ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Кто были люди, устроившие засаду в его квартире, Андрей понял, лишь выбравшись из машины: прямо перед ним находилось легендарное здание под номером тридцать восемь.

"Петровка не ФСБ, – с облегчением подумал он. – Как-никак свои.

Разберемся…"

Однако последовавший прямо с колес допрос показал, что Андрей зря надеялся на скорое разрешение его проблем. Уже то, что первым беседовал с ним следователь Астраханский, не предвещало ничего хорошего. Да-да, тот самый Астраханский, кабинет которого еще лет двадцать назад подозреваемые окрестили «Хатынью».

Перспектива оказаться там наводила ужас даже на видавших виды зеков. Это был дурной знак. Что-то вроде черной метки. Прежде Андрей слышал немало историй о крутом норове Астраханского. Чему-то верил, чему-то нет. И уж никак не мог предположить, что когда-нибудь ему самому придется переступить порог «Хатыни», да еще в роли подозреваемого.

Андрея усадили на стоявший в центре кабинета стул, пристегнув наручниками к спинке. Астраханского, который сидел за столом, он не видел, глаза слепила яркая лампа. Судя по всему, шестидесятилетнему хозяину кабинета нравилась подобная игра в кошки-мышки. При таком освещении от его глаз не могло укрыться ни одно движение жертвы. А вот допрашиваемый созерцал лишь размытые очертания следователя…

Добрую минуту Астраханский молчал, внимательно рассматривая арестованного.

– Все ясно! – неожиданно бодрым голосом проговорил он, достав из лежавшей на столе папки несколько листков. – Ну что, прямо сейчас будешь писать признание или предпочтешь пройти девять кругов ада? Признаюсь честно, за мою многолетнюю практику до последнего, девятого, еще никто не дотягивал. Самый упрямый сломался на седьмом. Кажется, лет десять назад это было…

Его заявление Андрей воспринял как личную обиду.

– Может, сначала объясните, почему я здесь? – потребовал он.

– Значит, признаваться не хочешь, – протянул Астраханский. – Вообще-то на другой ответ я и не рассчитывал. Ты хоть и бывший, но милиционер. Кухню знаешь. Хочу сразу предупредить, к милиционерам, преступившим закон и отказывающимся от сотрудничества, у нас особое отношение. А потому не советую упорствовать.

«Не зря Астраханского все, кто здесь бывал, считают скотиной, – с досадой подумал Андрей. – Похоже, ему совсем не нужны мои объяснения, да и сам он объяснять ничего не собирается. Заинтересован лишь в том, чтобы доказать мою вину».

Оставалось ждать и надеяться на то, что в ходе допроса все прояснится.

– Задавайте вопросы, – попросил Андрей. Истолковав его просьбу как капитуляцию, Астраханский вальяжно откинулся на спинку мягкого кресла.

– Вот так-то лучше, – самодовольно произнес он и взял со стола один из листков. – Что ж, начнем с самого начала. Первым пунктиком у меня помечено убийство Вероники Кругловой. – Астраханский сделал паузу, ожидая реакции арестованного, но, прочитав на его лице полное безразличие, с едва уловимым разочарованием продолжил:

– Ну хорошо. Я немного помогу тебе. Чтобы проще было начинать… Идет?

Андрей кивнул.

– Так вот. Если раньше тебе многое сходило с рук потому, что отсутствовали личные мотивы, теперь все стало на свои места. По завещанию, которое Круглова написала под твою диктовку, главный пакет акций фармацевтического завода переходит тебе.

– Это шутка? – не поверил Андрей. – О каком завещании идет речь? Я был знаком с Никой всего пару дней и толком не знал, чем она занималась.

– Вранье! – прикрикнул на него Астраханский. – Только не говори, что ты не знал о существовании этой бумаги. – Он показал листок. – Это копия завещания. Мы получили ее вчера.

– И там написано, что все переходит ко мне? Астраханский жестом подозвал к себе охранника и передал тому листок.

