Глава 10

Когда зазвучала стрельба, а затем громыхнула граната, Ружана выглянула из-за развешенного на стульях одеяла. Среди боевиков, оставшихся на складе, сперва началась паника, но потом они выбежали на улицу, загудел мотор, и «Хаммер», мелькнув за раскрытыми воротами, отъехал. Женщина набралась смелости и вышла из своего ненадежного укрытия. Никого из людей Исы на складе не осталось.

– Ты умеешь пользоваться рацией? – Капитан Уэллер с надеждой смотрел на нее, поворачивая в браслете наручника кисть, прикованную к арматурной петле.

– Нет, но сейчас попробую. – Ружана метнулась к рации.

Радист со своего места подсказывал ей, как и что включается. Омар, забыв о страхе, бросился ей помогать, но они только мешали друг другу. Ничего не получалось. Индикаторный огонек так и не зажегся.

– Они отключили питание, – присев на корточки, определил Омар, подсвечивая ей и себе прибором от камеры.

Заискрился проводок на клемме аккумулятора. Вспыхнул индикатор, набрал яркость, засветилось оконце с указанием частот.

Ружана набросила на голову микрофон с наушниками. В них что-то щелкало, пищало. Омар даже не стал укреплять провод на аккумуляторе, он просто удерживал его рукой возле клеммы.

Уже отчаявшись связаться с базой, Ружана просто кричала в эфир, при этом смотрела в ту сторону, где шел бой:

– Нас захватили боевики! Мы на недостроенных складах к востоку от Неджефа, там, куда сегодня сел самолет «Ан-24»!..

Совсем близко взревел мотор. «Хаммер» въехал в помещение склада, полоснув по бетонной стене светом. Вторая машина замерла у самолета. За пару секунд до этого Омар и Ружана успели вернуться туда, где их оставили боевики. Проводок уже соскользнул с клеммы, но индикаторный огонек на рации еще продолжал светиться красным, медленно угасая, как уголек в безветренную погоду. Раскачивались на проводе наушники с микрофоном.

Женщина осторожно выглянула из-за одеяла.

«Иса, кажется, ничего не заметил».

Главарь выглядел вполне довольным. Хотя, как казалось Ружане, радоваться ему было нечего – ведь явно там, у бункера, случилась стычка с Бондаревым. И, как она поняла по вспышкам выстрелов, тому удалось уйти. Но тут следом из машины выбрался Брук. Выглядел он не совсем так, как привыкла Ружана. Помятый, перепачканный костюм, спутанные волосы. Но держался он не как пленник, а как хозяин положения. Иса не приказывал ему, а вел себя как с равным.

– Рад, что ты жива, – вскинул руку в приветствии Брук, заметив Ружану, и дежурно улыбнулся, – твой дружок снова порет горячку.

– Говорите по-английски, – напомнил Иса, – я должен понимать.

– Извиняюсь. Я просто поздоровался. – Брук остановил взгляд на Уэллере. – А вот с тобой у нас еще есть дела.

– Освободите его, – распорядился Иса.

Тарик переспросил:

– Радиста тоже?

До этого их отстегивали только вместе для очередного выхода в эфир.

– Нет, его одного. Остальных выведите, а сами ждите снаружи.

Не слишком охотно, но боевики подчинились. Когда на складе остались только Брук, Иса и Уэллер, торговец оружием выбросил четыре пальца и покачал ладонью возле лица капитана.

– У меня к тебе ровно четыре дела.

Уэллер в напряжении слушал.

– Если сделаешь все, как я скажу, он тебе подарит жизнь и свободу.

– Предложение, от которого тяжело отказаться, – хмуро ответил капитан.

– Я тоже так думаю. – Брук поставил стул, сел, закинул ногу за ногу. – Дело первое… – он загнул указательный и посмотрел на Уэллера через три растопыренных пальца. – Ты убедишь американцев, что ситуация все еще под твоим контролем. Мол, произошла стычка с небольшой группой боевиков, которых военные случайно пропустили из города. Нападавшие уничтожены. Ты к утру все закончишь и потом лично, именно лично, а не по рации, сообщишь подробности дальнейших действий.

– Что ты задумал? – Уэллер напряженно всматривался в лицо Брука, словно пытался прочитать его мысли.

– Какая тебе разница? – И торговец оружием принялся разгибать и загибать указательный палец. – По твоей вине Иса здесь, ты недосмотрел, я просто хочу все исправить.

– Хорошо, – согласился Уэллер.

Иса и Брук внимательно слушали все, что говорил Уэллер, но не делали попыток вмешаться. Никто даже не держал руку на кнопке выключения, чтобы в случае чего прервать связь. Капитана связали с полковником, и он не только объяснил ночную стрельбу, но и заверил, что трое иракских военных остаются в его распоряжении вместе с грузовиком до окончания операции.

– Просто отлично. – Брук ухмылялся, когда сеанс связи был окончен. – Одним делом стало меньше. – Теперь второе, самое главное, ради чего все и затевалось.

Уэллер тяжело дышал от возбуждения, деланое спокойствие во время разговора по рации стоило ему нервов. Еще больше его пугало то, что он пока не понимал, куда клонит Брук.

