Утром неожиданно позвонил бывший тесть.

– Ну, как дела? Как служба? – после обычного обмена приветствиями спросил тот, в его голосе слышалась искренняя заинтересованность. Чувствовалось, что Полежаева в самом деле интересовало, как складывается жизнь у непутевого зятя.

Андрей, польщенный таким вниманием, решил ничего не скрывать.

– Наша служба и опасна и трудна, – со смехом ответил он и, чуть подумав, добавил:

– А вообще-то, Сергей Федорович, дела не очень.

– Что так?

– Начальство спуску не дает. Личную инициативу глушит, ставит палки в колеса по любому поводу. Уже два строгача схлопотал. И за что? За то, что поступил так, как посчитал нужным.

– Гм-м… А я слышал, что ты себя очень хорошо зарекомендовал. Бухвостов, а ему нелегко угодить, прямо не нарадуется… Впрочем, я звоню тебе не для того, чтобы говорить комплименты. Хочу подкинуть информацию для размышления.

– В каком смысле? – не сразу сообразил Андрей.

– В известном. – В голосе тестя прозвучали металлические нотки. – Информация она и есть информация. Выражаясь языком оперативников, хочу дать серьезную наводку. На территории твоего района, в Раменках, давно и прочно осели абхазцы. Занимаются рэкетом, автомобильным кражами, водкой приторговывают.

Только не говори, что ты об этом в первый раз слышишь!

– Я и вправду не знал. – Андрею хотелось спросить, откуда тестю известны такие подробности теневой жизни района, и все же он решил не торопить события.

Надо, сам расскажет.

– Я понимаю, у тебя полно работы, и все ж потрясти это осиное гнездо стоит.

Когда у вас по графику ближайший рейд?

– Завтра в ночь.

– Прекрасно. Знаешь автобазу на Мичуринском? Там они и обитают. Чтобы взять их с поличным, лучше наведаться ночью. С обычной проверкой, разумеется… Да, вот еще что, – после небольшой паузы добавил он, – эти парни вооружены, смотри осторожнее… И никому не проболтайся, кто дал тебе наводку. Ясно?

– Ясно, – торопливо откликнулся Андрей и, поняв, что никаких объяснений не последует, решил до конца отыграть роль заботливого родственника. – А как вы поживаете? Как работа, здоровье?

– Нормально. На здоровье пока не жалуюсь. Хотя в последнее время сердце стало пошаливать… Кстати, как там твоя тачка? Кажется, с ней были кое-какие проблемы? Может, подкинуть малость на новую?

– Нет-нет, спасибо, – категорично отказался Андрей, чрезмерная доброта тестя его откровенно пугала. И чтобы не затягивать паузу, добавил:

– Сегодня в семь собираюсь забрать ее из ремонта. Петрович обещал, что будет бегать, как новая.

– Ну, если Петрович обещал, значит, и вправду будет. Ладно, бывай. Если что – звони.

Попрощавшись, Андрей задумался. Почему тесть, который его в грош не ставил, вдруг позвонил и предложил помощь? Мало того, что снабдил ценной информацией, так еще попытался всучить деньги на новую машину…

"Ладно, хватит ерундой голову забивать! – оборвал себя Андрей. – Позвонил, ну и черт с ним! Как ни крути, а я его единственный близкий родственник.

Все-таки нас многое связывало, я любил его дочь и внучку, и он не может об этом не знать. А что, если за давностью лет все плохое забылось и он решил пойти на примирение?"

Несмотря на столь логичные рассуждения, на душе было тревожно. Тесть никогда ничего не делал просто так. Если, конечно, за эти годы кардинально не изменил свои принципы. Однако известно, что люди с устоявшимися взглядами меняются крайне редко. Особенно такие, как Полежаев…

В автосервисе, куда Андрей заехал после работы, чтобы забрать свою старушку, его ждал еще один сюрприз. Едва он переступил порог мастерской, как увидел прекрасную незнакомку. Она стояла возле своей машины, темно-вишневого «Сааба», и, нервно затягиваясь сигаретой, внимательно слушала, что заливал ей Петрович.

