Глава 10

Стук в дверь заставил Венсана мгновенно распахнуть глаза и принять сидячее положение. Сон как рукой сняло. На пороге ванной комнаты появился Юдаев в одних трусах и с висевшим на шее светло-зеленым махровым полотенцем. Волосы Валерия еще были мокрыми, но в руках он уже держал пистолет, презентованный ему накануне французом. Перетье нагнулся и выудил из-под дивана короткоствольный автомат. Стук в дверь повторился. На этот раз более настойчиво и требовательно.

Перетье поднялся с дивана, уходя с возможной линии огня, и переместился вправо. Юдаев уже приблизился к входной двери с противоположной стороны, держа оружие наизготовку.

– Кто там?

– Это я, – прозвучал из коридора голос Мещерекова.

Юдаев и Перетье одновременно опустили оружие. Француз повернул в замке ключ и, открыв дверь, отступил в сторону. Мещереков с взлохмаченными волосами и расстегнутой почти до пояса рубашке зашел в номер. Снял со спины рюкзак и вместе с ним прошел к дивану.

– Как успехи, профессор? – обратился к нему Юдаев. – Сумели обнаружить что-нибудь стоящее?

Мещереков положил рюкзак на диван и сам сел рядом со своей поклажей. Пригладил рукой волосы и поднял глаза на представителя российских спецслужб.

– Разгадка где-то рядом, – сообщил он. – Я уверен в этом.

– С чего такие выводы? И в чем, по-вашему, заключается эта разгадка?

Перетье прошел вперед, плюхнулся в глубокое кресло и устало вытянул ноги. По большому счету, он не продвинулся в своем расследовании ни на йоту. То, что сейчас в его руках находился фактический убийца Анри Фери, и то, что подтвердился факт нечистой игры «Моссада», как изначально и полагали они с Гляссе, ровным счетом ничего не значило. В чем была эта игра? Где конкретный интерес, конкретные цели, приведшие к гибели французского ученого? И куда подевались два его предшественника? Эти вопросы были для Венсана первостепенны, а именно на них он и не мог пока найти нужных ответов.

– В чем она заключается, я пока не знаю, – вынужден был с глубоким вздохом честно признаться Мещереков. – Это, пожалуй, и будет самым сложным аспектом дела. Но… Посмотрите-ка, что мне удалось обнаружить.

Олег поспешно расчехлил свой рюкзак и достал из него собственноручно составленную карту с нанесенными на нее метками. Расстелил ее на коленях и ткнул пальцем в бумагу с таким видом, будто перед ним лежало самое грандиозное научное открытие века.

– Вот!

И Перетье, и Юдаев, так и не успевший одеться, молча расположились на диване с двух сторон от Мещерекова и стали изучать «шедевр» профессора.

– На этой карте Гилгал Рефаим, – пустился в объяснения Мещереков, полностью завладев вниманием слушателей. – В его внутреннем круге, в том, где расположен курган, я выявил сегодня несколько точек, где всплеск магнетизма становится особенно повышенным. Так называемые пиковые области… Вы ведь слышали о том, что это место странным образом влияет на распределение магнитной индукции?

– Честно говоря, только в общих чертах. – Юдаев потер пальцами подбородок и переглянулся с французом.

Мещереков посмотрел сначала на одного, затем на другого и сделал для себя вполне определенный вывод, что ни один из этих мужчин тесно не соприкасались с проблемой изучения второго Стоунхенджа. Если у них и в самом деле имелась хоть какая-то информация, то явно поверхностная. Впрочем, он и не мог ожидать ничего большего от людей, не имевших к науке никакого отношения и не болевших ею так, как болел он сам.

– Откуда берется эта магнитная индукция? – бесстрастно поинтересовался Перетье.

– Судя по всем показателям, из-под земли…

– Вы уверены?

– Это даже не мои выводы, – улыбнулся профессор, и его острая бородка, похожая на хвост скорпиона, стала при этом еще острее. – Магнитные колебания на Гилгал Рефаиме были зафиксированы многими учеными, занимавшимися исследованиями в этой области. Они все пришли к подобному выводу, проверив его на практике. То же самое сделал и я. То есть, по сути, ничего нового, конечно, но…

Перетье вновь не дал профессору закончить свою мысль. Достав из кармана сигарету, француз сунул ее в рот и задумчиво хмыкнул.

– И какое этому есть объяснение?

– К сожалению, – терпеливо произнес Мещереков, – пока ни одного разумного объяснения этому феномену найдено не было. Но я повторюсь еще раз, месье Перетье, что сегодня я не пытался определить магнитное силовое поле в целом. Только его узловые моменты. Мне показалось, что это гораздо важнее. И я не ошибся.

– Что вы нашли? – вклинился в их диалог Юдаев.

– Взгляните внимательно на мою карту, – интонации Мещерекова снова стали возбужденными, как у игрока, идущего ва-банк. – Как видите, все сделанные мною отметки я соединил тонкими пунктирными линиями и теперь готов спорить, что они расположены не хаотично. Мне кажется, даже невооруженным глазом можно определить, что получился…

– Кривой квадрат.

– Скорее ромб, – поправил оперативника Олег. – Он тоже не совсем ровный. Это верно. Но здесь я больше склонен считать, что причиной тому мои собственные погрешности в нанесении меток на карту. Перед нами стопроцентный ромб!