– Я сделаю все, о чем ты просишь, но, по-моему, ты совершаешь ошибку, ставишь не на тех, кого надо, – мягко сформулировал Уэллер.

– Я не прошу, – жестко ответил Владимир Брук, – я даже не предлагаю. Я тебя использую, – улыбка вновь появилась на его губах. – Ты не сумел выполнить свою часть договора. Иначе бы мы оба были уже далеко отсюда. Но я свою часть выполнил. Химическое оружие доставлено в Ирак. Ровно в условленную точку.

Капитан тут же испуганно перевел взгляд на Ису, ведь до этого главарь боевиков не знал, что за артиллерийские снаряды находятся в самолете. По самодовольному виду Исы стало понятно, что Брук не проговорился только сейчас, а еще раньше раскрыл карты. Уэллер опустил голову.

– Но пока, – продолжал Брук, – я получил только аванс. Теперь я хочу получить остальное. Я потерял при этом своих людей. Не буду мелочным, их смерть включаем в мой коммерческий риск. Ты – человек подневольный, работаешь на государство, а потому и торговаться с тобой бесполезно. Оставшиеся полтора миллиона должны уйти на мой счет. И я хочу это видеть собственными глазами. – Торговец оружием сделал паузу и спросил: – Мне загибать второй палец?

Уэллер кивнул. Средний палец Брука прижался к ладони. Владимир поднялся, вынул из «Хаммера» серебристый чемоданчик Уэллера.

– Разворачивай переносное отделение банка.

Иса, не сильно понимавший в таких делах, следил за капитаном, как за магом и чародеем. Поблескивала раскладная тарелка космической связи, мерцал монитор ноутбука. Пальцы капитана то и дело проходились по клавиатуре. Брук заглядывал ему через плечо, контролировал, сам вводил собственные пароли. Когда в окошечке банковского счета число увеличилось на полтора миллиона долларов, Брук отстранил от клавиатуры Уэллера, занял его место. В затылок ему уже дышал Иса.

– Это хорошо, что у тебя есть собственный счет. – Торговец оружием чуть сдвинул в сторону компьютер. – Но если бы не было, я бы, не сходя с места, открыл тебе новый.

Главарь боевиков, сверяясь с записной книжкой, неумело натыкал пальцем пароль.

– Ну вот, теперь три четверти миллиона твои. – Брук погасил экран компьютера.

– Ты ему не верь, – предупредил Ису Уэллер, – он бизнесмен – обманет при первой возможности.

– Это мои проблемы, – расплылся в улыбке главарь, – у тебя своих проблем хватает.

Брук вознес над головой два пальца.

– Еще не все. – Один палец прижался к ладони. – Дорогу к городу найдешь? Здесь не лес, не джунгли, не заблудишься. Цени, Томас, я с тобой предельно откровенен. Ничего не скрываю. Ты придешь к своим и расскажешь все, как было. Возможно, им не понравится, что ты притащил в это место – им в тыл – столько химического оружия. Его хватит, чтобы вымер весь город и окрестности, а если подует ветер, то и до Багдада донесет. А теперь более доходчиво тебе объяснит командир повстанцев, в чьих руках находятся наши жизни.

Иса важно закивал с видом пророка.

– Передай своим, что самолет заминирован. И если только кто-нибудь попробует сунуться сюда, весь груз взлетит на воздух. Американцы должны убраться из города, отвести войска на базу.

– Радиомина? – спросил Уэллер.

– Нет. Ее у меня нет. Есть только с таймером. Каждый раз мои люди будут выставлять ее на полчаса. И даже если вы уничтожите нас с воздуха точно наведенной ракетой, она взорвется в положенное время. В самолете много потайных мест. Найти ее вы не успеете.

Капитан Уэллер выжидал, не зная, верить главарю боевиков или нет. С одной стороны, все это походило на блеф, но чем больше капитан думал, тем реальнее становилась угроза.

«Брук рассчитал точно – мне, как человеку, видевшему все своими глазами, придумавшему операцию и обеспечившему доставку химического оружия, поверят. Другому бы не поверили, мне – да. Я использую все аргументы, какие у меня только найдутся».

В довершение ко всему Иса крикнул:

– Тарик!

Боевик зашел в склад.

– Принеси мину.

Тарик с предосторожностями достал из машины мину, связку тротиловых трубок, перетянутых изоляционной лентой, из отдельного ящичка извлек взрыватель. Иса взял только мину и взрыватель, вставил в прорезь электронный ключ – пластмассовую карточку с чипом на конце. Выставил на дисплейчике время – тридцать минут – и запустил обратный отсчет времени.

– Установишь ее в самолете. Поглубже. Каждые двадцать минут переставляй время – отсчет начинается с получаса. Это гарантия нашей победы, – и протянул Тарику электронный ключ.

Боевик бережно принял взрыватель, ввернул его в короткий цилиндр мины. Иса с удовольствием отметил испуг во взгляде Томаса Уэллера.

– Ты поверил, поверят и другие. Вы – американцы, европейцы – слишком сильно боитесь смерти. Потому что в вас нет настоящей веры.