Андрей остановился как вкопанный. Сердце екнуло, во рту пересохло, в голове пронесся целый рой мыслей. А затем он почувствовал опустошенность… Вначале он даже не сообразил, что произошло. Почему он вдруг потерял способность здраво мыслить? А когда понял, испугался. Девушка, стоящая рядом с Петровичем, как две капли воды была похожа на его погибшую жену Свету…

Нельзя сказать, чтобы после смерти жены Андрей вел монашеский образ жизни, и все же ни одна из его подруг не вызывала в душе столь бурной реакции. На вид девушке можно было дать не больше двадцати пяти. Темноволосая, худощавая, чуть-чуть сутулая, тонкие кисти рук, мелкие черты лица. Она не была красавицей в общепринятом смысле слова, однако в ту минуту она показалась Андрею самой прекрасной девушкой в мире. Он отметил, что незнакомка и одета так же, как любила одеваться Света: укороченное пальто, длинный клетчатый шарф, остроносые сапожки в стиле 20-х годов.

Он смотрел на нее так долго, что девушка, словно почувствовав что-то, обернулась. Андрей испытал горькое разочарование: от сходства со Светой почти ничего не осталось. Да, у них было много общего: цвет волос, глаз, прическа, но в лице незнакомки явственно ощущались властность, самоуверенность, а его Света брала мягкостью, какой-то лучащейся добротой. Один тип внешности, но совершенно разные характеры.

Однако острое ощущение, которое испытал Андрей, разглядывая ее тонкий профиль, никуда не делось. И он, отбросив сомнения, шагнул вперед.

– Привет! – весело поздоровался он с Петровичем и, переведя взгляд на девушку, едва заметно кивнул. Та равнодушно пожала плечами и, достав из сумочки сотовый телефон, отошла в сторону, демонстрируя полное отсутствие интереса к незнакомцу.

Обменявшись с Петровичем рукопожатием, Андрей спросил:

– Ну как там моя развалюха?

– Будет бегать еще лет пять, – уверенно заявил мастер. – Если, конечно, опять не попадет в историю…

Андрей взглядом показал на вишневый «Сааб» и как можно безразличнее поинтересовался:

– – А какие проблемы у этой леди? Мастер многозначительно подмигнул.

– Ничего куколка?

К собственному удивлению, Андрей смутился и не сразу нашелся, что ответить.

Петрович же, хитро улыбнувшись, продолжал как ни в чем не бывало:

– Куколка высший класс. Правда, с норовом, хотя лично мне такие нравятся.

Обламывать их одно удовольствие. Будь я лет на двадцать моложе, не задумываясь, занялся бы ею всерьез, Андрей уже был не рад, что затронул эту тему. Однако отступать было поздно, Петрович, человек опытный, сразу просек, что хозяйка «Сааба», его заинтересовала. И со свойственным ему энтузиазмом принялся расхваливать девушку, как обычно хвалился плодами своего труда:

– Погляди, какая у нее походка, от бедра. Не идет, а плывет по воздуху. А фасад какой, высший пилотаж.

– Ладно, проехали, – не выдержал Андрей. – Сколько я вам должен за ремонт?

Петрович, широко улыбнувшись, развел руками.

– Нисколько.

– Не понял.

– Все услуги за счет заведения, – усмехнулся мастер. По его виду трудно было понять, шутит он или говорит всерьез.

– Нет, так не пойдет, – не согласился Андрей. – Я заплачу, сколько нужно. А если будете артачиться, инкриминирую вам дачу взятки должностному лицу.

– Ишь ты, – покачал головой мастер, – каких слов в уголовке набрался: инкриминирую, должностное лицо… Да я тебе, если хочешь знать, до конца жизни обязан! Если бы не ты, «папановцы» из меня давно бы все кишки вытрясли! Полгода подгребали: "Плати, Петрович, нам. Мы тебе будем «крышей». А с какой стати я стану им платить? У меня что, завелись лишние бабки? А вот как только они узнали, что Фараон мой клиент, сразу хвосты поджали. Уже неделю за данью не приходят.

