Книга: Мастер ликвидаций
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

1

Не успела Маргарита ступить за порог приемной, как секретарша Аллочка – эффектная миниатюрная блондинка с откровенно кукольной внешностью – набросилась на нее, словно именно она была полноправной хозяйкой «ВОЛАНДа», а Волошина – ее непутевой секретаршей.
– Маргарита Сергеевна, где вы пропадаете? Телефон разрывается. Все спрашивают вас и возмущаются, что второй день не могут застать… А тут еще Павел Андреевич в командировке…
«Какого черта я приперлась сюда? – с досадой подумала Маргарита, молча отпирая дверь своего кабинета. – Чтобы слушать нытье этой крашеной куклы?.. Стоит не появиться на работе один день, как изволь тут разгребать завалы. Чертовы работнички! Без меня как без рук – ничего сами решить не могут… Какого черта я им плачу, как академикам?» – Откровенно игнорируя напор секретарши, она вошла к себе и плотно прикрыла дверь.
Но от Аллочки не так-то просто было отделаться. Через минуту-другую она, предварительно постучавшись, нарисовалась на пороге – собранная, невозмутимая, с неизменным блокнотиком в руках.
– Маргарита Сергеевна, вы меня, конечно, извините, но я уже не знаю, что говорить клиентам, – когда Аллочка волновалась, ее голос становился до неприличия звонким. – Вы бы хоть предупредили, что вас не будет два дня, я бы придумала какую-нибудь отговорку.
«Наезды» секретарши откровенно утомляли, хотя, в общем-то, она была совершенно права: занимаясь поисками Павла, Маргарита совсем забросила дела агентства. И все же указать строптивой секретарше ее место требовала элементарная педагогика.
– Хватит квохтать! – бесцеремонно бросила Маргарита, оборвав Аллочку на полуслове. – Выкладывай, что у нас за проблемы.
Та если и обиделась, то не подала виду – когда требовали обстоятельства, она умела быть покладистой. Тряхнула обесцвеченными кудряшками и, уставившись в свой блокнот, затараторила:
– Во-первых, вам звонил генерал Кудрявцев. Вчера – четыре раза. Сегодня – один. Просил, как только вы появитесь, перезвонить. Во-вторых, сегодня с самого утра звонил некий Всеволод Петрович. Он ничего не передавал, обещал перезвонить сам… В-третьих, вчера к нам приходили из налоговой инспекции. У нас какие-то проблемы с налогами…
– Это все?
– Почти. Вас хотел видеть Вадик.
– Агеев? – Маргарита вскинула брови. – Разве он еще не уволился?
На лице у Аллочки проступили красные пятна.
– Я ничего об этом не знаю…
– Зато я знаю. Напечатай приказ об его увольнении по собственному и – мне на подпись. Ты свободна.
Аллочка захлопнула блокнотик, попыталась выдавить из себя дружелюбную улыбку и, крутанувшись на высоких каблуках, направилась к выходу. Но у самой двери, на мгновение задержавшись, вдруг тихо спросила:
– Маргарита Сергеевна, с вами все в порядке?
«Какой, к черту, порядок! – так и хотелось выкрикнуть Маргарите. – Разве я могу чувствовать себя нормально, когда уже третьи сутки о Павле ни слуху ни духу, а все мои попытки что-нибудь разузнать о его судьбе ни к чему не привели… Настырный Саранский звонит с утра пораньше, и, ко всему прочему, нами заинтересовалась налоговая инспекция…»
Но, повинуясь железному правилу – не пускаться в откровенные объяснения с подчиненными, – она, собрав остатки самообладания, холодно улыбнулась:
– Я что, плохо выгляжу?
Аллочка, заметно смутившись, юркнула за дверь, и Маргарита осталась одна. Медленно встала из-за стола, подошла к окну и, приподняв жалюзи, открыла одну из створок.
Лето в этом году выдалось жаркое и солнечное, но сегодня, судя по всему, намечался небольшой дождь. Однако температура по-прежнему держалась у отметки 28. Парило. Ласточки, рассекая влажный воздух, летали почти у самой земли.
«Эх, сейчас бы на море, – с тоской подумала Маргарита, присаживаясь на подоконник и закуривая. – Плюхнуться бы в соленую воду, поваляться на пляже, загореть до черноты… Увы, все эти мечты несбыточны, как ни осточертела мне душная и пыльная Москва. Разве что Саранский пошлет куда-нибудь на Кипр, если там будет отдыхать его очередной „клиент“…»
При мысли о Саранском и об особом отделе ее и без того паскудное настроение испортилось вконец. Что и говорить, связь с ФСБ дает ей некоторые преимущества – «крышу» в агентстве, самую лучшую аппаратуру и, как результат, – элитных клиентов с толстыми кошельками. Да, она привыкла жить красиво. Привыкла ни в чем себе не отказывать… Но время показало, что личная свобода ей гораздо дороже. Личная свобода – и собственная безопасность.