– А теперь иди, – сказал Брук, поднимаясь со стула.

– Что будет с моим радистом? – спросил Уэллер.

– Это решаю не я. Боюсь, придется тебя огорчить…

Иса благодушно пожал плечами:

– Когда идут двое, то до цели доходит хотя бы один. Просвети его по дороге. Вдруг повезет не тебе, а ему. Хотя с большим удовольствием я расстрелял бы вас обоих.

Именно эти слова заставили Уэллера двинуться к выходу, он приостановился за воротами склада, увидел Тарика, спускавшегося с пустыми руками из самолета по опущенной рампе. Небо на востоке уже не было непроницаемо черным, звезды потускнели. В лицо капитану дул сухой ветер пустыни. Он махнул рукой радисту. Тот не сразу понял, и его пришлось одному из боевиков подтолкнуть в спину.

– Пошел…

Уэллер сделал с десяток шагов, резко остановился, повернулся всем телом. Иса поднял автомат, передернул затвор.

– Иди, пока я не передумал.

– А какое четвертое дело? – с недоумением спросил Уэллер, глядя на Брука, он, казалось, не замечал автомата, нацеленного на него.

– Береги себя. Очень сильно береги по дороге. Где-то поблизости ходит наш общий друг, а у него есть автомат и вопросы к тебе.

Уэллер растерянно махнул рукой и побрел по бетонке. Радист нагнал его, зашагал рядом. На них двоих не смотрел только Тарик – он, не отрываясь, смотрел на часы, боялся пропустить нужное время.

– Следующий раз выставишь таймер на час времени, – распорядился Иса.

Когда американцы исчезли из вида, Брук тронул Ису за плечо.

– Нам надо обговорить детали.

Главарь осмотрелся, ему казалось, что повсюду их могут подслушать.

– Можно поговорить в машине, – предложил Брук.

Иса слегка поморщился, недовольный тем, что эта мысль не пришла ему в голову первому. Ему не нравилось, что Брук во многом перехватил инициативу. Они устроились на переднем сиденье «Хаммера».

– Мой тебе совет: не думай о победе, – сказал Брук. – Один бой ты случайно выиграл, но войну вы уже проиграли. Американцев вам не победить. Нельзя воевать со всем миром.

Иса сложил руки на коленях. Важно поднял голову:

– Я буду воевать.

– Американцы все равно придут сюда и уничтожат вас. Они добьются своего, даже если у тебя найдется атомная бомба.

– Как?

– Отведут войска на безопасное расстояние, раздадут противогазы и пустят в вас ракету, наведут ее из космоса. Все, чего ты добьешься, – погубишь город. У тебя там остались родственники?

– Три брата, сестра…

– Они задохнутся… вместе с семьями, – прищурился Брук, – а американцы представят дело так, что это ты взорвал самолет. Тебя будут проклинать и те, кто уцелеет в Неджефе.

Брук чувствовал, что Иса поддается, поэтому хотел дожать его.

– Ты хочешь, чтобы тебя проклинали? Скажи, почему ты воюешь?

Иса задумался. Сперва он взял оружие в руки, потому что был в правящей партии. Всем чиновникам и партийным раздавали оружие. А потом? Он и сам толком не задумывался над этим. Воевал, поскольку шла война, и было уже невозможно – или ему только так казалось – положить оружие на землю и уйти, бросить людей, пошедших за ним. Да и куда идти? Если дом разрушен, прежнего места службы нет, а впереди ждет суд, как пособника бывшего режима. Даже если не посадят в тюрьму, он уже станет никем в новом непонятном ему государстве.

– Я хочу, чтобы американцы ушли, – наконец сказал Иса.

– Они уйдут не раньше, чем вы перестанете воевать. Ты это пойми! – Брук выжидающе смотрел на Ису.

– Но останутся их компании, они будут качать нашу нефть, – настаивал Иса.

Брук тяжело вздохнул, не первый раз ему приходилось разговаривать с боевиками исламских стран, и он знал, что ему ответят наперед. Нефть как аргумент в споре могла быть заменена на лес, на алмазы, руду, какао, но суть возражений от этого не менялась.

– А много тебе и другим перепадало от нефти, которую качал Саддам? Ее у вас почти никто и не покупал – эмбарго. А теперь у тебя есть деньги, которые ты можешь получить только со мной. Надо выбираться отсюда, пока есть время. Это твой шанс, то, что ты сумел завоевать.

– Мне и Саддам не нравился, и американцы не нравятся.

– При Хусейне ты почему-то за оружие не брался?

Иса кусал губы, теребил бороду.

– Это было невозможно. Он никуда бы не ушел – некуда.

– И американцы не уйдут. – Брук подвел разговор к нужной точке. – Ты сам это сказал. Единственный выход, чтобы избавиться от них, – уйти самому. Мир большой.

– Ты прав, – сдался главарь боевиков, – я сам об этом думал в последние месяцы.

– Ты сможешь провести меня в свободную зону, контролируемую курдами?

– Можно попробовать.

– Там у меня есть связи. У них и получишь свои деньги.

