8

Когда свет снова вспыхнул, Стольников увидел восседавшего на его груди оскаленного боевика. Капитан плохо видел черты его лица, но сейчас был готов поклясться, что это был не избитый прутом азиат. Уже несколько раз довелось увидеть чернокожих. Были и китайцы, и похожие на скандинавов ребята. Алхоев явно не возражал против интернационального состава своей банды, тем более что ваххабиты национальностей не имеют. Главное, чтобы выполнялись приказы…

Лицо кавказца было окровавлено, что говорило Стольникову: это не первая их встреча. Алая влага сочилась даже по зубам боевика. Присмотревшись, Саша увидел огромные ссадины под разорванной тканью формы боевика. Это были последствия попадания пуль, пущенных Стольниковым вслепую. И сейчас Саша сожалел, что не попал, а лишь задел…

Размахнувшись, чех резко и сильно ударил капитана в лицо и приложил к губам рацию.

– Он здесь, Хозяин!.. – Саша не понимал чеченского, но услышать сейчас другую команду было бы странно.

И снова – удар. Увидев перед собой сверкающее лезвие, капитан дернулся в сторону, и нож врезался в черепицу, раскрошив ее с глухим треском.

– Я глаза тебе, сука, выколю! – взревел чех, наваливаясь на капитана всем телом и снова занося над головой нож.

Схватив бандита за запястье, Стольников перевернулся вместе с противником. Чуть качнувшись назад, он согнул левую руку в локте и опустил ее на голову бандита. Из расквашенного носа хлынула кровь. Воспользовавшись секундной растерянностью противника, капитан добавил еще и еще. Потом, почувствовав, как ослабела хватка, удерживающая его в партере, он тяжело поднялся и тут же рухнул вниз, ломая коленями ребра своего противника.

Широко раскинув руки, чех замер и уставился пустыми глазами в сияющие ярким светом светильники потолка. Левая пола пропитавшейся известковой пылью куртки распахнулась, и Саша разглядел широкую рукоять «беретты».

Он обессиленно лег рядом и сунул руку под еще теплую подмышку чеха… Ладонь удобно легла на рукоять, он потянул оружие на себя и перевернулся на спину.

Бежать. Но куда?.. Хоть куда. Если есть вход в бункер, значит, должен быть и выход. И не может быть, чтобы это был выход к подземному лабиринту.

Лампочки под потолком в коридоре сменили свет с голубоватого на желтый и теперь мигали, как на милицейском «уазике». В динамиках раздавался тонкий писк. Так здесь, вероятно, обозначали общую тревогу.

«Интересно, почему так тихо? – удивился Саша, вскакивая, волоча за собой ногу и озираясь в поисках ближайшей двери. – Боятся разбудить кого-то?..»

Перед тем как свернуть за угол коридора, он обернулся и увидел в пятидесяти шагах преследователей. «На сколько меня хватит? – пронеслось в голове капитана. – В магазине – пусть – десять-пятнадцать патронов, пройти я успею не больше двадцати метров…»

Очередную лестницу вниз он преодолел лихо, как и прежде закинув на перила ноги и соскользнув по ним. Толкнув створку, разделяющую два коридора, он влетел в слабо освещенный тоннель.

«Сколько же их здесь?!» – в отчаянии едва не закричал он.

Первая же дверь оказалась открытой. Он миновал ее и толкнул вторую. Открыто. В нее он и зашел.

– Здесь я и закончу, видимо… жизнь.

По коридору раздавался звук шагов, а в этом крыле находились – он это помнил – только две двери. Пока открывают первую, у него есть время принять решение. Стольников оттянул на себя дверь и встал за ней, как за стеной. «Никогда бы не подумал, что в Чечне придется воевать вот так…» – с тоской подумал он, понимая, что теперь-то ему бежать некуда.

Клацнул замок на двери, в комнате раздались шаги и тяжелое дыхание. Снова клацнул замок. Саша прислушался. В помещении кроме него находился всего один человек. Мысли его больше занимали не шаги неизвестного в полуметре от его ног, а Жулин. Саша вспоминал последние слова Алхоева, прозвучавшие над его головой, и ничего хорошего они не предвещали. Но Стольников успокоил себя тем, что Олег, подвернись случай, тоже совершил бы побег.