К тому же вчерашние «приключения» в квартире Гольцева значительно пошатнули ее и без того неустойчивое положение. Если о ее «художествах» узнает Саранский (а он наверняка узнает!), то ей точно несдобровать. Единственный способ задобрить шефа – отдать ему кассету с компроматом на Гольцева. Но то-то и оно, что отдавать кассету было никак не в ее интересах. Не для того она рисковала жизнью, чтобы взять и расстаться с курочкой, несущей золотые яйца. Ведь за видеокассету Гольцев обещал хорошо заплатить. При умелом подходе с него можно выжать по максимуму. А это значит, что она запросто сможет слинять из этой дурацкой страны, навсегда избавиться от опеки «милашки» Саранского.
«Что же касается агентства, то, кажется, я наигралась в эти игры. Тем более что большую часть времени я трачу не на клиентов, а все на тот же особый отдел… Если Павел погиб (а это, скорее всего, так), значит, и мне здесь больше делать нечего!» – Спрыгнув с подоконника, Маргарита подошла к столу. Взяла телефонную трубку, собираясь позвонить Гольцеву, чтобы договориться о встрече, но не успела – громкие голоса в приемной заставили ее нажать на рычажок отбоя.
В следующее мгновение дверь в кабинет широко распахнулась и порог переступил Вадик Агеев. За его широкой спиной маячила испуганная Аллочка, пытавшаяся знаками что-то объяснить.
– Значит, вы не передумали меня увольнять? – с угрозой в голосе начал Вадик, глядя ей прямо в глаза. Он был откровенно зол и от этого вдвойне опасен.
– Алла, выйди, пожалуйста, – спокойно обратилась Маргарита к секретарше. – Мне надо поговорить с Агеевым наедине.
Аллочка растерялась. На ее кукольном личике проступило смятение. Она искренне не знала, как поступить. С одной стороны, оставлять Маргариту Сергеевну тет-а-тет с Агеевым было опасно – мало ли что этот отморозок учудит? Но, с другой, начальница может неправильно истолковать ее благие намерения, и Аллочка завтра же останется без работы… После секундного колебания она решила все же выйти – и на всякий случай вызвать охрану…
В отличие от своей впечатлительной секретарши, сама Маргарита оставалась спокойной. После всего того, что ей в последнее время пришлось пережить, объяснение с Агеевым можно было отнести к разряду детсадовских. Этот самоуверенный самец ее порядком достал. Пора было поставить точку в их взаимоотношениях, которые и так непростительно затянулись.
– По какому праву ты врываешься в мой кабинет без стука? – спросила она, не сводя с Агеева пристального взгляда. – Если не ошибаюсь, в прошлый раз я тебе все объяснила. Для особо тупых повторяю: я не потерплю в своем агентстве шпионов и шантажистов. Так что забирай свои манатки и вали на все четыре стороны.
Однако смутить Вадика было не так-то и просто. Деньги, полученные от Маргариты в прошлый визит, явно придали ему уверенности в собственных силах. К тому же, судя по влажному блеску глаз и чуть заплетающейся речи, перед визитом к начальнице он успел принять некоторую толику для храбрости.
– А как же Павел Андреевич? – нахально поинтересовался он. – Ведь подозрение в убийстве с него не снято.
Упоминание о Павле, скорее всего, погибшем, взбесило Маргариту.
– С Павлом Андреевичем мы как-нибудь сами разберемся, – сдерживая ярость, отчеканила она. – Без посторонней помощи. Все, разговор окончен! Проваливай!
– Ах ты, сука! – одним прыжком Агеев преодолел расстояние, отделяющее его от Маргариты, с совершенно определенной целью: украсить ее хорошенькое личико парой приличных синяков. Однако Маргарита его опередила – молниеносным движением выхватила из сумочки пистолет и направила его на Вадика.
Пистолет был не заряжен, но Агеев об этом, конечно же, не знал. Чтобы оценить ситуацию, ему хватило нескольких секунд – как-никак бывший оперативник.
– Ты еще пожалеешь, – сквозь зубы процедил он и, резко развернувшись, направился к выходу.
