Глава 16
Оказавшись в «Волге» рядом с капитаном, Ждан возликовал. Поездка в багажнике «ЗИСа» почти убедила его в том, что все, к чему он стремился эти годы: Источник, бесконечное будущее, безграничная власть и Ирина, — перечеркнуто жирным черным крестом. Можно уйти от Аль-Каиды, от ФСБ и ГРУ. Но нельзя уйти, если тебя взял Стольников. Мало того, что этим психопатом майором движет патологическое чувство долга перед страной, которая предает его на каждом шагу, в канву противостояния вплетена еще нить личных счетов. За Зубова Стольников не простит. Ирина — не в счет. Как любой вояка, преданный своему делу, Стольников не ревнив. Но смерть генерала не забудет до конца дней. И когда полковник лежал в багажнике лимузина, везущего его к коридору в Другую Чечню, а оттуда — в Россию, он понимал, что теперь жизнь его измеряться будет не веками, на что он рассчитывал, разыскав Источник, а днями. Если Стольников не прикончит Ждана в Другой Чечне, то его прикончат исламисты или ФСБ в Ведено. Даже до Москвы не довезут. Впрочем, Ждан не исключал еще и такого исхода: Стольников привезет его к могиле Зубова и там прикончит. Преданные своему делу люди любят дешевые мыльные оперы в формате индийских боевиков.
Но сейчас, когда вмешался счастливый случай и запахло свободой, Ждан сидел и улыбался. Сейчас главное — отъехать от места пленения разведгруппы и базы километров на десять. Ждан помнил дорогу. До ближайшего населенного пункта — километров тридцать. Сейчас «Волга» минует КПП, и можно работать.
Впервые за несколько суток полковник переезжал милицейский пост не с дрожью в сердце, а с уверенной улыбкой на лице. Майор-милиционер своими руками прокладывал ему маршрут бегства.
Переговорив с сотрудниками на КПП, «Волга» поехала дальше. Ждан даже обернулся, чтобы рассмотреть пост. Грузовик, две легковые машины, десять вооруженных автоматами милиционеров в касках. Нет, этот пост, случись необходимость через него прорываться на машине, ему было бы не пройти.
Развернувшись, Ждан облегченно вздохнул и попросил закурить, сославшись на нервы. Ему разрешили. И даже дали сигарету — «Столичные», кажется, в темноте было плохо видно — и чиркнули спичкой.
Так можно было ехать до того места, где он разрушил бивак туристов Дятлова. Но кто знает, куда его везут? Не спросишь же между затяжками: «А куда вы меня везете?»
Свой статус полковник осознавал правильно — в глазах майора он сейчас наполовину жертва, наполовину подозреваемый. Больше все-таки жертва, конечно, коль скоро его везут на заднем сиденье «Волги». Но если сидеть и ждать, очень скоро машина въедет во двор райотдела и там начнутся мероприятия, через пять минут после которых Ждан окажется за решеткой в равных с разведчиками правах. Дорога пуста и однообразна. А майор может остановить машину через сто метров, где разбит какой-нибудь временный штаб. Ждан сам так не раз делал, когда обустраивал Южный Стан в Другой Чечне.
Пора работать…
Он сидел слева от майора. Впереди него торчала из-за дивана первого ряда сидений голова водителя. Сержант сидел справа, перед майором.
Майор что-то говорил, Ждан машинально отвечал, лишь на мгновение отрываясь от своих настоящих мыслей. И ничего под рукой. Биться с тремя мужиками в замкнутом пространстве, да еще на скорости сто километров в час, — дело опасное. Ждан ревниво подумал, что Стольников, наверное, смог бы.
— У вас есть ручка? — спросил он майора.
— Ручка? Конечно.
— Я хочу пометить суммы, пока не забыл, которые лежали у меня в портфеле. Ведомостей было несколько, я не хочу запутаться. Вы когда-нибудь брали деньги под отчет?
— Ни денег, ни портфеля в автомобиле не было обнаружено, — сказал майор, шаря по карманам.
— Ну разумеется, они портфель выбросили, а деньги припрятали! Разве не так поступают воры?
Взяв протянутую ему перьевую ручку, Ждан скрутил колпачок и резким движением всадил ее майору в глаз.
