Глава 7
В глубине двора располагался гараж и какая-то пристройка, похожая на летнюю кухню. Вообще двор напоминал место, где жила не одна семья, а много людей. Здесь, по всей видимости, Вакуленко располагал своих людей каждый раз, когда прибывал в Южный Стан.
Из пристройки, вытирая руки тряпкой, вышел человек в форме грузинской армии. Он торопился к дому.
Взошел на крыльцо, открыл дверь…
«Теперь – пан или пропал», – подумал Стольников и вышел из-за угла. По странному тягучему звуку сзади он понял, что Жулин даже пытается изобразить раздирающую рот зевоту. Человек смотрел на них без тревоги. Майор подмигнул ему. Последний раз щелкнул ригель замка, и дверь распахнулась. Ситуация была такова, что перед ними могли оказаться как двое человек, так и вся гвардия Вакуленко. Но привратник был один. Спокойствие на его лице не успело перейти в подозрение. Хотя Стольников понимал, что люди Вакуленко в курсе происходящего. Но что тревожного? Известный всем Стольников пришел поговорить с командиром. Ничего странного. Движение Жулина оказалось быстрее реакции «грузина». Металлический торец дробовика поверг человека Вакуленко в уныние. Он отлетел к стене и скользнул по ней, как кусок масла по раскаленной сковороде. Выбежавшая из его ноздри струйка крови стала расползаться пятном на белой рубашке.
Стольников схватил второго за шею:
– Сколько человек в доме?
Он пытался мотать головой, из чего следовало, что он не понимает, о чем речь. Или просто пытался быть верным хозяину.
– Ладно. – Саше пришлось согласиться с логикой человечка. – Зададим вопрос по-другому.
Он с силой воткнул ему ствол «Гюрзы» в район ширинки.
– Человек, наверное, пятнадцать, – последовал молниеносный ответ.
– А где остальные?
– Остальные… остальные на постах.
– Молодец. – Стольников забросил его себе за спину. – Снотворное!
Сзади послышались короткий выдох Жулина, треск лба и стук костей о паркет.
Саша приоткрыл тяжелую дверь, и все вошли. Витая широкая лестница вела наверх. По всему выходило, что весь первый этаж занимала эта лестница и какая-то комната, похожая на столовую.
«Все правильно, – заключил Стольников. – Наверху у них оборудованы секторы обстрела и лежки. Первый этаж – так, подсобка…».
Ступени были сплошные, с тяжелыми перилами и балясинами, поэтому их можно было обнаружить только в том случае, если кому-то понадобится заглянуть в угол, под лестницу. Процент вероятности этого невелик, однако скоро люди Вакуленко очнутся, и поднимется такой крик, что «грузины» будут заглядывать не только под лестницы, но и друг другу в рот.
Пути было три. Дверь в неизвестность – налево, дверь в неизвестность другого вида – направо, и дорога наверх по витой лестнице.
Не успели они выбраться из-под лестницы, как из двери слева вышел в коридор огромный сержант. Если только Стольников правильно понимал в знаках различия на этой форме здесь, в Другой Чечне. Тот самый, что въехал в поселок на первом «ЗИЛе», на подножке кабины. Он молниеносно дернул руку к кобуре. Теперь жалел, видимо, что вышел без М-16.
Из-за спины майора раздался выстрел. Из ствола трофейного дробовика Жулина вылетел сноп пламени.
Выстрел был настолько громким, что у Стольникова на мгновение заложило уши. Сержант, отбрасывая в сторону «кольт», отлетел к стене и скончался, еще не успев скатиться на пол. В его груди зияла дыра размером с чайное блюдце.
– Чем у тебя патроны набиты?! – Стольников уже бежал наверх.
– Картечью, полагаю! – Прапорщик поспевал за ним. За спиной его раздавался грохот ботинок группы.
Сейчас начнется большой переполох в маленьком Южном Стане – Стольников это понимал! Сзади уже хлопали двери, но лестница, свитая в спираль, не давала возможности внутреннему контингенту ни увидеть группу, ни тем более стрелять по разведчикам.
Мысли пролетели у него в голове, как пули. Впереди – двустворчатая крепкая дверь. Да, этот дом строился специально для отряда Вакуленко. Все слишком крепко и дорого для простого станичника.
