Глава 8
1
Трехмесячная девочка, упрятанная по личико в импортный кружевной конвертик, казалась такой беспомощной, что Маргарита, глядя на нее, почувствовала дикий восторг и умиление. А также – желание защитить ее от всех невзгод. Прежде подобные ощущения были ей незнакомы. Может быть, оттого, что она ни разу не держала на руках таких крох?
– Как ее зовут? – тихо спросила у крашеной девицы, которая привезла ребенка.
– Настя, – равнодушно откликнулась та.
– Настя, – вслух повторила Маргарита и задала вопрос, с самого начала не дававший ей покоя: – А где вы ее взяли?
– В Доме малютки. Там таких много, – крашеная достала из пакета бутылочку, наполненную белой жидкостью, по всей видимости, молоком, и протянула ее Маргарите. – Будет орать – покормишь… Ну что, мамаша, с богом?
– А что делать с Настей, когда все это закончится?
Крашеная усмехнулась одними губами и посмотрела на Маргариту в упор.
– Не волнуйся, у тебя не останется… Иди, а то не успеешь.
Времени у нее в самом деле оставалось в обрез – каких-нибудь двадцать – двадцать пять минут. Слава богу, что самолет, на котором должен был прилететь Суворов, задерживался, а так бы Маргарите пришлось бежать. Подхватив тяжелую сумку, она выбралась из машины, на которой приехала крашеная, и быстрым шагом пошла к зданию аэропорта.
Девочка мирно посапывала у нее на руках и пока не проявляла никаких признаков беспокойства. Признаться честно, Маргарита побаивалась, что ее авантюрный план не сработает. А вдруг в самый ответственный момент малышка закатит рев – да такой, что она с ней не справится? Начнет суетиться, делать что-то не так и тем самым выдаст себя. Как-никак Суворов – отец со стажем и запросто сможет отличить настоящую мамашу от липовой.
«Без паники, – мысленно приказала она себе, – в конце концов, он решит, что я – бестолковая и легкомысленная. Ну и пусть. Самое главное – попасть к нему в машину».
С грехом пополам – как-никак, тащить на себе ребенка и десятикилограммовую сумку не всякому мужику под силу – она добралась до зала ожидания. Остановилась, чтобы перевести дыхание и вытереть вспотевший лоб. Видок у нее, наверное, был жалкий: пару раз Маргарита поймала на себе сочувствующие взгляды. Однако никто не предложил ей помощь, и сей факт ее здорово встревожил.
«А если Суворов, вопреки ожиданию, окажется бездушной скотиной? – подумалось вдруг. – Скользнет по мне отсутствующим взглядом и прошествует мимо?..»
Однако вносить в план изменения было поздно – на табло прибытия высветился номер рейса, на котором прилетал Суворов. Обливаясь потом, Маргарита потащила сумку туда, где уже собрались встречающие. Охранников из «Опуса» она вычислила сразу, хотя парни старались ничем не выделяться из толпы. Высокие, темноволосые, нарочито спокойные, они профессионально осматривали зал ожидания. На пару секунд взгляд одного из них задержался на Маргарите, но тут же скользнул дальше – женщина с грудным ребенком на руках не вызвала у него никаких подозрений.
«Пока все идет по плану, – успокоила себя Маргарита. – Теперь самое главное – обратить на себя внимание Суворова…»
Напряженное ожидание каким-то невероятным образом передалось и Насте – малышка вдруг заворочалась и открыла глаза. Захлопала длиннющими ресницами и уставилась прямо на Маргариту.
– Ну, вот мы и проснулись, – с улыбкой сказала та.
Услышав незнакомый голос, Настя насупилась. Тяжело засопела носиком, засучила ножками. Ее маленькое личико перекривилось и покраснело, а глаза наполнились слезами. И тут произошло то, чего больше всего опасалась Маргарита, – малышка заплакала. Впрочем, «заплакала» – не то слово. Настя заревела так, что все, кто находился поблизости, обернулись. Маргарита судорожно вытащила из сумки бутылочку и сунула соску в перекошенный ротик. Настя всхлипнула, выпихнула соску розовым язычком и, набрав в легкие воздуха, заорала еще громче.
