15
…Звук голосов, раздавшихся совсем рядом, заставил штурмана поднять голову. Старик тоже заволновался. Встав с деревянного настила, служившего ему кроватью, он подскочил к окну, выглянул и развернулся.
– Прячься, служивый, беда идет…
Спускаясь в подпол, старший лейтенант слышал, как на пороге дома раздалась чеченская речь. Однако первыми вбежали в дом двое, которых Пловцов знал. Это они сидели среди прочих у стены в тот час, когда Дага пытал несчастного.
Вбежав, они встали у стены, почти закрыв собой старика. Через минуту в доме показался сначала один, а после и второй боевик. Посланные Дагой, они должны были провести обыск в доме старика. Это было не единственное мероприятие, организованное оставшимся за Алхоева подручным. Сомневаясь, что речь идет об одном русском раненом, он отправил своих людей проверять все дома, прилегающие к зданию администрации.
И вот теперь двое чеченцев входили в дом старика в тот момент, когда Пловцов сквозь щели в полу слушал короткий разговор горожан со стариком.
– Мы будем драться! – заверил один.
– Лучше оставьте эту затею, – попросил старик.
– У нас есть оружие!
– Дурак! – отозвался старик, и все замолчали.
– Где русский? – услышал Пловцов над головой голос с сильным кавказским акцентом.
– Здесь все русские, – спокойно ответил старик.
Бандиты невероятно удивились, когда увидели в доме двоих горожан.
– Нам говорили, что ты ведешь уединенный образ жизни, – заметил боевик, вошедший первым. – А у тебя здесь общежитие… Или совещание, старик?
– Так я спрашиваю, где русский, – напомнил второй.
И штурман, вздрогнув от резкого звука, увидел, как он дернулся всем телом и отшатнулся к стене. На его груди в районе сердца мгновенно образовалось красное пятнышко, которое увеличивалось в размерах с каждой секундой.
Пловцов слышал звук выстрела и готов был поклясться, что это был выстрел из оружия с прибором для бесшумной стрельбы. «Откуда он у них?» – изумился Сергей и тут же вспомнил, что с тем же успехом мог спросить, откуда у этих людей «маузер», что он видел. Горожане добывали оружие где могли, и этот пистолет с ПБСом был, по-видимому, трофеем.
Размазывая кровь по глиняной стене, мертвый чех сполз на пол.
– Брось оружие! – приказал он второму боевику. Оглушенный происходящим, тот после выстрела даже не смог поднять автомат. – Брось, я сказал!
Пловцов услышал глухой стук – на пол упал автомат бандита.
«Самое время выйти, взять «калашников» и свалить», – подумал штурман, и в этот момент раздались две очереди. Первая – в окно дома, вторая – в дверь.
«Черт!» – почти вскрикнул Сергей.
Оба горожанина, устроившие «прием» первой паре боевиков, упали на пол. Сквозь щели между досками пола на лицо штурмана полилась кровь.
Еще двое чеченцев вошли в дом, и вошедший первым, выбрав цель, нажал на спусковой крючок. Короткая очередь подбросила тело раненого горожанина, и он забился в судороге.
– Где русский, старик?! – спросил второй и, взяв деда за грудки, швырнул внутрь комнаты. Ударившись спиной, тот сбил табурет, прогремела кухонная утварь у плиты, и он рухнул у начинающего закипать чайника на печи.
– Поосторожнее с ним! – встревожился второй боевик. – Дага будет зол, если мы прикончим хозяина, не расспросив про русского.
Пловцов не понимал чеченской речи, но по интонации догадался, о чем говорят.
Бросив мимолетный взгляд на второго раненого, первый боевик поднял с пола пистолет – теперь Пловцов видел, что это «макаров» с самодельным глушителем, таких в Чечне пруд пруди, и не было сомнений, что оружие оказалось в руках горожанина после схватки с людьми Алхоева за пределами крепости задолго до появления разведчиков.
Подняв руку, он спустил курок. Раздался хлопок, и тело второго горожанина шевельнулось. Русский, стеная, перевернулся на живот. Чех еще дважды выстрелил ему в спину. Подумав, четвертым выстрелом разбил ему затылок.
– Хватит, Ислам! – прикрикнул кто-то наверху.
Пловцов сидел в подполе, стараясь дышать тихо и глубоко.
– Они сказали, где солдат Стольникова? – звучал тот же голос.
– Эти двое ничего не скажут.
– Теперь – да!
– Ты видел их глаза? Это глаза русских, готовых умереть.
– У всех русских такие глаза.
– Ты плохо знаешь русских.
– Зато я хорошо знаю тебя! Сначала нужно получать ответы, а потом стрелять! Я не вижу в твоих глазах огня, когда мы сражаемся в горах, но этот огонь появляется, когда нужно убивать пленных!
– Ты стал добр к русским, Вахит?
– Я думаю, что сейчас говорить Даге!
Пловцов ничего не понимал. Но даже не зная чеченского языка, нетрудно было догадаться, что один отчитывает другого за поспешный расстрел.
