Глава 8
Где их не ждали, так это здесь. Резко распахнув очередную дверь, Стольников завис между небом и землей…
Первое ощущение, которое он испытал, было отвращение от запаха, который его встретил.
Яростно махая руками, он пытался хоть на сантиметр вернуться назад, к двери. Носки высоких ботинок скользили на краю искусственного водоема, и он с ужасом смотрел вниз. Там, в четырех метрах под ним, стояли и терпеливо дожидались падения гостя около двух десятков жителей Южного Стана. Только это были необычные жители.
О тварях Стольников слышал уже дважды. Но не думал, что встреча с ними произойдет так быстро. Расстояние между дверью и краем огромного вольера не превышало и полуметра. Немудрено, что этой дверью никто не пользовался…
Генерал резко дернул его за куртку, и майор отскочил к двери. Тяжело дыша, они оглядывали раскинувшуюся перед ними панораму. Последний раз в зоопарке Саша был в Инсбруке, полгода назад, но даже обстановка в серпентарии не вызывала у него такую тошноту, как здесь.
– Что там? – нетерпеливо подал голос Ермолович, стараясь выглянуть из-за плеч майора.
– Тебе лучше не видеть… – пробормотал Стольников, задыхаясь от зловония.
Вольер на самом деле был огромной, глубиной метра четыре, ямой, стены которой были из бетона. Из бетона был и пол. Площадь заведения представить было сложно – она уходила вдаль метров на триста, но никто не мог сказать наверняка, что там она и кончается. Ширина – Стольников прикинул на глаз – метров сто пятьдесят. Похожие на конуры домики с признаками общежития, повсюду – обглоданные кости, куски ткани, странное сочетание предметов – огромные пружины, отслужившие срок покрышки, палки, сучья, обломки труб… были даже деревья – невысокие, обглоданные у корневищ, с редкой растительностью на кронах, и по потолку, на проводах – жестяные светильники.
А под ними – Стольников с нескрываемым страхом снова посмотрел вниз – сотни полуголых, очень похожих на людей существ. Синюшные лица, черные безумные глаза, потрескавшиеся, крупные, в незаживающих язвах губы, воспаленные веки.
Давно обнаружив над собой людей, существа засуетились и стали метаться по вольеру словно собаки. Издавая рычание, они били друг друга, рычали и издавали странный оглушительный свист. Кто-то вцепился зубами в плечо такому же. Завязалась грызня…
Саша стоял, смотрел на все это и боялся шелохнуться. Ему казалось, что в любой момент он может потерять равновесие и повалиться вниз.
– Не напирайте сзади!.. – хрипло приказал генерал, держась обеими руками за дверной косяк. – Пресвятая богородица! Стольников, ты видел когда-нибудь что-то подобное?!
Стольников видел многое. Он без тени сомнения вступал с боевиками в рукопашную, когда была нужда, водил группу напролом через «зеленку», отстреливался из дома в Толстом-Юрте, ожидая подхода подкрепления, но никогда ранее он не видел ничего подобного. И никогда в жизни не испытывал такого ужаса и отвращения, как теперь.
– Это и есть твари?
Саша посмотрел на Зубова долгим взглядом, не моргая:
– Если здесь есть еще и твари…
Посреди вольера располагался водоем. Что-то похожее на камышовое озеро. Если бы не кафельные стены и искусственное освещение, генерал бы подумал, что находится на Кубе. Коряги, растительность – все представляло собой уголок природы. И вот, среди этой милой простоты, перемещалось несколько сотен тварей, на которых он не мог смотреть без содрогания. Из ступора его вывел голос майора:
– Теперь вы понимаете, чем подменили вакцину от гриппа Вакуленко и его хозяева? То, что перед вами, – это конечная стадия того, что я видел в квартирах Южного Стана.
– Но зачем?.. Зачем южностанцев превращать – в это?!
– Мы спросим об этом у Вакуленко, когда встретимся.
– И не только об этом, – свирепо подытожил генерал.
– Вы связывались со Жданом?
– Да.
– Когда в последний раз?
– Четверть час назад. Та же история – Бегашвили не выходит на связь. Я рассказал ему о происходящем.
– Он удивился?
Зубов посмотрел на Стольникова:
– Не понял тебя.
– Я всего лишь спросил – Ждан удивился?
– А почему он не должен удивиться? Он обосраться как удивился!..
Они разошлись в стороны, освобождая проход для разведчиков. Чтобы от потрясения кто-нибудь из них не завалился вперед и не оказался в вольере, Стольников отвел в сторону руку, страхуя.