Но дверь распахнул не майор, а двое из людей Вакуленко. И в глазах их отныне – никакого удивления или деланого взгляда, привычного для человека из стана «своих».
Саша успел лишь подумать, что эти парни дрессированы, как доберманы…
Их выстрелы из автоматов и залп разведчиков совпали по времени. Все произошло в какие-то десятые доли секунды. Стольников помнил лишь одно – за это время он успел сделать три очереди и дважды услышать грохот дробовика за спиной. Стрелять другим мешали спины майора и прапорщика…
В воздухе стоял смог. Кислый запах пороха и свежий запах крови заставили отключиться все органы чувств, кроме обоняния. Один из «грузинов», совсем молодой мальчишка, лежал в дверях и судорожно пытался поймать ртом воздух. Белесый цвет его лица и простреленная у самого горла грудь не оставляли сомнений в том, что он умрет уже через десять секунд. Он хотел жить, но не мог… Не в той армии служил – вот в чем его проблема. Возраст второго определить было невозможно. То, что называется головой, отсутствовало. Из тела торчали лишь пучки мускулов и артерии, через которые струей выходила кровь. Ноги «грузина» дергались в агонии. Заряд дробовика Жулина попал прямо ему в лицо. Крови было столько, что потолок и стены были забрызганы, а одежда майора влажна и прилипала к телу…
Вранье, что человек привыкает к крови. К ней привыкнуть невозможно. Если бы было так, то санитары в морге не пили бы стаканами неразведенный спирт. Стольников знал это.
– Черт… – услышал он, оглядываясь. Жулин!
Одна из пуль, войдя в его бедро, вышла в двух сантиметрах от входного отверстия. Ранение навылет. Саша прокричал за спину:
– Ермола! Прими трехсотого!
– Давай, вперед!.. – закричал Жулин, делая злобную мину. – Времени нет!..
Саша откинулся к стенке, зависнув над трупом молодого бандита, и быстро окинул взглядом помещение:
– Чисто!
Но не может быть, чтобы «грузины» сидели в одной комнате и ждали! Конечно, они рассредоточились по дому, уже понимая, с кем имеют дело. Саша закинул автомат на плечо и снова вынул из кобуры «Гюрзу». Коридоры узкие, развернуться негде. Пистолет в таких условиях незаменим. Половина разведчиков за его спиной уже давно заменила оружие, переместив автоматы за спину.
Держа «Гюрзу» перед собой обеими руками, Стольников выбил дверь ногой и ворвался в следующее помещение. Сзади его страховал Жулин. Все комнаты были смежными, две из четырех стен обязательно имели двери.
– Как бы нам опять на Дерибасовскую выйти! – прокричал Жулин.
– В ту дверь! – Стольников махнул рукой, приказывая остальным последовать за ним. – Нам туда!
Он не был уверен, что туда. Но лучше пусть бойцы убедятся в том, что он ошибся, чем в том, что сомневается. Сомневаться нужно было раньше. А сейчас следовало проламываться, пробивая себе дорогу оружием и руками. Второго решения не было.
Едва Жулин приблизился к простенку, как от дверей стали отлетать полуметровые щепки. Пули прошивали насквозь дверь и, выбивая стекла, со свистом уходили в ночь. Патронов люди Вакуленко не жалели. Плотность огня была такова, что вскоре стена напротив превратилась в голую, отбитую до кирпича.
Остаться наверху или начать спуск по лестнице? Саша решил, что оставаться в доме долго нельзя. Окружат и – все. Нужно следовать за «грузинами», не давая им возможности принимать правильные решения. Пока враг отступает, он не в состоянии думать позитивно.
В коридоре полная темень и крутая лестница. Если метнуться вниз в надежде свернуть за поворот, то перелом позвонков гарантирован. Если спускаться с осторожностью альпинистов, то разведчиков просто изрешетят как при расстреле. В упор.
Стольников сжал пистолет обеими руками и прислонил дульный срез к двери, на уровень головы входящего.
– Подвинься правее!.. – Раздраженный шепот рядом с его ухом был настолько неожиданным, что майор едва не спустил курок. – Весь проем загородил!