– Договорились. – Иса смотрел из салона «Хаммера» сквозь толстое стекло триплекса на боевиков. – А теперь скажи: почему ты не стал вытаскивать своих людей? Я бы отпустил их почти даром. Тысяч сто-двести хватило бы.

– Теперь ты можешь ответить и сам, – несколько зло, но без ненависти сказал Брук.

– Ты им оставался должен деньги за доставку химоружия.

– И это тоже. Мне не нужны свидетели.

– Когда мы уедем? – Иса сузил глаза. – Ночью?

Брук, хитро прищурившись, покачал головой:

– Американцы следят за нами через спутники. И среди вас всех я один знаю время, когда Неджеф выпадает из зоны видимости. Я основательно подготовился. Так что без меня тебе никак не обойтись.

Шуршали, ломались под ногами сухие стебли, пыль коркой застыла на лицах, забивала носы. Бондарев и украинский пилот наконец отошли на достаточно безопасное расстояние от складов. Клим присел на землю, принялся перевязывать шнурки, потянул слишком сильно, и один из них лопнул.

– Вот так всегда случается, в самый неподходящий момент. – Он связал обрывки и затянул их. – Тебя как зовут? – спросил он пилота. – Меня можешь звать Климом.

– Алексей. – Украинец пожал ему руку. – Бруку нельзя было верить. Эта сволочь… – начал он объяснять то, что случилось в бункере.

Бондарев махнул рукой:

– Я все уже понял. Хорошо, хоть ты успел выскочить. Вовремя сообразил.

– Надо выбираться к американцам, – предложил Алексей.

– Не надо. Чем идти к ним, лучше уж оставаться с Исой.

– Почему?

– Ты знаешь правду. А им твоя правда не нужна. У них уже есть своя, согласно ей, мы виноваты во всем случившемся.

Алексей озабоченно тер щеку пальцами, под ними скатывалась пыль, смешанная с потом.

– Значит, нет выхода?

– Выход есть в любой ситуации. Но не всегда до него удается добраться.

Украинский пилот пожал плечами:

– Это то же самое. Пока мы можем только прятаться. У тебя сколько патронов осталось?

– Не у меня, а у нас. Три, – не отщелкивая рожок, сказал Клим, – я считал каждый выстрел.

– Негусто.

Бондарев отпил воды и протянул бутылку Алексею:

– Это тоже все, что у нас есть. – Затем всмотрелся в темноту.

Пилот тоже всматривался, но никого не видел. Лишь небо на востоке слегка посветлело.

– Жди здесь, – сказал Бондарев.

– Ты куда?

– Я вернусь. Не сходи с места.

Алексей еще хотел спросить, но Клим уже пружинисто поднялся, закинул автомат за спину и побежал, растворился в ночи. Украинец тут же ощутил, как мир вокруг него стал куда опаснее, чем был до этого. Слова Бондарева подействовали на него отрезвляюще, до этого разговора он, не задумываясь, бежал бы к городу, чтобы только оказаться среди американцев. Теперь же он точно знал, что останется сидеть посреди пустыни, ожидая возвращения Клима… …Капитан Уэллер шел, не поднимая головы, смотрел себе под ноги. Запыленные ботинки шлепали по бетону. Он слышал, как радист шагает следом за ним, но даже не делал попытки заговорить. Капитан прокручивал в голове то, что скажет, когда окажется среди своих. Сам придумывал вопросы, отвечал на них, возражал самому себе. И если первые полмили ему казалось, что все потеряно, то теперь он понял – ситуация для него только усложнилась, но все еще можно исправить. Главное – не паниковать. Он один владеет всей информацией целиком. И если добиться, чтобы операцию по захвату самолета доверили ему, он еще сможет снова оказаться на коне.

«Только теперь никаких иракских военных, – думал Томас Уэллер. – Единственное, что я доверил другим, выпустил из-под контроля, – привезти мертвых боевиков. Все, что делал сам, – сработало».

– Сэр, впереди… – окликнул его радист.

Капитан не стал оборачиваться, сразу вскинул голову. Впереди на дороге в предрассветном полумраке читался одинокий силуэт. Человек стоял так, чтобы его заметили, ждал, а значит, выследил Уэллера и радиста раньше, чем те заметили его. Капитан чуть сбавил шаг. Но убегать было поздно, а защищаться нечем. Расстояние сокращалось. Уэллер разглядел, что за спиной у мужчины висит автомат, повернутый стволом вниз.

«Хороший знак. Если бы собирался стрелять – взял бы его в руки».

Еще несколько шагов, и он уже разглядел лицо. Раньше он его не видел, но сразу понял, что перед ним тот, кто не вышел вместе со всеми из самолета, тот, кто не давал покоя боевикам. Уэллер остановился, не дойдя до него лишь один шаг, при желании можно было подать руку. Несколько секунд Бондарев и капитан молча смотрели друг другу в глаза.

– Отпустили? – бесстрастно спросил Бондарев, но Уэллеру показалось, что он слышит в голосе издевку.

– Они заминировали самолет. Мина с таймером, отсчет обновляют каждые полчаса. Лучше держаться от этого места подальше. На всякий случай.

