16

Стольников лежал в палате госпиталя в Ханкале и смотрел в потолок. Во избежание ошибок ФСБ решила не повторяться. Капитана поместили в общую палату к трем пациентам, двое из которых были абсолютно здоровыми сотрудниками ФСБ, а оставшийся был на самом деле ранен и уложен с той целью, чтобы разбавить молчаливую обстановку. Казалось, Костычев специально подобрал того, кто может говорить, не замолкая, сутками. Его болтовня мешала всем – лечащему персоналу, двоим охранникам у двери, «подложенным» «конторским», не мешала только Стольникову, который умел отключаться для раздумий даже в бою. И теперь раненный в обе ягодицы солдат автомобильной роты рассказывал журналистке Первого канала о том, что с ним случилось в бою. Оператора с камерой в палату не допустили, но журналистка не расстраивалась. Хватит и рассказа. А по местам боев военный комендант обещал провезти группу телевидения на машине комендантской роты, не удаляясь от Ханкалы более чем на километр. А ехать дальше журналистке не очень-то и хотелось. Поэтому она сидела на кровати раненого «срочника» и задавала вопросы.

Костычев решил не запирать Стольникова на замок в ожидании инструкций из Москвы. Во-первых, капитан был так отделан при задержании, что морщился при каждом движении и даже перестал есть. Во-вторых, начальник медицинской службы убедительно попросил не делать из госпиталя карцера, поскольку здесь все-таки госпиталь, а не тюрьма. Жалобы на имя командующего Костычев не хотел. Поэтому просто подложил двоих сотрудников и двоих усадил на входе – одного у палаты, второго на входе в госпиталь. Ну и на Стольникова, конечно, надели наручники. Один браслет защелкнули на правой руке, а второй прицепили к уголку рамы кровати.

– Значит, ранение вы получили в бою? – по-граждански наивно любопытствовала корреспондентка Первого канала, сидя перед разговорчивым малым в палате.

– Здесь все – сплошной бой… – глядя в потолок, с видом героя отвечал интервьюируемый солдат автомобильной роты.

После этого ответа Стольников покосился на него, а «конторские» даже не шевельнулись. Хотя «конторскими» назвать их можно было с натяжкой, в палате лежали всего лишь информаторы из ханкалинских подразделений, но дело свое они знали и в будущем рассчитывали пополнить ряды органов госбезопасности.

– А при каких обстоятельствах вы получили ранение? – допытывалась девушка, представившаяся в самом начале разговора Лизой.

– Понимаете, мы заняли оборону севернее Ханкалы. Одно из самых опасных мест в Чечне. И банда ударила по нам из минометов. Кому-то оторвало голову, кого-то изрешетило осколками… – солдат задумался. – А я вот побежал спасать горящую машину, и меня достало…

Ранение он получил в задницу. И Стольников знал, при каких обстоятельствах. Ночью водила отвез на одну из ханкалинских застав груз, но в связи со сложными метеоусловиями там заночевал. В тумане можно наткнуться на мигрирующие банды или просто свалиться в воронку. На заставе, пока командир проверял посты, водила и его земляк быстро распили бутылку водки и после возвращения командира заставы улеглись на бруствере помечтать о дембеле. А в это время кто-то из разведчиков попросил артиллеристов «подсветить». И ханкалинские «боги войны», как всегда, не думая, чем все это может закончиться, отстрелили «люстру». Осветительный заряд поднялся в небо, а фрагменты его понеслись обратно к земле. Падают такие фрагменты всегда с характерным свистом, и всегда кажется, что прямо на голову. А иногда так и случалось. Хвостовики от «люстр» втыкались в землю, а основные части корпуса падали плашмя. Звук при этом был такой, что хотелось побыстрее с этого места уйти. Стольников знал одного контрактника, которому хвостовиком раздробило ногу, а однажды его взвод спал в Ханкале, и болванка упала прямо на БТР. Оглушило всех, кто находился внутри. И вот очередной каприз бога войны. Ему зачем-то понадобился водила, точнее, его зад. Лежащему на бруствере на боку вернувшийся с неба хвостовик рассек обе ягодицы. Получалось, что фактически ранение военнослужащий получил в бою, ибо находился в то время на боевой заставе в районе боевых действий.