Это Жулин, которого сейчас должен перевязывать санинструктор.
– Ермолович?!
– Он отказался, я что сделаю?!
Длина тоннеля неизвестна. Возможно, Вакуленко уже вышел на лунный свет и сейчас руководит подразделением, отдавая приказ на уничтожение группы. Первым делом, конечно, будет проверен второй этаж здания на предмет оставленной там засады. А уже потом – этот коридор. В любом случае медлить нельзя. Кровь за Жулиным никто не подтирает. Капли, как нить Ариадны, выведут преследователей прямо на разведчиков. Здесь темнота, но рано или поздно группа выйдет на свет.
Саша остановился у самого выхода. Опять дверь, из-под которой пробивается узкая полоска светы. Узкая настолько, что перевязать Жулина Ермолович может лишь сидя на полу. Так лучше видно. Рана пустяковая, но она опасна тем, что вот так, по пустякам, из нее может выйти много крови.
– Как чувствуешь себя?
– Пойдем. – Опершись на командира, прапорщик поднялся. – Не думай больше обо мне!
Вся группа вытянулась в цепочку, последним двигался Баскаков, перед ним шел, стараясь не касаться потолка головой, генерал.
Спускаясь вниз, разведчики держались руками за стену. Никаких ответвлений или дверей Стольников не обнаружил. Выход из лабиринта был один, и он был перед ними. Обычная дверь.
Он хотел было нажать на ручку и приоткрыть ее, но Жулин схватил его за плечо – по полоске света скользнула тень и остановилась прямо перед разведчиками по ту сторону створки. Судя по тому, что по другую сторону не было суеты и шума, можно было сделать резонный вывод: Вакуленко, если он вообще был в доме, уже давно командует своими людьми на улице. Ждать, пока тень уберется, Стольникову не улыбалось. Выход в этом случае превращался в западню, аналогичную первой.
Обернувшись, Саша увидел, как Зубов, передав автомат Маслову, крадется к двери.
«Что он делает?» – недоуменно подумал майор.
Генерал изучал дверь.
«Зачем?..»
Ответ нашелся тогда, когда генерал начал действовать. Он просто убеждался, что дверь открывается наружу, а не вовнутрь. Резко нажав на ручку, Зубов вложил в удар дверью весь свой вес. Чего-чего, а этого у него и по молодости – Стольников помнил – хватало на двоих.
Массивная створка распахнулась, как лист книги на ветру. Сокрушительный удар снес с ног хозяина тени – среднего роста «грузина». Он выронил из рук М-16 и почти плашмя рухнул на спину. Жулин, однако, решил, что этого недостаточно, вырвал из рук майора помповое ружье и почти вбил голову человека Вакуленко в бетонный пол.
– А вот подтирать за мной не надо! – рассердился Зубов. – Я как-нибудь сам управлюсь!
Опять коридор. На этот раз освещенный, и даже с некоторыми претензиями на изысканность. На стенах то тут, то там попадались небольшие миниатюры из древнекорейской, как майор понял, мифологии. «Ничего себе! – восхитился Стольников. – Эстеты, черт их побери!..» Слишком много драконов и раскосых мужиков с кривыми ножами. Или мечами. Саша плохо разбирался в корейской мифологии. Было бы странно, если бы разбирался… «Сюда бы Ирину…» – некстати подумал он, поймав себя на мысли, что думает о ней чаще, чем должен думать человек, навсегда попрощавшийся.
Не нужно быть чересчур умным, чтобы понять – группа в подземной галерее. Верхнее перекрытие было недостаточно мощным, поэтому периодически слышались быстрые звуки шагов. Чьи-то ботинки глухо грохотали над головами разведчиков. Зубов, самый высокий, пару раз даже невольно пригнулся, услышав грохот над головой. В доме не прекращался ни на минуту квалифицированный шмон. Удивляться тут нечему. Группа Стольникова активирована на бой. Семь разведчиков и с ними генерал. Вряд ли Вакуленко с подразделением в два взвода осознавал до конца опасность такого противостояния, но когда к тебе в тыл входит спецподразделение, заряженное на убийство, – не до покоя.
– Ищут, поганцы… – Генерал думал о том же, о чем размышлял Стольников.