– Тихо, детка, тихо, – шептала Маргарита, крепко прижимая к себе малышку, но уговоры не помогали – с каждой минутой Настин плач становился все оглушительнее. На них обращали внимание. На некоторых лицах читалось откровенное сочувствие, другие не скрывали раздражения. Женщины шушукались, наблюдая за беспомощными действиями непутевой мамаши, мужчины нервно морщились. А Настя продолжала орать… Маргарита трясла ее изо всех сил. Время от времени совала ей в рот бутылочку, но у малышки от страха пропал аппетит. Жалость постепенно вытеснили злость и раздражение. Девчушка больше не казалась Маргарите небесным созданием…
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – приятный мужской голос, прозвучавший прямо над ухом, заставил ее на миг оторваться от Насти. Обернувшись, она не поверила своим глазам – рядом стоял сам Суворов. У него за спиной двумя каменными глыбами возвышались неулыбчивые охранники. – Вам помочь? – повторил Суворов и озабоченно посмотрел на плачущую Настю. – Какая хорошенькая девочка! – он перевел взгляд на Маргариту. – Очень похожа на вас. Такая же симпатичная.
«Ничего себе, любящий муж, – подумала та. – Но, кажется, лед тронулся. И теперь все зависит только от меня».
Как всякая женщина, Маргарита могла заставить себя заплакать в любой момент. А тут ей даже не пришлось прилагать усилий: слезы выступили на глазах сами собой.
– Я только что прилетела… – пролепетала она. – Меня должны были встретить, но не встретили… Я не знаю, что делать…
– Вас должен был встретить муж?
– Мама… Мой муж погиб.
На лице Суворова появилось сочувствие.
– Как зовут вашу дочку?
– Настя.
– Не плачь, Настенька, – Суворов наклонился к малышке, и (о чудо) та вдруг перестала плакать так же резко, как начала. – Так, одна проблема, кажется устранена. Теперь что касается вашей мамы, – он (вот что значит человек действия!) небрежным жестом вытащил из нагрудного кармана сотовый и включил его. – Назовите номер, по которому я могу с ней связаться.
Маргарита назвала номер своего же сотового, который лежал у нее в кармане и был отключен. Суворов быстро защелкал клавишами, приложил трубку к уху и тут же разочарованно поморщился:
– Абонент недоступен.
– И что же мне делать?
Суворов повернулся к своим охранникам:
– Ребята, возьмите сумку девушки… Кстати, как вас зовут?
– Рита…
– Так вот, Рита, вы поедете в моей машине. Меня, в отличие от вас, встречают. Я отвезу вас с малышкой прямо к дому вашей мамы. Ключи от квартиры у вас, надеюсь, с собой?
– Ключи у соседей, – кивнула Маргарита и, напустив на лицо растерянность, пробормотала: – Но я вас совершенно не знаю…
– Значит, познакомимся. Меня зовут Олег Валерьевич. Трудно выговариваемые имя и отчество, не правда ли? Лично вы можете называть меня Олегом. – Он нагнулся к Насте и указательным пальцем дотронулся до ее гладкой щечки. – Неужели я похож на негодяя, способного обидеть такую милую девочку?
Охранники, все это время прикрывавшие тылы Суворова, предпочитали не вмешиваться в его переговоры с хорошенькой мамашей. Мало ли какая у хозяина блажь? Может, он хочет обменяться с этой красотулей телефончиком? Но в тот момент, когда Суворов предложил Маргарите сесть в его машину, один из охранников не выдержал:
– Олег Валерьевич, мы не должны брать посторонних.
На лице у Суворова проступили красные пятна. Было видно, что он не привык, чтобы ему перечили.
– Она поедет с нами, – тихо, но твердо заявил он и, стремительно развернувшись, направился к выходу.
2
Если бы Зиновьев не наблюдал эту сцену собственными глазами, он сказал бы, что его ребята преувеличивают. Внедрение Волошина исполнила виртуозно. Сыграла на сентиментальности своего «подопечного», да как сыграла! Даже сам Зиновьев в какой-то момент усомнился: а Волошина ли это вообще? Испуганная девчонка в джинсовых шортах с грудным ребенком на руках ничуть не походила на хозяйку крутого детективного агентства. Заморыш заморышем, в глазах – страх и растерянность, движения угловаты. Никакого сравнения со светской львицей, знающей себе цену, и никакого внешнего сходства с той матерой террористкой, которая хладнокровно палила из автомата у ворот посольства.