— Проклятье!.. — дико закричал тот, хватаясь руками за лицо. Между его пальцев показалась кровь.
Сидевший на переднем сиденье сержант развернулся, ухватившись за спинку дивана «Волги».
Выдернув ручку из глаза майора, Ждан с силой пронзил ею горло сержанта.
Тот вскинулся почти до потолка, ухватился за перо и выдернул его из шеи. И в то же мгновение в лицо водителя брызнула, как из прорвавшегося дачного шланга, его горячая кровь…
— Что происходит?! — закричал милиционер, уже понимая, что снос с дороги неизбежен и главное теперь — не перевернуться. — Что происходит?!
Ждану нужен был именно кувырок автомобиля. Он сидел прочно, к перевороту был готов и теперь делал все возможное, чтобы причинить максимальный ущерб единственному, кто мог его остановить, — водителю.
— Ничего особенного, дурачок, — проговорил полковник, обхватывая рукой шею водителя. — Я вас убиваю.
Зажав голову, он резко двинул рукой. Послышался треск шейных позвонков.
Неуправляемая «Волга» на скорости слетела в кювет. Руль крутанулся в сторону, колеса вывернулись, и машина начала скакать по площадке перед лесом, крутясь вокруг собственной оси.
Обхватив голову и сжавшись, Ждан ждал, когда карусель остановится. То падая на него, то отлетая в сторону, в салоне болтался, как в центрифуге, майор милиции. Кровь то и дело попадала на лицо Ждана. На переднем сиденье, словно проворачиваясь в мясорубке, крутились кричащий водитель и хрипящий сержант. Все стекла в «Волге» были изнутри заляпаны кровью. После третьего кувырка стекла вылетели, осталось лишь ветровое. Смятое как тряпка, но не разлетевшееся, оно было тонировано в красный цвет…
И вот наконец, в последний раз подпрыгнув, машина встала на колеса. Понимая, что дверь не открыть, Ждан выхватил из кобуры майора «ТТ» и, как гигантская, располневшая ящерица, выполз через разбитое заднее стекло.
Быстро обойдя машину, он поднял руку и выстрелил в голову водителя.
Милиционер дернулся всем телом и застыл.
Следующим был майор. Ничего не видя, он кричал, бился и пытался выйти из автомобиля. Дверцу заклинило, он рвал ручку на себя, но безрезультатно.
Приблизившись, полковник выстрелил еще раз.
Пуля пробила майору голову. Он вытянулся и откинул голову назад.
Не сомневаясь, что сержант мертв, Ждан тем не менее, имея привычку все дела доводить до конца, выстрелил в голову и ему.
Снял с майора портупею, скинул плечевой ремень, нацепил поясной с кобурой под куртку. Вынул еще один «ТТ» из кобуры сержанта. У него же нашелся и запасной магазин.
Нужно было уходить. Слава богу — ночь. Он снова обошел машину, дотянулся и выключил свет и «габариты». Теперь черную «Волгу» заметят с дороги только часа через четыре, когда рассветет. Воды, чтобы умыться и оттереть с одежды кровь, в салоне не нашлось. Она, полковник был уверен, есть в багажнике, но крышку заклинило, как и все двери.
* * *
Воду, чтобы напиться и отмыться, он нашел только через час, в лесу. Ориентируясь по луне и двигаясь строго на юг, к тому месту, где вышел на лагерь Дятлова, Ждан услышал журчание и рассмеялся.
— Жаль, не Источник, — пробормотал он, становясь на колени перед родником. — Решил бы все свои проблемы разом…
Позволив себе отдохнуть четверть часа, полковник поднялся и направился на покрытую лесом высоту.
Еще не мучил голод. В кармане лежала пачка сигарет майора и спички. Два пистолета. С этим снаряжением можно жить долго. До входа в коридор, ведущий в Другую Чечню, не более пятидесяти километров. Это десять часов, если идти по прямой, и втрое больше времени, если шагать по холмам. Нужно торопиться, не тратя времени на отдых. Через несколько часов рассветет, милиция бросит все силы на поиск «Волги» с майором. Могут разделаться с охраной, не дождавшись грузовика с конвоем, и люди Стольникова. А эти бегают как архары, они могут нагнать и взять у самого коридора. И не будет ничего обиднее.
