Глава 7
Ночные джунгли выглядели настоящей преисподней. Виталий пробивался сквозь их заросли, расчищая путь острым мачете, найденным в сброшенном контейнере.
Позади лейтенанта шел Академик. Крокодил замыкал шествие, жадно ловя настороженным слухом ночные звуки.
Передвижение усложняло громоздкое снаряжение, состоящее из десяти килограммов пластиковой взрывчатки, двух снайперских винтовок, боеприпасов, продуктов и прочих вещей. На самом деле полученного снаряжения было значительно больше и хватило бы навьючить целый взвод, но предусмотрительный Академик, на правах старшего критически осмотрев контейнер, отобрал лишь самое необходимое.
Маленький отряд достиг небольшой круглой поляны, и Грибалев тихо приказал:
– Стой. Привал.
– Отдых?
– Спим четыре часа.
– Много…
Минут двадцать ушло на то, чтобы обнести территорию, выбранную для отдыха, тонкой, с волосок толщиной проволокой. Это хитрое заграждение чутко реагировало на приближение всего живого, что было размерами больше полевой мышки, ближе двух метров и подавало в плотно прилегающие наушники противный, трескучий сигнал, действующий на уровне чуткого подсознания.
Такие наушники были у всех, поэтому даже проспи один, второй все равно услышит сигнал тревоги – и никаких часовых. Кроме того, можно было программировать встроенный в прибор электронный будильник.
Разогрев на сухом спирту три банки мясных консервов, офицеры, прижавшись друг к другу, погрузились в тревожный сон, используя вместо постели мягкий ковер зеленой травы…
* * *
Рассвет в тропиках наступает так же неожиданно, как и ночь. Небо почти мгновенно покрывается розовой дымкой, и на востоке проглядывают первые солнечные лучи, становящиеся уже через полчаса обжигающе-жаркими.
Первым проснулся Виталий. Сонный мозг пронзил трескучий писк, удивительно похожий на звук неисправного микрофона. Открыв глаза, лейтенант обвел подозрительным взглядом прилегающий к круглой поляне девственный лес, но ничего подозрительного не заметил.
Рядом, почти в самое ухо, раздался тихий шепот Академика:
– Это будильник, не нервничай.
– Да спокоен я, – так же тихо отозвался Громов, поднимаясь на ноги.
В диалог вмешался потягивающийся Крокодил:
– Никогда не думал, что в тропических джунглях, да еще и в разгар бабьего лета, ночью можно окочуриться от холода. Мир капитализма – мир джунглей.
– Ладно, философ, подъем, – незлобно пнул сослуживца Грибалев, разворачивая на сырой траве сложенную карту, – судя по всему, мы уже близко от конечного пункта нашего путешествия, осталось километров пятнадцать. Если этот лагерь действительно важный и засекреченный, то при подходе надо быть крайне осторожными – возможны ловушки, ямы и прочее.
– Да уж, – поддержал старшего Неверовский, – эти африканцы способны на такие шуточки, что костей не соберешь. Будем смотреть в оба.
Наспех позавтракав, маленький отряд выступил в путь. И вновь спецназовцам приходилось продираться сквозь жуткие заросли тропической растительности, поочередно становясь впереди.
Несмотря на кажущуюся близость объекта, спецназовцы вышли в указанный квадрат лишь к наступлению следующей ночи.
Виталий, следуя установленной очередности, снова оказался впереди группы, слепо всматриваясь в безумные глаза перешептывающихся джунглей. Каждый шаг давался с огромным трудом.
Нога лейтенанта ступила в мягкий, обволакивающий мох, и сердце его дрогнуло – Громов явственно ощутил, как прикрытая камуфлированной материей голень натолкнулась на едва уловимое препятствие. Подняв высоко над головой согнутую руку, Громов сделал товарищам знак остановиться.
Медленно отодвинув ногу назад, спецназовец осторожно присел на корточки, разглядывая неожиданную помеху. Поперек едва заметной тропы, по которой двигался отряд, была натянута тонкая проволока, конец которой привел к закрепленной на необъятном стволе векового баобаба ручной гранате.
– Академик, вот тут ловушка, – еле слышно прошептал Виталий, осторожно указывая рукой на появившуюся преграду.
Пока старший склонялся к замаскированному препятствию, Громов различил впереди слабо блеснувший огонек – в следующую секунду легкий ветерок донес до слуха офицера приглушенную речь.