«Актриса… Ей-богу, актриса! – с восхищением думал Зиновьев, наблюдая за ее перевоплощением. – Как ни крути, люди Саранского обскакали нас по всем параметрам – и в работе с агентами, и в подготовке к спецоперациям… Впрочем, похоже на то, что у нас появился шанс отыграться».
Оторвавшись от газеты, которую он якобы читал, Зиновьев окинул взглядом зал ожидания. Его ребята, в отличие от Волошиной, держались скованно, хотя в целом не выделялись из толпы. Заняв удобные позиции для наблюдения, они нетерпеливо поглядывали на подполковника – ждали сигнала к задержанию. Но Зиновьев не торопился. Во-первых, брать Волошину в зале, битком набитом людьми, было опасно – она могла оказать вооруженное сопротивление. И тогда не избежать случайных жертв. Была и вторая причина, по которой Зиновьев оттягивал решающий момент захвата: а что, если при обыске у Волошиной не обнаружится ничего компрометирующего?
«Нет, это исключено! Не зря же она так обхаживает этого молодца. Даже ребенка откуда-то притащила, чтобы втереться к нему в доверие. Похоже на то, что ее главная цель – очутиться в одной машине с этим олухом… Интересно, как она собирается его ликвидировать? И собирается ли вообще?»
Терзаемый сомнениями, Зиновьев бросил короткий взгляд в сторону Волошиной и с удовлетворением отметил, что ситуация наконец-то сдвинулась с мертвой точки: главный фигурант – брюнет в дорогом костюме – решительно направился к выходу. Волошина с ребенком на руках и охранники последовали за ним.
Зиновьев свернул газету – это был знак. Ребят как ветром сдуло. Мысленно досчитав до десяти, подполковник неторопливо двинулся за ними. Но в тот момент, когда он подошел к тяжелой стеклянной двери, ему сделалось нехорошо. Сердце заныло, к горлу подкатила тошнота, а где-то в области желудка образовался твердый комок. Не хватало воздуха. Зиновьев попытался расстегнуть ворот рубашки. Трясущиеся пальцы не слушались, и, разозлившись, он вырвал пуговицу с корнем. Дышать стало легче, но тошнота и слабость не проходили.
«Вот черт, как не вовремя…» – Он прислонился к стене и вытащил из кармана упаковку валидола. Судорожно выдавив таблетку, сунул ее под язык.
– Мужчина, так вы идете? Если нет, отойдите в сторону, не загораживайте проход, – толстая женщина в шляпе из рисовой соломки уставилась на него с нескрываемым раздражением.
Зиновьев так и не понял, чем не угодил этой толстухе, однако вступать с нею в перепалку не было ни сил, ни времени. С трудом оторвавшись от прохладной стены, он заставил себя выйти на улицу. Глубокий вдох, выдох – и тупая боль в сердце вроде бы отступила. Осмотрелся, отыскивая взглядом Волошину, и сразу увидел ее на стоянке, рядом с черным бронированным «Мерседесом».
Держа ребенка на руках, она стояла неестественно прямо. Ее лицо было белое, как свежеоштукатуренная стена, глаза – расширены от ужаса. Впрочем, ее страх был вполне оправдан – когда к твоей голове приставляют дуло пистолета, даже у самого хладнокровного сдадут нервы.
В общем-то, Зиновьев ожидал увидеть нечто подобное: при аресте преступников его подчиненные всегда действовали быстро и грубо. Однако мужчина, державший Волошину под прицелом, не был его подчиненным. Хоть его лицо и скрывала спецназовская шапочка с прорезями для глаз, Зиновьев был уверен, что этот мужик – не из его команды и играет по своим правилам. Только вот по каким, одному богу известно.
Увиденное потрясло Зиновьева. Впрочем, не его одного – все, кто в этот момент находились на площади у входа в здание аэровокзала, выглядели не лучшим образом. На лицах читалось откровенное замешательство: среди бела дня в аэропорту, где полным-полно милиции, в заложники захватывают женщину с грудным ребенком!
– Не двигаться! – благим матом заорал террорист. – Иначе я ей башку разнесу!
Зиновьев покосился вправо и увидел своих парней, которые стояли метрах в пяти от «Мерседеса». Чтобы не раздражать преступника, они старались не делать лишних движений. Пример излишней активности был у них перед глазами – на асфальте в луже собственной крови лежали двое охранников. Самого же брюнета нигде не было видно…
– Всем стоять, мать вашу! – вновь крикнул террорист и выстрелил в воздух. Желаемый эффект был достигнут – толпа оцепенела. Как на экране при просмотре видеофильма: нажал кнопку «стоп» – и герои застыли в самых противоестественных позах.