– Теперь вас, видимо, наградят, – предсказала журналистка, терпеливо дописав на диктофон рассказ водилы об осколочном минометном ранении.

– Знаете, я здесь не за ордена воюю, – ответил больной. – Скорей бы уже эта война закончилась.

Стольников закрыл глаза и попробовал заснуть. После побоев он отходил быстро. Его накормили, и два часа он все-таки поспал. Он готов был уйти хоть сейчас. Добраться до бригады, отлежаться сутки, зализать раны и отправиться в пещеру к своим. Но мешал наручник. И Батя уже ничем не мог помочь…

Корреспондентка, поднявшись, поблагодарила водилу за увлекательный рассказ и направилась к Стольникову. Подсев на его кровать, вынула диктофон.

– Ну а вы? Как вы здесь оказались?

Саша уже открыл рот, чтобы отказаться от беседы, как вдруг почувствовал руку журналистки под одеялом. Обомлев, он пробормотал:

– Я…

– Говорите, говорите, – поощрила она и стала искать под одеялом свободную от наручника левую руку капитана.

От такой лихости Стольников растерялся. И лишь когда из руки журналистки в его ладонь перекочевал плотно свернутый листок бумаги, он поднял на нее взгляд и твердо сказал:

– Мне просто не повезло. Танк сбил.

– Как интересно! – ответила Лиза и уселась так, чтобы спиной загородить Стольникова от остальных. – Расскажите!

Саша бесшумно развернул листок. Внутри него нащупал – он узнал бы этот предмет из тысячи похожих – ключик от наручников. С незамысловатой, одинаковой для всех «браслетов» бородкой с одной стороны и штырьком для блокировки замка с другой. Оставив ключ под одеялом, он вынул листок и прочел: «Машина ТВ».

Листок он сунул в карман, стараясь делать это так, чтобы не возбудить интерес соглядатаев, а ключ взял и стал нести его под одеялом над животом к запястью.

– Вы знаете, ничего примечательного, – глядя в глаза журналистке Лизе, проговорил капитан. – Сам виноват. Шел на красный, не заметил танк. Водитель, конечно, превысил скорость, однако вина полностью лежит на мне. Но механика тоже накажут.

– За что же? – пряча улыбку и порозовев, спросила Лиза.

– Согласно правилам дорожного движения, механик управлял транспортным средством – источником повышенной опасности…

Наручник с правой руки пал и лег на хрустящую простыню. Чтобы не загремел, капитан сунул его под ногу.

– Вот и вся история, – проговорил Саша и расслабился.

Девушка поднялась и поблагодарила всех, пожелав скорого выздоровления. Выйдя, она плотно притворила за собой дверь.

– Классная телка, – вздохнул героический водила. – Она мне второй год снится.

Здоровые больные на это ничего не ответили.

– Ну ладно, – сказал Стольников, вставая, – поболели, пора и честь знать.

Откинув одеяло, он перепрыгнул через спинку кровати и ногой повалил на пол вскочившего «стукача». Голова его дернулась, как если бы кто-то бил сильно по мячу, промазал и попал в скулу вратарю.

Второй тоже проявил чудеса реакции, но, запутавшись в одеяле, не смог встать на пол обеими ногами. Стольникову осталось только достать его рукой. Ударившись затылком о стенку модуля, «стукач» сел на тумбочку и свесил голову. Подумав, Саша с разворота врезал ему ногой по голове.

– Я ранен, меня бить нельзя! – вскричал обалдевший от такого поведения пациента водила и натянул одеяло до подбородка.

– Береги тыл, друг, – посоветовал Стольников, распахивая тумбочку одного из «конторских» и выбрасывая оттуда его форму. – И когда в следующий раз увидишь, что небо ночью белым стало, не хлебало разевай, а в укрытие прыгай.

– Хорошо, – глупо пообещал водила.

– Ну что, теперь я старший сержант, – заметил Стольников, оглядывая свои плечи. – Деградирую на глазах. Пока.

– Пока, – попрощался водила с облегчением.