Мещереков отложил карту и вскочил с дивана. Глаза ученого светились неподдельным азартом. Он принялся зачем-то лихорадочно застегивать пуговицы у себя на рубашке, но уже через пару секунд бросил это занятие и потер ладони одну о другую.

– Я готов спорить, – громко и почти пафосно заявил Олег, – что этот ромб и есть ключ ко всей разгадке. Иначе и быть не может. Ибо в противном случае, зачем он нужен? Я не верю в совпадения такого рода. Природа и математика тесно связаны друг с другом, и это было доказано уже на множестве других примеров. Пусть не совсем аналогичных…

Он замолчал. Взгляд Мещерекова был устремлен куда-то поверх сидящих на диване мужчин. Что витало в эту секунду перед его мысленным взором и о чем он думал, оставалось для оперативников тайной.

Перетье откинулся на спинку дивана и попытался сам проанализировать сказанное Мещерековым.

– Ладно, – как можно спокойнее, произнес Венсан. – Я понял. Ромб – это ключ. Ключ к разгадке. Не стану с вами спорить, профессор. Вы – специалист, вам виднее. Но от тесно связанных, как вы утверждаете, природы и математики мне бы хотелось вернуться к жизненным реалиям. К тому, что мне ближе, так сказать. В чем ключ, профессор?

Прямой вопрос застал Мещерекова врасплох. Он обреченно вздохнул, уронив голову на грудь.

– Увы, этого я пока не знаю, – сказал он. – Но, подумайте сами, господа. Грани ромба…

– …это направляющие, – прозвучал холодный спокойный голос справа, и трое мужчин одновременно повернули головы.

На пороге смежной комнаты стояла Айсана. Свет падал на ее смуглое от природы лицо, и не заметить в нем изменений было просто невозможно. Глаза скрывались под густой упавшей со лба челкой, и девушка решительным жестом отвела ее в сторону. Она уже не выглядела в эту минуту слабой и подавленной. Исчезли вялость, аморфность. Айсана, казалось, даже стала значительно выше ростом. Спина прямая, подбородок высоко поднят, в зрачках четкое осмысленное выражение. Мещерекову показалось, что в ней появилась некая внутренняя сила, граничащая с жестокостью.

– Что вы сказали? – профессор поднялся.

Его примеру последовали и Юдаев с Перетье.

– Грани ромба – это направляющие, – повторила девушка. – Единственный источник связи с Аллахом, о котором я вам уже говорила. Через Руджум Аль-Хири Высший Разум вмешивается в процесс жизни простых смертных. Помогает, направляет их…

– Вы что-то вспомнили, Айсана?

– Я вспомнила все, – ее слова были как удары хлыста – четкие и отрывистые.

Девушка прошла вперед, остановилась возле Венсана, и, прежде чем тот успел среагировать должным образом, ее рука скользнула в карман его жилета. Она вынула пачку сигарет. Перетье ошарашенно отступил назад.

– Я закурю, если вы не против, – улыбнулась Айсана, но улыбка ее была холодной. – И еще, будьте добры, господин Перетье, налейте мне выпить. Вы ведь составите мне компанию, не так ли?

– Да, конечно…

Венсан прошел к бару и достал две маленькие бутылочки коньяка. Открыл их. Затем взял все из того же бара один пузатый бокал и вылил в него содержимое одной из стограммовых емкостей. Себе Перетье брать бокал посчитал излишним. Айсана уже села в кресло и приняла от Венсана коньяк, не глядя в его сторону. Закурила сигарету. Все ее движения были естественными и полными некого внутреннего превосходства. Айсана будто стремилась показать окружающим, кто тут истинный хозяин положения. Или, вернее, хозяйка.

– Да, я вспомнила абсолютно все, – повторила она. – И, видимо, я должна сказать вам всем спасибо за оказанную помощь. Без вашего участия ничего бы не получилось. Профессор Гринберг весьма основательно промыл мне мозги… Но, клянусь Аллахом, он заплатит за это, как только я смогу связаться с Анбаасом. И не только он один.

– Давайте отложим ваши планы мести на некоторое время, – прервал ее монолог Юдаев. – Расскажите нам, что вы вспомнили. О Руджум Аль-Хири.

Айсана сделала неспешный глоток коньяка, отставила бокал на подлокотник кресла и в очередной раз глубоко затянулась едким табачным дымом.

– Думаю, мне нет смысла рассказывать вам старую, как мир, историю о существовании Нижних и Верхних миров. Здесь ведь все взрослые люди, а отнюдь не полные профаны. У нас с вами разная вера, но упоминания о Нижнем и Верхнем мире есть везде…

– Вы имеете в виду ад и рай? – Перетье уже сделал глоток коньяку и занял место за спинкой кресла, в котором сидела девушка. – Я не верю в эту белиберду. Считайте меня прагматиком или…

– В этом нет ничего удивительного, – усмехнулась Айсана, не поворачивая к Венсану головы. – Вы же – вероотступник, господин Перетье. Но ваша точка зрения не меняет общего положения вещей. Есть Нижний мир и есть мир Верхний. С Нижним все предельно ясно. Силы Хаоса с незапамятных времен стремились завоевать и покорить наш мир… Мир простых смертных. И, увы, небезуспешно. Лишь самые стойкие сумели сохранить веру в нашего истинного создателя Аллаха. В душах и разумах остальных лукавый посеял зерна сомнения.