Спецназовцы, перейдя на гусиный шаг, двинулись на голоса, и вскоре их цепким взорам открылась небольшая полянка, метров пяти в диаметре, на которой стояли, облокотясь о качающиеся лианы, трое чернокожих солдат с автоматами наперевес и покуривали, зажав в кулаках, тлеющие сигареты.
В руке Грибалева появился бельгийский пистолет «глюк» с навинченным на вороненый ствол глушителем. Жестами Академик приказал товарищам сделать то же самое.
Теперь все трое, припав на одно колено и обхватив обеими ладонями холодную сталь пистолетов, взяли в жесткий прицел выставленную охрану.
Виталий благодаря надетому на глаза инфракрасному прибору ночного видения смог различить сквозь прицел наведенного оружия даже крупноватые черты улыбающейся физиономии негра. До незадачливых часовых было не больше десяти метров.
В ушах Громова громким боем прозвучал глухой щелчок спускаемого курка пистолета застывшего рядом командира. В ту же секунду указательный палец правой руки лейтенанта плавно надавил на спусковой крючок. Яркая вспышка, усиленная инфракрасным прибором, ослепила Виталия, и он скорее интуитивно почувствовал, чем увидел, как улыбающийся страж рухнул ничком на мягкий ковер высокой травы, так и не успев ничего понять.
Смертоносный залп не смог перекрыть по своей силе даже шелестящего звука трепещущей на ветру листвы, но три грузно осевших тела так и остались неподвижно лежать на залитой лунным светом поляне. Зелень тропических джунглей непривычно окрасилась в темно-рубиновый цвет фонтанирующей крови.
Какое-то время спецназовцы оставались неподвижно сидеть в согбенных позах. Первым поднялся Академик. Короткими перебежками он стал приближаться к остывающим телам, внимательно исследуя тропические заросли. Громов последовал за ним, а Крокодил, следуя приобретенным навыкам, оставался прикрывать тылы на тот случай, если поблизости окажутся товарищи убитых. Но опасения были напрасными – никто не вышел из мрачных дебрей и не открыл огонь по движущимся офицерам.
От маленькой поляны вела едва заметная тропинка. Углубляясь и петляя между могучими деревьями, она уходила в девственный лес.
По этой дорожке отряд добрел до открытой, ярко освещенной местности. В радиусе нескольких километров распростерся лагерь повстанцев. По углам высились сторожевые вышки с прожекторами, вяло ощупывающими темные заросли, и следующими за концентрированным пучком света угрожающими жерлами крупнокалиберных пулеметов.
О чем-то задумавшись, Грибалев повернул обратно, требовательным жестом увлекая за собой остальных.
Офицеры вновь вернулись на поляну, где над окоченевшими трупами гулко роились крупные тропические насекомые.
– Значит, так, – тихо сказал Академик, – мы не знаем, как часто меняют часовых. Времени у нас в обрез, потому что, как только станет известно о смерти этих, – говорящий небрежным жестом указал на мертвые тела, – поднимется паника и нас возьмут в оборот. Предлагаю проникнуть в лагерь, переодевшись в их форму, а лица и руки замазать черным кремом. Дождемся смены караула и, перебив охрану, войдем без проблем.
– Давай заминируем тропинку, – предложил Виталий и добавил: – На случай отхода.
Поразмыслив несколько секунд, Академик согласился:
– Давай. Ты, – палец командира уперся в широкую грудь лейтенанта, – останешься прикрывать нас на тот случай, если появится смена, но один ничего не предпринимай – подашь знак, крикнув филином.
– А здесь есть филины? – улыбаясь, спросил молчавший до этого Крокодил.
– Черт его знает, – неуверенно ответил старший, – будем надеяться, что есть. Ладно, пошли. Саша, – обратился Грибалев к Неверовскому, – бери взрывчатку.
Осторожно ступая, Громов вернулся к лагерю и затаился в густом кустарнике, взяв под наблюдение узкую, петляющую тропинку.
Положив на колени длинный ствол снайперской винтовки, Виталий судорожно вслушивался в тревожные звуки девственного леса. В какой-то миг ему показалось, что сзади хрустнула ветка. Оглянувшись, он уловил зрением метрах в трех от себя качнувшийся силуэт. Однако сколько бдительный лейтенант ни всматривался в непроглядную тьму, расплывчатые очертания так и не двинулись с места. Решив, что это просто какая-то куча или, может быть, гигантский муравейник, Виталий перевел взгляд в сторону узкой тропинки.
