В зарешеченном окне брезжил рассвет. «Дней десять в таких условиях, и меня можно брать голыми руками…» – подумал Андрей, в который раз окидывая камеру взглядом.

Утром она уже не казалось такой мрачной. Сагалай и его подручные мирно спали. «Братишки» отрубились в середине ночи. Сделав робкие попытки приблизиться к Фараону и убедившись, что обидчик бодрствует, они, видимо, решили, что не горит, и расползлись по своим норам. Тем не менее Андрей так и не сомкнул глаз до рассвета. Впрочем, немного вздремнуть ему все-таки удалось. В общей сложности минут тридцать. Спать с открытыми глазами он научился в Курдистане. Такой сон был единственным гарантом жизни в тех ситуациях, когда турецкая полиция, прочно сев на хвост, неделями преследовала его отряд. Один переход сменялся другим.

Привал, десять минут на отдых и вперед. Не расслышал хруста сломанной ветки, крадущихся шагов в ночи, слегка расслабился – и ты мертвец. Тот, кто засыпал по-настоящему, как правило, становился легкой добычей охотников. В таком ритме удавалось продержаться неделю. На девятый-десятый день даже самые стойкие валились с ног. А потом наступал жесточайший кризис. Подобная перспектива не прельщала Андрея. Что же было на другой чаше весов? Сдаться и всю оставшуюся жизнь презирать себя?

«Буду стоять до конца!» – решил он и грустно улыбнулся: более дурацкого финала и не придумать.

Звук проворачивающегося в замке ключа в мгновение ока разогнал мрачные мысли.

«Что это? Завтрак или утренняя прогулка?» Дверь распахнулась, однако порога никто не переступил. Вместо этого послышался громкий окрик:

– Корнилов, на выход!

Андрей встал и не спеша направился к двери.

– Руки за спину! – вновь напомнил о себе охранник.

Пришлось выполнить и этот приказ.

– Три шага вперед и лицом к стене! Теперь Андрей уже видел плечистого светловолосого парня.

– Налево, прямо по коридору! – скомандовал тот, заперев дверь.

Андрей повернул влево и. пошел вперед. Опять же по команде спустился этажом ниже. Затем последовал еще один коридор, двери, потом опять коридор, поворот направо, коридор, двери… Неприглядная серая стена сменилась аккуратной желтой побелкой. А это скорее всего означало, что его привели в административный корпус.

– Стоять! – скомандовал охранник и, толкнув дверь, доложил:

– Андрей Корнилов!

– Пусть войдет, – донеслось из глубины комнаты.

«Голос не Астраханского, – констатировал Андрей. – Уже неплохо…»

– Три шага вперед!

Андрей послушно ступил за порог и застыл в изумлении, увидев перед собой полковника Бухвостова. Тот стоял у зарешеченного окна, а в центре кабинета за столом сидел начальник сизо Коновалов.

– Я сказал три шага! – грозно повторил охранник.

– Все нормально, – успокоил его Коновалов. – Подожди за дверью.

Охранник вышел. А в кабинете повисла гробовая тишина.

– Ну вот, а вы, Андреич, боялись, – произнес Коновалов, продолжая прерванный разговор. – Здоровый и невредимый. Ни одной царапинки. Недоспал немного, да кому на новом месте спится хорошо?

Бухвостов нервно кивнул.

«Уж он-то наверняка понимает, чего мне это стоило», – подумал Андрей, слегка задетый шутливым тоном начальника сизо.

– Досадное недоразумение. – На этот раз начальник обращался уже к нему. – Я бы такого не допустил. Да вот меня вчера не было. А зам из кожи вон лезет, чтобы подсидеть. Он и постарался.

В его искренность верилось с трудом, но спорить Андрей не стал.

– Ну что, майор, – благожелательно продолжал Коновалов, – сейчас поедешь домой, выспишься как следует, водочки выпьешь…

Андрей недоуменно посмотрел на Бухвостова.

– Значит, подозрения с меня сняты?

– Поговорим об этом после, – холодно ответил тот.

– Ты переведен под домашний арест, – пояснил вместо него Коновалов. – И знаешь почему? Потому, что у тебя отличный командир. Если бы не Семен Андреевич… – Он махнул рукой. – Ну да ладно. Тебе, наверное, осточертели эти стены и хочется поскорее вырваться отсюда?

– Хочется, – подтвердил Андрей.

– Перехочется, – буркнул Бухвостов, указав на дверь. – Пошли.