– Кто это? – почти прокричал Жулин.
Услышав его голос, твари заметались по вольеру, прыгая на стены.
– Они тебя не любят, Олег, – белыми губами пробормотал Мамаев.
– Нет, – возразил Саша. – Просто они чуют кровь. Жулин ранен…
И действительно – все внимание существ было приковано к прапорщику, на ноге которого багровела тугая толстая повязка.
Присутствие людей для тварей означало появление пищи. Барашек, пара ведерок рыбы… Сами люди… Глядя на суету, вызывающую тошноту, Стольников повел шеей, словно освобождался от тугого воротника. Он до сих пор не мог прийти в себя. Сумасшедших он видел. Они не страшные. Удар в зубы одному – и остальные разбегаются. Но те, кого он видел перед собой сейчас – их проблемой было не сумасшествие. Потеря разума – это следствие мутаций, происходящих в организме. Майор видел начало этой болезни. Его знакомый из крепости – это, пожалуй, начальная стадия. Мозг еще способен делать выводы, вспоминать, отличать правильные поступки от неправильных. Следующая стадия – это бессмысленная агрессия, полная деморализация. Такими представились майору трое гостей, с которыми он дрался к квартире «крепостного». Ну и, наконец, завершающая стадия мутации. Это суетящиеся под его ногами сотни полулюдей-полурастений. Их и животными-то нельзя было назвать, животные организованы.
Глядя, как около десятка существ пожирает того, кому был нанесен укус в плечо, как разматываются его кишки и за них берутся окружившие жертву твари, Саша вспомнил, что где-то в кармане куртки у него есть платок. Сейчас хорошо было бы приложить его к лицу, чтобы хотя бы на минуту избавиться от миазмов, проникающих внутрь него. То же самое происходило и с другими разведчиками. Майор понял, что стоять здесь дальше небезопасно. Кто-то потеряет сознание и рухнет вниз.
Маслов с Баскаковым судорожно сглотнули слюну. Одновременно. Все существа были разного роста, как и люди, разве что чуть меньше обычного из-за позы, которую им теперь приходилось принимать – согнувшись и присев. Но среди них выделялся один, который вызывал у разведчиков не просто страх, а ужас. Исчадие ада достигало в высоту более четырех метров и, судя по всему, было здесь за вожака. Вряд ли существа были организованы, так что они скорее боялись этого гиганта, нежели уважали. Сгрудясь под разведчиками, несколько десятков тварей смотрели наверх и издавали звуки, слышать которые было неприятно. Стольников бывал в дельфинарии, это было похоже на свист, что издавали дельфины. Но обстоятельства были другие, так что не тошнило…
Заметив суету у стены, к этим тварям поспешили остальные. И было видно, что еще немного, и образуется свалка, груда подмятых тел, по которым, если стремиться вверх, можно достигнуть верха не имеющего перекрытия стены…
Пропитавшаяся кровью повязка на ноге прапорщика усиливала их аппетит. Несмотря на то что пока достать разведчиков существа не могли, майор почувствовал, как у него пересохло во рту.
– Ермолович, у тебя с собой, случайно, чипсов нет?.. – произнес он вслух.
Прижимаясь к стене, разведчики двинулись к выходу из этого террариума. У стены напротив виднелась дверь с выступающим над террариумом мостиком. Оттуда, видимо, им и сбрасывали пищу люди Вакуленко.
– Теперь понимаешь, где нужно искать всех, кто проявлял нездоровый интерес к деятельности Вакуленко в Другой Чечне? – Генерал кивнул на водоем. – Интересно, что обнаружится на дне, если осушить это болото?
– Кости. И еще много чего интересного. Но вы так говорите, как будто не вы держали в подчиненных этого мерзавца и ему подобных. Бегашвили мерзавцем пока называть не буду.
– Почему?
– Потому что есть у меня мнение, что он сейчас в плену.
– В плену? У кого?
– У Вакуленко! И есть у меня еще одна мысль, но не до нее сейчас!
– Это плохая мысль?
– Это очень плохая мысль!
– Дерьмо там, а не кости! – вдруг уверенно вскричал Ключников, который от увиденного был потрясен более всех. – Одно дерьмо!.. Все уже давно переварено! Эти суки – не собаки, они кости не обгладывают. Хавают все сразу!.. Посмотрите, что они делают с сородичем?! Это все равно, как человека в негашеной извести растворить!
Пока они шли, он безостановочно говорил. И Стольников его понимал. Пока говоришь, не успеваешь бояться. Мысли переключаются на другое. Сколько же еще так идти?..