Интуиция подсказала спецназовцу о нависшей над ним опасности. Резко повернув голову вполоборота, Громов в последний миг успел заметить, как на него летит сгруппировавшийся человек. Единственное, что успел сделать лейтенант, – резко откатиться в сторону. В тот же миг в землю в том месте, где только что сидел Виталий, воткнулось острое лезвие блеснувшего клинка. Используя неожиданное преимущество, спецназовец навалился сверху на распластавшегося человека и жестко перехватил горло нападавшего, судорожно пытаясь вырвать из-за голенища огромный кинжал.
В этот миг противник надсадно захрипел и, пытаясь ужом вывернуться из крепких объятий, шепотом выругался:
– Сука поганая…
Услышав родную речь, Виталий невольно ослабил хватку. Воспользовавшись этим, человек вскочил на колени… И на растерянного лейтенанта уставились злобно сверкающие глаза Балбеса.
Какие-то доли секунды они смотрели друг на друга с занесенными над головой тесаками, а потом до обоих дошел ужасный смысл происходящего, и, вместо того чтобы всадить в грудь соперника остро отточенные клинки, приятели крепко обнялись, опуская руки с оружием.
– Здорово, Гром, – с чувством произнес Балбес, улыбаясь.
– Здорово, Сивухин, – произнес, называя настоящую фамилию соратника, Виталий, – спас мне жизнь в море, чтобы сейчас прикончить. Ну ты даешь.
– Так на тебе же их форма, да и рожа размалевана, – как бы извиняясь, пробормотал коллега. – Если бы не отсвет прожекторов, то точно бед наделали бы. Слушай, а где остальные? – неожиданно встрепенулся говорящий.
– Тропинку минируют, на случай отхода, – не понимая неожиданной тревоги приятеля, ответил Громов.
– Да они же там друг друга перешмаляют, – торопливо прошептал Сивухин и, не говоря больше ни слова, мгновенно растворился в джунглях.
Едва стихли шаги коллеги, как Виталий увидел, что из-за проволочной ограды показались темные фигуры боевиков, уверенно ступивших на извилистую тропку.
Сложив вместе ладони и поднеся их ко рту, лейтенант громко и протяжно заухал филином, троекратно повторив условный сигнал.
Новый дозор во главе с разводящим напряженно замер на месте – но тут же, не придав серьезного значения заунывному крику ночной птицы, двинулся дальше.
Сквозь узкий окуляр инфракрасного прицела Громов внимательно наблюдал за двигавшимися по лесистой дорожке чернокожими автоматчиками, совместив оптику с качающейся в такт широким шагам курчавой головой разводящего.
Прошло не больше пяти минут, когда из дебрей донесся ответный условный сигнал.
Покинув убежище, Виталий, подобно дикой кошке, стал пробираться к маленькой поляне. Выйдя из плотных зарослей переплетенных лиан, Громов замер. На освещенной полной луной прогалине стояли пять спецназовцев во главе с полковником Ремизовым, седая голова которого была покрыта толстым слоем черной грязи. К трем раздетым трупам прибавилось столько же, а курчавый сержант боевиков, стоя на коленях с кляпом во рту, затравленно смотрел в суровые, непроницаемые лица непонятно откуда взявшихся диверсантов.
На вышедшего из зарослей лейтенанта были направлены пять стволов, но, когда спецназовцы узнали в темной фигуре своего соратника, стволы медленно опустились.
Ремизов, подойдя к Виталию, крепко, по-отечески, обнял парня.
– Товарищ полковник, – обратился Академик, – что делать дальше?
Ремизов на какой-то миг задумался и едва слышно прошептал:
– Дальше берем этого, – командир кивнул на коленопреклоненного африканца, – и пробиваемся внутрь. Но сперва надо выяснить, находится ли на базе интересующий нас объект.
Вплотную приблизившись к пленнику, Ремизов заговорил по-французски. По угрожающему тону полковника можно было догадаться, что смысл сказанного сводился к тому, чтобы нигериец не вздумал кричать.
Несколько торопливо закивав курчавой головой, разводящий всеми силами пытался доказать абсолютную лояльность к неизвестным. Тогда полковник резко выдернул из широко открытого рта пленника матерчатый кляп и вступил в долгий, пространный диалог.
