом вниз с кровавым пятном, расплывающимся на спине.

Одна из пуль, выпущенных бритоголовым, по диагонали насквозь пробила грудную клетку Сашки. Сергей что есть духу ринулся к зданию и менее чем через минуту примчался с несколькими вещмешками. Он лихорадочно вытряхнул на землю их содержимое, быстро нашел перевязочные пакеты, бросил один Володьке и перевернул Сашку на спину. Приберегин потрогал пальцами его сонную артерию и потерянно сел рядом на траву.

– Похоже, все… – Он стукнул по земле кулаком и скрипнул зубами.

Тем временем события на улице продолжали развиваться. Горяев и Еремин, подлетевшие на мотоцикле, не успели даже спешиться, как шофер высунулся из кабины и с левой руки стал палить в них из пистолета. Петр схватился за простреленное плечо и повалился на землю. Борька тут же вскинул автомат и послал короткую очередь точно в голову шоферу.

Еремин услышал стрельбу во дворе, спрыгнул с мотоцикла и поспешил к воротам. Но ему тут же пришлось уходить от очереди, выпущенной в его сторону. Двое бандитов, карауливших детей, полоснули по спецназовцу из автоматов и попытались скрыться. Еремин вскочил, чтобы броситься за ними в погоню, но его опередил Федька Антохин

Он срезал обоих прямой кинжальной очередью и крикнул:

– Это вам, суки, за Санька!

– А что с Саньком?! – встревоженно спросил Борька.

– Наповал!.. Лысый, гнида, его убил… – Федька тягостно вздохнул.

Они говорили по-русски, поэтому их понял только один человек из всех тех, кто находился в кузове.

– Что?! Саша?! Са-а-ш! – Сестра Анна торопливо выбралась из-под тента и побежала во двор.

Увидев Журбина недвижимым, с окровавленной грудью, она с душераздирающим воплем упала перед ним на колени, прижалась к его щеке.

Затем молодая монахиня посмотрела в небо и отчаянно закричала:

– Саша, не уходи! Господи, верни его к жизни! Господи, за что же так?! Разве мало того, что ушла моя мама?! Теперь еще и он! Господи, если не можешь вернуть его, то забери и мою жизнь! Если его не будет, то не нужна она мне! Не нужна!..

Спецназовцы, опешившие от этого монолога, изумленно переглянулись. Неожиданно Сашкины веки дрогнули.

– Смотрите, он вздохнул! – Отойдя от оцепенения, к Сашке бросился Володька Плужников. – Е-мое! Сережка, быстро доставай промедол, сердечные, антибиотики! Боря, помогай! Эх, ну ты молодец!.. – Он восхищенно взглянул на Аню, которая, все так же стоя на коленях, гладила Журбина по голове.

– Дочь моя Анна, подойди ко мне, дитя мое. – У ворот стояла сестра Марьям, сложив перед собой руки. – Я так понимаю, твоего пострига в инокини теперь уже не будет. Господь вернул к нам этого юношу. Значит, тебе надлежит остаться с ним. Что ж, на все воля Всевышнего. Я прошу вас простить меня. – Монахиня виновато взглянула на спецназовцев.

Те бинтовали раны, делали Сашке уколы, но отвлеклись и озадаченно переглянулись.

– Я проявила позорную слабость, испугавшись за свою жизнь. Спасая ее, я едва не погубила душу. – Сестра Марьям понурилась. – Я сама обо всем доложу нашей матушке, готова понести самую суровую епитимию.

– Да бросьте вы казниться! – Приберегин махнул рукой. – Тут и иной мужик испугался бы. Мы ничего никому говорить не собираемся. Сестры тоже пусть особо не распространяются. К чему эти разборки?

– Спасибо, я ценю ваше великодушие. – Сестра Марьям грустно улыбнулась. – Но дело ведь не только в людях. Да, от них можно что-то утаить. А от Господа ничего не спрячешь.