– Покажи ему.

Охранник, подойдя к Андрею, развернул листок.

– Ерунда какая-то, – пробормотал тот, бросив короткий взгляд на документ.

Однако Астраханский не врал. Документ походил на настоящий. Подписи Ники и нотариуса, печати и дата указывали на то, что это и есть пропавшее завещание. И что самое удивительное: акции фармацевтического завода «Химмед-препараты», расположенного в Подмосковье, и в самом деле были оформлены на его имя.

– Так что зря ты убрал нотариуса, – с ехидцей продолжил следователь.

Андрей с недоумением посмотрел на него.

– Зачем мне вообще кого-то убивать? Неужели вы думаете, что из-за каких-то паршивых акций я способен прикончить свою девушку? Самое интересное, что я ничего не смыслю в этом бизнесе. Аспирин от панадола не отличу! Зачем?

– Вопросы здесь задаю я! – грубо оборвал его Астраханский. – На тебе висят Вероника Круглова и нотариус. Запомнил? Идем дальше. А дальше у нас по списку свидетели твоего преступления, которых вначале ты пытаешься запугать, а потом, когда угрозы перестают действовать, убираешь. Тасканов и Адамчиков тоже на твоем счету. Вот так. Как видишь, тут не дураки сидят.

Андрей едва не задохнулся.

– Тасканов жертва?! Он преступник!

– Ложь! – возразил Астраханский. – Сегодня я беседовал с твоей изнасилованной. Она призналась, что заявление липовое, и сказала, что ты вынудил ее написать эту бумагу. К счастью, она вовремя во всем разобралась.

– Вы помогли? – не сдержался Андрей. Астраханский грохнул кулаком по столу.

– Заткнись! У тебя нет алиби на момент совершения убийства. Врач слышал, как ты угрожал Тасканову. Добавь сюда признание Виноградовой. Три серьезных аргумента! Все против тебя! Лучше вспомни все прямо сейчас и подпиши протокол.

Андрей покачал головой.

– Неужели вы не понимаете, что меня отправил сюда тот, кто отвлекает от настоящего убийцы. А что касается меня, мне не в чем признаваться.

– Твои проблемы. – Астраханский кивнул охраннику. – Отвезите его в сизо.

Пусть дозревает там, если по-хорошему не доходит.

Двое парней сноровисто подхватили Андрея под руки и подтолкнули к двери.

Андрей не стал возражать. Что бы он ни сказал, Астраханскому было до фонаря.

"Одного пристрелили, второго инопланетяне уволокли. Отличная выдалась зима.

Просто блеск! – Бухвостов бросил отзывающуюся длинными гудками трубку и нервно посмотрел на часы. – Уже четыре, а Корнилов так и не появился. Где его черти носят?"

И хотя Бухвостов уже привык к подобным выходкам своего нового начальника УГРО, на этот раз он забеспокоился всерьез. Прежде Корнилов не позволял себе такого. Он хотя бы заглядывал в отделение и предупреждал об отлучке. А сегодня не заглянул. Более того, никто из оперов не мог ответить, где сейчас Корнилов.

Они лишь пожимали плечами. Дорофеев, правда, вызвался поискать его, но через час возвратился с еще более постной рожей. Пришлось обременить Гурвича телефоном. И теперь вместо того, чтобы заниматься оперативной работой, он каждые пятнадцать минут звонит Корнилову домой.

«Неужели придется объявлять в розыск?» – со страхом подумал Бухвостов и, схватив стоявший на столе графин, плеснул в стакан воды. Залпом осушил его, а потом твердо сказал себе:

«Никаких лишних телодвижений. Самое разумное сейчас ждать. Корнилов не тот человек, который кому-либо позволит скрутить себя в бараний рог. Он сам кого хочешь скрутит, а то и угрохает. И беспокоиться нечего. В конце концов, он мне не брат и не сват. Выкрутится. А вот от третьего выговора на этот раз не отвертится. Вкачу по седьмое число. На всю жизнь запомнит. Я ему не моджахед».