– Говорит, что Большой русский, так они называют нашего клиента, – после нескольких минут разговора объяснил Ремизов, – постоянно находится в подземном бетонном убежище и выходит только по ночам подышать свежим воздухом. На днях его должны переправить в какую-то другую страну, где ему собираются сделать пластическую операцию и новые документы. Так что мы вовремя прибыли.
– А как проникнуть в лагерь? – нетерпеливо спросил Крокодил.
Выдержав короткую паузу, полковник вновь обратился к пленнику и, перебросившись с ним парой фраз, сказал, повернувшись к спецназовцам:
– Я со своей тройкой останусь вас прикрывать на случай непредвиденных обстоятельств. А ты, – Ремизов выразительно посмотрел на Академика, – пойдешь со своими людьми внутрь. Пленный обещает вас провести без проблем. Он думает, что нас здесь много, – я не стал его в этом разубеждать. Под утро наша цель обычно появляется во внутреннем дворике, и, если вам повезет, дальнейшее – дело техники.
Старательно подправив грим, Громов последовал за приободрившимся пленником. Выйдя из леса, спецназовцы оказались под перекрестными лучами мощных прожекторов. Инстинктивно ощущая наведенные дула крупнокалиберных пулеметов, Виталий нервно поежился и опустил вниз черное от едкой краски лицо.
Провожатый перекинулся парой коротких фраз с высоким часовым, стоящим за импровизированной калиткой из колючей проволоки. В следующую секунду в неприступном заборе открылся узкий проход, и офицеры попали на территорию вражеской базы.
Отчаянно жестикулируя, пленник принялся за что-то пропесочивать поникшего головой часового, тем самым давая возможность диверсантам оказаться у него за спиной. Убедившись, что диверсанты благополучно миновали пост, разводящий торопливо последовал за ними, занимая место впереди маленького отряда. Несмотря на глубокую ночь, в лагере не спали – то здесь, то там слышались обрывочные фразы, но, завидев приближающегося сержанта, который, по-видимому, славился крутым нравом, боевики замолкали.
Виталий таким образом направлял впереди идущего, слегка подталкивая того стволом с глушителем, чтобы не попадать в ярко освещенные участки.
Наконец они достигли бетонной лестницы у подножия высокой стены, крутые ступени которой лихо обрывались вниз, оканчиваясь у бронированной черной двери. Нажав на замаскированную кнопку слева от входа, сержант подставил улыбающееся черное лицо блестящему окуляру небольшой телекамеры, что-то забормотав и помахивая невидимому оператору рукой. Щелкнул электрический привод запирающего устройства, и дверь распахнулась, тяжело отъехав в сторону.
На ходу подмечая пути возможного отступления, Виталий обратил внимание, что с внутренней стороны бронированной двери имеется механический рычаг, похожий на массивный засов, но снабженный цветными проводами и непонятного свойства пружинами. Откроется ли он – это предстояло выяснить в будущем, если придется спасаться бегством.
Тем временем отряд, ведомый чернокожим проводником, оказался в просторном внутреннем дворике. Правильной формы квадрат, обнесенный с четырех сторон бетонной стеной, около пяти метров высотой, был тускло освещен четырьмя ртутными лампами. В самом центре дворика стояла деревянная беседка, увитая зеленым плющом. Вокруг беседки не было ни души, если не считать спецназовцев, провожатого сержанта и унылого вида чернокожего паренька с автоматической винтовкой на узкой, впалой груди.
Нигериец что-то прошептал на своем языке, кивая в сторону беседки.
Академик, как будто поняв смысл сказанного, тихо обратился к Виталию:
– Гром, это здесь. Сними часового и займи его место.
Ответив коротким кивком на полученный приказ, Громов отделился от общей группы и вразвалочку приблизился к часовому.
Парень беспечно подпустил к себе незнакомца, приняв его за одного из своих соратников. Ошибку он обнаружил слишком поздно – встретившись со сверкающим в тусклом свете горящих фонарей жутким взглядом лейтенанта, чернокожий паренек словно онемел, бешено вращая испуганными глазами, не в силах оторваться от гипнотического взора диверсанта.
Блестящая сталь обоюдоострого ножа рассекла ночной воздух и плавно вошла в печень. Завалившись на спецназовца, тщедушный часовой так и застыл с широко открытыми глазами.