Андрей вышел, а полковник, задержавшись на минутку, принялся жать руку Коновалова, повторяя слезное «спасибо».

Во дворе их ждал знакомый «уазик», за рулем которого сидел Славик. Увидев Корнилова, он радостно заулыбался и бросился навстречу. Бухвостов жестом остановил его.

– Быстро на место!

Славик недоуменно пожал плечами и, подмигнув Андрею, мол, все о'кей, попятился к машине.

– Я могу идти? – вытянулся сопровождавший их охранник.

– Свободен, – небрежно бросил полковник.

Видя, что они остались вдвоем, Андрей решился задать Бухвостову вопрос, который мучил его с того самого момента, как он увидел полковника в кабинете начальника сизо.

– Как вам это удалось?

– Что удалось? – не понял тот.

– Вытащить меня отсюда. Я отпущен под залог?

– В каком-то смысле да, – мрачно подтвердил полковник. – Пришлось заложить свои погоны. – Он открыл заднюю дверцу «уазика». – Залазь. У меня и без тебя масса дел.

В машине Андрея ждали двое парней в форме. Одного из них он узнал сразу, это был прапорщик Ануприенко из родного сто тридцать шестого отделения. Второго видел впервые.

– Знакомься, – представил незнакомца Бухвостов. – Лейтенант Коростылев с Петровки. Отныне твой личный телохранитель. Шаг в сторону – стреляет… Понимаю, неприятно. Таковы условия договора.

Несмотря на улыбку, которую Коростылев пытался изобразить, тупой бы понял, что порученное задание ему совсем не по душе…

Перехватив взгляд лейтенанта, Андрей усмехнулся:

– Неужели выстрелишь?

– Выстрелит, не сомневайся, – ответил Бухвостов за лейтенанта и втолкнул Андрея в машину.

Андрей нисколько не удивился, оказавшись перед дверью собственной квартиры, – это и есть домашний арест, зато был немало смущен, увидев, как лейтенант Коростылев достал из кармана ключ и сунул его в замочную скважину. Попробовав провернуть ключ, лейтенант занервничал.

– Еще у кого-нибудь есть ключ? – настороженно спросил он.

– До того, как я попал к вам, не было, – ответил Андрей.

Вытащив из кобуры пистолет, Коростылев легонько толкнул дверь. Она отворилась. Лейтенант, сделав несколько шагов, затаил дыхание. Андрей держался за ним. В нос ударил запах жареного мяса, а чуть погодя на кухне прогрохотала упавшая кастрюля. Только теперь Андрей начал догадываться.

– Оружие на пол, руки за голову и ко мне по одному! – проорал Коростылев, принимая боевую позу. Сняв пистолет с предохранителя, направил дуло на дверь, ведущую в кухню.

В ответ оттуда донесся отборный мат в исполнении Дорофеева. Андрей и вошедший вслед за ним прапорщик Ануприенко понимающе переглянулись, а потом, переведя взгляды на застывшего в боевой позе лейтенанта, залились смехом.

Коростылев растерянно обернулся. В этот момент дверь распахнулась и на пороге кухни показался Дорофеев. На нем был клетчатый фартук, а в руках сковородка с яичницей. Ванино лицо светилось от радости, глаза блестели, словно маслины. Он здорово напоминал персонажа с обложки книги о вкусной и здоровой пище.

При виде пышущего здоровьем крепыша со сковородкой Коростылев стушевался еще больше.

– Слышь ты, стрелок латышский, хорош тыкать мне в лоб своим ржавым болтом, – возмущенно проговорил Дорофеев. – Или вот эта стерлядь, – он кивнул на сковородку, – сейчас окажется у тебя на голове.

– Это майор Дорофеев, – разрядил ситуацию прапорщик.

– Предупреждать надо, – сконфуженно пробормотал лейтенант, сунув пистолет в кобуру. Поняв, что оказался в дураках, он попытался восстановить пошатнувшийся авторитет и строго вопросил:

– Почему в доме посторонние?

Бросив короткий взгляд на Андрея, Дорофеев сочувственно покачал головой.

– Ну и барбоса тебе подкинули. – Он перевел взгляд на лейтенанта. – Родной, тебе что приказали? Следить за тем, чтобы майор не слинял за границу, а если ему вдруг приспичит отметиться под деревом во дворе, составить компанию. Верно?

Коростылев обиженно насупился.