Саша вышел из модуля – во второй раз за день – и решительно направился к стоявшей в отстойнике ханкалинского гарнизона «Ниве» с двумя буквами на двери – «ТВ». Девушка сидела на заднем сиденье, водитель – за рулем, по тремору выхлопной трубы Стольников понял, что двигатель включен. Приблизившись, он распахнул пассажирскую дверцу справа от водителя и легко запрыгнул внутрь.

– Гони, Ахмед! – попросила девушка.

Нет, Стольников не был идеалистом. И в этом фактически похищении видел не только участие Зубова, но и промысел Аллаха, стоявшего на стороне Алхоева. Русская девушка-корреспондентка Лиза могла быть вдовой-смертницей убитого боевика, и имя у нее не Лиза, а Фатима. И послана она не комбригом 46-й оперативной бригады особого назначения, а полевым командиром Алхоевым. И не был, наверное, уверен Стольников, что везут его в бригаду, а не взорвут по дороге. Но это была единственная возможность сбежать. Капитан понимал, что Костычев решает вопрос о транспортировке его в Москву, и укради его в эту минуту на самом деле боевики, капитан с радостью бы согласился.

За спиной послышались выстрелы.

– Герой-водила, – поморщился Саша, растирая ноющую от наручника правую кисть. – Надо было его вырубить. А как удалось комбригу договориться с телевидением, я понять не могу? – проговорил он, оборачиваясь к Лизе.

– Нет никакого телевидения, – ответила она. – Старший сержант медицинской службы Елизавета Рощина, а это – наш водитель, Ахмед.

Стольников отвернулся, ошеломленный. Но тут же снова повернулся.

– А удостоверения тэвэшников? Без них же не запустят в часть!

– Сегодня борт пришел из Нальчика, – ответил за девушку Ахмед. – Мы к ним и подкатили. Никто не проверял. А удостоверений у Зубова в ящике под кроватью… тьма. Там и ксива сотрудника Интерпола есть.

– Ну вы, ребята, даете, – восхитился капитан. – А я уже, грешным делом, подумал, когда медсестра Лиза мне под одеяло полезла…

– Не обольщайся! – отрезала она.

– За нами погоня, – глядя в зеркало, сообщил Ахмед. – Плохо, ребята, очень плохо… От «уазика» я уйти смогу, а от БРДМ – нет…

Бронированная разведывательно-дозорная машина, выехавшая вслед за «УАЗом» «федералов», поднимала за собой столб пыли, застилавший Ханкалу. Было видно, что погоня началась и стихийно длится по инерции, но через минуту-две «УАЗ» уступит дорогу БРДМ, и та нагонит «Ниву» без особых хлопот. Местами разбитая дорога не позволяла мчаться «Ниве» на предельной скорости – любое попадание в рытвину грозило сходом с дороги и переворотом. Поэтому Ахмед, понимая, что скоро гонка закончится, крикнул Стольникову:

– Капитан, выходи на повороте, мы уйдем влево!..

Но до ближайшего поворота было еще метров триста. БРДМ к тому времени уже почти вплотную приблизилась к их машине, и теперь водитель обдумывал заключительный маневр.

Стольников откинул дверь в сторону. Инерция оттянула дверцу до отказа. Но в тот момент, когда он вылетал из салона, чтобы скатиться с невысокой насыпи, распахнулась и задняя дверь. Ахнув, Лиза вслед за капитаном вылетела из машины и кубарем полетела вниз.

– Да что ж это такое! – прокричал Саша, бросаясь к ней. – Ты почему дверь не закрыла!

– Я думала – закрыла… – прошептала девушка, лежа на его руке.

– Цела?

– Нога немного болит.

– Немного – это не болит. Выбираемся отсюда!

«Нива» умчалась на повороте дальше, БРДМ и «УАЗ» последовали за ней.

Саша вышел на дорогу и осмотрелся.

– Мы в зоне, в которой разрешено движение гражданских машин. Нужно ловить попутку и ехать до Грозного. И постараться сделать это до того, как обнаружат наше отсутствие!

– Да кто ж из местных нас повезет в Грозный?! – усомнилась Лиза.