В дверях приемной Агеев едва не протаранил генерала Кудрявцева. Благо генерал, несмотря на преклонный возраст, все еще пребывал в хорошей форме и крепко стоял на ногах. Однако со зрением, к сожалению, у него тоже все было в полном порядке – от его острого взгляда не укрылся тот момент, когда очаровательная хозяйка «ВОЛАНДа» прятала в ящик стола пистолет.
– Что здесь происходит? – сухо поинтересовался он, прикрывая за собой дверь.
Маргарите ничего не оставалось, как пленительно улыбнуться.
– Извините, генерал. Среди наших клиентов попадаются не только порядочные люди, но и психи… – и тут же непринужденно перевела разговор на другую тему: – Я в курсе, что вы меня искали. Я собиралась вам позвонить… Присаживайтесь. Хотите нарзана?
– Нет, – наотрез отказался Кудрявцев, опускаясь в кресло.
– Если я правильно поняла, вы зашли узнать, как продвигается наше расследование?
– Ну, не совсем так, – уклончиво ответил генерал, но тут же, видимо, понял, что допустил промашку, и поспешно добавил: – Расследование гибели Екатерины меня тоже интересует. И даже очень. Но знаете, есть старая русская поговорка: «Время лечит». Катю уже не вернуть, а ее муж, по-моему, наказан сполна.
«Это точно, – мысленно согласилась Маргарита. – Гольцеву сейчас не позавидуешь – потерял жену, любовницу, а скоро, если каким-то чудом и сохранит свободу, то потеряет энную часть своего состояния… Не хотела бы я оказаться на его месте…» – однако вслух она сказала совершенно другое:
– Похоже на то, что ваши подозрения не подтвердились: ваш зять не причастен к смерти своей жены.
– У вас есть доказательства? – встрепенулся Кудрявцев. Его ястребиные глаза загорелись хищным огнем, и в них появился неподдельный интерес.
– Доказательств хватает. К сожалению, нам еще не удалось найти настоящих убийц, но сейчас мы над этим работаем. Не сегодня-завтра что-нибудь обязательно прояснится. А пока… Пока я выскажу вам свои соображения. Естественно, подкрепленные фактами. Ваша племянница, как мне кажется, погибла по чистой случайности. Вначале ее убивать не собирались… – она встала и подошла к сейфу, чтобы взять отчет о проделанной работе, но тут зазвонил сотовый.
– Извините. – Маргарита, виновато пожав плечами, достала из сумочки телефон и включила его: – Слушаю?
– Привет, Марго! – конечно же, это был Саранский – кто еще мог ворваться в ее жизнь так не вовремя?
– Одну минуту, – Маргарита прикрыла трубку рукой и умоляюще посмотрела на Кудрявцева. – Извините, ради бога, но мне нужно поговорить по телефону. Не исключено, что я получу ответ на интересующий вас вопрос, – и тут же, нажав кнопку селекторной связи, попросила секретаршу: – Аллочка, предложи Петру Кузьмичу крепкого чаю. И принеси минералки из холодильника. А вы, Петр Кузьмич, посмотрите материалы расследования. Уверена, скучать вам не придется.
Пока секретарша увивалась вокруг генерала, а тот знакомился с отчетом, Маргарита прошла в смежную с кабинетом комнатку, плотно прикрыла за собой дверь и продолжила прерванный разговор:
– Я слушаю.
Саранский был в своем амплуа:
– Ты мне нужна, дорогуша. Прямо сейчас. Через пятнадцать минут встречаемся на Садовом. Адрес, надеюсь, не забыла?
Его безапелляционный тон и уверенность, что она безотлагательно приедет, взбесили Маргариту не на шутку.
– Я что вам, девочка по вызову? – дерзко спросила она. – У меня – клиент, между прочим. Не могу же я бросить все и мчаться к вам по первому требованию?!
– Клиент подождет, дорогуша. Дело срочное. Через пятнадцать минут на Садовом! – в трубке послышались короткие гудки – Саранский не желал тратить свое драгоценное время на уговоры.
Тяжело вздохнув, Маргарита отключила сотовый и, прежде чем вернуться в кабинет, мысленно прорепетировала предстоящий разговор с Кудрявцевым. Разговор обещал быть очень трудным. Чтобы выпроводить человека, который пришел к тебе по важному делу, при этом не обидев его, надо было обладать дьявольской изворотливостью. А дело было важным обоюдно. Нет, она, конечно, не приняла на веру заявление Гольцева о причастности генерала к гибели его племянницы, но что-то же стояло за этой бредовой выдумкой. Что? И почему их расследование, как сказал Кудрявцев, его «тоже интересует». Откуда взялось это «тоже»? Все мог бы прояснить их разговор. И тем не менее его придется отложить. Что ж, Маргарите случалось выкручиваться и не из таких ситуаций. Даже сейчас она не сомневалась, что может убедить, очаровать, внушить ему то, что считает нужным. Мгновение поразмыслив, вновь включила сотовый и, позвонив в пейджинговую службу, передала на свой абонент какую-то чепуху.
