Глава 11
Ирине не было грустно, когда она находилась в камере с Лоскутовым. Эта беседа позволяла ей представлять, что Лоскутов – неотъемлемая часть Стольникова. Это означало, что она сидит и разговаривает с Сашей… Это вносило в ее сердце тепло и волнение. Как туристы, оказываясь в Колизее, прикасаются к его камням, веря в то, что прикасаются к Титу или Тиберию, дышат воздухом, веря в то, что им здесь дышал и Цезарь, так и она старалась внять каждому слову Лоскутова, уверенная в том, что соприкасается с миром Стольникова.
Лоскутов приоткрывал для нее створки души человека, которого ранее она считала хамом и в которого была влюблена теперь. Но насколько сильным было это чувство – она толком не могла разобраться…
– Деньги для него – ничто, – заверял, скрашивая тоску их одиночества, Лоскутов. Он придумывал все, что хотела услышать Ирина. Уже сообразив, что речь идет об отношениях более близких, чем просто дружба, он подливал и подливал масла в огонь. Ну а чем ему было заняться в этом подвале?
Вот и теперь, оставшись с Пепелищевым, она верила, что снова общается с частью Саши.
– Наверное, он опять дрался? – спросила она фрика.
Вытянула из пачки последнюю сигарету и вопросительно посмотрела на собеседника.
– Как мужлан, – вздохнув, подтвердил Пепелищев. – Грубое животное. Но что-то есть в нем от неженки, поверьте. Он искусно это маскирует…
Дверь в каземат, выбранный ими для убежища, неожиданно распахнулась. В помещение с фонарем в руках вошел Ждан. За его спиной толпилось несколько человек, тоже в форме. Лицо полковника было сурово и лоснилось от пота, в движениях угадывалось плохое настроение. В Пепелищеве проснулся юморист.
– Господи, – вскричал он, – и вас арестовали?!
– Хватит придуриваться, машинист, – недовольно поморщился Ждан.
– Главного дурака я вижу перед собой, – стиснув зубы, процедила Ирина. – Ждан, вы не представляете, что вас ждет впереди.
– Оставьте свои шуточки для других дураков.
– Для других дураков у меня другие шуточки. Вас ищет Стольников. И он, поверьте, вас найдет.
Ждан многообещающе посмотрел на нее и скрипнул зубами. Больше всего на свете ему сейчас захотелось взять топор и изрубить пленников на куски. Он с самого начала думал, что не нужно ни с кем играть в интеллектуальные игры, но всякий раз надежда уничтожить разведгруппу брала верх, и он откладывал ликвидацию на потом.
– Ирина, мне неприятно с вами разговаривать по той причине, что могу сорваться и в любой момент убить вас, – объяснил полковник. – Вы отказались быть моим другом, поэтому помолчите и выслушайте меня. Стольников должен был следовать указаниям и слушаться. Вместо этого он проявил инициативу и поставил под угрозу вашу жизнь. Ему вдруг показалось, что он умный.
– А вам это не показалось?
– Показалось, – терпеливо согласился Ждан, – в первую минуту. Но потом Стольников изменил о себе мнение. Словом, сейчас вы пойдете со мной. Вы попросите его быть послушным и разумным. А этого, – он указал на Пепелищева, – можете пристрелить.
И Ждан грубо вытолкал Ирину из помещения.
За ее спиной послышался звук передергиваемого затвора.
Ждана вдруг осенило. Он только что отдал приказ расстрелять машиниста поезда!
– Стойте! – обернувшись, приказал он. – Он пойдет с нами.
– Куда вы нас ведете? – спросила Ирина, уже догадываясь, что и она, и странным образом оказавшийся в друзьях у Стольникова парень, играют роль разменной монеты. Спросила не для того, чтобы получить какую-то информацию – кто ей ее предоставит? Может случиться так, что это поможет. Голос ее прокатился по всему коридору и исчез у проемов дверей.
Убедившись в том, что его не слышат, Пепелищев быстро и тихо сказал девушке:
– Ирэн, если вам представится возможность бежать, делайте это, не раздумывая. Пепелищев не пропадет, Пепелищев пробьется.
Невероятно, но именно этих слов Ирине и не хватало. Рассудительный тон странного парня успокоил ее, и она ощутила толчок – по крови стал разбегаться адреналин.