– Кресло и телевизор в той комнате. – Дорофеев кивнул на дверь, ведущую в гостиную. – Отдыхай, родной. Когда между собой общается высший офицерский состав, лейтенанту в этой компании делать нечего. А ты, – он ткнул пальцем в грудь прапорщику, – мигом в магазин. За водочкой. Деньги с зарплаты отдам.

Понял?

Прапорщик пулей вылетел за дверь. Коростылев, немного помявшись, ушел в гостиную.

– Теперь порядок, – удовлетворенно улыбнулся Дорофеев. – Можно и побазарить. Сейчас закончу свои дела…

Когда прапорщик возвратился, стол был сервирован по высшему разряду.

Выставив бутылку «Пшеничной» на самое почетное место, по центру стола, Дорофеев виновато развел руками.

– Извини, фирменных огурцов не будет. Не успел домой заскочить. Как узнал обо всем, сразу сюда. Ну да черт с ними, с огурцами. Главное, выцарапали тебя из лап Астраханского. – Он сорвал с бутылки пробку и налил на двоих. – Давай шахнем. Сейчас тебе это просто необходимо.

Андрей не стал возражать. Поставив пустой стакан на стол, заглянул в глаза Дорофееву.

– Только не говори, что пришел сюда накормить меня до отвала.

– Ну почему? – обиделся Дорофеев. – Тебя выпустили. Разве это не повод?

– Не ври.

Дорофеев, задумчиво почесав мясистый нос, налил по второй.

– Ты прав. Есть еще кое-что. Только сначала давай дернем за Бухалу.

Ей-богу, старик это заслужил. Разведка донесла, вчера он ходил на поклон к Кричевскому. Представляешь? Ради тебя на поклон к своему лютому врагу! А ведь они с Кричевским уже невесть сколько не здороваются. Раньше друзьями были, но Кричевский в свое время круто Бухалу подставил. И все ради того, чтобы скакнуть в министерское кресло. Вчера старик так испереживался, что даже сердце забарахлило. «Скорая» весь вечер торчала под окнами отделения.

Андрей недовольно покосился на Дорофеева.

– Думаешь, меня это остановит?

– Нет. И все же мне кажется, что со стариком надо бы поаккуратнее. Не такой уж он и зануда, как мы думали. :

– Хорошо, давай за Бухалу, – уступил Андрей и первым осушил свой стакан.

Подождав, когда Дорофеев повторит его подвиг, спросил:

– Что еще?

– Еще? – Собеседник опустил глаза и, заикаясь, проговорил:

– П-прямо не знаю, как сказать. Ну, ты п-пока п-подготовься… Хотя, в общем-то, не так все плохо, как может показаться…

– Не тяни, – подстегнул его Андрей.

– Короче, твоя Виноградова… ну, эта секретуля… мертва. Пару часов назад нашли неподалеку от ее дома.

Если бы не вторая стопка, выпитая минуту назад, Андрей воспринял бы эту новость гораздо эмоциональнее. А так лишь растерянно пробормотал:

– Марка ведь в Москве нет! Дорофеев бессильно развел руками.

– Как ни странно, в данном случае сработал киллер. Пуля в висок, и прощай, девочка Наташа!

– Этого не может быть! Какой, к черту, киллер? Наташа глупая, наивная девчонка. Я уверен, она ничего толком и не знала!

– А вот тут ты попал пальцем в небо, – возразил Дорофеев, делая вид, будто выдавливает из бутылки последние капли «Пшеничной». – Не стоит ее идеализировать. Мы провели обыск в ее квартире и нашли там парочку интересных вещей. Во-первых, несколько любопытных снимков. А любопытно то, что снялась она вместе с Адамчиковым. Ну, тем пареньком, который работал в винном магазине и которого потом кокнули в поезде.

Андрей с досадой хлопнул себя по лбу:

– И как я сразу не догадался, что они были знакомы! Она – секретарша, он часто заглядывал в «Сандору», разносил заказы. Ну, конечно, знакомы!

– Близко знакомы, – уточнил Дорофеев. – Уже полгода Адамчиков заглядывал к ней домой на правах жениха.

– Почему она не рассказала мне об этом?

– Потому, что эта сладкая парочка вела свою игру. В столе Виноградовой к днищу одного из ящиков изолентой был прилеплен конвертик. На нем почерком твоей усопшей пассии написано: «Н. В.», то есть Наташе Виноградовой. Внутри конверта, естественно, ничего не оказалось. А позавчера питерские опера обнаружили на почтамте письмо до востребования, адресованное Адамчикову Владимиру Вячеславовичу. Скорее всего, он сам его туда и послал.