– Фараон? – машинально переспросил Андрей, краем глаза отметив, что девушка, так похожая на его Свету, с интересом прислушивается к их разговору. – Это кто же такой?

– Да ты, Корнилов, ты. С чьей-то легкой руки наша местная шушера тебя теперь так величает. А что, это лучше, чем какой-нибудь Суслик или… Так что денег за ремонт не возьму. И не проси. Да и ремонту там было всего ничего. Свечи заменил да капот подправил.

Поняв, что спорить с мастером бесполезно, Андрей пошел на попятную. Он был знаком с Петровичем уже много лет, знал его почти уникальное упрямство: если мастер что-нибудь вобьет себе в голову, спорить с ним бесполезно.

– Ладно, Петрович, уговорил. Давай ключи. А если твои «папановцы» еще раз пожалуют с предложением, звони. Телефон мой знаешь.

Протягивая ему связку ключей, мастер весело подмигнул:

– Теперь уже не осмелятся. Они трусливые, как зайцы… А девчонку я тебе советую не упускать. Да у нее на лице большими буквами написано, что она не прочь с тобой познакомиться.

Андрей испуганно обернулся. Он догадывался, что девушка слышала все, о чем говорил Петрович, и ожидал самой непредсказуемой реакции. Однако незнакомка, встретившись с ним взглядом, насмешливо фыркнула и широко улыбнулась. Улыбка у нее была просто замечательная, во все тридцать два зуба. Причем не дежурная, не рекламная, а дружеская и в то же время призывная, дескать, что, парень, ты так и собираешься стоять в стороне?

И в то же мгновение Андрей понял, что жизнь в очередной раз подбрасывает ему счастливый билетик и, если он не воспользуется этим шансом, потом будет долго корить себя.

Девушку звали Вероника. «Можно Ника», – сказала она. Крылатая Ника, древнегреческая богиня победы. Имя, насколько Андрей успел понять, вполне соответствовало характеру девушки – все или ничего, победа или смерть. Поэтому информация о том, что новая знакомая занимается бизнесом, его вовсе не удивила.

– Генеральный директор фармацевтической компании «Сандора»? – переспросил он, размышляя, в какую сторону повернуть разговор, чтобы не показаться Нике неинтересным. В бизнесе, а уж тем более в фармацевтике он разбирался поверхностно.

Пока все шло как нельзя лучше: когда Андрей любезно предложил Веронике подвезти ее домой, девушка согласилась. Спросил, как ее зовут, назвал себя.

Сказал, что работает в милиции. Она, кажется, готова была услышать нечто подобное. На этом разговор иссяк.

Андрей чувствовал, что пауза затягивается. В сравнении с теми языкастыми мальчиками, которые, по-видимому, крутятся вокруг Ники, он явно проигрывает, выглядит этаким тупоголовым увальнем. Но в голове было пусто, на языке вертелись банальные фразы, которыми никак не поразишь девушку.

– Давайте не будем говорить о моей работе, – вдруг остановила Вероника, и Андрей подавил вздох облегчения. – Расскажите лучше о своей. Это, наверное, так интересно – уголовный розыск!

– А что тут интересного? Бандиты, насильники, воры, убийцы – вот контингент, с которым я обычно общаюсь. А еще сексоты, потерпевшие, начальство из Главка. То, что вам подсовывают в телесериалах про оперов, совсем не соответствует действительности. У нас в отделении все зауряднее и не так романтично, как у Ларина и его бравых коллег.

Вероника тяжело вздохнула.

– К сожалению, у меня совсем не остается времени смотреть телевизор. Я так устаю на работе, что дома валюсь с ног.

– Значит, если я приглашу вас поужинать, вы мне откажете? – спросил Андрей, удивляясь собственной наглости. Он был уверен, что Вероника его красиво отошьет.