Впереди с рюкзаком за спиной и винтовкой в руках шествовал Ждан, с ним трое из его команды. Сзади Ирины, спускающейся по лестнице вслед за Пепелищевым, плелись еще двое. Оказавшись этажом ниже, Ждан повел колонну в обратном направлении – выход на нижний этаж в этом крыле был заварен арматурой по примеру тюремной решетки.
Грязи и пыли на этом этаже было еще больше. Предостаточно для того, чтобы выронить из рук зажигалку, и уже никогда в жизни после этого ее не найти.
Видимо, охранники были измучены бессонными ночами, иначе они обязательно заметили бы, что девушка-пленница, шагающая перед ними, вдруг обрела спортивную осанку и звук ее шагов стал аккуратен, почти неслышим.
Ирина ступала по мягкой пыли и молила Всевышнего, чтобы тот успевал убирать из-под ее ступней гвозди, обломки проволоки и осколки бутылок, изрядное количество которых валялось в пустых мертвых комнатах. Отец говорил, что НИИ продолжает расширяться, и она, не замечая вокруг здания института строек, предполагала, что речь идет об увеличении штата сотрудников. Теперь было ясно, что имел он в виду. НИИ расширялся невидимо для внешнего окружения – он расширялся под землей.
Бегство было возможно только в двух направлениях – по коридору или в обратном направлении, то есть опять-таки по коридору. Что толку забегать в комнаты? Что делать после, когда она окажется лицом к лицу с врагом, а за спиной ее будет стена?
Устремляться вперед невозможно – строительный, еще не перегороженный плитами коридор все равно узок, и о том, чтобы пробиться на открытое пространство через четверых человек, включая Пепелищева, бессмысленно надеяться. Значит, назад? Но куда назад? Сколько этажей в этом подземелье? Чтобы сбить с толку двоих костоломов сзади, нужно будет побегать как следует. В том, что она сумеет умчаться от всей этой своры птицей, Ирина не сомневалась. Адреналин кипел внутри нее и требовал сумасшедших решений. Поплутать по коридорам, заставив преследователей путаться и теряться в мыслях, взлететь по лестницам наверх, снова изменить направление и наконец затаиться где-нибудь, растянув время своих поисков еще на час, – она сумеет, да. Но как пробиться сквозь двух дегенератов, плетущихся сзади?
И в тот момент, когда она в отчаянии подумала об этом, Пепелищев еще раз предоставил ей возможность увериться в том, что случайные люди друзьями Стольникова не становятся.
Резко развернувшись, худой, длинноволосый Пепелищев оттолкнул ее в сторону. Врезавшись в два огромных тела за ее спиной, он повалил их как барьеры для бега с препятствиями – легко и непринужденно, как делает это неопытный бегун.
– Беги! – ворвался в уши Ирины его крик, и она, выпустив накопившуюся энергию, устремилась назад…
Когда перед ней возникло лицо успевшего вскочить с пола одного из сраженных неожиданным натиском Пепелищева охранника, ей вдруг почудилось, что перед ней опять слащавое лицо Ждана…
В университете Ирина Зубова числилась хорошей спортсменкой. Если бы она знала тогда, пять лет назад, зачем ей пригодятся изнурительные тренировки по легкой атлетике, она попросила бы тренера гонять ее по стадиону вдвое дольше. Но и того запаса, что хранился в ней все минувшие после выпускного годы, ей хватало с избытком.
Слыша за своей спиной истошный крик Ждана, она взметнулась по лестнице и промчалась еще несколько пролетов.
«На сколько этажей я оторвалась от них – два, три?..» – думала девушка, продолжая взбегать по холодным и грязным ступеням…
Где-то внизу раздались две короткие автоматные очереди.
Она думала о Пепелищеве. Не может быть у плохого человека таких приятелей, не может… Даже случайных.
Еще этаж, еще…
Она уже не слышала звуков внизу, как не чувствовала боли в распоротой ступне. Хлещущая из рваной раны кровь брызгала на стены, пол, и тут же сворачивалась в крошечные, правильной формы пыльные шарики.
О том, что ранена, она догадалась лишь тогда, когда откуда-то сверху повеяло свежестью и холодом, а правая нога вдруг предательски одеревенела и мышцы во всем теле натянулись, как резиновые жгуты.