Сеанс самовнушения подействовал, на душе у Бухвостова отлегло. Вспомнив, что уже с неделю не поливал свою любимицу, белую герань, он сокрушенно покачал головой.

– С этим Фараоном все на свете позабудешь! – пробурчал он себе под нос и, взяв графин, направился к окну.

Плеснув в горшок раз, второй, полковник поймал себя на том, что не получает от этого ни малейшего удовлетворения. Зло сплюнув, одним движением вылил остатки воды и вернулся за стол.

И что дальше? Он посмотрел на телефонный аппарат, словно тот был его заклятым врагом.

Не выдержав пытки, телефон залился таким пронзительным звоном, что нормальный человек, не раздумывая, швырнул бы его в мусоропровод и побежал в магазин за другим. Бухвостов же вопреки логике, наоборот, обрадовался этому звонку. Схватил трубку и скороговоркой выпалил:

– Полковник Бухвостов слушает.

– Привет, Сема, – послышался знакомый голос. К немалому разочарованию Бухвостова, голос принадлежал не Корнилову, а старому дружку с Петровки, майору Пичугину из отдела снабжения.

– Привет, Сашок, – мрачно отозвался Бухвостов и по привычке спросил:

– Как у тебя дела?

– Нормально. А у тебя, судя по голосу, не очень?

– Как обычно. Если бы не было проблем, кому мы были бы нужны?

– Это верно, – согласился Пичугин. – Вот хочу подкинуть тебе еще одну.

Снова подумав о пропавшем Корнилове, полковник покосился на часы и поторопил:

– Ну, выкладывай.

– Тут одного твоего парня загребли. Бухвостов затаил дыхание:

– Неужели Корнилова?

– Точно.

– И что он натворил?

– Если честно, не в курсе. Слышал, что его дело передали Астраханскому. Ну а ты знаешь, что это за птица. Вот я и подумал, что неплохо бы тебе просигналить. Мало ли что. А теперь, извини, спешу. Пока.

– Пока, – машинально повторил Бухвостов и положил трубку.

«И как я сразу не сообразил? – с досадой подумал он. – Ну кто еще мог его загрести? Только свои. Бандитам он спуску не даст, а со своими вечно душа нараспашку. Главное, жив. Это хорошая новость. А вот то, что под арестом и дело поручили Астраханскому, дурная. Треть его подследственных покончила самоубийством… Вряд ли следователь станет во всем разбираться. А с Фараоном так нельзя… Что же могу сделать я?»

Бухвостов принялся перебирать в памяти имена и чины знакомых, к кому можно обратиться за помощью.

«Только Колька Щукин», – заключил он и с ужасом подумал о том, что в последний раз общался с Щукиным лет десять назад, когда тот был: еще майором и служил в соседнем отделении. Теперь Колька носил погоны генерал-майора.

Тяжело вздохнув, Бухвостов достал из стола справочник МВД и принялся нервно листать его. Отыскав наконец нужную фамилию, придвинул телефон к себе.

«Захочет ли Колька вступаться за какого-то майора Корнилова? – усомнился он. – Не дай бог, Щукин откажет, пиши пропало. Тогда я уже ничего не смогу. Даже если так, моя совесть будет чиста: сделал все, что мог».

Набрав номер приемной, он на одном дыхании произнес:

– Генерала Щукина, пожалуйста.

– Генерал в Швейцарии. Возвратится не раньше чем через неделю…

За окном злобно завыл ветер. Бухвостов вздрогнул. Ему показалось, что это не свист ветра, а звук падающего на шею Корнилова ножа гильотины.

После яркого прожектора «Хатыни» камера, в которую его втолкнули, показалась Андрею погруженной в непроглядный мрак. Он на ощупь добрался до шконки и опустился на матрац. Пружины пронзительно заскрипели.