Легко подхватив обмякшее тело, Громов втащил его в беседку и бережно уложил на струганые доски.
В тот же миг отряд укрылся за естественной, зеленеющей маскировкой, а Крокодил занял пост убитого часового.
Сержант опять чего-то затараторил, энергично жестикулируя руками и указывая в направлении точно такой же двери, которую недавно миновали спецназовцы.
Выслушав тараторившего нигерийца, Академик обернулся к Виталию и уныло протянул:
– Он говорит, что долго здесь сидеть не может – его обязательно хватятся. Может, сходить с ним, пусть отметится?
– Это рискованно, – категорическим тоном заявил Громов, – можно провалить операцию.
– Знаю, – пробурчал Грибалев, – но что делать?
Повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь мерзким жужжанием москитов. И тут щелкнул электрический замок внутренней двери. Из противоположной бронированной двери вышли четыре человека – трое африканцев-автоматчиков и один белый.
Мимолетного взгляда стало достаточно, чтобы Громов сумел понять – вот он, решающий момент операции, то, ради чего они подставляли свои головы: в окружении свирепых телохранителей к беседке направлялся бывший офицер «Росвооружения».
Четверка приближалась к беседке, вяло переговариваясь между собой и сохраняя небольшую дистанцию с объектом неусыпного наблюдения. Лейтенант ощутил, как на мускулистое плечо опустилась дрожащая от нетерпения мозолистая ладонь Академика – казалось, его энергия передалась громадному телу Громова.
Академик мгновенно извлек два ствола.
Когда и Виталий сделал то же самое, старший одними губами приказал:
– Пора…
Глухие щелчки огласили сонный, уютный дворик. Шквал огня обрушился на приближающуюся четверку. Двое телохранителей рухнули под ноги белому боссу. Третий охранник, покатившись по каменному настилу двора, пытался открыть огонь, но пуля настигла его во время очередного переката.
Бывший российский офицер попытался укрыться за телами убитых, но, в мгновение ока сообразив, что всяческие попытки избежать неминуемой смерти только продлят агонию, во весь рост подставился под шквальный огонь…
Спустя минуту все было кончено. Торопливо заменив обоймы, спецназовцы спокойно направились к выходу. Насмерть перепуганный увиденным представлением сержант послушно семенил впереди Громова.
Предположения Виталия по поводу механического запора оправдались – стоило слегка надавить на пластиковый набалдашник, чтобы дверь отъехала в сторону. Без сложностей отряд достиг проволочной калитки, у которой возвышался все тот же высокий часовой.
Но здесь произошло неожиданное… Пленный африканец, заорав на весь лагерь, бросился наутек.
Первым среагировал Виталий – не целясь, навскидку он выпустил длинную очередь в убегающего сержанта, почти перерезав того пополам. Нигериец рухнул на примятую траву. Мгновенно оценив ситуацию, Крокодил почти в упор расстрелял так ничего и не понявшего часового.
И тут началась несусветная паника – дремавшие боевики повскакали со своих мест. Суеты прибавили и сторожевые вышки. Едва прозвучал крик сержанта, как с боковых пирамидальных строений пополз торопливый луч мощного прожектора, но, едва достигнув группы спецназовцев, яркий сноп света замер и был поглощен более мощной вспышкой прогремевшего взрыва.
– Бежим! – громко закричал Академик, порывисто рванувшись вперед и увлекая за собой товарищей.
Отстреливаясь короткими очередями, Виталий устремился за Грибалевым, уже прошмыгнувшим через узкую брешь в колючей проволоке.
За спецназовцами ринулся маленький отряд, но тут же полег, скошенный точными выстрелами автоматных очередей. Это тройка полковника Ремизова прикрывала отступление группы Академика.
На какой-то миг обезумевшие от страха нигерийцы растерялись, и это позволило диверсантам благополучно покинуть негостеприимную территорию базы. Виталий продирался сквозь густую, цепляющуюся чащобу темных джунглей, разрывая тонкую материю трофейной формы о колючий кустарник.
Наконец впереди замаячил сгорбленный силуэт Ремизова.
– Все целы? – сквозь настойчивый стрекот оружия и пронзительный свист выкрикнул полковник.
– Все, – отозвался Виталий, падая в двух шагах от командира.
Выпустив длинную очередь трассирующих пуль, Ремизов, не оборачиваясь, приказал:
– Всем отходить! Следующий рубеж обороны на поляне!