– Не волнуйся, я сделаю водителю предложение, от которого он не откажется.

– У тебя деньги есть?

– Нет.

Пожав плечами, Лиза поднялась вслед за ним. Стольников думал о попутной машине, она о джинсах, которые надела сегодня перед поездкой. Они ей здорово помогли. Теперь на ногах будут не ссадины, а просто синяки.

Через несколько минут им повезло. Микроавтобус «Тойота», заметив на дороге голосующих мужчину и женщину, сначала проехал мимо, а потом дал задний ход.

В салоне находились трое молодых людей, все кавказцы, громко играла чеченская музыка, и по всему чувствовалось, что подбросить парочку они решили не из чувства сострадания, а в других целях. Например, нужно было оправдать дальнюю дорогу. Отсюда и вопрос водителя: «А у вас деньги есть?» У Саши в карманах лежала лишь пачка сигарет «ХХI век» и зажигалка соглядатая, но он решительно кивнул.

Скучать в дороге не пришлось. Сначала Стольников пропускал фразы пассажиров мимо ушей, рассудив, что таким образом налаживается контакт между людьми, которым волею судьбы придется быть в тесной компании в течение получаса, но потом, когда сообразил, стал внимательней. Так пробивают базарами в слегка подпитой компании, пытаясь выглядеть не слишком навязчивыми, но истину познать.

– А вы откуда едете?

– Из Ханкалы, – отрезал Саша. – Гуляли, воздухом в лесу дышали.

– Свадебное путешествие?

– Точно.

– А вид у вас такой, словно вы бежали, а не гуляли, – настаивал, перегнувшись через спинку сиденья, один из пассажиров. Стильно стриженный чеченец лет двадцати пяти на вид со сломанными хрящами ушей. – А куда в Грозный едете?

«Либо таец, либо вольник, либо боксер, – решил капитан. – Впрочем, боксер – вряд ли. Школа бокса в Чечне неразвита. Скорее – таец».

– Ты свой вопрос-то слышал? – сознательно сдерзил Саша. Если все в порядке, чеченцы должны возмутиться. Если в их головах черные мысли, сделают вид, что ничего не случилось.

Парень ухмыльнулся.

– Нормальный вопрос. Я просто хотел узнать, где лучше остановить.

Стольников поморщился.

– В аэропорт, – закинул удочку Стольников.

Собеседник расхохотался.

– Ну, ты даешь! Ты уверен, что мы туда доедем?

– Хорошо, тогда до ближайшего блокпоста.

Ответа не последовало.

«Они проехали мимо, чтобы убедиться, что у меня нет оружия. Когда убедились, вернулись. Значит, я им нужен невооруженный, – Саша думал, с безразличием глядя в окно. Так смотрят не ожидающие подвоха люди. – Номеров на микроавтобусе нет. Все правильно… Случись что, кто их найдет…»

Лизе было хорошо и удобно. Отрешившись от суеты, она сидела на мягком сиденье, и ей было не до тонкостей разговора. Нечасто выезжающая за пределы части, где служила, она теперь с любопытством ребенка рассматривала пейзаж за окном. Будучи женщиной, она между тем была и военнослужащей, для которой главное – исполнить приказ командира. Приказ был выполнен, скоро она со Стольниковым вернется в бригаду. Больше ей сейчас ничего не было нужно.

Саше не нравился ни запах в салоне, ни откровенное молчание двоих пассажиров, ни надоедливость третьего, ни сами вопросы, которые тот задавал.

«Почему они вернулись? – вновь спросил себя капитан. – Что их привлекло?» Корысть? Нет, вопрос о деньгах – это так, проверка на вшивость. Кивок Стольникова ничего не означал, военный может и «кинуть» – запросто. Но они все равно вернулись и не отказались их взять, хотя изначально это не входило в их планы.

«Лиза?.. – мелькнуло в голове капитана. – Симпатичная девушка… Меня, они считают, можно списать, а с Лизой… Номеров на машине нет, если кто и выживет, ничего толком не вспомнит. Микроавтобус может быть вообще собственностью убитого знакомого…»

В салоне установилось напряженное молчание.