Все… Последний шаг – и они оказались на большой бетонной площадке. Пот, стекая по переносице, попадал в глаза. Температура в доме была гораздо выше, чем на улице. Ничего удивительного. Если ты решил устроить здесь зоопарк, то и климат будет соответствующим. А также запах и вид. Ткань была насквозь мокрой и прилипала к телу. Жулину было тяжелее всех. Находиться раненому в помещении с повышенной влажностью и с таким содержанием в воздухе продуктов распада всегда мучительно.
Стольников покосился на толпу, которая уже насчитывала около сотни тварей. Толпа изменила направление и так же, огрызаясь и урча, словно намагниченная стрелка, опять приближалась к ним. К этой стене, как в бассейне, поднималось пологое дно. Идти сюда не следовало из соображений безопасности, но эта стена была единственная, где была дверь. И теперь дорогу к разведчикам существам преграждал не бетонный барьер высотой в четыре метра, а ограждение из решетки с прутьями толщиной в мизинец…
– Пойдем-ка отсюда. Да побыстрее…
Группа в таком приказе командира не нуждалась. Это желание было написано у них на лицах. Отвратительный запах в помещении слегка притуплял чувство страха, но было очень много причин, по которым им не следовало здесь оставаться.
Почему-то лишь теперь, пытаясь выйти из огромного террариума, Стольников понял, что на самом деле жителей Южного Стана в поселке осталось не более ста. Вот почему никого не было в окнах при их появлении. Вот почему ему не открывали двери, а если открывали, то в доме находился один, максимум – два человека. Тут, под землей, с недавних пор жили почти все, кто был перевезен из Крепости, их дети и внуки, а также персонал, доставляемый для работ в Южном Стане. Вакцинация превратила работящих потомков второй роты Черданского полка в животных, смотреть на которых без рвотных позывов было трудно. Но не рвоты боялся Стольников сейчас, а того, что решетка в палец толщиной – не бетонная стена, она имеет свой предел прочности…
Его пессимистические выкладки прервала автоматная очередь. Крошки бетона, отлетевшие от стены, ударили ему в лицо.
– Командир, назад! – услышал Стольников голос Баскакова. – Там «грузины»! Назад!..
Саша обернулся. В проеме двери он увидел несколько ряженых грузинскими солдатами. Их обошли… Где несколько – там и все, коль скоро группа обнаружена.
«Назад» – это к тварям. Стольников даже растерялся, пытаясь понять, что хуже. По коже пробежал мороз, и мгновенно вспомнилась сказка о Мюнхгаузене. Сказка для взрослых! Сзади – крокодил, впереди – лев. Он выбрал тварей.
Почему он так поступил, не мог объяснить даже себе. Знал лишь одно – когда страшно, нужно идти туда, где страшнее. И тогда страх большой исчезнет, а страх малый ничего не будет стоить. Плюс один – у тварей нет автоматического оружия. Минусов много. Но не хотелось об этом думать…
В нос, словно боксерская перчатка, снова ударил отвратительный запах. Выбежав к водоему, разведчики оказались на открытом месте. Спрятаться можно было лишь за корягами и камышом. Но все это находилось внутри территории, огороженной сеткой…
– К бою… – спокойно, словно не под частую стрельбу «грузин», произнес Стольников.
Твари раздраженно реагировали на выстрелы. Они видели людей, которые не покормили их, а ушли. И сейчас снова появились. Но у них хотят отнять еду какие-то другие люди. В мозгах существ царило возбуждение. Они выбирались из укрытий – те, кто еще не смешался с толпой, – и медленно, как во сне, приближались к сетке. Они понимали, что торопиться некуда… Теперь люди – это еда. Главное – рассчитать, как правильно броситься, чтобы сразу оторвать кусок побольше…
Предчувствуя скорую добычу, они желали ухватить ее первой, поэтому бросались на сородичей, стараясь занять место поближе к ограждению.
Скоро будет пища…
Тот, что был самым крупным, уверенно замер, слегка приоткрыв пасть. Твари поменьше старались в пылу борьбы его не задевать. Ими руководил не разум, а инстинкт.
Саша уже слышал возбужденную речь за дверями, разделяющими водоем и коридор. Преследователи стояли у дверей, готовясь ворваться внутрь. Он не слышал слов, но был уверен, что за дверью экспромтом рождался план их убийства или пленения. Скорее – уничтожения. Вакуленко уже доказал, что живыми ему не нужны ни генерал Зубов, ни майор Стольников.