– Неужели завещание? – догадался Андрей.

– Вот именно!

– Выходит, в магазине Ника не только купила шампанское, но и успела передать Адамчикову конверт. После ее гибели ребятки, конечно же, вскрыли сие послание. Чего им бояться? Кроме них и самой Кругловой, о конверте никто не знал. А потом, ознакомившись с содержимым, решили, что на этом можно неплохо заработать. Они наверняка знали, кого может заинтересовать оный документ.

– Попытались шантажировать это лицо, но не рассчитали свои силы, – закончил Дорофеев.

– Н-да-а-а, поучительная история, – мрачно заключил Андрей и потянулся к своему стакану. Опрокинул его и, пустой, припечатал к столу. – А ведь я поверил ей…

– Да ругнись ты, как нормальный мужик, – посочувствовал Дорофеев. – Вот увидишь, легче станет.

– Не станет.

– Ну, тогда слушай дальше, – неожиданно продолжил Дорофеев. – Завещание они пустили в дело, а вот одну бумагу притормозили. У меня есть ее копия.

Какой-то счет. Я толком не разобрал. Не по-нашему писано… Ты в английском рубишь?

Андрей удивленно вскинул брови:

– Ну-ка покажи.

Дорофеев достал из кармана брюк мятую бумажку и протянул Корнилову.

Расправив ее, Андрей пробежался глазами по строчкам. Это было уведомление из швейцарского банка на имя Кругловой о переводе денег с одного счета на другой.

Номер первого счета был ему незнаком. А вот второго, 759123, Андрей знал наизусть. Эти шесть цифр целый месяц мозолили ему глаза. Они фигурировали в факсе из Швейцарии, пришедшем на имя Сомова!

«Точно такие же цифры были на листке, который лежал в Никином журнале!» – вспомнил Андрей и почувствовал, что бледнеет. Судя по документу, который он держал в руках, Ника сбрасывала двести штук со своего счета в той же Швейцарии на этот. Подобная операция имела смысл лишь в том случае, если счет этот принадлежал не ей, а другому лицу. Именно на него скорее всего и вышел в свое время полковник Сомов.

«Вот тебе и объяснение его внезапного взлета по служебной лестнице!» – заключил Андрей.

– Есть какие-нибудь мысли? – поинтересовался Дорофеев. Андрей кивнул.

– Пока могу сказать только одно. Дела об убийстве Сомова и гибели Ники должны находиться в одной папке.

– Цифирки подсказали? – проявив чудеса интеллекта, догадался Дорофеев.

– Да. Это банковский счет в Швейцарии. Из-за него и погиб Сомов.

– Хочешь сказать, что достаточно выяснить, чей это счет, и мы получим заказчика?

– Верно, – подтвердил Андрей, с удивлением взглянув на Дорофеева. Сегодня Ваня схватывал все на лету.

– Так какого черта мы тут базары разводим? – оживился тот и громко крикнул:

– Ануприенко, телефон Фараону! Срочно!

Прапорщик незамедлительно выполнил приказ. А за особое рвение в нагрузку получил еще один – сгонять за второй бутылкой. Когда Ануприенко вышел, Андрей снял трубку, однако звонить не стал.

– Кажется, с банком мы пролетаем, – вслух подумал он. – Швейцарский банк на том и стоит, что любая исходящая информация закрыта.

– Неужели все так безнадежно? – расстроился Дорофеев.

– Увы, я не Генеральный прокурор. Банкиры не пойдут мне навстречу.

– Ну Сомову же пошли, – возразил Дорофеев.

– Молодец, Ваня! – просиял Андрей. – Попробуем воспользоваться его каналом.

Дорофеев сокрушенно причмокнул.

– Жаль только, что факс у тебя в кабинете под стеклом лежит.

– Я его. наизусть помню, – успокоил его Андрей и позвонил в швейцарское отделение Интерпола.

Пока он на ломаном английском втолковывал швейцарцам, кто он, кого позвать и зачем звонит, Дорофеев нервно курил, внимательно наблюдая за его мимикой. На третьей минуте разговора Андрей вдруг как-то обмяк, и майор понял, что дело дрянь, Дождавшись, когда тот положит трубку, нетерпеливо спросил:

– Неужели послали?

– Хуже, – вздохнул Андрей. – Инспектор, с которым имел дело Сомов, погиб неделю назад в автомобильной катастрофе…