– Я бы тоже на их месте так поступил. Планы на будущее? Твои планы. Или ты уже поставил на своей карьере крест?

– Они не взорвут самолет. Будут тянуть время, выторговывать условия. Ты куда? Туда или сюда? – Уэллер уже взял себя в руки, он показал сперва в сторону города, а потом оттопыренным большим пальцем ткнул себе за плечо.

– Ты, как понимаю, направляешься к своим.

Уэллер кивнул:

– Присоединяйся. Возвращаться нет смысла. Во время штурма мало кто уцелеет. Не знаю, откуда ты взялся в самолете, но я к этому не имею отношения. Погибнуть должны были только подонки. Все претензии к Бруку. Я просто делаю свою работу.

– Ты ее сделал плохо. Очень плохо и грязно.

– Все еще можно исправить, – Уэллер даже улыбнулся, – идем. Не знаю, кто ты такой, но догадываюсь, что и тебе приходилось делать грязную работу для своей страны.

– Возможно.

В уже посветлевшем предрассветном воздухе послышался гул мотора. Вдалеке мелькнул и исчез свет фар. Машина ехала со стороны Неджефа. Капитан напряженно вслушивался в звук.

– Не ждал? – спросил Бондарев. – Если ваши военные собрались штурмовать прямо сейчас, лучше отговори их от этой затеи.

– Они еще многого не знают. Пока я слышу только одну машину.

Узкие полоски света от прикрытых козырьками фар уже были видны в отдалении. Капитан приободрился, уже с легким превосходством посмотрел на Бондарева.

– Ты ничего уже не сумеешь сделать. Едем с нами.

– Ничего? – Бондарев поправил на плече автомат.

– Тогда возьми хотя бы сигареты, если куришь. – Уэллер полез в карман, чтобы вытащить располовиненную пачку.

Клим усмехнулся, отрицательно качнул головой и вдруг резко ударил левой рукой капитану в челюсть. Уэллер, не ожидавший удара, даже не вскинул руку, клацнули зубы, подошвы ботинок оторвались от земли. Томас упал, единственное, что успел сделать, так это сгруппироваться в падении. Бондарев вытер кулак ладонью. Радист отступил на шаг, принял стойку.

– Никудышный у тебя командир, – сказал Клим по-русски и добавил уже по-английски: – Его счастье, что он без оружия, да и патронов у меня маловато.

Бондарев наподдал ногой выпавшую пачку сигарет и сбежал с невысокого откоса. Радист бросился поднимать Уэллера. Тот оттолкнул его, выругался, стал на ноги и отряхнулся, прощупал нижнюю челюсть.

– Целая. Ты его не видел? – проговорил он.

Водитель остановил машину, лишь только заметил людей на дороге. Солдаты тут же заняли позиции за открытыми бронированными дверками.

– Я капитан Уэллер! – крикнул Томас, приподнял руки, демонстрируя пустые ладони, и пошел к ним навстречу.

Яркий свет ударил ему в лицо. Сержант, видевший капитана в день прилета, узнал его и выключил фонарь.

– Нас послали проверить…

– Вы очень вовремя, – оборвал его Уэллер, – разворачивайтесь на базу. Дайте рацию, я должен переговорить с полковником.

Бондарев, несмотря на то что еще окончательно не рассвело, вышел точно на то место, где оставил Алексея. Пилот дожидался его.

– Что там? – сразу же спросил он.

– Узнал кое-что полезное. Надо подыскать удобное место на день. Потому что вряд ли мы сумеем выйти из него до вечера.

Алексей еле успевал за Климом, хоть и был лет на пять младше.

– Они отпустили американцев, – бросил через плечо Бондарев.

– Значит, те скоро сюда придут.

– Я так не думаю.

Солнце уже готово было показаться над горизонтом. Еще четверть часа, и свет зальет пустыню. Клим принялся ломать высокие сухие стебли. Алексей, ни о чем больше не спрашивая, тоже взялся за работу. Прижимая к себе охапку сухих растений, Бондарев пробежал метров двадцать, опустился на колени и руками стал выгребать сухой песок из небольшого углубления, расширяя его. Пилот все повторял за ним. Обломив толстые концы стеблей, Клим под углом воткнул их в почву, оторвал от низа рубашки несколько тонких полосок материи, натянул их между колышками и забросал сверху сухими стеблями, посыпал пылью. Получилось вполне сносное убежище, где можно даже сидеть. А обнаружить его было невозможно даже с десятка шагов. Сухие, припорошенные пылью растения сливались с пейзажем.

– Залезай, – скомандовал Бондарев и нырнул в узкий лаз вслед за пилотом.

Солнце выползало из-за горизонта, длинные тени потянулись по пустыне. Алексей, вздремнувший было, вскинул голову. Клим лежал на самом краю углубления на животе и смотрел куда-то сквозь раздвинутые стебли. Пилот подобрался к нему, тоже выглянул. От самолета, стоявшего на бетонке, их отделяло метров четыреста, дальше тянулась цепочка складов.

– Я и не знал, что мы оказались так близко, – удивился Алексей, – думал, мы отошли километра на четыре.