Толкнув дверь, ведущую в кабинет, очаровательно улыбнулась. Но улыбка медленно сползла с ее лица, когда она увидела, чем занимается Кудрявцев. Вместо того чтобы изучать материалы расследования смерти Кати Гольцевой, доблестный генерал нахально рылся в ее сумочке. Заметив Маргариту, отпрянул назад и виновато пожал плечами.
– У вас там что-то пикает… Извините, сила привычки. Думал, мало ли что…
– Это пейджер, – сухо пояснила Маргарита. Подошла к столу, открыла сумочку и нажала на кнопку приема информации. Сделав вид, что полученное сообщение ее очень обеспокоило, нахмурилась. Затем в упор посмотрела на Кудрявцева. – Вы не против перенести наш разговор на завтра?.. Мне нужно срочно уехать.
– Нет проблем, – откликнулся генерал.
Или ей показалось, или он в самом деле был рад отсрочке разговора. Но анализировать его поведение у Маргариты не было времени. Она и так опаздывала.

2

Двое обкурившихся подростков (а чем еще заниматься во время школьных каникул?) брели по парку, лениво переговариваясь. Этот запущенный парк был главной «достопримечательностью» микрорайона Новоселки, и пацаны знали его, как свои пять пальцев. Поэтому, когда возник вопрос, где раскурить доставшийся на халяву косячок, они без колебаний выбрали этот маршрут.
И тот и другой уже пробовали марихуану и теперь хорохорились друг перед другом, кто из них словил больше кайфа. Хотя обоих пацанов от рождения наградили стандартными русскими именами – Петя и Сережа, – друг друга они называли не иначе как Пит и Серый. Это придавало им солидности в собственных глазах, как, впрочем, и только что пропущенный – пусть и не взатяжку – косячок. Взахлеб делясь друг с другом якобы испытываемыми ощущениями, пацаны свернули к реке и вновь закурили. На этот раз, правда, самый обычный «Бонд». Увлекшись разговором, они не сразу заметили человека, лежащего почти у самой воды. Первым среагировал Серый – шустрый, худосочный, выглядевший гораздо моложе своих тринадцати. Схватив друга за рукав майки, ткнул пальцем в направлении лежащего и истерично хихикнул:
– Гляди-ка – бомж!
То, что парк давно облюбовали «лица без определенного места жительства», ни для кого не было секретом. Летом здесь вырастали даже целые кварталы: бомжи обзаводились собственными домами из картонных ящиков, варили на кострах пищу, сушили нехитрые пожитки. Милиция смотрела на это сквозь пальцы – иногда, правда, для отчетности, устраивала облавы. После подобных «плановых мероприятий» бурная жизнь в парке на пару дней затихала, но спустя некоторое время все возвращалось на круги своя…
Пит – крепенький, бритоголовый, по-детски пухлощекий – презрительно сплюнул себе под ноги и мрачно подытожил:
– Наверное, нажрался до усрачки, а теперь сушняк мучит. Мразь!
Глаза Серого загорелись недобрым огнем.
– Щас мы ему устроим пикничок на обочине! – малолетний почитатель братьев Стругацких сорвался с места и за считанные секунды преодолел расстояние до воды. Однажды они с Питом уже всласть попинали ногами точно такого же вонючего бездомного. Избили так, что тот харкал кровью и неделю не мог ходить. Было круто! Взбодренный травкой и воспоминаниями, Серый решил повторить давешний подвиг.
Подбежав к лежащему, он вдруг остановился как вкопанный и испуганно оглянулся на друга. Его и без того круглые глаза стали похожи на два чайных блюдца. Веснушки на бледном лице проступили ярче, рот скривился в странной усмешке. Неожиданно Серый переломился пополам и, сдерживая рвотные спазмы, сиганул в близлежащие заросли.
Заинтригованный Пит вразвалочку подошел к берегу. И замер точно так же, как и его друг. В окружении консервных банок, пластиковых стаканов и размокших газет – обычных атрибутов места отдыха – лежал мертвый мент. То, что он умер не полчаса назад и явно не от инфаркта, определил бы даже младенец – пожелтевшее лицо «украшал» здоровенный, почти черный, кровоподтек. На всякий случай Пит коснулся его скрюченных пальцев – холодные как лед. Затем, воровато оглянувшись, ощупал карманы мента – пусто. Обыскать труп по-настоящему у него не хватило мужества.
