Глава 26

Пользуясь тем, что почти вся труппа собралась в одном месте и на территории передвижного цирка шапито не было ни души, Изольда, ежесекундно озираясь и, словно вор, перебегая от одного укрытия к другому, сумела добраться до своего трейлера не замеченной никем. Она чуть не расплакалась, глядя на свои костюмы для выступлений и проклиная судьбу, которая в одночасье превратила ее из добропорядочного гражданина и артиста российского цирка в международную преступницу. А ведь она не сделала ничего предосудительного!

Однако, как говорится, слезами делу не поможешь, и девушка, не дав разгуляться эмоциям, постаралась взять себя в руки. Думать надо было быстро и четко. Во-первых, надо избавиться от больничной пижамы. И это оказалось самым трудным. В трейлере больничную одежду нельзя было оставлять ни под каким предлогом. Уж что-что, а жилище иллюзиониста, в котором жила и его помощница, полиция будет обыскивать со всей тщательностью. Выбираться на улицу, чтобы сунуть пижаму в какой-нибудь ящик для мусора или еще в какое-нибудь подходящее для этих целей место, было опасно: ползать по территории шапито в поисках укромного места, означало большую долю вероятности быть кем-нибудь замеченной. К тому же не было никакой гарантии, что это вещественное доказательство не найдут и в мусорном баке. Что же делать?

Обнаженная Изольда растерянно стояла посреди каморки, лихорадочно соображая, как избавиться от улики. И, надо отдать девушке должное, мозг ее быстро перестроился и сейчас работал, как у профессионального уголовника. Ассистентка не придумала ничего лучшего, как снова облачиться в ненавистную полосатую пижаму, отдаленно напоминающую тюремную робу, только в более ярком и красочном исполнении. Во всяком случае, у полиции будет меньше шансов на успех.

Во-вторых, залезть в ящик иллюзиониста еще не значит стать человеком-невидимкой. Будучи ассистенткой Вольдемара Жозеффи, Изольда, как никто другой, знала, что сам по себе ящик не представляет ничего необычного. Все дело в технике, которую демонстрировал иллюзионист. И если девушка заберется в ящик, не предупредив своего партнера о том, что надо ее скрыть, то стражи правопорядка обнаружат Изольду едва только откроют черную дверцу. Вот только как предупредить Вольдемара, чтобы, кроме него, никто больше не догадался о ее присутствии? Можно было написать коротенькую записку, но девушка точно не знала, есть ли у полицейских для общения с русской труппой переводчик или они там общаются на английском? Во всяком случае, так рисковать не имело смысла. К тому же листок с текстом надо было оставить на видном месте, а это сразу же привлекло бы внимание блюстителей закона, и даже если они не прочли бы послание сразу, то наверняка прихватили бы подозрительный документ с собой для детальной расшифровки.

Изольда осторожно выглянула в окошко. На ее счастье, толпа пока и не собиралась расходиться. Время у ассистентки еще было, хотя и не много.

Может быть, нарисовать? Но, в общем-то, хрен редьки не слаще: что записка, что рисунок, и то и другое наверняка привлекут повышенный интерес следователей. Рисунок даже в большей степени. И вообще оставлять послание в самом трейлере, которому будет уделено повышенное внимание, дело весьма рискованное. Надо предупредить Вольдемара еще до того, как он появится в помещении.

Изольда осторожно выглянула в окно. У клетки с медведицей все оставалось по-прежнему. Тогда девушка решилась приоткрыть дверь и осторожно осмотрела ближайшие окрестности. Есть! Совсем недалеко от трейлера стояла большая клетка-голубятня, затянутая тонкой металлической сеткой. Дядя Ваня, дрессировщик птиц, не любил держать пернатых у себя, в небольших клетушках, и сооружал голубятни везде, где только это было возможно. Зимой в Сибири, понятно, этого он не делал, а вот на Кипре, прокаленном жарким южным солнцем, – в первую очередь.

Ассистентка еще раз выглянула в окошко, убедилась, что дядя Ваня стоит среди артистов труппы, и бросилась к столу. Написав короткое и вразумительное послание, девушка, предварительно осмотрев подходы, незаметно выскользнула из фургончика, осторожно вошла в запертую всего лишь на засов клетку, крепко примотала ниткой послание, так же незаметно вернулась в трейлер и только после этого отпустила птицу на волю. Конечно, дядя Ваня не одобрит такого ее поступка, но что было делать в сложившейся ситуации? И потом, голуби – не тигры и не медведи, если птицу возьмет в руки посторонний или, скажем, покормит ее, то от этого слушаться хозяина она не перестанет, а тем паче – бросаться на него.

Голубь немного покружился в ярком небе, размял крылья и, разглядев в толпе своего покровителя, спланировал на его плечо. Сердце у Изольды бешено заколотилось, но переживала девушка зря. Никого, кроме дяди Ваня, появление птицы не удивило и не вызвало подозрений. Публика наблюдала за полицейским шоу. Ассистентка иллюзиониста видела, как дядя Ваня снял сбежавшую птицу с плеча, как обнаружил и, слава богу, незаметно для окружающих прочитал послание девушки, как поднял голову, посмотрел на фургон иллюзиониста и, хотя и не мог видеть притаившуюся там Изольду, тем не менее подал ей неприметный для остальных знак – понял, прикрою.

Девушка с облегчением вздохнула и села на стул. Сердце бешено колотилось. Так оно не барабанило, даже когда на арене она исполняла довольно рискованные номера. Может быть, местные доктора правы и у нее действительно расшатались нервишки? Однако в руки эскулапов-аборигенов Изольда отдаваться не собиралась. Только родным, российским.

Немного успокоившись, девушка в последний раз осмотрела помещение и, убедившись, что после себя она не оставила никаких следов, открыла дверцу и скрылась в черном провале чудо-ящика. По ее глубокому убеждению, ждать обыска оставалось недолго, а заглянуть сюда полиция могла в любое время. Может быть, шмон уже идет, а артистов труппы просто не отпускают и держат в одном месте, чтобы не мешали. Сидеть в ящике и ждать было невыносимо трудно, но ничего другого запуганной ассистентке иллюзиониста не оставалось…