– Ну что, баллон, вафлю отсосешь или сразу на флейте сыграем? – послышался из темноты сиплый голос.

Андрей на мгновение растерялся. Он был уверен, что в камере, кроме него, никого не будет. «Астраханский куда большая паскуда, чем я предполагал», – зло подумал он, повернувшись на голос.

У окна на первом ярусе шконки, заложив руки за голову, лежал грузный мужчина. Выражение его одутловатого лица не располагало к душевной беседе.

Маленькие поросячьи глазки злобно сверкали, а тонкие губы расплылись в подобии ироничной усмешки.

– Ну чего зенки вылупил, гнида? – Он презрительно сплюнул на пол. – Иди верзоху подмой. Сегодня у тебя первая брачная ночь.

– Что? – не понял Андрей, заметив еще две тени в дальнем углу камеры. – Хрен на что! – донесся оттуда визгливый голос. – Шоколадный цех открылся, вот что. Слышал небось про армянскую королеву? Так это про тебя. – Раздался дружный смех. – Ой, удружил. Барать ментяру это ж такой кайф. А будешь выпендриваться, белики потушим и вмиг всю бубну выбьем.

– Не, сначала пусть танец живота забацает, – пробасил второй. – А то у меня болт не встанет.

– Хорош бухтеть, – оборвал дружков лежавший у окна и вновь обратился к Андрею:

– Мы за тебя забашляли… твоим дружкам. Понял? Так что подмоги не жди.

И не зли меня. Теперь будет так: я сказал, ты сделал. А сейчас мигом к умывальнику и в позу! Пока я добрый. Потом гордиться будешь, что тебя распечатал сам Сагалай.

– Это ты, что ли, Сагалай? – Андрей заставил себя усмехнуться, хотя подобный поворот событий его совсем не радовал. Он слышал байки о том, как в тюрьме опускают новичков, но чтобы так, да с ним!

– Ты что, глухой? – с угрозой проговорил Сагалай. – Слышь, братишки, прочистите этому мильтону уши, чтоб знал свое место и впредь братву уважал.

Братишки живо соскочили со шконок и решительно двинулись к Андрею. Один из них был маленьким, беззубым, сморщенным, как печеное яблоко. Второй выглядел более внушительно – накачанные бицепсы и грудь пестрели татуировками. Андрей про себя окрестил его Расписным.

– Ну, ментяра, забуцаем по полной программе, – взвизгнул тщедушный тип. – А за щеку все равно возьмешь. Летать тебе сегодня самолетиком до самого утра.

Андрей почувствовал, как кровь ударила ему в лицо. Мышцы напряглись. Он был готов разорвать подонков за одни только оскорбительные речи.

Сверкавший оголенным торсом узник угрожающе сжимал в руках скрученную рубаху. Судя по всему, он собирался использовать ее как удавку. Второй, блаженно улыбаясь, поигрывал извлеченным из расстегнутой ширинки членом.

«Нет, это не противник», – заключил Андрей, смерив беззубого презрительным взглядом.

– Может, подсобить? – подал голос Сагалай.

– Все путем, пахан, без тебя целку ломать не будем, – отозвался беззубый и подмигнул Андрею. – Ну что, бареха, готов?

Андрей не успел ему ответить, потому что в следующий момент удавка взлетела над его головой. Сделав кувырок назад, он ловко увернулся и оказался на ногах.

– Ты куда, зайка? – рассмеялся Расписной, поворачивая вслед за Андреем. – Из этой берлоги без пистона в дупле тебе не выбраться.

Беззубый попытался подкрасться к нему сзади. Дождавшись, когда оба окажутся на досягаемом расстоянии, Андрей сделал обманное движение влево. Туда же подался и заходивший сзади беззубый. Андрей на встречном движении нанес ему мощный удар пяткой прямо в пах. Этот маневр оказался для нападавших полной неожиданностью.