«Лиза красива, соблазнительна… А рядом с ней на дороге, где вокруг ни души, лох с синяками в сержантской форме. Зачем им лох? Им и денег при таком раскладе не нужно…»

Какое-то проклятье кружилось над Стольниковым, не давая ни на минуту расслабиться и отдохнуть. Очередной сюрприз судьба подбросила в виде троих доброжелателей, которые не сделали еще ничего плохого, но если бы и задумали таковое, Саша уже был к этому готов.

В минуту молчания он вдруг подумал о том, что это, может быть, уже не внимательность и осторожность, а банальный гон! На войне, где приходится постоянно быть начеку, человек в каждом встречном видит бандита и потенциального убийцу. Не спать, ходить озираясь, подозревать всех… В девяти случаях из десяти опасения не напрасны, и лучше уж перестараться с ними, чем получить пулю в лоб. За последние пять лет войны в Чечне Стольников уже забыл, что такое доверие к незнакомым людям, и напротив, чувство постоянной личной опасности не оставляло его ни на минуту.

«Так гон или нет? – подумал он. – Может, трое чехов сейчас сидят и просто душевно завидуют русскому, у которого такая красивая девушка?..»

– Вага, тормозни вон там, у леска, – попросил по-русски разговорчивый и указал на участок дороги, где «зеленка» вплотную примыкала к трассе. – Мальчики налево, девочки – направо! – весело сообщил он и стал ждать, пока машина остановится.

«Нет, – почти обрадовался Стольников, – это не гон!»

«Гнать» не хотелось, но куда девать такие мысли, чем их опровергать? А Лиза сидит и даже чему-то улыбается. Бедная девочка… сколько ей? – только сейчас задался вопросом капитан. Двадцать четыре? Двадцать три?..

Внезапно захотевший пописать молодчик соскочил с сиденья, но направился не к лесу, а к задней двери. На тут же освободившееся место справа пересел второй и привалился плечом к стойке салона.

«Пошло-поехало…» – молниеносно отметил про себя Стольников, переставая моргать.

Качнувшись к Лизе, он почти беззвучно проговорил:

– Сиди и молчи, что бы ни происходило.

– В смысле? – недоуменно прошелестела она в ухо Саше.

Дверь отскочила на пяток сантиметров вперед и с шумом отъехала в сторону. Если бы дело происходило в другое время и под стук колес, то резонно было услышать: «Кому чаю?»

Однако молодой человек на проводника поезда не был похож. Проводники по подвижному составу с отверткой в руке не бродят.

– Ну-ка выскакивай, – по-хозяйски приказал он Стольникову. – Быстро! – повысил он голос, видя, что Стольников не торопится.

– Мальчики, вы чего? – задорно прикрикнула Лиза.

Стольников отвел взгляд от ее веселого лица. Можно было сыграть простака, отвлечь внимание, но Саша уже настолько устал от испытаний, что ваньку валять просто не было сил. А Лиза, оказывается, и не слышала, что ему приказали. Громко лезгинка в салоне звучит, вот что…

Вздохнув, он стал выбираться наружу.

– Только недолго, мальчики! – крикнула Лиза вслед ему, чуть подыгрывая ножкой в такт лезгинке.

Стольников вылез из машины.

– Послушай, старичок, – обратился он к парню, – может, мы просто сойдем, да и все? Ну, не можете вы по-человечески подвезти, не заложено это в вас природой, так, может, просто мы пойдем? Плохо все это…

Вообще-то идти пешком Саша не собирался. В любом случае ему нужен был этот микроавтобус без номеров.

Отвертка угрожающе зашевелилась перед его животом.

«Всадит, и отволокут в «зеленку» подыхать, – подумал капитан. – А что же им еще делать? И там же девчонку замучают. Я буду душу богу отдавать, а они в пяти шагах от меня ее насиловать. А после прирежут. Такие дела, капитан».

– Скажи честно, чем соблазнились? Женщиной или деньгами? Любопытство разбирает.

Он бросил взгляд внутрь салона и увидел Лизу, которая до сих пор ничего не понимала.

– Давай его быстрее! – поторопил с переднего сиденья приятель парня.