Никто из присутствующих не перебивал Айсану. Споры о вероисповеданиях сейчас не имели никакого смысла. Гораздо важнее было то, что она собиралась сказать в итоге. И если Айсана замкнется, почувствует враждебное отношение к себе, все ее воспоминания, выцарапанные с таким трудом, так и останутся при ней.

– Разумеется, ему этого было недостаточно. Ему нужна была полная власть… – Девушка сделала паузу, несколько раз энергично затянувшись. – А вот Верхний мир, напротив, как это ни печально, очень редко вмешивался в дела людей, предоставляя им самим бороться с силами зла. Но иногда нам подаются знаки, которые могут помочь в этой борьбе. Высший разум… Аллах помог нам, создав Руджум Аль-Хири на том самом месте, где силы зла намеревались осуществить свой основной прорыв на землю. Нафез говорил мне о том, что Аллах выбрал тех, кто должен был стоять на страже людских интересов, сохраняя при этом нерушимую связь с Высшим Разумом. Но это было давно… где-то в пятом тысячелетии до нашей эры. По вашим меркам, разумеется. – Вновь по губам Айсаны скользнула снисходительная усмешка. – Но не это главное. Важно другое. За столь длительный срок у стражей утратилась связь с Высшим Разумом. Осталось только одно – сам Руджум Аль-Хири. Он несет на себе печать Аллаха и оберегает наш мир от происков мира Нижнего. Вы понимаете меня?

– Смутно, – признался Юдаев, выражая общую точку зрения.

В целом то, что говорила Айсана, было понятно, но ее слова по-прежнему не приближали их к тому, что было по-настоящему важно.

Она глотнула коньяка.

– Главное – держать врата закрытыми, – последовало с ее стороны грозное заявление, и, усиливая впечатление, девушка сурово свела брови к переносице. – Но некоторые не желают понимать этого, как и вы сейчас, и это создает угрозу для нашего мира. Угрозу вторжения…

– Господи! – Перетье скривился, как от зубной боли. – Опять вторжения. Я устал от этого бреда.

– Это не бред, господин Перетье, – вскинулась Айсана, и у Юдаева с Мещерековым на какое-то мгновение возникло ощущение, что девушка сейчас бросится на француза и вцепится ему в горло. – Повторяю, ваше неверие ничего не меняет. Уже не один человек из простых смертных пытался пройти через врата и оказаться в Нижнем мире, но никто… Никто из них не вернулся оттуда живым. Анри Фери хотел сделать то же самое. Он нашел врата. По тем направляющим, которые сейчас есть и у вас… Но его удалось вовремя остановить. Моими руками… Поймите же вы, мы не имеем никакого права вмешиваться в противостояние Нижнего и Верхнего миров.

– Постойте-ка! – Юдаев весь подобрался, как хищник перед решающим прыжком. – Вы что, хотите сказать, что Руджум Аль-Хири – это врата в Нижний мир?

– Не совсем так, – ответила Айсана, помолчав всего несколько секунд. – Я попытаюсь объяснить вам все это попроще. На примитивных аналогиях. Руджум Аль-Хири – это нечто вроде верхушки айсберга. Огромного айсберга. Эту верхушку создал Аллах. А основная часть внизу, под землей… Нижний мир, или преисподняя, если хотите.

– И туда есть вход? – в голосе Валерия смешались одновременно интерес и недоверие.

– А вы как думаете, если я говорю, что люди проходили туда, но не возвращались? – Айсана разговаривала с тремя взрослыми мужчинами, как с неразумными детьми. – Разумеется, есть. Врата Нижнего мира.

– И где они?

– Этого я не знаю. Нафез сказал, что я еще слишком молода для этого. Но со временем…

– А он сам знает?

– Конечно. И я думаю, что эти деятели из вездесущего «Моссада» тоже пронюхали обо всем. Для этого им и понадобилась акция с устранением французского ученого. Из-за того они так и засуетились…

– Бред! – Перетье залпом допил свою порцию конька. – Это полный бред. Вы меня извините, Айсана. Я понимаю ваше желание верить в создателя… Это право каждого. Но «Моссад»… Вы можете биться головой о стену, доказывая мне обратное, но я никогда в жизни не поверю в то, что «Моссад» встал на стражу каких-то там ворот ада. Израильская спецслужба – не религиозная секта, не тайное братство. У нее совсем иные цели и задачи. А этот бред…

Айсана вскочила с кресла и развернулась к Венсану. Глаза ее горели. На сей раз, казалось, конфликта не избежать, поэтому Юдаев поспешил вмешаться, встав между девушкой и французом.

– Подождите! – сказал он, расставляя руки в стороны, как рефери на ринге. – Нам совершенно ни к чему сейчас вести все эти бессмысленные перепалки. В любом случае, каждый останется при своем мнении. И это нормально. Сейчас гораздо важнее другое…

– Город, – глухо произнес Мещереков, все это время сидевший молча, погрузившись в собственные размышления.

– Что вы сказали, профессор? – обернулся к нему Юдаев.