– Они бы все равно ничего не сказали, – упрямо повторил чех, – но они нам и не нужны. Если эти двое были в доме, значит, было кого сторожить. Русский здесь, и его нужно просто найти.
Если бы Пловцов понял, о чем сейчас идет речь, он выскочил бы и стал драться. Но, слава богу, для него разговор наверху был пустой болтовней в ожидании каких-то действий.
– Нужно привести в чувство старика.
Сергей слышал стрельбу на улице. Вероятно, во многих домах происходило то же, что и в жилище любопытного деда.
Один из бандитов ушел, выкрикнув что-то в адрес своих, – штурман почему-то почувствовал от этого облегчение, – остались те же двое.
Они подошли к старику, взяли его за руки и бросили на кровать. Пловцов, прищурившись, наклонил голову и стал всматриваться. Пока ему были видны только ноги боевиков и грязные, босые ступни старика.
Кажется, дед пришел в себя, так как один из боевиков сказал:
– Мы прибыли не для того, чтобы тратить время на представления. Нам нужен русский. Ответь, где он, и мы уйдем.
Сквозняк затягивал в подпол сладковатый дымок недавних выстрелов. «Где-то у деда есть вентиляционное отверстие», – подумал Пловцов.
– Это очень интересно, – раздался голос старика. – Вы из сотен домов в русской крепости выбрали именно этот и, войдя, спросили меня, русского, как вам найти русского. Это очень интересно. Ну, что ж… я русский, дальше что?
– Дурак, ты прекрасно понял, о ком мы говорим! Нам нужен раненый разведчик!
Штурман снова услышал резкий звук, но это был не выстрел. Один из боевиков выбросил вперед правую руку, и старик опрокинулся на кровать.
Но выстрел все-таки прозвучал. Второй, подняв автомат, выстрелил, и старик почувствовал сначала удар, откинувший его ногу, и только потом – чудовищную боль, пронзившую его мозг молнией.
– Дьявол… – услышал Пловцов отчаянный всхлип деда.
Старик сполз с кровати и, шевеля бескровными губами, уставился на торчащий из голени, как шило, осколок раздробленной кости. Подступила тошнота, в глазах вспыхнули фиолетовые фонари…
– Дьявол…
– Ты отправишься сейчас к нему, если не скажешь, где раненый солдат, – пообещал стрелявший бандит.
Потерявший терпение второй боевик быстро присел над стариком и наотмашь ударил его по лицу пристегнутым к автомату магазином. Дед дернул головой, и его голова стукнулась о пол. Из его рассеченного виска хлынула кровь и мгновенно залила лицо.
– Вы слабые люди… – услышал Пловцов.
– Заткнись, мразь… – прошипел боевик. – Я превращу последние минуты твоей жизни в ад, если ты будешь продолжать играть в героя!.. – И, изменив угол направления глушителя, снова нажал на спусковой крючок.
Крик старика, казалось, разрывал барабанные перепонки штурмана. Он сжал кулаки и поднял руки, только в последний момент поняв, что хочет откинуть крышку подпола.
«Зачем они делают это, почему они просто не вскроют пол?» – пронеслось тут же в его голове, и он вспомнил, что сам не видел укрытие, пока на него не указал старик.
Деда трясло, как в лихорадке. Он знал, куда попала пуля, и смотреть на свое раздробленное колено не решался. Он боялся одного – потерять сознание и активировать бандитов на самостоятельные поиски. Пока он жив – время идет, и вполне возможно, что, насытившись кровью, они уйдут, не обременяя себя поисками в его доме.
– Где рус-ский? – по слогам повторил боевик.
– Он в доме Трофима, – прошептал старик. – Дайте умереть спокойно…
Понимая, что старик врет, и, сколько его ни пытай, он все равно не скажет правды, боевик, ударивший старика автоматом, спросил:
– Неужели лучше сдохнуть, чем выдать чужака?
– Будь ты проклят, – глядя ненавидящим взором, произнес старик – и Пловцов это услышал.
– Прикончи его, – попросил второй.
Автомат выбросил на пол три дымящиеся гильзы. Одна из них, несколько раз подпрыгнув, застряла в щели, прямо напротив глаз штурмана. Поняв, что произошло, Сергей бесшумно опустил голову на пол.
Выбравшись из укрытия и щурясь от света, Пловцов осмотрелся. Убитого боевика бандиты унесли, на полу комнаты лежали старик и двое жителей крепости. Присев над дедом, штурман положил ему ладонь на лоб и закрыл глаза.
Оружия не было. Единственный человек, который мог назвать его своим родственником и тем отвести подозрение, лежал сейчас перед ним. Оставалось одно – возвращаться в погреб и сидеть там до тех пор, пока не станет темно. Ночью он что-нибудь придумает.
Его застали врасплох. Сергей не думал, что все получится так глупо. Он даже не успел выпрямиться, как в дом зашли двое боевиков – он готов был поклясться, что те же самые, и с ними – третий.
– Я же говорил тебе, что русский сам себя выдаст, – рассмеявшись, по-русски заметил бандит.
– Ты брал уроки ясновидения у старухи Зары, Вахит? – весело добавил второй.