– Серый! – громко позвал он. – Хватит блевать! Иди сюда!
Через мгновение из-за растущих неподалеку жиденьких кустов выглянула худенькая сорочья физиономия, на которой отразилась сложная гамма чувств: нездоровое любопытство и абсолютно здоровое отвращение. В конце концов, любопытство взяло верх.
– Ну что там? – довольно бодро спросил Серый, подходя к трупу.
– А ничего. Ментяру кто-то завалил… Да не боись, кретин. Мертвые не кусаются.
– И вправду мент. Че будем делать?
Пит озадаченно почесал затылок.
– Не знаю… Вообще-то, надо бы в ментовку позвонить…
– Глянь, Пит, что я нашел! – Серый нагнулся и поднял с песка офицерскую планшетку, какие оставались в ходу у ментов-аккуратистов еще с той, давнишней войны. – Классная штука!
– Ну ты и дебил, – осуждающе протянул Пит. – Какого хрена хватаешь? Хочешь, чтоб на тебя убийство повесили?
Серый отбросил планшетку в сторону с таким ужасом, словно уже слышал слова приговора.
– Давай сваливать! – Он схватил друга за локоть и с силой потянул прочь от берега. – Ну его к черту, этого мента!
– Ладно, – неожиданно поддержал Пит. – Только по «02» звякнуть все-таки придется… – Заметив на лице Серого страх, успокоил: – Не боись! Звонить буду я. Из таксофона.
Через полчаса в городскую дежурную часть поступило сообщение: на берегу безымянного притока реки Клязьмы в районе Новоселок убит милиционер. Через сорок минут в парк выехала патрульная машина из местного отделения милиции, а еще через полчаса, когда информация полностью подтвердилась, парк наполнился визгом тормозов, гулом голосов, лаем собак и шорохом фотовспышек. Личность погибшего установили быстро – при нем нашли удостоверение старшего лейтенанта милиции Синицына. По предварительному заключению, Синицын умер от кровоизлияния в мозг, вызванного ударом тупым предметом по голове. Медэксперт уверял, что со времени наступления смерти прошло не более суток, а эксперты-криминалисты не сомневались, что убили Синицына в другом месте. Собака, взявшая след, привела оперативников к Международному шоссе, из чего был сделан вывод, что преступник – или преступники – уехали на машине.
Снимок Павла Андронова, обнаруженный в планшетке, сразу приобщили к делу. Кто-то из оперативников тут же вспомнил, что схожий по приметам человек уже разыскивается по подозрению в убийстве гражданки Нечаевой. Сверили фоторобот с фотографией Андронова – попадание в десятку! Через двадцать пять минут на столе начальника криминальной милиции Северного округа лежало досье на Павла Николаевича Андронова, 1962 года рождения, коренного москвича. После пятнадцатиминутного совещания было решено направить к дому Андронова и по адресу агентства «ВОЛАНД» группы спецназа. План захвата вырабатывался в спешке: время поджимало. Исходя из данных биографии подозреваемого, который много лет служил в элитном подразделении «Альфа», от него можно было ждать сюрпризов. Вплоть до вооруженного сопротивления. Поэтому бойцы, выехавшие по адресам, были экипированы по всей форме – бронежилеты, каски, «пээмы». Трясясь в микроавтобусе, бойцы шутили, смеялись, пытаясь спрятать охватившее их волнение. Ведь никто из них не мог дать стопроцентной гарантии, что после окончания операции они вернутся в отделение в полном составе. Однако на этот раз мрачные прогнозы, слава богу, не оправдались – ни в квартире на Котельнической набережной, ни в агентстве на Малой Бронной Павла Андронова не оказалось…

3

В доме царила такая тишина, что без малейшего усилия можно было услышать шелест листвы раскинувшихся под окном яблонь. Кресло-качалка, камин, хорошие сигареты и, главное, давно забытое чувство умиротворенности – об этом можно было только мечтать. Казалось, здесь, в этом забытом богом местечке, время остановило свой бег. И, если бы не телевизор в углу да не электронные часы на нем, вряд ли можно было бы с полной уверенностью сказать, какой на дворе век: двадцатый, двадцать первый или, к примеру, девятнадцатый?.. Эх, если б еще не мысли о дочери! От них на душе теплее, но одновременно понимаешь, как безнадежно ты далек от нормальной человеческой жизни.