Беззубый приглушенно ойкнул и повалился на пол. Его дружок был сноровистее.

Воспользовавшись тем, что Андрей на секунду потерял равновесие, он снова попытался набросить удавку. И хотя та соскочила, ему удалось-таки повалить Андрея. Издав дикий воинственный клич, Расписной пнул его ногой под ребра и хотел было навалиться сверху. Собрав силы, Андрей резко крутанулся вправо, и Расписной, словно жаба, распластался на бетонном полу.

– Ну ты и сука! – простонал он, вставая на четвереньки.

Одно мгновение – и рубашка-удавка оказалась в руках у Андрея. Обхватив за горло противника и не давая ему подняться, он резко потянул его за собой к нарам. Просунув концы удавки между металлическими прутьями, изо всей силы потянул их на себя. Расписной судорожно задергался, пытаясь освободиться. Не вышло. Несколько ударов пяткой в солнечное сплетение вмиг остудили его.

Больше всего Андрей опасался, что в бой вступит Сагалай. С троими справиться было бы уже непросто. Но Сагалай даже не пошевелился. Как и прежде, лежал на своем ложе, закинув руки за голову, и спокойно наблюдал за происходящим.

Прижатый к нарам Расписной начал подавать признаки жизни. Андрей сжал удавку посильнее. Вдруг он почувствовал, как сзади, словно клещ, в него вцепился беззубый. Андрей не ожидал, что тот так быстро оклемается, и в первое мгновение опешил. Потом попытался сбросить нападавшего с себя. Чтобы зря не расходовать силы, слегка наклонился вперед и, резко распрямившись, головой нанес удар в челюсть. Клешни разжались, и, перелетев через нары, беззубый рухнул на пол. Но тут же вскочил на ноги. В руке у него что-то блеснуло.

«Финка», – догадался Андрей.

Положение стало критическим. Отразить нападение он мог, лишь отпустив удавку. А где гарантия, что Расписной не встанет на ноги? Иметь такого противника за спиной гиблое дело.

– Ну все, теперь ты труп, – размахивая финкой, взвизгнул беззубый и двинулся на Андрея.

Тот сосредоточил все внимание на посверкивающем лезвии… И тут произошло неожиданное. Глухой звук удара – нападавший, выронив финку, отлетел метра на три, а перед Андреем выросла могучая фигура Сагалая.

– Я же сказал, без поножовщины! – раздраженно проговорил тот и презрительно сплюнул на пол.

Андрей приготовился к схватке, однако Сагалай повернулся к нему спиной и не спеша пошел к своей шконке. Лег, заложил руки под голову и, кивнув Андрею на соседнюю шконку, предложил:

– Сядь. Побазарим.

Андрей вдруг понял, что с этой минуты ему ничто не угрожает. Однако строить из себя Геракла и поигрывать мускулами над поверженным драконом он не собирался.

История ведь только началась. Он отпустил удавку. Получивший свободу Расписной закашлялся, чуть погодя его вырвало.

– Дуй на парашу, мразь! – зло приказал ему Сагалай. – А потом дерьмо свое уберешь.

Зажав рот ладонью, покачиваясь и с трудом сдерживая позывы, Расписной покорно мотнул головой и нетвердой походкой поплелся к унитазу.

Андрей, без лишней спешки подойдя к Сагалаю, опустился на соседнюю койку-шконку. Молча достал сигарету и закурил. Сагалай внимательно наблюдал за ним, а когда Андрей шумно выпустил дым, спросил:

– Где так махаться надрочился?

– В морпехе.

– Понятно, – протянул Сагалай. – Матросом, значит. А я уж подумал, кинули нас. Обещали мента, а тут…

– А что, не похож? – усмехнулся Андрей. Сагалай покачал головой и тут же усомнился:

– Хотя чем черт не шутит. Еще пофартило, что к этим лохам попал. – Он кивнул на зализывающих раны сокамерников. – Обычно таких, как ты, или опускают по-черному, или в расход. Больше месяца менты на зоне не живут. Опустить тебя, может, и не опустят, а вот брюхо вспорют, это я гарантирую.