Мещереков вскинул голову и счастливо улыбнулся.

– Я понял, – сообщил он. – Понял, в чем загадка этого места.

Перетье недоверчиво прищурился, зажав зубами неприкуренную сигарету. Айсана напряглась всем телом, и даже ее пальцы на руках сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Она все еще испытывала негодование от того, что сказал француз, а теперь, судя по всему, и русский ученый намеревался выдвинуть некую версию, которая должна была поставить под сомнения ее религиозные убеждения. Ожидать поддержки от Мещерекова было бы глупо. Юдаев, мгновенно позабыв о девушке и Венсане, подошел к Мещерекову.

– И в чем же она, профессор?

Но тот будто и не слышал вопроса, находясь в состоянии эйфории.

– Какой же я дурак! Почему я сразу не подумал об этом? Почему никто не подумал? Эта часть стены, на которую даже не обратили должного внимания… Конечно же! И сильное магнитное поле… Это все объясняет, господа!

– Что объясняет? – Юдаев протянул руку и легонько встряхнул профессора за плечо. – Может, вы объясните нам, что за озарение вас посетило?

– Да, конечно. – Мещереков удостоил каждого из находившихся в гостиничном номере торжествующим взглядом и в итоге остановил его на девушке. Айсана права…

– Права? – скептически ввернул Перетье.

– Права насчет айсберга, – Олег не обратил внимание на его тон. – Гилгал Рефаим… Или Руджум Аль-Хири. Неважно. Это верхушка айсберга. То, что лежит на поверхности. А под ним есть город. Древний город давно погибшей цивилизации. Я думаю, что раньше он тоже находился на поверхности и кольца венчали его самую верхнюю точку, но со временем…

– Цивилизации великанов? – уточнил Юдаев.

Мещереков покачал головой, но на губах его все еще играла загадочно-торжествующая улыбка.

– Нет… Вернее, вы можете их, конечно, называть и великанами. Можете еще как-то. Я же склонен отнести этих людей к мутантам.

– Здравствуйте! – Перетье не выдержал и громко расхохотался. – Час от часу не легче. Теперь побеседуем о мутации, профессор? Я вас верно понял?

– Дайте ему закончить, – недовольно вступился за Мещерекова Юдаев.

– Ради бога, – француз взмахнул рукой. – А я должен еще выпить.

– На здоровье. Продолжайте, профессор, – попросил Олега оперативник. – Почему к мутантам?

– Это второстепенный вопрос, – продолжил тот. – Когда Айсана сказала, что под землей есть нечто, имеющее вход, я сразу подумал о древнем погребенном городе…

– Вы не понимаете… – попыталась протестовать девушка, но Мещереков со все более возрастающим возбуждением перебил ее.

– Нет-нет. Все правильно. Люди находили вход в этот заброшенный город, но не возвращались оттуда. Почему?

– Почему? – эхом откликнулся Юдаев.

Улыбка Мещерекова стала еще шире.

– А вы добавьте к этому повышенные магнетические волны, идущие из недр земли, и получите полную картину происходящего. Дело в том, что несколько тысячелетий назад город со всей его цивилизацией был поражен радиацией… И убит. И там, под землей, до сих пор сохранился радиоактивный фон.

Пальцы Перетье сомкнулись на крышке стограммовой бутылки коньяка, но он замер, так и не завершив начатого действия.

– Город, пораженный радиацией? – переспросил он.

– Бах! Бах! Ты убит, Песах!

Смуглолицый щупленький мальчишка лет двенадцати, облаченный в старенькие истертые бриджи, едва прикрывавшие покрытые ссадинами колени, и клетчатую рубашку навыпуск, звонко расхохотался. Он остановился и озорно зыркнул на присевшего в нескольких метрах от него сверстника, державшего в руках направленный в его сторону игрушечный пистолет. Второй парнишка выглядел чуть старше и заметно полнее первого. Его черные волосы скрывала тюбетейка, из-под которой торчали непослушные вихры. По щекам парнишки струился грязный пот.

– Ничего подобного! – крикнул в ответ Песах. – Ты промазал. Мазила! Мазила!

– Так нечестно. – Его более крупный товарищ распрямился во весь рост. – Ты играешь не по правилам.

– Да? А если и так, то что? Что ты мне сделаешь? Поколотишь?

– Могу.

Песах снова засмеялся.

– Как скажешь. Только сначала поймай меня.

С этими словами мальчишка развернулся и со всех ног припустил в направлении оврага по дикому пустырю, перепрыгивая через низкие колючие кустарники.

– Ну ладно…

Второй участник игры со злостью отшвырнул бесполезное «оружие» и, сжимая кулаки, побежал следом.

В отдалении, на краю поселка, где только начинался пустырь, появилась маленькая темноволосая девочка с короткой стрижкой. На ней болталось явно великоватое ей мятое платьишко, а чумазое лицо было заплаканным.

– Стойте! – писклявым голосом закричала она. – Эй! Стойте! Куда вы? Вы же обещали меня не бросать. Песах!