«А может быть, просто старею…» – грустно усмехнулся Павел и бросил короткий взгляд на часы.
На табло светилось «8.46», но Павел никак не мог заставить себя расстаться с удобным креслом. Ночь он провел в этом заброшенном особняке, но, вопреки ожиданию, совершенно не выспался и не отдохнул. Как ему хотелось плюнуть на все и помчаться в Москву, принять душ, повалиться в родную постель! А Пономарева отдать на растерзание людям Саранского. Пусть допрашивают по полной программе, пусть вырывают у него признание: на кого эти ребятишки пахали и сколько бабок получали за свою грязную работу.
Именно так Павел и собирался поступить, но в последний момент передумал. Все утро он размышлял о Пономареве и пришел к мысли, что их судьбы в чем-то схожи. Обоим, в силу определенных обстоятельств, пришлось стать палачами, обоим приходилось убивать по приказу. Только у Павла, в отличие от Пономарева, не было никаких шансов вырваться из адского колеса. А вот Пономареву он мог дать такой шанс.
«Если расскажет мне все, я не сдам его Саранскому. Россия велика, пусть катится на все четыре. Документы можно сделать любые, были бы бабки. А с чистыми документами проще начать новую жизнь… – откинувшись на спинку кресла, Павел вновь закрыл глаза и принялся мысленно убеждать себя, что поступает правильно. – Может, когда-нибудь и мне повезет так же. Недаром говорят, что жизнь – это бумеранг… Нет, я сделаю это не ради себя, а ради Светланки. Пусть даже она об этом никогда не узнает…»
Он грустно усмехнулся, представив себе реакцию Маргариты, окажись она рядом. «Какого черта ты ударился в благотворительность? – спросила бы она. – Господи, Павел, хватит витать в облаках! Да посмотри на рожу этого бандита! Как только ты его отпустишь, он пристрелит тебя из-за угла!»
Увы, столь страстного монолога сегодня он не услышит. Даже по телефону. Во время потасовки Пономарев наступил на свой сотовый да так «удачно», что тот приказал долго жить. Других средств связи в доме не оказалось. А звонок Маргарите был бы более чем кстати.
«Интересно, думает она сейчас обо мне, беспокоится или нет? – вопрос поставил Павла в тупик. В любой другой момент, зная характер Маргариты, он ответил бы: – Если это – в сфере ее личных интересов, то да, беспокоится. Если нет – и пальцем не пошевелит… – Но сейчас не хотелось думать о ней плохо. – Конечно, беспокоится, – решил Павел. – Мы хоть и разные, но, если погибнет один, вряд ли выживет другой… Вот черт, пошли третьи сутки, как Маргарита ничего обо мне не знает!» – от этих мыслей сон как рукой сняло. Вскочив с кресла, он сделал несколько дежурных упражнений – поприседал, отжался, помахал руками – и бросился к умывальнику.
Холодная вода окончательно привела его в чувство. Даже появился аппетит. Однако в холодильнике, кроме банки рыбных консервов, полбуханки хлеба, завернутого в целлофановый пакет, и бутылки водки, ничего не оказалось. Пришлось довольствоваться наспех сделанными бутербродами. Соблазн пропустить хотя бы стопарик был велик, но от водки решил отказаться. Предстоял нелегкий разговор с Пономаревым, да и в Москву возвращаться пора…
Волею судьбы в эту ночь Пономареву пришлось примерить на себя шкуру своих жертв – ночь он провел в том же подвале, где несколько дней ждал своей участи Павел. Нет, это не было местью. Просто более надежного места в доме не оказалось. Оставить же его рядом с собой заведомо означало бы не сомкнуть глаз. На такое Павел пойти не мог. Хотя вчера Пономарев выглядел изрядно потрепанным, в запасе у него оставалось предостаточно сил. В этом Павел убедился, когда, спустившись в подвал, обнаружил пленника совсем не в том месте, где оставил. Мало того, что Пономарев отполз к окну, так еще и надыбал где-то осколок бутылки. Благо, руки у него были связаны не веревкой. Так уж вышло, что веревки Павел не нашел. Вместо нее пришлось воспользоваться той же проволочной удавкой, которая оборвала жизнь Макса.
– Мои соболезнования по поводу зря потраченных усилий, – не удержался от иронии Павел.
В ответ Пономарев лишь злобно сверкнул глазами и отбросил осколок в сторону.
– Что дальше? Сам пойдешь или тебя волоком тащить?