Кровотечение у Жулина прекратилось, Ермолович постарался, но мобильным, как прежде, прапорщик уже не выглядел.
«Это целый подземный город!» – пронеслось в голове майора, когда он на бегу рассматривал обстановку вокруг себя. Дом на улице был айсбергом, у которого видна лишь верхушка. Поскольку движений в этой части тоннеля не было, разведчики стали дергать ручки всех дверей подряд. Дойдя до середины коридора, Саша опустился на ручку всей силой и чуть не упал внутрь. В комнате была темнота. Маслов как кошка скользнул взглядом по абсолютно черной стене и уверенно нажал на выключатель.
– Мать… моя!.. – вырвалось у него.
Стольников оцепенел.
Сказать, что разведчики удивились, – ничего не сказать. Что касается мебели, то комната была совершенно пуста. Лишь смердящий облезлый горшок в углу. Но относительно присутствующих в ней…
К огромному массивному кольцу, намертво вкрученному в стену, была присоединена цепь длиной около двух метров. К другому концу цепи был присоединен металлический ошейник. Ошейник, словно ворот водолазки, плотно облегал шею человека, сидящего на полу. Мужчина около сорока лет имел недельную щетину и красочные зарисовки на лице. Их характер позволял сделать однозначный вывод: мужчину били неделю назад, били позавчера, вчера и били сегодня. Синяки желтые, синие и бордовые. Живой экспонат для начинающего судмедэксперта.
От яркого света пленник прищурился, вскинул перед глазами руки и подобрал под себя ноги. Так сделает человек любого возраста, приготовившийся к избиению. От пятилетнего ребенка до старца.
– Ты кто такой? – Мамаев опустил автомат.
Мужчина медленно убрал руки и, привыкая к свету, стал разглядывать вошедших. Внезапно его прорвало, и из его опухших от побоев глаз потекли слезы. Стольников ни разу не видел, чтобы слезы появлялись так быстро.
– Вы – свои?.. Я знаю, вы – свои!.. Спасите меня! Ну, пожалуйста… Вы не представляете, что они здесь со мной делают!.. – Он не останавливался ни на секунду, ползая на коленях перед разведчиками. Его отучили передвигаться на ногах. – Только не оставляйте меня! Только не оставляйте!
Понимая, что уходит драгоценное время, Стольников все же расспросил мужика. Врезал ему две пощечины, чтобы прекратить истерику, но оказалось, что это лекарство не помогает. Хлопки вызвали обратный эффект. Истерика усилилась, и речь стала невнятной.
– Нам еще не хватало спалиться из-за этого парня! – выкрикнул Ермолович, выхватывая из сумки пузырек с корвалолом. – Если не прекратишь базлать, мы сейчас уйдем.
В точку!
В комнате стало так тихо, что снова стал различим топот по потолку. Минута у разведчиков была. Именно в нее и уложился пленник. Как только он представился, Стольников сразу вспомнил разговор с генералом, случившийся вчера.
– Сколько человек живет в Южном Стане? – спрашивал тогда Саша.
– Около четырех тысяч.
Майор удивился, ведь численность защитников крепости в Другой Чечне составляла не больше тысячи. За объяснениями Зубова он слышал ответ: людей по разрешению Москвы завозят в Другую Чечню – инженеров, химиков, строителей… И теперь, когда Стольников выяснил, что пленник – врач, он понял, что доставляют сюда по приказу Москвы преимущественно тех, кого в Обычной Чечне искать не станут. Ни родственников, ни близких знакомых…
Саша поднял взгляд на Зубова, тот отвернулся.
– Зачем тебя держат здесь?
– Я не знаю! Когда им нужно, выводят, чтобы работать. Уколы сделать, перевязать, диагноз поставить…
– Вы понимаете, где находитесь? – спросил генерал.
– Ну конечно, в Грузии… А вы из России?
– В общем, да, – признался Зубов. – Вам известно, сколько здесь пленных?
– Нет, но, кажется, много. По ночам слышатся крики и вой. Вой… нечеловеческий. Это ужасно!
– Что значит – вой?
– А вы не слышали? Здесь какие-то жуткие твари… И я все боюсь, что меня посадят к ним… Освободите, чего вам стоит?!