Убедившись, что его требования неукоснительно выполняются, террорист, прикрываясь Волошиной, втиснулся в чрево автомобиля и увлек ее за собой. Дверца захлопнулась, и машина рванула с места. Эфэсбэшники, на ходу вытаскивая оружие, бросились к своим автомобилям, однако драгоценные секунды были потеряны – «Мерседес» на полной скорости мчался в сторону шоссе.
– Глобулев и его группа – за ними! – приказал Зиновьев и вытащил из кармана сотовый. Набрав номер окружного управления ГИБДД, в двух словах объяснил обстановку и сообщил госномер «Мерседеса».
Опыт подсказывал ему, что шансов задержать угнанный автомобиль у них практически нет. Однако что может быть хуже, чем стоять сложа руки и печально наблюдать, как преступник «делает ноги»?
Успокоившееся на время сердце опять противно заныло. Отправив в рот сразу две таблетки валидола, Зиновьев жестом подозвал к себе одного из своих подчиненных – старшего лейтенанта Карпухина. Когда тот подошел, сурово спросил:
– Что здесь произошло? – и не удержался от едкого комментария: – Ты торчал на этой чертовой стоянке с самого начала, должен был все видеть!
Старший лейтенант Карпухин, по праву считавшийся асом молниеносного задержания, сейчас напоминал обиженного ребенка, которого обделили куском торта. Он обескураженно пожал плечами.
– Все произошло мгновенно. Мы с ребятами стояли возле своей машины. Ждали сигнала к задержанию. Когда дамочка в сопровождении всей оравы подошла к «мерсу», этот парень выскочил неизвестно откуда. Словно материализовался из воздуха. И сразу стал палить. Два выстрела – два трупа. Хозяину приказал лезть в тачку, а сам в это время держал под прицелом дамочку с ребенком… Ну, остальное вы сами видели…
– Видел. И у меня создалось впечатление, что самыми беспомощными в этой ситуации выглядели вы… У тебя все? Или есть что добавить?
– Можно предположение? – робко спросил Карпухин.
– Давай.
– Очень похоже, что действовала целая группа профессионалов. И у них был четкий план. Дождавшись, когда охранники уйдут встречать хозяина, они проникли в «мерс», убили водителя и стали спокойно ждать появления главного фигуранта. Как только тот подошел к машине, один из террористов выскочил из салона и открыл огонь…
– Рассказываешь ты складно, – с раздражением буркнул Зиновьев. – Одного не пойму: какого черта вы каждый день теряете время в тире? У вас под носом произошло убийство и захват заложников! А ни один из вас, олухов, даже кобуру не успел расстегнуть!
– Если бы мы достали оружие, он начал бы палить по толпе. И трупов было бы значительно больше. К тому же задача перед нами стояла совершенно другая: без лишнего шума арестовать дамочку…
Карпухин был прав – инструкции они получили другие. И инструктировал их не кто иной, как он сам. Выходит, во всем виноват только он один…
«Но почему Волошина так испугалась? – вдруг подумалось Зиновьеву. – Если это была очередная операция особого отдела, то почему ее не посвятили в детали? Судя по всему, подобный поворот событий был для нее так же неожидан, как и для остальных… Нет, что-то тут не так, что-то не так…»
На мгновение ему показалось, что истина где-то рядом, вот-вот он до нее докопается, однако помешал оживший сотовый. На связь вышел капитан Глобулев, группа которого преследовала террористов.
– Мы нашли машину, – без лишних вступлений доложил он. – В районе поселка Молоково. В салоне – грудной ребенок и двое мертвых мужчин. Ребенок, слава богу, жив-здоров. А мужики убиты выстрелами в голову.
– А женщины там не было? – спросил Зиновьев и тут же понял, что задал глупый вопрос: находись Волошина в автомобиле, Глобулев бы об этом доложил.
– Нет, женщины не было. По-видимому, террористы пересели в другую машину, а ее взяли с собой для подстраховки. А может, все они были заодно – и баба, и террористы… Да, в салоне мы нашли сотовый. Вполне вероятно, что в нем – радиоуправляемое взрывное устройство.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Зиновьев, опять нащупывая в кармане валидол.