С губ Пономарева слетел смешок сумасшедшего:
– Не понимаю, – пробормотал он, успокаиваясь. – Какого хрена тебе так везет? Чем ты лучше? Почему ты, а не я?
Его тон мог означать только одно – сопротивляться Пономарев не будет. Павел помог ему встать, развязал ноги и указал на лестницу:
– А теперь, с дистанцией в два шага, давай за мной. Там и потолкуем.
Он поднялся первым, дождался, когда выберется Пономарев, и направился в гостиную. Там, кивнув пленнику на кресло, подошел к магнитоле и, сунув в нее кассету, включил запись.
– Э-э, так не пойдет! – запротестовал Пономарев.
Павел опустился в кресло напротив и спокойно заметил:
– Выбор у тебя невелик: или все выкладываешь и мотаешь куда глаза глядят, или… Меня, например, больше устраивает первый вариант. А тебя?
Пономарев недоверчиво прищурился.
– Неужели собираешься меня отпустить?
– Собираюсь. Но только в том случае, если скажешь правду.
– А если совру?
– Не советую. – Павел вытащил пистолет и, сняв его с предохранителя, положил на стол перед собой.
Пономарев опустил голову, ненадолго задумался, потом с вызовом посмотрел Павлу в глаза и негромко проговорил:
– Хорошо. Спрашивай.
Павла немного удивила легкость, с которой Пономарев согласился давать показания, но, с другой стороны, что ему оставалось делать? Расплачиваться жизнью за чьи-то грехи? Ради чего? Все равно к званию «Героя России» не представят. Да и кому нужно это звание в гробу? Надеяться на то, что Павел смалодушничает и не спустит курок, было глупо. Профессионалы так не поступают. А поскольку Пономарев и сам был профессионалом, то прекрасно понимал, что за чем может последовать.
– Как давно существует банда? – начал Павел.
– Наша группа – больше года.
– Сколько человек в нее входит?
– Трое.
– Ты, Макс и… Кто третий?
– Дриневский.
– Майор РУОПа? Это тот, которого сняли снайперским выстрелом?
Пономарев отвел глаза.
– Именно так.
– Дриневский был у вас за старшего?
– Да.
– Почему его убрали?
– Засветился. Да и с шефом, говорят, любил поцапаться. Вроде из-за бабок, но точно не знаю. Меня в такие подробности не посвящали.
«Что это за организация такая: мочат друг друга, как дикари на охоте», – подумал Павел и спросил:
– Какого рода задания вам поручали?
В ответ Пономарев криво усмехнулся.
– Тебе бы только в МУРе работать. Уж больно гладко стелешь.
– У нас мало времени, – поторопил Павел. – Давай по делу.
– А если по делу… – Пономарев на секунду задумался. – Сам знаешь, все крутые нынче в стратеги переквалифицировались, депутатскими креслами пообрастали, банками… Черновая работа им уже в лом. А другим способом зарабатывать не научились. Вот мы им и понадобились.
– Кому им?
– Да возьми любого…
Павел начал заводиться, и Пономарев почувствовал это.
– Я всего лишь исполнитель, – торопливо проговорил он. – Мне приказали – я сделал дело, получил бабки и отвалил до следующего задания. Знаю, что всем заправляет очень крутой мужик. Работает грамотно. Школа ФСБ чувствуется, но утверждать не буду. Лично я его в глаза не видел и пива с ним не пил… Инструкции – как и что делать – получали от посредника, который названивал Дриневскому. Ну, а тот подключал к работе нас. Только не думай, что все так просто. Наша тройка – в команде не единственная. Есть еще три или четыре. А может, и пять. В связке мы никогда не работали. Каждая группа – сама по себе. Так что даже если кто-то завалится, при всем своем желании сдать других не сможет…
Павел обвел гостиную выразительным взглядом:
– Может, станешь утверждать, что и этот особняк ничей, вроде как колхозный?
– Наверное, чей-то. Но мне это по фиг. Для нас он был перевалочным пунктом. Сюда привозили похищенных.
– Только сюда?
– А зачем лишние хлопоты? Чего бояться? Тот, кто платит выкуп, в милицию не обращается. А кто не платит… Сам понимаешь.
– И часто выпадала такая работа?
– Раз в месяц.
– В остальное время дом пустует?
Пономарев криво усмехнулся и прищурил глаза.
– Я не стал бы утверждать, что сюда не может заглянуть еще какая-нибудь троица. Мой сотовый молчит уже второй день. Чем не повод? А дорогу сюда они знают. Этим особняком пользовались не только мы.
– Екатерина Гольцева – тоже ваша работа? – резко сменил тему Павел.