– Мы прошли четыре километра, – уточнил Клим, – но не по прямой.

– Никого не видно. Может, они ушли?

– Нет. Если наблюдать долго, то боевики выдадут себя.

В воротах склада показался грузный Тарик, его ног почти не было видно из-под светлого, как земля пустыни, балахона. Он торопливо шел к самолету, по дороге взглянул на часы, взбежал по опущенной рампе. В этот момент стало видно, что рядом с самолетом находятся еще двое боевиков, укрывшихся в тени. У одного из них на груди поблескивал бинокль. Бондарев тоже посмотрел на часы.

– Все понятно, – сказал он.

– Что? – не понял Алексей.

– Они переставляют таймер на мине каждый час. Теперь ты последи, а я вздремну. Этой ночью, кажется, спать нам не придется. Как только что-то произойдет – буди. – Бондарев уступил площадку Алексею.

Когда пилот буквально через полминуты обернулся, Клим уже спал, прислонившись к покатой стенке углубления. Лицо его было уставшим, но спокойным и даже умиротворенным, как у человека, опаздывавшего, а потом все же успевшего на поезд.

«А ветер дует от самолета в нашу сторону», – вспомнил о заминированном грузе Алексей и почувствовал, как страх парализует мысли.

Уэллеру, можно сказать, повезло. Это, конечно, если не брать в расчет все то, что произошло с ним и его планом раньше. Руководство, после того как капитан доложил обстановку, поступило точно так же, как поступает любое другое руководство в мире. И нет разницы – принимают решения штатские начальники, главы спецслужб или военное командование. Ему дали карт-бланш – ты завалил операцию, тебе и спасать положение. Естественно, было обговорено и обязательное в таких случаях «но…», мол, если вновь случится провал, вся ответственность ляжет исключительно на Уэллера, делить ее с ним никто не собирался.

Полковник теперь уже знал, что находится в самолете. Поэтому он и согласился с предложением Томаса Уэллера: сделать вид, что условия Исы приняты. Военные действия в Неджефе были остановлены.

Мерно шелестел кондиционер. В кабинете сидели полковник и воспрявший духом Томас Уэллер.

– Я буду рад, если Иса потребует вдобавок выпустить всех боевиков из города с оружием в руках. Пусть присоединяются к нему. Я готов даже дать им транспорт. Пусть соберутся в одном месте и там подохнут. Но он, кажется, не такой идиот, каким вы хотите мне его представить, капитан, – сказал Уэллеру полковник, когда они садились составлять план захвата бывших складов, – пока погибло больше наших людей, чем его. Я готов принять любой разумный план, но при одном условии – минимальные потери с нашей стороны.

Томас Уэллер развернул недавно отпечатанный и склеенный по частям увеличенный снимок, переданный со спутника: коробки складов, еле различимая линия бетонки, крестик самолета на ней.

– Если ветер сохранит силу и направление, облако газа достигнет города за час с небольшим. – Маркером он провел линию от самолета к Неджефу, нарисовал на конце, обращенном к городу, жирную стрелку.

– Весь личный состав обеспечен противогазами, но не знаю, как обстоит дело у иракских военных. Однако гражданское население… Мы не можем эвакуировать целый город. Вдобавок больше половины территории Неджефа до сих пор контролируется повстанцами.

– Они не самоубийцы, – проговорил капитан, – взрывать самолет не станут. Это их козырь. В дневное время нам к ним не подойти. В том числе и с воздуха. Но у них нет даже приборов ночного видения. Главное – внезапность и скорость. Десантироваться с вертолетов ночью, ликвидировать боевиков за несколько минут. И успеть разгрузить самолет до взрыва. Мина достаточно большая, они прячут ее не в ящиках, где ее легко будет найти, а в самом самолете. А до этого надо тянуть время, чтобы они поверили, будто мы готовы идти на все их уступки.

– Всегда может найтись один безумец, – засомневался полковник. – Если все же самолет будет взорван?

– Вертолеты тут же заберут десант. А ваших людей стоило бы отвести с этого направления. – Уэллер маркером обозначил подветренный от складов сектор. – Противогазы вещь надежная, но ими не всегда успевают воспользоваться. Если горстка боевиков и ускользнет через образовавшийся коридор, не страшно. Главное – захватить самолет с грузом.

Полковник смотрел на снимок и морщил лоб.

Владимир Брук вышел за ворота склада. От него не укрылось, что один из боевиков тут же перешел поближе к воротам и перевесил автомат так, чтобы им можно было тут же воспользоваться.

«Не доверяет мне Иса, но на его месте я бы доверял еще меньше».

Были слышны только обычные звуки природы: шум ветра, шорох сухих стеблей, шуршание песка. Взрывы в Неджефе, к которым все уже успели привыкнуть, перестали звучать с самого утра. Брук провел ладонью по шершавой щеке.

«Когда нервничаешь, щетина растет куда быстрей». Он перевел взгляд на измятые, испачканные брюки.