Стольников с генералом переглянулись, а Ключников принялся снимать с мужика ошейник.
– Твари?.. – вопросительно прошептал Саша, уперев взгляд в генерала.
– Я ничего об этом не знаю, – признался Зубов.
Снять ошейник не получилось. Тут нужна «болгарка». Да еще, чтобы ее в руках держал опытный спасатель, иначе ошейник отлетит вместе с головой. Разведчики выключили в комнате свет, приказали бедолаге не орать. Обещание забрать на обратном пути его немного вдохновило. Как бы то ни было, кричать он перестал.
– Теперь вы понимаете, кто в этих комнатах? – заговорил Саша. – Здесь сидит рабочая и интеллектуальная сила, ваши безвестники. А также какие-то… – Он подумал, как это правильно назвать. Но ничего не придумал. – А также какие-то твари. Что значит – твари?
Жулин прихрамывал, но не настолько, чтобы отстать. Слабости он не чувствовал, голова была ясная.
Они вышли из помещения, прошли еще десяток шагов, и вдруг впереди раздался топот. Уже не глухой, а совершенно отчетливый. По одному с ними коридору, только навстречу, двигалось около трех-четырех человек. Отрывистая речь, в голосе – максимум внимания и ответственности. За то короткое время, пока разведчики пробирались по лабиринту, люди Вакуленко успели проверить второй этаж. Убедившись, что разведчики оказались проворнее, Вакуленко отдал команду действовать наверняка – группа Стольникова не должна выйти из подземелья. Отсюда и такое сосредоточенное и ответственное дыхание. Они теперь точно знали, где разведчики, и были готовы ко всему. Коридор уходил вправо, и до встречи оставалось не более пяти секунд…
– Ложись! – тихо скомандовал Саша и упал первым.
Только это сейчас могло их спасти. Нелогичность их положения.
Жулин, сморщившись от боли, распластался на бетонном полу и выставил перед собой, как при выполнении упражнения по огневой подготовке, оружие.
Трое!
Изумленные глаза… Растерянность длиною в миг, и залп разведгруппы в этот момент…
Стольников знал, кто его ангел-хранитель. Серафим Саровский восемь последних лет жизни закрывает его от беды своим плащом. Он словно готовит Стольникова к чему-то важному, не давая смерти прикоснуться. Уже столько раз косоротая взмахивала косой над его головой. Но невидимые высшие силы оберегали его от неминуемой гибели. Они уводят беду прочь, словно давая понять майору – главное в жизни он еще не совершил. А там, как знать…
Грохот автомата Зубова и длинная очередь автомата Стольникова, лежавших первыми, перечеркнули все надежды поисковой группы на блестящее выполнение задания. Сейчас только один из них, уползая в сторону, откуда он пришел, держался рукой за живот и широко раскрытыми глазами смотрел на свои кишки, что волочились за ним по грязному бетонному полу. Очередь почти в упор прошлась по нижней части его живота, развалила его и повалила на пол.
Выстрел пришелся не под прямым углом, а наискось. Только поэтому он еще жил. Бандит полз и полз, словно пытаясь так убежать от смерти, оставляя после себя широкую полосу крови и продолжающиеся разматываться из нутра кишки.
«Вакуленко хотел, чтобы так выглядели мы, – стиснув зубы, подумал Саша, вставая. – Но мы этого не позволили. Мы пришли в этот дом не за собственным благополучием или обогащением. Другие мотивы движут нами. Нельзя в этом поселке безнаказанно убивать. И стоять у меня на дороге с оружием в руках тоже не стоит…»
Стольников с неудовольствием отметил, что годы скитаний превратили его немного в философа. Он думал о том, о чем одиннадцать лет не думал.
Ему было немного жаль человека, безнадежно пытающегося убежать от собственной смерти. Но разве он, Стольников, вложил ему в руки американскую винтовку М-16 и сказал: «Найти разведчиков и убить!»? Может, генерал его заставил?!
«Генерал ответит за свои грехи, но здесь он точно неповинен».
– Пойдем… – отводя взгляд от уронившего голову бандита, промолвил Саша. – У нас еще работы – конь не валялся…
Откинув ногой американскую винтовку, он пошел первым. Как всегда.