Но ни Песах, ни его товарищ не слышали ее призыва. Или, увлеченные игрой, сделали вид, что не слышат. Они стремительно убегали по пустырю все дальше и дальше. Почти у самого оврага Песах оглянулся, прицелился из своего игрушечного пистолета в плотную фигуру «противника» и дважды нажал на спусковой крючок. Догоняющий был довольно далеко. Сестренка, стоящая у кромки пустыря, активно размахивая руками, и подавно превратилась сейчас для Песаха в гномика. Наверняка опять рыдает. А что еще взять с девчонки? Ясное дело, будет жаловаться маме, и вечером Песаху влетит по полной программе. Но сейчас он предпочел об этом не думать.

Сделав пару шагов назад и глядя на приближающегося товарища, забавно спотыкавшегося на каждом шагу, Песах оступился, потерял равновесие и, уже в безнадежной попытке удержаться на краю оврага, раскинув руки в стороны, кубарем полетел по пологому откосу. Он дважды больно стукнулся плечом, едва не подвернул ногу, но в остальном падение закончилось для него благополучно. В финале этого незапланированного пируэта он и подавно ткнулся головой во что-то мягкое, что и завершило его движение вниз.

Песах распрямился, вытянул ноги и приподнял голову. В нос ему ударил неприятный тошнотворный запах. Парнишка сморщился и зажмурил глаза. Откатившись на полметра в сторону и уловив, что запах уже не кажется таким резким, он открыл глаза и встал на колени. Повернул голову. Крик ужаса непроизвольно сорвался с губ мальчишки, когда его глазам предстала страшная картина. Снова зажмурившись, Песах закрыл лицо ладонями. Но при этом продолжал кричать, не в силах избавиться от того, что запечатлелось в его памяти.

– Эй! Что там с тобой? – послышался сверху оклик товарища. – Чего ты орешь как резаный? Разбился, что ли?

Песах прекратил кричать, убрал руки с лица и обернулся в сторону стоящего на краю оврага второго парнишки. Сердце Песаха бешено колотилось, в горле пересохло, и несколько секунд он вообще был не в состоянии вымолвить ни слова. Ноги стали ватными, подкашивались.

– Тут… Тут мертвец…

– Что?

– Мертвец! – закричал, что есть мочи Песах и обессиленно рухнул на колени.

– Брось! – не поверил ему приятель. – Подожди. Я сейчас спущусь.

Зачем-то скинув с себя сандалии, мальчишка оставил их наверху, а сам, переступая босыми ногами, устремился по косогору вниз. На то, чтобы достигнуть того места, где стоял на коленях, скрючившись, его товарищ, пареньку потребовалось не больше минуты. То, что так напугало Песаха, сразу бросилось ему в глаза. Зрачки расширились от ужаса.

Облепленного мухами синюшного оттенка лица практически не было видно, но по одежде нетрудно было догадаться о том, что это был мужчина. Он лежал в грязи, пропитанной кровью, в неестественной позе, и самым ужасным во всем его облике было то, что распухший язык вывалился наружу не изо рта, а из разрезанного горла и свисал вдоль шеи, подобно галстуку. Мальчика вырвало.

– Давай уйдем отсюда! – предложил Песах умоляющим голосом. – И поскорее. Я не могу на это смотреть.

– Да, пойдем, – согласился с ним товарищ, вытирая губы рукавом. – Нужно вызвать полицию.

Ни тот ни другой больше не посмотрели в сторону мертвеца. Почти бегом ребята поднялись вверх по склону и еще быстрее побежали через пустырь прямиком к поселку. По дороге им дважды пришлось останавливаться. Мальчика постарше буквально выворачивало наизнанку. Впрочем, Песах чувствовал себя не менее отвратительно. Все, что ему хотелось сейчас, так это с головой залезть под одеяло и не высовываться оттуда как минимум сутки.

Полиция приехала быстро. Мальчики уже не видели того, что происходило в овраге. Не видели они и того, как тело покойника погрузили в специальный крытый автомобиль и увезли. Затем приходил мужчина и задавал им вопросы, но, щадя чувства детей, он был не особо настойчив.

Документов при убитом обнаружено не было, однако хорошо сохранившиеся отпечатки пальцев позволили экспертам-дактилоскопистам идентифицировать его личность. Найденный в овраге мужчина с перерезанным горлом оказался Рифе Меером.

Приблизительно через полтора часа с того момента, как Песах наткнулся в овраге на труп, информация о случившемся поступила к Гордону Вентайлу. Он долго и внимательно разглядывал принесенные ему оперативниками снимки, сделанные на месте преступления, затем захлопнул папку и отодвинул ее в сторону.

По большому счету, Вентайл уже был готов к подобному повороту событий. Он знал, что в противном случае, будь Меер жив, он давно бы дал о себе знать. Нашел бы способ. А так…

– Арабы, – негромко произнес Вентайл.

В его словах не было вопросительных интонаций. Он и сказал-то это самому себе, но сидевший напротив него один из мужчин в броском темно-бордовом галстуке, соглашаясь, качнул головой.

– В этом нет никаких сомнений, господин Вентайл, – сказал он. – Более того, мы уверены, что это дело рук людей Анбааса. Причем тех самых, которых позже подстрелил у «Божественной звезды» Шолом Фишер. По времени все сходится и…

– Что? – Вентайл вскинул голову.

– Мы подозреваем, что экстремистам удалось перед смертью расколоть господина Меера. И именно от него они узнали о том, где находится Хаши-Ула и русский профессор.