– Иди ты, – твердо произнес Громов, проявляя в разговоре необычную фамильярность.
Полковник, казалось, позеленел от злости, только его лица видно не было, но голос прозвучал непривычно грубо:
– Гром, я тебе поиграю в геройство, чтоб твою мать. Выполнять приказ, быстро!
Последняя фраза подействовала на лейтенанта, как чудодейственное заклинание. Выпустив из подствольного гранатомета гулкий заряд, спецназовец поднялся и, прячась за толстыми стволами деревьев, бросился в лес.
Минут пять ушли у Виталия на то, чтобы выйти на извилистую тропинку, и еще столько же, чтобы добежать до маленькой, залитой лунным светом поляны. Каково же было удивление Громова, когда выяснилось, что, кроме него, на поляне никого не было.
Помявшись несколько секунд с ноги на ногу, лейтенант раздумывал, как поступить. Он уже собрался вернуться на подмогу товарищам, когда из чащи вынырнули три призрачные тени – Ремизов, толкая перед собой Чайника и Балбеса, ступил на поляну, бурча:
– Я вам, едрена в корень, покажу, как спорить со старшими по должности и званию… Вы у меня научитесь суб-б-бор-динации, – забуксовал на последнем слове полковник, – распустились на-х-х-х-х…
– Да ладно, – миролюбиво протянул Балбес, – ну увлеклись боем, с кем не бывает?
– Сука! – ни к кому конкретно не обращаясь, выругался командир и тут же зло процедил сквозь зубы: – Вот из-за такого увлечения я три раза один возвращался с заданий. Понятно тебе, щенок?
Громов мысленно порадовался, что не он оказался на месте растерянного коллеги, – лицо Ремизова было страшнее лица самой смерти.
– Понятно? – повторил полковник.
– Так точно!
– То-то…
Старший спецназовец не успел договорить. Совсем рядом прогремел мощный взрыв. Погоня настигала диверсантов. Академику и Крокодилу пришлось замкнуть электронные контакты дистанционного управления.
Не успело осесть марево, как на тропинке показались два бегущих силуэта.
Словно по мановению волшебной палочки, спецназовцев как ветром сдуло – они мгновенно заняли оборону, взяв в перекрестие прицелов извилистую тропку.
Люди замерли посреди поляны, и один из них заговорил знакомым голосом Грибалева:
– Але, вы где? Это мы.
Полковник вышел из-за необъятного дерева:
– Все живы?
– Так точно! – кивнул Крокодил. – Но надо уходить. Пока мы столько шуму наделали, что африканцы попрятались в норы, ожидая нападения. Как только они поймут, сколько нас, – тут же пойдет по следу погоня, так что пора в глубокий отрыв. Как говорится: «Ноги мои ноги, унесите мою жопу».
– Он прав, – веско подтвердил слова приятеля Академик, в упор глядя на командира, – надо сваливать, и побыстрее.
Ремизов тихо, но твердо скомандовал:
– Бегом марш, направляющий – лейтенант Громов.
Виталий не заставил просить себя дважды. Закинув за спину автомат, он рванулся вперед, но бежать в джунглях – задача не из легких…
Через несколько минут лейтенанта сменил Академик – точно так же, как до него Виталий, Грибалев принялся неистово крошить переплетенные раскидистые ветви.
Прошло не больше часа, как спецназовцы покинули маленькую полянку; до их слуха донесся приглушенный раскат взрыва, и небо далеко позади запылало багровыми сполохами.
– Пошла погоня, – констатировал свершившийся факт недовольный Крокодил и пояснил: – Это они на первый капкан напоролись, а сейчас начнется настоящий фейерверк – мы им обложного заделали, «пластилина» не пожалели. – Под «пластилином» Неверовский имел в виду пластиковую взрывчатку.
Как будто в подтверждение его слов земля задрожала под ногами офицеров и сзади послышалась затяжная канонада.
– Пара часов у нас есть, – довольно подытожил Ремизов, бросая скользящий взгляд на светящийся циферблат наручных часов, – надо поднажать. Дойти бы до реки засветло, а там можно затаиться.
– Лишь бы они не применили вертолеты, – мрачно произнес Академик, – в джунглях это бесполезно, а вот когда пойдем по реке…
– Побоятся, – прервал Чайник, – могут сбить…
– Будем надеяться…