– Не слишком ли мрачно?

– А что поделаешь, если ваша не пляшет. Ты лучше скажи, чем ко двору не пришелся? За просто так в один аквариум с блатными не сунут.

Андрей пожал плечами.

– Не знаю. Взяли и списали на меня четыре убийства.

– Четыре? – не поверил Сагалай. – Ну, это ты дурочку гонишь…

– Да не убивал я никого, – возразил Андрей. – Дело в другом.

– А-а-а, кажется, я врубился, – облегченно вздохнул Сагалай. – Короче, ты начал рыть и закопался. Точнее, тебя закопали. Знакомая байка. Все верно. Нечего совать рыло в чужую грядку. Если ты еще не понял, кто тебя так, могу сказать прямо: твои хозяева тебя и закопали.

– Не думаю, – возразил Андрей. – Тут скорее Марк подсуетился. Знаешь такого? Он в этом районе спортзал арендует…

Сагалай не ответил. Обведя Андрея внимательным взглядом, он неожиданно спросил:

– Слышь, а ты часом не Фараон? Что-то рожа больно знакомая… – Уловив на лице Андрея легкое смущение, уточнил:

– Ну, букварь из сто тридцать шестого…

Верно?

– Оттуда, – подтвердил Андрей.

– Ну и пофартило же мне! – обрадовался Сагалай. – Я, когда услышал, как ты богадельню на Мосфильмовской тряхнул и Хромого на восемь лет упрятал, десять кусков поставил на спор, что в ментовке ты долго не протянешь. Значит, сорвал кон.

– Только лет пять подождать придется, – язвительно заметил беззубый.

– Закрой поддувало, вахлак! – оборвал сокамерника Сагалай. – Завтра я буду гулять в «Будапеште», а менты мне задницу лизать будут. – Он вновь переключил свое внимание на Андрея. – Значит, Марк, говоришь, подставил? Знаю я этого ужа.

Лет пять назад он меня так прокатил, что до сих пор в себя прийти не могу. А тебя на чем взял?

– Парнишку одного заточкой пырнул, нотариуса на струне подвесил, дружка своего подушкой накрыл. Ну а начал с радиоуправляемой бомбы.

– Это ты про тачку возле французских вин? – деловито уточнил Сагалай.

Получив утвердительный ответ, на мгновение задумался. – Ну, с заточкой, подушкой и струной… это похоже на Марка. Он любит, когда его пацаны вот так, с придурью, кого-нибудь… А бомба… Нет, с бомбой ты загнул. Слишком круто для него. И вообще зря ты на Марка гонишь. Он – обычная «шестерка». Ему сказали, он сделал, получил бабки и отвалил.

Достав из кармана пачку «Мальборо», Сагалай выбил из нее сигарету, ловко подхватил ее зубами и щелкнул зажигалкой. Глубоко затянулся, а потом, выпустив дым кольцом, убежденно изрек:

– Извини, но насчет Марка ты не прав. А бросаешься на него потому, что не можешь укусить того, под кем он ходит…

– И под кем же?

Посмотрев на Андрея недобрым взглядом, Сагалай презрительно сплюнул:

– Знаешь что, не становись на рога. Я никогда не шестерю. Заруби это раз и навсегда! – Он зло швырнул сигарету на пол и закрыл глаза. – А теперь иди покемарь… Вдруг завтра кинут в другую торбу, и братишки там окажутся менее сговорчивыми. Да и мало ли что… А теперь вали. – Сагалай вяло махнул рукой, показывая, что аудиенция закончена.

Через пять минут тишину камеры нарушил его громкий храп. Андрею тоже хотелось спать, однако подремать он не рискнул, в дальнем углу все еще копошились Расписной и беззубый, которые наверняка жаждали реванша.