Вентайл ничего не ответил на это. Он и так чувствовал себя неуютно, потеряв одного из своих сослуживцев, а думать о том, что Меер, ко всему прочему, мог еще оказаться и предателем, сейчас совсем не хотелось. Гордон вдруг явственно осознал, что, проработав с человеком бок о бок на протяжении стольких лет, он по существу ничего не знает о нем.

– У него есть родственники?

Оперативники были слегка сбиты с толку таким поворотом разговора. Они ждали от Вентайла любых вопросов, но только не такого рода.

– Мы не знаем, господин Вентайл… Но если вы хотите…

– Да, хочу. Узнайте. И соберите мне всю информацию, которую можно собрать на данный момент по Нафезу Анбаасу, – распорядился он. – Места, где он может быть, контакты, связи… Одним словом, полный отчет.

Русские перекрыли ему доступ к Айсане Хаши-Ула, но это совершенно не значило, что он, Вентайл, не имеет права принять жесткие меры в отношении экстремистской группировки, к которой эта девушка принадлежала. И в частности, в отношении Анбааса. Тем более что и для самого Нафеза Анбааса гибель двух его людей не останется без внимания. Нафез захочет мести. Захочет войны. И он ее получит.

Выслушав инструкции, оперативники покинули кабинет шефа. Вентайл остался один, наедине с собственными невеселыми мыслями. С некоторых пор задачи «Моссада» заключались не только в борьбе с терроризмом, как это определялось с самого начала, но и в том, чтобы ограждать страну от вмешательства других держав во внутренние дела Израиля. А Вентайл был твердо уверен, что ситуация с Гилгал Рефаимом – это сугубо личное, внутреннее дело его страны.

Но что ему оставалось? Достойно выйти из игры, не уронив своего реноме?

Вентайл потянулся к телефону.

– Город, пораженный радиацией?

На этот раз отношение к происходящему у Перетье заметно переменилось. У него появилась заинтересованность. Он поставил бутылочку коньяка обратно в бар и закрыл дверцу. Вернулся к дивану и сел рядом с Мещерековым.

– О чем вы говорите, профессор? Как такое в принципе может быть? Если бы там была радиация, ее бы обнаружили при помощи сонарных и сканирующих аэроисследований с воздуха. Или, по-вашему, ученые просто проморгали этот вопрос?

– Нет, не проморгали. – Олег почувствовал, что его гипотеза все больше и больше набирает силу. Он сам с каждой секундой только убеждался в правильности своих изначальных выводов. – Я думаю, что город лежит настолько глубоко, что его радиоактивный фон невозможно просканировать с воздуха. Даже с самого низкого положения. Его и с земли-то невозможно засечь. Все, что доступно нашему восприятию, это магнитные импульсы. Причем достаточно слабые, чтобы понять истинную суть их происхождения…

– А при чем тут мутанты?

– Я уже сказал, что это вопрос косвенный. – От волнения Мещереков по одному загибал пальцы на руке. – Но и он укладывается в общую концепцию моей версии. Установлено, что камни, использованные при строительстве Гилгал Рефаима, не способен поднять ни один человек. Да что там поднять! Даже сдвинуть с места. Отсюда и появилась гипотеза о библейских великанах, как единственно разумное объяснение этого феномена. Но радиация… Под воздействием радиации в организме человека происходят изменения на генном уровне. И даже если древние поселенцы Голанских высот и не стали великанами, они, без сомнения, должны были приобрести какие-то новые способности… или утратить прежние. Стало быть, в любом случае произошла мутация. Вы понимаете, о чем я?

– Прекрасно понимаю, профессор. – Перетье внимательно смотрел в глаза разошедшемуся в своих суждениях Мещерекову. – А теперь хотелось бы услышать от вас ответ на самый главный, на мой взгляд, вопрос.

– На какой?

– Откуда взялась радиация?

Мещереков остановился. Вопрос Перетье был хотя и вполне закономерным, тем не менее вызвал у профессора некоторое замешательство. Он перестал ломать пальцы, а на лице появилось выражение крайней озабоченности. Олег принялся мерить шагами гостиничный номер, в то время как остальные продолжали молча наблюдать за ним.

– Высший Разум… – пробормотал профессор, на ходу приглаживая бородку. – Айсана говорила нам о Высшем разуме… В этом есть рациональное зерно, господа. Да-да. Определенно есть. «Енох говорит нам, что такие символы, как кольца Рефаимов, являются частью гораздо большей коммуникационной системы, а именно той, что исходит от Высшего Разума. И Высший Разум периодически нисходит в земное измерение, чтобы помогать развитию человечества». Я читал об этом. Я помню это дословно…

– Об этом я вам и говорила, – язвительно бросила Айсана, взирая на всех остальных из-под насупленных бровей. – Разве не так?

– Нет, не так, – отмахнулся от нее Перетье и вновь переключил свое внимание на Мещерекова. – Какого черта, профессор? Вы начинаете противоречить самому себе?

– Нисколько. – Олег остановился. – Вы сами спросили меня о том, откуда взялась радиация. И я задумался о первоисточнике. Понимаете? Причина и следствие. Не стоит путать одно с другим и валить все в одну кучу. Высший Разум – это галактика. Вся наша необъятная вселенная, в которой Земля – лишь песчинка, маленькая и незначительная. Но сейчас не об этом, господа… Обратимся к научной фантастике, которая, возможно, я подчеркиваю, возможно, в чем-то недалека от истины.