Торговец оружием вернулся в здание. Боевик, стороживший его у ворот, присел на корточки, положил автомат на колени и, казалось, задремал. Но, если бы торговец оружием сделал шаг к выходу, тут же открыл бы глаза. Брук присел возле груды вещей, высыпанных на кусок пластиковой пленки. Сюда люди Исы ссыпали все, что осталось после американцев, и каждый забрал себе то, что ему понравилось. Брук немного брезгливо ворошил вещи. Наконец отыскал то, что искал: упаковку одноразовых бритвенных станков и баллончик с пеной. Крышка была снята, а вокруг распылительной головки застыли посеревшие высохшие хлопья. Явно кто-то из боевиков, не умеющий читать по-английски, действовал методом проб и ошибок, выбирая себе.

– Ружана, – окликнул он.

Женщина лежала, повернувшись лицом к стене, неохотно повернулась.

– Ты снова на коне, – с неприязнью произнесла она, – непотопляемый. Как тебе только удается всех дурачить?

– Талант у меня такой. Одним бог дал абсолютный слух, вторым голос, а мне досталось то, что осталось, – другое умение.

Иса прислушался к их разговору, но не стал напоминать, чтобы говорили по-английски.

– Мне зеркало надо. У тебя должно быть.

– Почему?

– У тебя все есть.

– Мужчины… – вздохнула Ружана. – Чего тут только нет? А о простых нужных вещах вы не думаете. – Она открыла сумочку и извлекла из нее пудреницу. – Держи.

– Раньше ты меня называла на «вы». – Брук отщелкнул крышку, носовым платком протер маленькое запорошенное пудрой зеркальце, увидел в нем только один свой глаз.

– Раньше ты был моим боссом, – сказала Ружана, – боссов называют на «вы», а теперь все поменялось и не вернется к прежнему состоянию.

– Справедливо.

Брук уже растер крем на ладонях, смешав его с водой, и хлопал по щекам. Лезвие заскрежетало по щетине. Торговец оружием стер остатки пены салфеткой, сполоснул лицо пригоршней воды и поднял с пленки бутылку виски – спиртное мусульман не заинтересовало.

– Сойдет вместо одеколона.

– Пудреницу не забудь вернуть. Тебе она ни к чему, – напомнила Ружана.

– Лови. – Брук защелкнул крышечку и подбросил диск пудреницы.

Женщина даже не сделала попытки ее словить, она скрестила руки на груди. Пудреница звонко ударилась в бетон и разлетелась на части, заблестели осколки зеркальца.

– Как жаль, – ехидно улыбнулся Брук, – я забыл о хороших манерах, одичал в пустыне.

– Скотина. Урод.

Главарь боевиков, хоть и не понимал слов, но чувствовал интонацию. Иса, вскинув брови, смотрел на Ружану, он не мог понять, как это женщина может так разговаривать с мужчиной, но в конце концов рассудил, что это личное дело Брука. Если он позволяет ей, то – пусть.

Брук подсел к рации, менял частоты, прослушивая эфир – открытые разговоры американских военных. Слушал и улыбался. Все говорило о том, что условия, переданные Уэллером, выполняются.

– Они не обманывают, – обратился он к Исе, – в городе военные действия остановлены, войска отходят.

Иса сказал, глядя на своих людей:

– Они признали, что бессильны что-то сделать против нас. Теперь пора поставить новые условия. Они должны уйти из города, отвести войска на двадцать миль, оставить на военной базе весь свой арсенал, запасы воды и пищи. Мы соберем людей и будем воевать дальше.

Боевики слушали главаря – одни с воодушевлением, другие с сомнением и усталостью, но никто не стал возражать. Брук вышел в эфир, уточнил, что отвечает ему полковник, и тут же отдал микрофон Исе. Тот даже не стал вступать в разговор, сразу выложил весь набор требований.

– Мы делаем все, что возможно, – звучало из динамика, специально включенного для такого случая, – но на это требуется время… Не все возможно решить на месте. Мы согласовываем… ждем разрешения, убеждаем…

– Если к вечеру наши требования не будут выполнены в полном объеме, мы взрываем груз, – оборвал Иса, и Брук отключил связь.

Главарь обвел восторженным взглядом людей:

– Теперь вы почувствовали нашу силу. Они, конечно, думают, что обманут нас. Затянут время. Возьмут измором. В городе больше не стреляют. А мы обманем их, уйдем, и самолет взорвется, когда мы будем уже далеко.

Тарик, бывший вторым человеком после Исы, взглянул на часы и заспешил к выходу – предстояло перевести таймер бомбы на новый отсчет. Брук проводил его взглядом и чуть заметно кивнул Исе. Именно Тарик больше других не доверял торговцу оружием, а с того момента, как Иса стал заигрывать с Бруком, и самому главарю.

– Тарик до моего возвращения остается командиром, – властно произнес Иса, открывая дверцу «Хаммера», – я проверю, сдержали американцы слово или нет. Дорога на восток от города должна быть свободна. Если мы не вернемся до пяти вечера – взрывайте бомбу.

Брук сел рядом с Исой. Машина взревела мотором, перевалила за бетонку, и пыльный шлейф потянулся за ней.