– Ты не горожанин, верно? – утвердительно произнес третий и рывком развернул штурмана к себе спиной. – Кто ты?
Штурман вспомнил, как умирал дед. Сможет ли он так же?..
– Разве ты не видишь, что это человек из группы Стольникова? – спросил Вахит. – К черту долгие разговоры! Двое лучше одного! Где твой раненый однополчанин, русский? – размахнувшись, он ударил Пловцова кулаком в лицо.
Сплевывая кровь, Сергей отступил назад и выпрямился. А потом, увидев перед носом дульный срез пистолета, стал следить за движением указательного пальца боевика.
– Эй! – окликнул хозяина пистолета на чеченском другой. – Что ты делаешь?! Дага будет не рад этому! Стойте здесь, я сейчас его приведу сюда! – И он, закинув автомат на плечо, выбежал из дома.
И тут произошло то, что не мог предсказать ни бравший уроки ясновидения у старухи Зары боевик, ни Пловцов. Рядом с его головой просвистело что-то, раздался грохот, и кто-то из людей Алхоева издал пронзительный крик.
Пловцов стремительно обернулся. У стены стоял в окровавленной рубахе один из расстрелянных боевиками парней.
– Беги… – прошептали его губы, и он повалился на то место, где лежал.
Чайник, взятый им с печи и пущенный в голову боевика, произвел эффект гранаты. Отстраниться или нагнуться было невозможно, боевик не ожидал от «мертвого» жителя крепости такой прыти. Стальной чайник – оказавшийся здесь вместе с заплутавшим в лабиринтах туристом, – видимо, пролетел по прямой, как заряд из катапульты. В глазах бандита вспыхнул огонь, а потом на него вылили кипяток… Он упал и закричал дико и громко:
– Врача!.. Врача!..
Пловцов наконец-то обрел способность двигаться. Бросившись ко второму бандиту, он ударил его головой в лицо, вырвал из его рук «АКС» и добавил прикладом. А когда бандит стал валиться на пол, выстрелил очередью из двух патронов.
Сколько времени у него оставалось? Сергей думал, что не больше минуты. Он сунул автомат под просторную холщовую рубаху, выбежал на улицу и двумя очередями свалил на землю двоих людей Алхоева. Путь вперед был свободен, и штурман, присоединившись к бежавшей к северной части крепости толпе, убавил шаг.
Он вернется за Масловым. Сколько же пропустит боец, находясь без сознания!
Дага остановился на пороге и обмяк. То, что предстало его взору во дворе, было прелюдией к тому, что происходило в доме. Войдя в комнату, он об этом подумал. Сейчас он в этом уверился.
Во дворе застыли двое его людей. Здесь, на отполированных за годы досках пола, рядом с кроватью с отломанными боковинами и треснувшей спинкой лежал старик. У стены в окровавленных домотканых одеждах в безобразных, обычных для внезапной смерти позах замерли двое русских. У противоположной стены разместились еще двое, и это были его, Даги, люди.
Посреди комнаты лежал перевернутый чайник без крышки. Но самой главной достопримечательностью был не он и не трупы с огнестрельными ранениями.
В углу полусидя-полулежа расположился мужчина лет тридцати – Дага знал его, он был из его отряда. Его лицо, еще живого человека, представляло чудовищную маску. Кожа от него отстала лоскутами, пузырилась волдырями там, где были еще живые участки плоти, а обваренные и вспухшие веки напоминали оставленные на подоконнике сгнившие яблоки.
Но это был живой человек. Он дышал. Впечатленный увиденным Дага оторвал от него взгляд и снова посмотрел на первого убитого, вытянутые по направлению к центру комнаты ноги которого увидел сразу при входе. Между бровями его зияло пулевое отверстие, и было ясно, что и он не сможет ничего рассказать о случившемся.
– Вы что здесь, с ума посходили? – произнес шепотом изумленный Дага. – Что здесь произошло?
Отвечать было некому. Трупы молчали, а обваренный кипятком глухо и тихо мычал, не придавая вопросу Даги никакого значения.
Дага прошел по комнате и носком ботинка ткнул сопящего старика. Рука деда упала с кровати.
– Вы хотите сказать, – обратился чеченец уже не к трупам, а к стоящим за его спиной живым, – что это все сделал один раненый русский? Он пришел в себя, прикончил четверых моих людей, забрал с собой автомат и снова спрятался, чтобы болеть?
Ему никто не отвечал, понимая, что Дага начинает свирепеть, а это был плохой признак.
– Позовите ко мне Трофима.
Через минуту двое затолкали в дом атамана.
– Слушай меня, – проговорил Дага. – Если твои люди не приведут ко мне русских разведчиков, которые здесь прячутся, раненные они или целые и невредимые, – в десять часов вечера я уведу каждого третьего мужчину города. И это будут самые здоровые мужчины! А тебя… – бандит посмотрел через голову Трофима. – Притащите на площадь много дров! – и Дага снова посмотрел на атамана. – А тебя перед уходом я сожгу на глазах оставшихся в живых горожан.