Пономарев удивленно вскинул брови.
– Какая еще Гольцева?
– А та, которую вы, как свинью, разделали топориком, а потом выбросили в мусорный контейнер.
На лице Пономарева отразилось недоумение.
– Ее что, расчленили? – осторожно полюбопытствовал он. – Зачем?
– Естественно, для устрашения тех, кто не хочет платить выкуп.
– Чушь! – возразил Пономарев. – Ну, посмотри на меня. Я что, похож на маньяка? Все мои жертвы – а их добрый десяток – исправно лежат в лесу с руками и ногами. Так что, досточтимый Ватсон, промашка вышла. Не мы это. А вот за других не поручусь. Все может быть.
Признаться в десятке убийств и наотрез отказываться от одиннадцатого было, вообще-то, нелогично.
«Скорее всего, он и в самом деле не имеет отношения к смерти Катерины», – заключил Павел.
– Я тебя разочаровал? – как бы прочитав его мысли, усмехнулся Пономарев и с угрозой добавил: – Когда пустишь мне пулю в лоб, не очень-то радуйся. Путь в Москву тебе все равно заказан.
– Почему ты так решил?
– Потому что на Кузнецком именно ты совершил убийство. Портреты твои уже пошли в тираж… Так что зря ты все это затеял. Лежал бы сейчас спокойно в лесу рядышком с тем парнем, и никаких тебе проблем.
– Но это же не я! – запротестовал Павел.
– Верно. Убил Макс. Но знают об этом всего четыре человека. Теперь уже два – я и шеф. Это была его идея: навесить на тебя «мокруху». Чем ты ему не угодил, не знаю. Но, согласись, операция была продумана «от» и «до». Как только ты сел на «хвост» Дрине, шеф сразу просек, что рано или поздно ты выйдешь на его хату. Дриню моментально убрали, за хатой установили слежку. Как только ты там появился – на пейджер прислали сообщение с точным указанием времени похищения. Небось чувствовал себя героем, когда бросился на Кузнецкий спасать ту богатую дуру? А вышло, что ты вовсе не герой, а особо опасный преступник…
«Как же так?.. Ведь Маргарита знала, зачем я поехал в этот чертов бутик! Она не могла не доложить Саранскому о проколе. А он, вместо того чтобы поднять на уши всех своих агентов и начать негласный розыск, так легко сдал меня ментам… Даже не пытались искать! И, если бы не случайность, гнил бы сейчас в этой братской могиле с дыркой в башке».
Павел скрипнул зубами и, взяв со стола пистолет, подошел к Пономареву.
– Если надеешься на мое раскаяние, то его не будет, – с вызовом проговорил тот и презрительно сплюнул. – В ногах валяться не стану. Стреляй.
Но Павел и не думал стрелять. Он развязал Пономареву руки и устало сказал:
– Ты свободен.
– Что? – не понял тот.
– Встаешь и валишь на все четыре стороны!
Пономарев посмотрел на Павла, как на сумасшедшего.
– Ты что, в самом деле меня отпускаешь?
– Отпускаю. Но если ты задашь еще пару-тройку таких же дурацких вопросов, могу и передумать.
– Ну, спасибо. Не ждал такого подарка… – Пономарев вскочил со стула и резво направился к выходу. На пороге вдруг остановился. Оглянулся и, робко кивнув на комод, спросил: – Слушай, у меня там в ящике бабки лежат. Куда я без них?
– Возьми, – безразлично кивнул Павел и опустился в кресло.
Пономарев вразвалочку пересек комнату и, остановившись у комода, потянул ящик на себя.
– А вот и они, родимые, – весело пробубнил себе под нос и сунул руку в глубину ящика.
Едва уловимый глухой стук насторожил Павла. Еще не понимая, что происходит, он резко обернулся и в ту же секунду надавил на спусковой крючок. Пономарев, как-то нелепо взмахнув руками, стал медленно оседать на пол. В руке у него поблескивал новенький револьвер…
«Ясно, он собирался меня убить, – мысленно констатировал Павел, опуская пистолет. – А я, дурак, хотел отпустить его… Маргарита права – я совершенно не разбираюсь в людях».
Он подошел к Пономареву, неподвижно лежащему у комода, взял из его еще теплой ладони револьвер и сунул оружие в задний карман джинсов.
«Бог свидетель – я не хотел этого… – думал Павел, всматриваясь в мертвые глаза Пономарева. – Эх, Вовка, Вовка, какой же ты все-таки кретин! Надо хотя бы похоронить тебя по-человечески…»
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7