Пора убираться отсюда и подниматься наверх. У Вакуленко много людей, очень много. Против них, восьмерых, – человек шестьдесят в грузинском обмундировании. Когда Вакуленко поймет, где группа, то есть в каком из коридоров находится, он просто заблокирует все выходы и запрет разведчиков как в барсучьей норе. Сил и средств хватит. Можно будет даже не забрасывать гранатами. «Мы передохнем здесь через неделю от голода», – додумал мысль Саша.
Он решительно двинулся по коридору. Бойцы поспешили за ним. Выход где-то рядом. Когда эти трое выскочили навстречу, он услышал их не издалека, а сразу, рядом.
Жулин шел за ним. Майор слышал, как он вынимает из автомата магазин. Видимо, засомневался в чем-то прапорщик… Где-то метрах в двадцати позади крадется Маслов. Стольников отличит его поступь от тысячи подобных. А что разворачивает Ермолович?..
– Ермола, ты там что, жрешь, что ли?
– Конфетка, командир.
Мамаев беззвучно хохочет. Слух Стольникова заточен даже на писк мыши в ста метрах от этого места.
– Пальбу они уже слышали, – шепчет Зубов. – Сейчас ждут результата. Саня, на выходе нам нечего делать. Нас превратят в фарш.
Стольников огляделся. Что это? Над их головами, уходя в стену, располагался воздушный лабиринт. Труба квадратного сечения с прикрученной снизу решеткой. Осторожно выглянув за угол, он смерил взглядом расстояние до выхода. Метров восемь-девять. Маловато. Если даже разнести к чертовой матери эту решетку, то залезть в воздуховод и удалиться от этого места будет просто невозможно. Не хватит времени. За спиной оставалась последняя перед выходом дверь. Он вернулся, расталкивая бойцов, и дернул ручку. Створка послушно отворилась, открывая перед ним прекрасный вид: лестница, уходящая вниз. Третий уровень? Не многовато ли для одного скромного замка? А что там? Орда «чехов», эти самые твари или циклоп на цепи? Он уже ничему не удивлялся.
– Выноси решетку! – По взгляду генерала было видно, что он понял не совсем здоровую мысль майора.
Впрочем, если отталкиваться от разумного начала, то самым логичным была бы сдача в плен.
Два выстрела оглушили тишину коридора как удар кувалдой. Все вокруг мгновенно заполнилось пылью штукатурки и запахом сгоревшего пороха. На пол посыпались обломки дюралюминия и металлических составляющих. Смог еще не рассеялся, а в потолке, в районе воздуховода, уже чернело пятно. Разведчики бросились вниз по лестнице. Если это обманет Вакуленко, то не более чем на пять минут.
А лестница закончилась уже через два пролета. Они бесшумно выбрались на нижний этаж (какой уже по счету?) и осмотрелись. Совершенно пустое пространство, с частоколом колонн, труб и компрессорных установок. Очень напоминает трюм корабля. А еще – подвал, в котором Фредди Крюгер резал свои жертвы.
– Интересно, на какой высоте ниже уровня моря мы находимся? – с конфетой за щекой поинтересовался Ермолович.
– Кто здесь?! – Крик, раздавшийся в метре от Стольникова, едва не заставил майора разрядить магазин.
Маслов сделал два шага вправо, утонул в темноте, там раздался какой-то писк, хрип. И через мгновение он выволок на всеобщее обозрение мужика лет пятидесяти. Он выглядел очень нелепо, если учесть место, где происходило действие. Русский мужик, гладко выбритый и распространяющий волны одеколона. Пусть дешевого, но одеколона. Одежда опрятная, руки чистые, взгляд ясный.
– Ты кто такой? – изумленно рыкнул Маслов.
– А вы кто такие?! – был ответ.
Маслов уже взмахнул автоматом, как поленом, но Стольников поймал его за руку.
– Вооруженные силы России, – пояснил, стараясь перекричать шум компрессора. – Где мы сейчас находимся?