Растревоженный этими мыслями, Ждан поднялся на высоту, спустился по ее обратному склону и оказался в небольшом ущелье.
Встреча произошла настолько неожиданно, что обе стороны около десяти секунд молчали, глядя друг на друга.
Перед Жданом, на дне оврага, сидели человек десять в черных телогрейках и кирзовых сапогах. Почти все они были вооружены автоматами «ППШ».
Ждан очнулся первым. Вскинув руку с «ТТ», прокричал:
— Сидеть!.. Даже не думайте дергаться! Движение — пуля в лоб!..
Он кричал, не обдумывая.
Расстегнул кобуру и выхватил второй пистолет.
Через мгновение понял: перед ним — беглые зэки. Черные телогрейки, черные брюки. На груди каждого светлеет в темноте бирка с номером.
Полковник сам не мог понять, как сумел сориентироваться в этой ситуации.
Не опуская оружия, процедил презрительно, с ненавистью:
— «Пятьдесят восьмая»? Суки…
Первым из зэков пришел в себя тот, кто был здесь, видимо, главным:
— Ты кто такой?
Ждан уже понял, как нужно себя вести.
Много лет он служил в Управлении исполнения наказаний официально, а неофициально, как и Зубов, исполнял обязанности по руководству НИИ, скрывающего вход в Другую Чечню. Историю советских и российских тюрем он знал еще от деда, офицера СевЛага. Руководил зоной до тех пор, пока не выбился в генералы, и его отец, генерал-полковник Ждан. Поэтому полковник Ждан знал все, что касалось тюрем и обеспечения их жизнедеятельности, а также отношений заключенных. Пятьдесят девятый год прошлого века — не лучшее время проявления ненависти к «политическим» со стороны уголовного элемента, но Ждан в первую минуту понял: перед ним матерые зэки. И сидят они не первый год, и ходка — не первая.
И поэтому пущенная им наудачу фраза нашла свое понимание. Зэки осели. Хотя было понятно — случись возможность, они изрешетят Ждана, не задумываясь. Слишком многое поставлено на карту.
— Ты кто такой? — повторил вопрос зэк. Он выделялся большим ростом и угловатыми чертами лица. Руки его, большие, как совковые лопаты, лежали на цевье «ППШ».
— А вы, я вижу, тоже не грибники?
«Тоже» снова ушло в «яблочко».
Между тем общение затягивалось. Распрощаться и уйти не получится. Убьют. Выход один — валять дурака до конца, а после, когда подвернется случай, тихо уйти. Вряд ли беглые знают эти места лучше Ждана. Кстати, самое время подставить их под Стольникова или ментов, когда станет невмоготу. Вряд ли тем и другим придет в голову, что Ждан с ними.
— Я из «Крестов», — рубанул Ждан.
— Далеко же ты забрался, горемыка, — хрипло отозвался кто-то из темноты. — До «Крестов» несколько тыщ верст.
— Бешеной собаке пять верст не крюк. А вы кто такие?
— Из-под Наурской, со следственного изолятора…
— Давно идете?
— Суток нет.
Ждан усмехнулся:
— А я иду — семи лет нет.
— Семь лет в бегах? — рассмеялся кто-то.
— Червонец, у тебя сколько самый большой срок на свободе был?
— Год. — И тот, кого Ждан сразу определил как лидера и которого назвали Червонцем, наклонил голову, рассматривая Ждана. — И кого ты знал там, в «Крестах», в пятьдесят втором?
Полковник напряг память:
— Калмыка Мишу. Слыхивал о таком?
Червонец провел рукой по лицу.
— Откуда знаешь?
— Вместе в хате сидели за сберкассу. Через неделю суд должен был быть, но там и так все ясно, поэтому решили уходить во время этапа…
— Слышал я о Калмыке. Под Магаданом лед долбили.
Ждан подумал: «Только не начни сейчас спрашивать, как он выглядит». Рассказы деда сводились к: «У-у, страшный был, глаза как у волка».
— Значит, еще до смерти Рябого ушел? Маладца… Как же ты семь лет без ареста ходишь, да еще по одному с Калмыком делу? Он, кстати, где?