В этой просьбе сомневаться уже не приходилось. Если «давай быстрее» могло быть растолковано как угодно, то «давай его быстрее» – с этим все предельно понятно. Чехи впервые, кажется, убивают. Иначе давно бы уже перешли на родной язык. Волнуются. Ничего, после первого убийства волнение проходит, наступает эйфория…

– Вы вот здесь стоите, как «подарки», железом машете, – заговорил Стольников, увидев, как глаза вооруженного забегали, – а вон «федералы» мчатся, трубами дымят…

Как он и думал, все трое посмотрели в разные стороны.

Разведчик молниеносно выхватил из руки парня отвертку и без размаха провел апперкот с левой. Молодого человека от серьезного увечья спасло только то, что Стольников стоял рядом с машиной и бить слева – его коронка – мешал кузов. Апперкот в арсенале Саши сильной стороной никогда не был, но и этого хватило, чтобы пассажир закинул голову назад так, что в первое мгновение могло показаться – она оторвалась.

Лиза громко вскрикнула…

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, капитан коротко размахнулся и всадил длинную отвертку в стойку кузова. Она прошила насквозь металл, обшивку и на десяток сантиметров погрузилась в плечо прижавшегося к дверце второго парня.

Стольников взялся за ручку и рванул на себя дверь вместе с пришпиленным к ней орущим чехом. Короткий свинг – и рев прекратился. Сорвавшись с «крепления», парень рухнул под ноги разведчику, но это не помешало тому дотянуться и всей пятерней схватить за ухо третьего.

– Быстрей шевели ногами, сучонок, – как можно тише и яростнее проскрежетал Саша, вытягивая противника из-за руля за ухо, как кролика.

Когда до двери оставалось совсем чуть-чуть и тот с перекошенным от боли лицом уже стал коситься на землю, куда должна была встать его нога, Саша резко выдернул его из салона и, не давая времени опомниться, дернул за ухо в обратном направлении. Хруст хрящей, и громкий удар лба о кузов…

Последствием этого была частичная потеря сознания водителем и глубокая вмятина на кузове микроавтобуса. Развернувшись, Стольников всадил ногу в живот шатающемуся из стороны в сторону третьему негодяю и повалил его на пыльную дорогу.

Лиза смотрела на происходящее широко распахнутыми глазами, обеими руками закрыв рот. Кажется, до нее до сих пор не доходило, что произошло сейчас и что могло случиться минутой позже, окажись с нею рядом кто-то другой.

– Захлопни дверь, – попросил Стольников, садясь за руль и включая зажигание. – Ненавижу идиотов…

Вспомнив еще об одной мелочи, он пересел на сиденье справа, высунул руку в окно и выдернул торчащую из кузова отвертку. Поддел ею «салазки» выносимой магнитолы и выдернул ее из панели вместе с проводами. И сразу стало тихо, как в раю.

Через минуту они мчались по трассе, и ветер, врывающийся в салон через сдвинутый люк, шевелил волосы девушке.

– Вы с ума сошли?.. – прошептала, только сейчас обретя дар речи, Лиза. – Вы что наделали?

– А чего они все крутят и крутят, крутят и крутят эту дурацкую музыку?!

– Не пора ли вам чинить голову, товарищ капитан, как вас там?!

– Стольников.

– Вы сумасшедший! Как теперь эти ребята до города доберутся?!

– Доберутся как-нибудь, не переживай…

– Я обо всем доложу генерал-майору Зубову! Вот из-за таких, как вы, нас и ненавидят здесь!

Саша промолчал. По его расчетам, через три минуты должен показаться поворот, и развалины Грозного откроются во всем своем безобразии. Наступал вечер.

На первом же посту их задержали и приказали выйти из машины.

– Немедленно свяжитесь с генерал-майором Зубовым, командиром бригады внутренних войск, – подсказал Саша командиру милицейского блокпоста.

– Он родственник тебе, что ли, сержант? – поинтересовался лейтенант в новенькой форме. Видимо, только на днях прибыл в составе сводного подразделения в трехмесячную командировку.

– Да, Батя, – поглядывая по сторонам, ответил Стольников.