– При чем тут фантастика?

– Много говорилось о том, что таких миров, как наш, во вселенной тысячи. – Мещереков опять начал расхаживать по комнате. – Эти миры взрываются, гибнут от радиации. Планеты исчезают вместе с существующими на ней цивилизациями… Но вполне способны возродиться вновь. То же самое могло произойти и с Землей. Несколько тысяч лет назад.

– Хотите сказать, что ее убила радиация из космоса? – Венсану вновь захотелось выпить, и он с тоской покосился на оставленный им без должного внимания бар.

– Ну почему же обязательно из космоса? Это вполне мог быть и какой-нибудь внутренний катаклизм. Для ответа на ваш вопрос понадобится гораздо больше времени на анализ ситуации, месье Перетье.

– Аллах покарает вас за неверие, – вновь вмешалась в дискуссию мужчин Айсана, раскуривая очередную сигарету, конфискованную из запасов француза. – Вы сами не ведаете, о чем говорите. Я поверить в это не могу. Вы готовы поставить под угрозу даже существование творца, лишь бы отыскать логику там, где ее нет и быть не может.

Мещереков остановился возле девушки, склонился к ней и мягко положил руки на плечи. Невзирая на то состояние, в котором она пребывала, Айсана не воспротивилась его прикосновению. Профессор проникновенно и по-доброму заглянул в глубокие черные глаза с пушистыми ресницами.

– Нельзя быть такой категоричной, Айсана, – сказал он. – Мы выдвигаем версии, и не более того. Каждая из них имеет право на существование. Я не принимаю вашей веры, но это не значит, что я плохой человек. Или эти господа, что сидят здесь. У каждого из нас своя жизнь. А я… Лично я просто обязан анализировать все с научной точки зрения. С точки зрения логики, как вы сами сказали. Это моя профессия. А истина…

– Истина, Олег? – усмехнулась Айсана. – Я уже сказала вам, в чем заключается истина. Мы не имеем права вмешиваться в отношения между Нижним и Верхним мирами. То, что вы зовете радиацией, или, вернее, то, что вы за нее принимаете, на самом деле чистое зло, рвущееся наружу. Но Аллах не допустит этого. Не допустит истребления своих верноподданных.

– У меня слуховые галлюцинации или вы действительно спорите о том, что важнее: мистика или научная фантастика? – грубо прервал девушку Перетье. – Все это полное дерьмо! Понятно?

– Вы твердолобый болван, господин Перетье! – не осталась в долгу Айсана.

Венсан поднялся и расправил плечи. Меньше всего ему хотелось вступать сейчас в перепалку с женщиной. Тем более когда в его собственном мозгу также зародилась интересная гипотеза относительно загадки, связанной с Гилгал Рефаимов. Версия с радиоактивным фоном пока виделась ему наиболее правдоподобной и приближенной к реальности. Но причины и следствия, о которых упомянул Мещереков, на его взгляд, были тут совсем иные. И если его догадка окажется верной…

– Смешно слышать такие высказывания от дикарки, которая верит, что с поверхности земли есть вход в царство мертвых, – иронично произнес он и направился к бару.

Айсана преградила ему дорогу. Дым от зажатой в зубах сигареты застилал ей лицо, но даже сквозь него Венсан мог видеть, как гневно пылают ее глаза. Но он не собирался расценивать девушку как возможного потенциального противника в рукопашной схватке. Он просто отодвинул ее рукой в сторону и, подобно лечащему врачу, встретившему на обходе особо буйного пациента, произнес:

– Возьмите себя в руки, Айсана. Иначе мне придется сделать вам новый укол. Для успокоения.

– Попробуйте, – с вызовом ответила девушка. – Рискните, если не боитесь, Венсан.

Они стояли друг против друга, и Мещереков с Юдаевым почти физически ощутили, как между ними наэлектризовался воздух. Бог знает, чем могло бы завершиться это новое столкновение, если бы Валерий в очередной раз не разрядил ситуацию.

– Мы можем спорить и ругаться друг с другом до бесконечности, – авторитетно заявил он. – Пока пена изо рта не пойдет…

– У многих она пойдет при любом раскладе. – Перетье не спускал глаз с Айсаны. – Это известный симптом.

– Прекратите, Венсан, – одернул его Юдаев. – Все это ни к чему не приведет. Установить истину мы можем только одним-единственным способом.

– Каким же, если не секрет?

– Пройти через врата и спуститься под землю.

Венсан и Айсана одновременно отступили друг от друга на один шаг назад. Конфликт разрядился, но это могло быть не более чем тайм-аутом.

– Вы не можете, – сказала девушка. – Это безумие! Поймите! Вы все погибнете. Прикосновение к священному…

Перетье не дал ей закончить.

– Я что-то прослушал, господа? – он удивленно приподнял бровь. – Но мне вроде показалось, что никто из нас не знает, где находится вход в «нижний город».

– Профессор? – окликнул Мещерекова Юдаев.

Профессор без лишних слов уловил ход его мыслей. Он стремительно прошел к столу, на котором находился его ноутбук, включил компьютер и, придвинув стул, сел.