Тарик уже открыл в полу грузового отсека самолета люк – слишком узкий, чтобы залезть в него головой, – запустил туда руку, нащупал укрепленную под настилом бомбу. Заслышав шум мотора, повернул голову и увидел за опущенной рампой пронесшийся на скорости «Хаммер». Он выбежал из самолета. Машина, удаляясь, пылила по пустыне.

– Кто поехал? – заранее зная ответ, спросил у часовых Тарик.

– Иса и еще кто-то с ним, стекла толстые, блестят, не рассмотрел.

Тарик сделал несколько нерешительных шагов к складу, первым желанием было взять вторую машину, догнать Ису, но времени и так оставалось немного – если не переставить таймер, бомба взорвется через пять минут. Скрежетнув зубами, Тарик забежал в грузовой отсек. Руки его дрожали, он боялся выпустить бомбу из непослушных пальцев. А потом через узкий люк до нее можно было и не дотянуться. Тарик вспомнил, что умеет дышать, только когда бомба уже лежала перед ним на рифленом полу отсека. Таймер показал три минуты и продолжал обратный отсчет времени. Пластиковый ключ вошел в прорезь, мелькание цифр на дисплее остановилось. Дрожь в пальцах немного унялась. Надежно спрятав пластиковый ключ от таймера, боевик распрямил затекшую до боли в пояснице спину.

Тарик зашел в кабину пилотов, глянул на пустыню через стекло кабины. «Хаммер» был уже на горизонте, и если бы не пыльный шлейф за ним, то он бы не сразу отыскал его взглядом.

«Поздно, не догнать. Куда Иса поехал? Почему не остановился? – Тарику не хотелось верить в худшее, грело душу только то, что ключ остался у него. – Ключ никому не передам, пока он у меня, я хозяин положения, – твердо решил он, взглянул на часы, – еще пять минут прошло. Не успеешь назад вернуться, как снова в самолет идти. Час – с одной стороны, это много, но с другой… Если Иса мне ничего не сказал, уехал, то и я могу сделать так, как считаю нужным».

Уже никуда не спеша, почти не нервничая, насколько это было возможно, когда держишь активизированную бомбу в руках, Тарик переставил таймер на два часа задержки взрыва.

«Меньше бегать придется».

Следовало поменять место установки. Казалось, что самолет такой большой и подходящих мест – уйма. Но, как всегда бывает в таких случаях, Тарик представил себя на месте того, кто хочет отыскать бомбу. И, конечно же, любое место казалось ему ненадежным. Он прошелся по отсеку, боязливо поглядывая на оставшиеся в нем ящики с артиллерийскими снарядами. Ближе к кабине пилотов стояло несколько рядов пассажирских кресел, откидной столик с так и не убранными картами. Боевик присел, надеясь отыскать какой-нибудь лючок в полу. У самой стенки, под кронштейном крепления кресла, он увидел что-то прямоугольное, тонкое, размером с небольшую картину, замотанное в оберточную бумагу. Осторожно вытащил, война приучила его к всевозможным сюрпризам. Зашелестела бумага. Тарик положил на сиденье металлический плоский кейс. Отбросил замки, поднял крышку. Внутри лежали какие-то деловые бумаги на русском и английском. В углу поблескивала трубка мобильного телефона. Боевик взял ее в руку, осмотрел. Странная это была трубка, казалось, что она вырезана из цельного куска металла, во всяком случае, ни одного винтика Тарик не обнаружил, только гравировку «003». Синело сапфировое стекло. На кнопках ни одной цифры, только рельефные точки, чтобы ориентироваться по ним в полной темноте.

Тарик провел по корпусу острием ножа – не осталось даже царапины, зато острие из закаленной стали слегка затупилось. Трубка внезапно ожила, сапфировое стекло залил ультрамариновый свет, по дисплею пробежала линия-змея. В наушнике послышался голос, говоривший на непонятном ему языке. Тарик испуганно положил «телефон» в кейс и захлопнул крышку, приложил к ней ухо. Голос пропал. Сделав маленькую щель под крышкой, Тарик глянул внутрь. Экранчик уже не светился.

«Это не мобильник, – правильно рассудил боевик, – а что? Шайтан только знает!»

Зашелестела бумага. Кейс вернулся на прежнее место. Тарик ножом отвернул винты, крепившие решетку на канале вентиляции, и спрятал бомбу поглубже в узкий короб из нержавеющей стали. Решетку приставил к отверстию и только наживил винты, чтобы потом не мучиться, выкручивая их снова.

У самолета, кроме часовых, уже собралось несколько боевиков. При появлении Тарика разговоры тут же смолкли.

– До возвращения Исы ты командуешь отрядом, – сказал один из них. – Командир поехал проверить дорогу вместе с русским. Приказал, если он не вернется до пяти, взрывать самолет.

Тарик молча выслушал эту новость. Он стоял, глядя на горизонт, за которым уже исчез «Хаммер». Со стороны Неджефа виднелась тоненькая полоска дыма, но не доносилось ни звука. Если бы не она, пейзаж был бы совсем мирным.

– Тарик, что ты скажешь?

– Если командир так решил, так оно и будет, – ответил он.