Разобрать что-то в полумраке серого здания было невозможно. Едва она оказывалась на лестничных пролетах, как в лицо ей ударял дневной свет. Когда же на этаже она меняла направление и мчалась по коридору, все вокруг застилала мгла…
Дальше бежать было некуда. Над головой девушки светило яркое солнце, небо Ведено приветливо ей улыбалось и дарило теплые поцелуи. В Чечне наступило утро.
Она подошла к краю и бросила взгляд вниз.
Пожалуй, ничего другого и не останется, если вдруг по коридору не раздастся стук копыт и на крышу не выскочит покрытый пылью белый конь с крыльями.
Придя в себя, Ирина вытерла слезы.
Прикусив губу, она спустилась по лестнице с крыши, забежала в самую темную комнату, потом подумала, вышла из нее и нашла самую светлую. В крошечном помещении площадью не более восьми метров стояли друг на друге пять чугунных ванн, причем две верхние была перевернуты вверх ножками. Вероятно, готовилось оснащение института удобствами. Давно готовилось, еще при отце…
Мысли о генерале Зубове придали ей сил. Кто-то должен отомстить за его смерть. Так не она ли?
Дрожа всем телом, Ирина прошептала что-то очень похожее на молитву, взялась обеими руками за тяжелую ванну и потянула на себя.
Ванна не сдвинулась и на сантиметр.
Заплакав от бессилия, девушка вдруг рассердилась и рванула чугун на себя что было сил.
И тут же ужаснулась содеянному.
Рухнув на колени, Ирина обхватила голову руками и сдавленно закричала.
Верхняя ванна пролетела мимо нее – ее оттолкнула в сторону вторая сверху ванна. Когда первая перевернулась и накрыла ее, как чашка накрывает надоедливую муху, девушка поблагодарила Бога. Он помогает ей, он не оставил ее… Кто тут в Чечне за главного? Иисус или Аллах? Не важно, спасибо тому, кто помог.
И первая ванна, та, что была сверху, рухнула на пол с такой силой, что…
Расположившись калачиком под ванной, Ирина с дрожью в сердце ждала, пока осядет строительная пыль. Она ожидала увидеть что-то неприятное, но результат превзошел все ее ожидания.
Плита ванной комнаты, выполняющая роль пола, раскололась пополам. Край уцелевшей проходил посередине ванны, которую избрала своим укрытием девушка. Ванна лежала таким образом, что половина ее стояла над пропастью. Ирине, чтобы оставаться в той же комнате под той же ванной, оставалось чуть более полутора метров в длину и не более сорока сантиметров в ширину. Если бы она стояла на такой площадке на высоте двадцати метров над землей, она непременно зашлась бы в ужасе и потеряла равновесие. Лежать было легче.
«В конце концов, – подумала она, – этого пространства мне хватит, чтобы укрыться, если люди Ждана посмотрят снизу вверх в образовавшийся провал».
Ожидая, пока осядет пыль и можно будет оценить высоту, с которой придется прыгать после ухода похитителей, девушка подумала еще и о том, что вряд ли кто подумает, что она под этой ванной.
Но по мере того как цемент опускался и открывал видимость для обзора, сердце девушки замирало все сильнее и сильнее.
Заглянув в пролом, край которого проходил под ванной-спасительницей и вдоль всего ее тела, Ирина обмерла.
Некоторое время она крепилась, а потом не выдержала и всхлипнула. Давясь от слез, она беззвучно заплакала и уткнулась лбом в шершавый пол так коварно приютившего ее помещения.
Упавшая и проломившая плиту ванна забрала с собой обломки пола и устремила их вниз. Дружно рухнув, они обвалили полплиты этажом ниже ровно посередине комнаты.
Собравшийся в единую массу груз рухнул на пол следующего этажа и проломил его, как проломил бы поддон с кирпичами фанерный лист. Где-то внизу, далеко внизу, на глубине тридцати метров – уже в подвале, из которого она бежала, стоял взвесью и не собирался опускаться клуб густой пыли, похожий на взметнувшийся взрыв. Севшая пыль снова поднялась и по вентиляционным шахтам пошла наверх…
Закашлявшись, Ирина выдернула из джинсов подол блузки и закрыла им лицо.
Под ней зияла дымящаяся пропасть высотой в восемнадцать строительных этажей. От ее дна девушку отделял крошечный выступ, образовавшийся после надлома плиты. Полтора метра длиной и сорок сантиметров шириной – слишком мало для того, чтобы любоваться красотами на высоте в шестьдесят метров.