Он стоял и боялся дышать.

– Нет здесь никого! – услышал Стольников чеченскую речь. – Эй, идите по коридору, он побежал дальше!

По тону было понятно, что говорящий не зовет на помощь. Значит, сообщает, что комната пуста.

«Это правильно, – подумал Саша. – Здесь никого нет».

Между тем делать что-то нужно прямо сейчас, через минуту-две в комнату зайдут другие, так, на всякий случай. И среди них могут оказаться более догадливые, которые глянут за дверь.

Шагнув в сторону, Стольников со всего размаха толкнул дверь прямо перед собой.

Человека Алхоева оглушило, но он, даже в состоянии явного болевого шока, заставил себя поднять не голову, но глаза… Секунды ему не хватило для анализа ситуации, режущая все тело боль мешала сообразить, кто или что могло поразить его таким образом.

Второй секунды на размышление у боевика не было. Размахнувшись, капитан дважды ударил его по голове. Отлетев назад и рухнув на спину, снова ощутив ужасную боль от вынужденного разгибания, чех оторвал затылок от паркета и в то же мгновение увидел подошву армейского ботинка. На этом дело закончилось.

Теперь у Стольникова был «узи» с двумя запасными магазинами.

– Ну, что там? – раздался в коридоре голос, и захлопнувшаяся после атаки на боевика дверь сотряслась от пинка.

– Ничего! – прокричал Стольников.

В ответ ему что-то прокричали, и человек от двери удалился.

На полу лежала выпущенная из руки после удара рация боевика. Саша поднял ее и, подумав, выбросил. Уже второй раз на территории Этой Чечни ему в руки попадает средство связи, и второй раз он вынужден оставить ее за ненадобностью. Зачем ему рация, если он на чеченском без акцента произносит одно только слово – «хер»?

Саша сдернул с головы боевика зеленую косынку с арабским письмом. Сура из Корана не помогла чеху, не уберегла от двери. Не развязывая, он натянул ее на голову, как шапочку, вынул из кармана бандита темные очки и нацепил на нос. А потом открыл дверь, вышел и смешался с хаотично движущейся группой боевиков. Он видел только задники обуви впереди идущего и слышал тяжелое дыхание в спину кого-то сзади. Раций было немного – две или три. Когда раздавались команды, коридор оглашался громкой речью, и писк в динамиках, висевших на стенах, переставал быть слышен.

Была опасность, что в нем могут признать чужака, если шмон вела единая команда. Но, судя по всему, были подняты на ноги все, кто находился поблизости. А при таком положении дел разглядеть чужого, если он вооружен, в камуфляже и со знаменем Аллаха на голове, практически невозможно.

«Что, поживем еще, что ли?» – подумал Стольников, резко сворачивая за угол.

Вслед за ним никто не пошел. Аллах акбар, товарищ капитан.

Выбора не было. Бежать приходилось туда, куда вел коридор. Стольникову стало казаться, что бункер состоит из коридоров и прирощенных к нему, как почки на ветках, комнат. Все очень похоже на лабиринт, начинающийся под Ведено. Километры коридоров представлялись ему, хотя он не прошел сейчас и пяти сотен метров, сотни комнат, хотя он видел не больше десятка. Бункер словно расползался ветками метро, и хотелось ему сейчас одного – добраться до кольцевой, чтобы понять, в конце концов, где он находится и куда идти. Стольников в очередной раз свернул и еле удержался, чтобы не упасть. На этот раз не было никакого коридора, была крутая лестница вниз, а посреди нее – торопящиеся один за другим двое из банды Алхоева.

На стороне разведчика в этот раз были неожиданность и то, что он находился наверху лестницы. Рухнув с верхней ступеньки всем телом, Саша сокрушительным ударом справа пробил первому в подбородок. Бандита развернуло, и сила инерции откинула его назад. Стольников падал вниз и, будучи не в силах справиться с кинетической энергией своего движения, ударил слева по телу второго.

Все трое, как кули, повалились вниз, считая ступени своими коленями.

Уже внизу Саша двумя точными ударами ногой в головы противников вырубил обоих.

Проход был свободен.