Пространство за спинами бойцов постепенно заполнялось людьми в натовских камуфляжах. Вести залповый огонь из всех М-16 им мешала ими же созданная суета. Перемещаясь перед носом друг у друга и занимая позиции, они рисковали нарваться на выстрел. Но по той же причине никто и не стрелял. Лишь несколько «грузин», расположившись на флангах, палили не прицельно, и гильзы звенели на бетонном полу…
– Вышибай калитку! – приказал майор Жулину, показывая запертую на амбарный замок дверцу в ограждении.
Прапорщик с неподдельным страхом вонзил в него свой взгляд.
– Вышибай!.. – заорал Саша что было мочи.
Жулин повернулся к калитке, и в огромном замкнутом пространстве террариума раздался громоподобный выстрел. Заряд разнес в щепки деревянные стойки, на которых крепилась дверца, и сорвал массивный замок. Твари, услышав грохот, среагировали на него, как на разряд электрического тока. Но это был не испуг, а ярость.
Перед ними было свободное пространство. Не было решетки, в которую они тысячи раз утыкались своими рылами. Была свобода и пища…
Существа бросились на разведчиков, заполнив все пространство до самых дверей. Помогая раненому прапорщику, Стольников запрыгнул на метровый выступ над водоемом и стал быстро продвигаться к другому концу бассейна. Группе нужно было успеть до первого точного выстрела в их сторону. Повались кто-то из них – и все бы остановились, чтобы забрать.
Любой рикошет мог столкнуть их в воду и тогда… Стольникову даже думать об этом не хотелось. Он быстро окинул взглядом акваторию. На противоположной стене виднелось сооружение, напоминающее вышку для прыжков в воду. Но это была не вышка, а балкон. Точно такой, как на противоположной стене. Он зависал над камышом на высоте трех метров. Если сейчас он увидит на нем хоть одного «грузина» с оружием в руках, то можно начинать быстро вспоминать всю жизнь. Только быстро, иначе не успеешь и этого…
Если бы люди Вакуленко имели возможность видеть сквозь стены, то первое, что они сделали, это забаррикадировали дверь со своей стороны. С криками возбуждения они ворвались в террариум. Они стремились выполнить свой план. Весь, до последнего пункта…
Стольников понял, что не все из подчиненных Вакуленко знают о тех, кто здесь содержится. Для большинства из них встреча с тварями является такой же неожиданностью, как и для людей Стольникова.
Когда же поняли, ошибку какого порядка совершили, было уже поздно.
Окаменев от ужаса, забыв о себе, Стольников смотрел, что происходит на ферме…
Они смотрели и не могли сдвинуться с места. Ноги в миг превратились в вату, и оставалось только радоваться, что они не подгибаются…
Твари бросились туда, где их ожидало меньше проблем и больше пищи – сменив цель, они бросились в сторону бойцов в натовском камуфляже.
Стольников очень терпеливый человек. Он хладнокровен настолько, что иногда даже обвиняет свою психику в несовершенстве. Собрать руками оторванные минометными минами ноги и руки своих солдат после боя или перерезать горло врагу – для него пустячное дело. Но сейчас впервые в жизни, хотя и совершенно без радости, он сообщал самому себе новость: с психикой у него все в порядке – она может и сотрясаться…
Первым был «грузин» с винтовкой, которую он держал магазином вперед, на вытянутых руках. Он перемещался, пытаясь занять выгодную позицию. Вбежав внутрь, он сгоряча, не глядя вокруг, дал короткую очередь. Не было понятно, какую цель он этим преследовал и кого пугал, но только тот самый, четырехметровый, сделал молниеносный бросок и схватил бойца Вакуленко рукой за шею. Второй он ухватился за винтовку и вырывал ее. А потом Стольников даже сквозь шум услышал хруст позвонков несчастного. Оттолкнув кого-то из тварей, вожак вцепился зубами в горло солдату, и Стольников увидел кровь…
Кто-то из «грузин» закричал от ужаса. И среди бойцов Вакуленко начался переполох. На него-то и рассчитывал Саша, отступая в глубь вольера. Увидев, наконец, кто перед ними, «грузины» стали отступать, паля вокруг себя, раня и тварей, и своих.