– Дайте мне карту, – попросил он.

Валерий исполнил его просьбу и остался стоять за спиной ученого, наблюдая за тем, как тот выводит на экран монитора какие-то файлы с записями и графиками.

– У вас есть идея? – поинтересовался оперативник.

– Да, я думаю, что теперь у нас есть возможность решить этот вопрос. Теперь, когда у меня появились в наличии недостающие звенья цепи. Я думаю, что знаю, каким образом Анри Фери и все, кто предшествовал ему, находили эту точку.

В памяти Олега всплыла обрезанная тростинка с намотанной на ней леской. Он понял, что Фери задал таким образом нужное направление, вычислив его путем несложных математических действий и собственных астрономических знаний. Позже леска просто оборвалась. Ее мог сорвать кто-то из туристов или… Но Фери знал. И Мещерекову казалось, что он тоже знает…

– И как же?

– Смотрите. – Мещереков вывел на экран поверх прочих окон такую же карту, какая была у него сегодня в момент визита на Гилгал Рефаим. Только без меток. Сверяясь с листком бумаги, он нанес эти метки и точно так же соединил их пунктиром, чтобы образовался ромб. Затем особо отметил на карте северный и южный входы в Кольца Рефаимов. – Это то, что мы имеем. Так? Я уже говорил, что совпадений не бывает. Ромб – это ключ. Айсана упоминала о направляющих. Но грани полученной фигуры – это только второстепенные направляющие. Не хватает одной. Той, которая напрямую указывала бы нам на вход. – На экране появилось новое изображение, значение которого стоящий за спиной профессора Юдаев понять не сумел. Но он точно знал, что эта голография каким-то образом должна быть связана с астрономией. Мещереков тут же подтвердил его догадку. – Мы искусственно можем воссоздать на компьютере день летнего солнцестояния с погрешностью на то, как это должно было выглядеть за три тысячи лет до нашей эры. Тогда первые солнечные лучи упадут сквозь северное отверстие под таким углом, – Мещереков провел на карте луч. – А теперь поставим условный наблюдательный пункт за Сириусом через южное отверстие в центре полученного нами ромба. Вот здесь. Видите?

За спиной увлеченного работой профессора уже стоял не только Юдаев. Заинтересованные пока еще непонятным процессом Венсан и Айсана тоже приблизились к Мещерекову, разглядывая экран через его левое плечо.

– А тут уже вступает в силу чистой воды геометрия, – возбужденно продолжал Олег, делая разметки и на предыдущей карте с начерченным пунктиром ромбом. – Из точки наблюдения, то есть из центра нашей фигуры мы просто опускаем высоту на основание в виде солнечного луча. Это и будет основной направляющей. А точка пересечения, – Мещереков отметил ее особо, – и есть точка входа в подземный город. Видите, она соприкасается с одним из камней в кладке внутреннего кольца монумента. Врата, о которых говорила Айсана, под этим камнем.

Он убрал руки с клавиатуры и откинулся на спинку стула, любуясь начерченной им схемой. Перетье щелкнул зажигалкой и закурил. Айсана смотрела на экран широко открытыми глазами. Юдаев снял с шеи полотенце и бросил его на диван. Минуты три никто не произносил ни слова, осмысливая услышанное. Валерий первым нарушил молчание.

– А почему именно так, а не иначе, профессор?

Мещереков пожал плечами.

– Астрономия плюс математика. Я ведь говорил: третьего не дано. Нет никакого иного пути, по которому мог пройти тот же Фери. Я уверен, что не ошибся. Девяносто пять процентов из ста. – Мещереков чувствовал себя на коне. – Все тот же Енох говорил, что эти каменные обломки заключают в себе шифрованные послания, которые люди должны расшифровать, а значит, это не должно быть слишком сложно. Енох не ошибся. И я не ошибся.

– Не считая оставшихся пяти процентов, – ввернул Перетье.

– Вероятность ошибки очень мала, – ответил Мещереков. – Вход в город именно здесь.

Он ткнул пальцем в экран.

– Вход в Нижний мир, – сказала Айсана. – Точка прорыва. Угроза всему существованию.

– Мы это выясним, – подвел черту Юдаев, разгибаясь и отходя в сторону.

– Вы ни о чем не забыли, коллега? – Перетье пустил ему в спину густую струю дыма. – У нас уже были предшественники. Смельчаки, рискнувшие спуститься в преисподнюю. И никто из них не вернулся. Их всех сожрал дьявол, судя по всему.

При этом он насмешливо покосился на стоящую рядом Айсану, а девушка в ответ наградила его испепеляющим взглядом.

– Ну или, если верить профессору Мещерекову, а интуиция подсказывает мне, что его версия не лишена логики, – более миролюбиво и серьезно продолжил Венсан, – под землей нас ожидает сильный радиоактивный фон. Мне кажется, что это проблема. Нет?

– Проблема, – согласился Юдаев. – Но эту проблему я беру на себя. Мы осуществим спуск сегодня ночью.

– Вы сгорите в аду, неверные, – сказала Айсана. – И Аллах не станет спасать ваши испорченные души!

– Желаете укольчик, милая дама? – Перетье лучезарно улыбнулся.

– Иди ты!..