Мужик, поняв, что перед ним «свои», радостно затряс головой и схватил майора за рукав. Идя быстрым шагом вслед за ним, Саша оглянулся на разведчиков. Ермолович тревожно покрутил пальцем у виска. Генерал пожал плечами – «а у нас есть выбор?». Все время, пока они шли, мужик не выпускал рукав куртки Стольникова. Шум котельной уменьшился ровно наполовину.
– Ребята! – заорал выбритый, хотя шум уже не мешал говорить спокойно. – Я знал, что это рано или поздно закончится! Остальные наверху?! Включайте радиостанцию, их нужно корректировать во время движения! Здесь целая паутина коридоров! Они могут заблудиться и попасть в засаду!
Пришлось объяснить…
У мужика от разочарования покраснели глаза. Он быстро рассказал, что в этом темном царстве он обитает долго. Очень долго. Когда «долго» только начиналось, ему посчастливилось в какой-то газетенке прочитать объявление о начале конкурса на замещение должности главного инженера в Управлении исполнения наказаний на Северном Кавказе. Организация обещала тридцать тысяч в месяц и социальные льготы. У выпускника Баумановского университета и бывшего главного инженера станкостроительного завода семьи не было, как и работы, поэтому он воспринял объявление, как подарок с небес. Конкурс он выиграл очень легко, хотя никого из конкурсантов-конкурентов не видел. Подписал договор. От лица УИН выступал какой-то генерал-лейтенант Зубов, дышло ему в зубы. Привезли в поселок через какой-то тоннель. Проект здания уже существовал, поэтому оставалось лишь запустить строительство. Вот тут-то и начались недоразумения. Через пять месяцев, когда оставалось лишь запустить, его просто-напросто заперли в подвале. С тех пор он обслуживал весь дом, не выходя оттуда.
– От моего имени трудовые договоры подписывал Бегашвили! – сказал Зубов. – Но это срочные трудовые договоры, люди понятия не имели, где находятся! Их привозили и возвращали обратно!
– Ну, вот и этого возвратили, – заметил Саша.
– Но кормят хорошо! – орал полуглухой инженер, и у всех закладывало уши от его криков. – И вода есть! Поможете выбраться отсюда, а?!
– Чуть позже. – В голосе Стольникова прозвучало сомнение в том, что он сам сможет отсюда выйти. – Но сначала ты нам помоги. Как выйти отсюда, инженер?
Мужик опять схватил майора за рукав и потащил. Но на этот раз Саша на буксире передвигался уже недолго. Металлическая ржавая дверь появилась через несколько шагов, после чего последовал краткий экскурс в историю. Оказывается, этой дверью уже давно никто не пользуется. Четыре года назад через нее рабочие заносили трубы, инструменты и мешки с цементом. Дверь открывает вход на лестницу.
– Лестница ведет, конечно, вниз? – вкрадчиво поинтересовался Жулин.
– Куда еще ниже?! – продолжил орать инженер. – Мы и так на втором нулевом этаже! Лестница ведет наверх! Только будьте осторожны! На первом нулевом – твари!
– Кто? – чтобы проверить, что понял правильно, переспросил Ермолович. От него пахло леденцом.
– Я видел пару раз, когда там воздуховоды ремонтировал, и больше не хочу! Упаси господи! Пусть ваши люди спускаются и перебьют здесь всех!
– Еще не лучше… – прошипел Баскаков.
– Опять – твари… – пробормотал Маслов. – Что это такое – твари?
– Вообще, их называют здесь «потерянными»!
– Как?!
– Потерянными! В смысле, что они потеряны для общества! Но я считаю, что их так называют, потому что они потеряли разум!
– Да не ори ты, – попросил Маслов. – А как они выглядят, эти потерянные?
– Что?
Маслов повторил.
– А-а! Понял! Очень плохо выглядят! Не дай бог так выглядеть!
– Ладно, мастер, не переживай. – Стольников похлопал затворника поневоле по плечу, и это было очень похоже на прощание приговоренных к расстрелу. – На обратном пути заберем.
Они уже поднимались по лестнице, как в спину опять раздался крик:
– Мужики, а в мире-то что происходит?!
Жулин обернулся:
– Израиль ведет себя неадекватно, морепродукты подорожали!
– Тебе, родной, лучше вообще наверху не появляться… – процедил Мамаев.