А вожак пятился, волоча за собой мертвого уже человека. Жертва глядела на мир дикими глазами и рыхлила ногами песок…
У края водоема образовалась свалка. Несколько тварей напали на двух людей Вакуленко, отрезав от остальных. Чья-то нога трещала в колене, но человек кричал от ужаса, еще не от боли…
Один из потерянных, на пути которого пролегал маршрут отступления, схватил руками одного из бойцов и рванулся в сторону. И в это же время вторая тварь вцепилась в ногу бойца. Страшный треск, с которым разорвались в паху мышцы мужчины, заставил Стольникова поднять автомат и дважды выстрелить в тварей. Они свалились замертво, и вид крови тут же привлек других существ. Один из выстрелов майора зацепил ногу жертвы, но боль лишь усилила его ярость. Не выпуская из пасти руку бойца, он, вместе с навалившимися сородичами, затащил бойца в воду…
Вода бурлила, словно в нее сунули кипятильник размером со шкаф. Тварь рванула ногу-пищу на себя, сустав вывернулся, и боец потерял сознание. Второй рванул беспомощное тело на себя. Несколько тварей тут же впились в жертву зубами. Вода стала малиновой… Черная аортная кровь плескалась на листья камыша и стекала кровавыми каплями обратно.
Не приспособленные для такого способа питания зубы не могли рвать добычу кусками, как гиены или львы. Но мощь челюстей компенсировала этот недостаток. То, что нельзя было отхватить сразу, твари отрывали в несколько приемов, быстро двигая челюстями и помогая себе руками.
Пули разведчиков срезали камыш у берега, бурлили воду, твари замертво падали одна за другой. Группа Стольникова стояла на возвышенности и была удобной целью для людей Вакуленко, но ужас, овладевший «грузинами», заставил их позабыть о том, на кого они охотятся.
Одновременно с этим кошмаром на берегу происходили события на бетонной площадке у входа в здание. «Грузины» длинными очередями валили тварей, но их количество не уменьшалось, а, наоборот, казалось, увеличивается. Из глубины вольера, из закоулков этого огромного террариума, появлялись новые и новые потерянные. Они словно возникали из ниоткуда, наполняя пространство у водоема и площадку у входа воем, стрекотом и новой кровью.
Люди Вакуленко били уже в упор, расстреливая магазины винтовок. Опустошив магазины, они отступали назад, но те, кто стоял за их спинами с готовым для стрельбы оружием, их место занимать не собирались. «Грузины» давили друг друга, пытаясь покинуть вольер и это место, а по окровавленным трупам тварей к ним шли новые потерянные… Уж слишком мало было расстояние между ними. Тем более что прибывающие «грузины», еще не понимавшие, в чем дело, давили рвущуюся из террариума толпу обратно, сила инерции вела их прямо навстречу страшной смерти.
Наконец, сопротивление было сломлено. Твари приблизились на расстояние вытянутой руки и бросились в последнюю атаку. В воздухе вольера стоял лишь истерический крик. Этот крик можно понять, не зная языка кричащего. И ни Стольникову, ни генералу, ни бойцам не нужен был переводчик, чтобы понять – «грузины» издают предсмертные звуки…
Не сговариваясь, разведчики били по тварям, пытаясь не задеть людей Вакуленко. В головах бойцов Стольникова сработал какой-то механизм, даже при таких странных обстоятельствах сумевший заставить их почти поверить в то, что «грузины» – они все-таки свои. Хотя каждый в группе Стольникова знал – не будь тварей, люди Вакуленко растерзали бы их подобным же образом…
В этот момент Стольникову и другим пришла в голову простая мысль – люди обречены. Они уже почти растерзаны, и крики ужаса начинают переходить в крики боли. Они обрывались один за другим. Люди были еще живы, они понимали, что с ними происходит, но шок болевой и шок психологический заставил окаменеть их голосовые связки… Но это все-таки были люди.
Твари волочили убитых обратно в вольер, чтобы съесть в спокойной обстановке. Переругивались друг с другом, кусаясь и отбивая добычу. Каждый хотел уволочь труп или часть трупа подальше, туда, где никто не сможет отнять еду.
А Саша и его люди стреляли и стреляли, не боясь быть сброшенными в воду отдачей. Они стреляли в тварей. Они пытались спасти людей, которые только что хотели их убить. То, что они относились к одному роду, подавляло в них чувство собственной безопасности. Они стреляли бы бесконечно, лишь бы не слышать эти звуки разрывающейся человеческой плоти…
Несколько М-16, кровь на песке и бетоне, бурлящая красная вода, трясущиеся камыши, густой ил, поднятый на поверхность со дна, – вот все, что осталось через пять минут после того, как Стольников приказал Жулину разбить на калитке замок.
Те из тварей, кому не досталась пища, посмотрели в сторону стоящих на парапете разведчиков. И, толкая друг друга и урча, двинулись к ним.
– Уходим… – это все, что Стольников смог выдавить из себя, пристегивая новый магазин.