— Мы разбежались под Тверью. А семь лет ходить несложно, если знаешь, за каким кустом легавый.
Зэки одобрительно загудели.
— Два пути теперь, Червонец, — сказал Ждан. — Либо идем вместе, либо разбегаемся.
— А все от того зависит, куда ты идешь.
— Пока в Грузию. Оттуда — в Турцию.
— Как-то долго ты к свободе идешь, приятель, — отметил Червонец.
«А ты бы, мать твою, — мысленно отозвался Ждан, — на моем месте лучше придумал?» Вслух же бросил:
— А ты бы хотел, чтобы я шел на север? Чтобы сэкономить красным транспортную перевозку до ближайшего северного лагеря? Уйду в Турцию, там еще остались кадры после Гражданской, приветят. Да и родственник дальний там прижился. Короче, видно будет.
— Ты бы пушки-то убрал? — предложил Червонец. — Все ясно уже, смысла друг в друга нет палить.
Ждан сунул один пистолет в кобуру, второй — за пояс.
— Так как кличут-то тебя, путешественник?
— Жила, — представился первым, что пришло в голову, полковник.
— Червонец, что-то у нашего путешественника тело больно холеное, а? — послышался голос из темноты. Ждан стоял, поэтому был достаточно освещен лунным светом. Те же, кто сидел перед ним, находились в темноте. Лишь первые из них попадали в ту же зону света.
— Питаться нужно хорошо, языкастый, — сдавленно процедил Ждан. — Если жрать в дороге не умеешь, нехер и на рывок идти! Костями бренчать будешь — враз сыщут.
Кто-то хохотнул.
— Как-то не в масть нам в Турцию, старина, — сказал Червонец. — Да и в обратный путь это почти.
— А ты хочешь людей куда вести? К обжитым местам? Давай, двигай. В таком виде вас примут через сутки. Это вы просто из лесу еще не вышли.
Простой проброс позволил Ждану выяснить: Червонец в банде действительно лидер. Значит, разговаривать нужно с ним. Но и других, впрочем, из поля зрения не выпускать. Один глазастый уже сыскался…
— А как мы границу перейдем? — спросил Червонец.
— Да до границы еще добраться нужно! Ты когда в крайний раз на свободе был?
— Пять лет как взаперти.
Ждан заставил себя рассмеяться:
— Пять! Многое изменилось, друг!
Спроси сейчас, что именно изменилось, Ждан не смог бы ответить. Но его никто не спрашивал. Его энтузиазм оживил банду.
— Ну что же, — согласился Червонец после недолгих раздумий. — В Турцию так в Турцию.
«Да, — подумал полковник. — Вам здесь на самом деле недолго в живых ходить. Только дурак может идти в Грузию, чтобы уйти в Турцию. Для этого нужен вертолет».
Но замешенный на легком потрясении план сработал. Ждан обзавелся попутчиками, которых в любой момент можно было бросить на съедение волкам — милиции или группе Стольникова, чтобы в грохоте перестрелки исчезнуть. До коридора, ведущего в Другую Чечню, недалеко. Авось и вовсе обойдется без приключений…
— Неплохо бы село найти, — сказал полковник. — Пожрать да нужных вещей прихватить. Главное — не резать никого. Менты ментами, а если села на розыск встанут…
— Дело говорит, — заметил один из беглых.
— Тебя не спрашивают! — огрызнулся Червонец. — Тут ближайшее село — Катой. Но еще в лагере сказали, чтобы его стороной обходили. Там дикие живут, им все равно, кто к ним является, и им нет разницы, кого потрошить. Мы только что его обошли.
— Значит, еще раз обойдем, — решил Ждан и тут же повернулся к Червонцу, понимая, что попытка потянуть вожжи может выйти для него боком: — Ты не против? Как думаешь?
— Надо, значит, обойдем, — определился миролюбиво Червонец. — Но как обойдем, сразу засядем, потому что солнце встанет. Днем нужно лежать в норме.
Ждан качнул головой.
Зэки поднялись с насиженных мест. Ждан убедился — их действительно десять. Через минуту овраг опустел. Еще через час банда обошла Катой, продвинулась к югу еще на три или четыре километра и обосновалась в лощине.