Сошлется на занятость, усталость или попросту скажет «нет». Каково же было его удивление, когда девушка со смехом произнесла совсем другое:

– Сегодняшний вечер у меня, к сожалению, занят. Школьная подруга обещала зайти… Я человек обязательный, если обещала, держу слово. А завтра охотно с вами встречусь.

– А завтра я не могу, – с сожалением признался Андрей.

– Надо навестить больную тетю? Или дядю?

– Нет. Завтра я… дежурю в отделении. Всю ночь.

– О, как интересно! – оживилась Вероника. – А мне можно с вами подежурить?

Она спрашивала это вполне серьезно, и Андрей немного растерялся, отказывать вроде бы неудобно, может обидеться. А с другой стороны, как посмотрят на него подчиненные, если он притащит в отделение эту красотку? На такое мог решиться разве что Бабкин, да и то после принятия дозы.

Объяснять ничего не пришлось, Вероника оказалась догадливой.

– Извините, я, кажется, задала глупый вопрос… Давайте сделаем так: я оставлю вам свой телефон, а вы мне позвоните, как только отдохнете и отоспитесь.

– Звонить можно в любое время?

– В любое. – Девушка протянула ему визитную карточку, на которой от руки было дописано несколько цифр. – Это номер моего сотового, – пояснила она. – Звоните, не стесняйтесь.

Тут уж Андрей совсем осмелел.

– Можно еще один вопрос? Деликатный…

– Можно.

– В каком ресторане вы обычно ужинаете?

Вероника снисходительно улыбнулась:

– Предпочитаю ужинать дома. Покупаю ножки Буша в супермаркете, забрасываю их в микроволновку. Пока готовится курица, режу салат: зелень, овощи, чесночка побольше. Потом звоню в один симпатичненький магазинчик на Кропоткинской, салон французских вин, заказываю там бутылочку белого. Вино привозят как раз к тому моменту, когда окорочка полностью дойдут. Накрываю стол и пьянствую в гордом одиночестве.

«Надо пригласить ее в шикарный ресторан, где есть отдельные кабинеты, – подумал Андрей и тут же вспомнил, что в кармане у него каких-то двадцать долларов. – Ладно, – успокоил он себя. – Завтра стрельну у ребят. У того же Калины. У него всегда есть заначка…»

– Между прочим, мы почти приехали, – вдруг проговорила Вероника. – Сверните, пожалуйста, вон в ту арку…

Высадив Веронику у подъезда многоэтажного дома, Андрей направился в свой район. Он был так взволнован внезапной переменой в своей личной жизни, что забыл обо всем на свете: о звонке тестя, о том, что как раз сегодня вечером собирался съездить на кладбище. Ему виделись синие глаза Вероники, ее тонкий профиль, ослепительная улыбка. И хотя особенных причин для ликования не было, Андрей пребывал на вершине блаженства. Неужели ему наконец-то повезло?..

Неудивительно, что темно-зеленый джип, следовавший за ним буквально по пятам, он обнаружил не сразу. А когда заметил, вспомнил, что сегодня вроде сталкивался с этой или похожей машиной. Но когда и где?..

«Когда я выехал из мастерской Петровича, кажется, эта тачка стояла на повороте… – вспоминал Андрей. – Я был так занят Вероникой, что не обратил на нее внимания…»

Конечно, это могло быть простым совпадением, однако интуиция подсказывала Андрею, что все не так просто. На всякий случай решил проверить – свернул направо, не указав поворота. Дальше произошло то, что он и ожидал: зеленый джип в последнюю секунду тоже свернул. Итак, за ним следили, причем открыто.

Андрей ничуть не удивился. Он прекрасно сознавал, что за месяц работы в уголовном розыске нажил немало врагов. Что ж, номер джипа он запомнил, завтра же сможет выяснить, кому принадлежит эта шикарная тачка. А сегодня хотелось только одного – спать.