В трубке повисло напряженное молчание.
– Вы что-то сказали? – осторожно уточнил Глобулев.
– Я сказал, что выезжаю к вам. Отойдите от машины на безопасное расстояние и вызовите взрывников. Пусть работают… У меня все. Буду минут через тридцать.
Он прервал связь и, достав из кармана носовой платок, вытер выступившую на лбу испарину. Похоже, Волошиной вновь удалось выкрутиться и в дураках остался не кто иной, как он сам.
Сев за руль своей машины, подполковник Зиновьев развернул на коленях карту Подмосковья и попытался разобраться, как проехать к поселку Молоково. Оказалось, это гораздо ближе, чем он предполагал. Вообще-то, Зиновьев не должен был покидать аэропорт до приезда следственной бригады, однако ему не терпелось оказаться рядом с брошенным «Мерседесом».
На подъезде к поселку Зиновьева тормознули. Лейтенант милиции (по-видимому, местный участковый) жестами предложил ему остановиться. Зиновьев свернул на обочину и, опустив окошко, показал удостоверение. Оперативность Глобулева не могла не порадовать – успел-таки выставить хоть какое-то оцепление.
– Я могу ехать? – нетерпеливо спросил он, когда проверка документов была закончена.
– Ехать?.. – лейтенант озадаченно нахмурился. – Да тут идти ближе. Видите сухое дерево? Ориентируйтесь на него. Машину можете оставить здесь…
Зиновьев, решив последовать совету лейтенанта, выбрался из салона и нырнул в густые заросли кустов. Высокая трава путалась под ногами и мешала идти. Несмотря на то, что солнце стояло высоко, здесь, среди деревьев, было прохладно. Пели птички, стрекотали кузнечики, в воздухе пахло хвоей. От такой умиротворенности Зиновьев даже расслабился.
До сухого разлапистого дерева, служившего ему ориентиром, он добрался минут за десять. И сразу окунулся в атмосферу нервозной деловитости. Рядом с черным «Мерседесом» суетились одетые в специальные костюмы взрывники. Их работу снимал на видеокамеру высокий оператор из ФСБ. Чуть поодаль, бесстрастно наблюдая, стоял Глобулев. А метрах в двадцати от машины с нетерпением ждали своей очереди эксперты-криминалисты и следственная бригада ФСБ.
– Быстро сработали, – не мог не похвалить подчиненного Зиновьев. – Что-нибудь удалось прояснить?
– Ничего существенного. – Глобулев жестом указал в направлении дерева. – Здесь террористы пересели в другую машину. Судя по отпечаткам шин, в джип.
– Личности убитых удалось установить?
– У одного найден пропуск на имя Олега Валерьевича Суворова – финансового директора рекламной компании «Нью-Старс». Второй, судя по документам, его шофер – Валентин Сергеевич Черных. Похоже на криминальные разборки…
«Рекламная компания „Нью-Старс“… Совсем недавно я просматривал документы, в которых мелькало название этой фирмы, – Зиновьев попытался сосредоточиться. – Кажется, жена владельца „Нью-Старса“ Гольцева стала одной из жертв Потрошителя? А теперь убит и его финансовый директор… Интересно, эти два преступления как-то связаны между собой? Или это простое совпадение?»
В этот момент тишину леса прорезал громкий плач, доносившийся из автобуса криминалистов. Зиновьев вопросительно посмотрел на Глобулева.
– Младенец, которого нашли в машине, – бесстрастно констатировал тот. – Голодный, наверное… Кстати, на пеленках, в которые он завернут, имеется штамп Дома малютки. Похоже, его взяли оттуда.
– Немедленно свяжитесь с ними и узнайте, кто и когда… А что с сотовым? Ваши прогнозы подтвердились?
– Нет. Обыкновенный мобильный. Судя по всему, принадлежал Волошиной.
Зиновьев слушал своего подчиненного вполуха. Он никак не мог избавиться от мысли, что разгадка где-то рядом. Потрошитель-Рябов, Маргарита Волошина, владелец «Нью-Старса» Гольцев и его погибшая жена – фрагменты одной мозаики. Но пока Зиновьев был не в состоянии составить единую картинку – сказывался недостаток информации. Однако уверенность в том, что он движется в верном направлении, крепла с каждой минутой…