Глава 25

– Такое ощущение, что вы никуда и не уходили, – удивленно воскликнула Антонина Тимофеевна Локис, выглянув погожим субботним утром во дворик своей многоэтажки. В самом деле, ее подружки, в основном – пенсионерки, так же как и накануне вечером, мирно перебрасывались репликами, восседая в беседке на тех же местах, словно бы они просидели так всю ночь.

– А что, – откликнулась одна из женщин, – погода для моциона просто великолепная, по телевизору ничего интересного, чем еще заняться полным сил девушкам?

– Да что ж у вас, дел никаких нет, что ли? – немного наигранно удивилась Антонина Тимофеевна. Удивилась для проформы, потому что прекрасно знала и подруг, и их семьи, и даже что у кого сегодня будет на обед.

– А какие у нас могут быть дела? – охотно включилась в беседу подруга. – Мы уже свое отработали. Детей, слава богу, вырастили, выучили, теперь пусть они за нами доглядывают.

– Много ты их выучила, – язвительно заметила одна из подруг, занятая вязанием, – на базаре тряпками торговать – много ума не надо.

– А что ж, – огрызнулась задетая за живое женщина, – время такое: капитализм. Распределения-то сейчас нету. И если его после института никуда не устроили, что ж ему, с голода помирать? Выучить-то я его выучила, да только знания его пока никому не нужны. А думаешь – без института он бы смог держать четыре ларька? Вот думают с невесткой пятый открыть. Пусть зарабатывают. А уж когда здоровья не останется, тогда и диплом пригодится: устроится инженером каким да пенсию будет ждать.

– Ой, и не говори, подружка, – тяжело вздохнула другая женщина, – моя внучка тоже поступила. В МГУ, – уточнила она, – на журналистику. Так я ей говорю: «Шла бы ты работать. На учебу заработала бы, потом поступала». Не слушает, – снова вздохнула женщина. – А чему она там научится? Как замуж поскорее выскочить?

– Нет, ну, журналисты неплохо получают, – уверила ее вязальщица.

– Ага, – согласилась та, – только если блат где-нибудь есть, или в какую «горячую точку» пошлют. А так-то с чего ей заработать?

– Слушайте, девочки, – задумчиво произнесла вязальщица, – у нас вырисовывается глобальная тема для разговора, и я вот что подумала… – С этими словами она спрятала в корзинку спицы и клубки, достав вместо них заткнутую бумажной пробкой литровую бутылку. – Смородиновая настойка, – гордо сообщила она, – нынешнего урожая. Можно даже без закуски, настолько приятная штука получилась.

– Зачем же без закуски? – пожала плечами другая женщина. – Коль уж намечается глобальная тема, так и закуска понадобится.

Все женщины, словно по команде, скрылись в подъезде, оставив в беседке только Антонину Тимофеевну со строгим приказом «никого на наше место не пущать. А то только стронься, так или мужики понабегут, или молодежь пристроится». Минут через пять подруги стали поочередно появляться из дома, прикрывая от любопытных глаз пакеты.

– Девочки, только так, чтобы тихо. – Антонина Тимофеевна искоса глянула на суетливую дворовую малышню. – А то перед детьми как-то неудобно…

– Ну, что же мы, не понимаем? – удивленно подернула плечами вязяльщица. – День же на дворе. Да и не забулдыги ведь мы какие – о глобальном ведь размышлять будем.

За несколько минут в беседке был накрыт царский стол. Сразу было видно, что собрались здесь действительно не забулдыги, хоть к литровой посудине с настойкой и прибавились две запотевшие с мороза бутылки «Русской», курица-гриль, нарезанная ветчина, разносортные колбасы, сало и без счета огурцы-помидоры, яблоки-груши.

– Лично я – за блат, – подняла свою рюмку вязальщица, когда все было накрыто и подруги в предвкушении расселись вокруг стола. – Без него – никуда. Другой вопрос – есть он у кого или нету. Давайте, девочки…

«Девочки» лихо махнули, стукнули по столу опустевшими рюмками и принялись за закуску.

– Вот твоя, к примеру, поступила в МГУ, – вернулась вязальщица к недавней теме разговора. – Правильно ты сказала, будет блат – будет и карьера, и зарплата. А есть он у тебя?

– Нету, – покачала головой бабушка новоиспеченной студентки. – А настойка у тебя и впрямь отменная.

– Спасибо, – поблагодарила вязальщица, – но вернемся к теме. Значит, на что ты можешь рассчитывать? А только на нас. Вот на ее сына, – она указала на одну из подруг, – на ларьки его. Будет невмоготу – пристроит твою внучку.

– Конечно, Павлик ее возьмет, – поддакнула соседка, – а как же без этого? Только это не блат. Это соседская помощь, что ли…

– Да называйте это как хотите, – не унималась вязальщица, – а только помогать друг другу надо. И сообща. Поодиночке передавят нас буржуи. Вот твой форму в армии выдает. Каптерщик. Так?

– Ну, так, – Антонина Тимофеевна от неожиданности чуть не поперхнулась.

– Скажи-ка нам, чем он для нас может быть полезен?

Антонина Тимофеевна только открыла рот, но ответить не успела. Во двор въехало желтое такси и остановилось прямо возле их подъезда. Из машины вышла элегантная сухощавая женщина примерно их возраста.

– К кому это, интересно? – Разговор моментально переключился на визитершу.

– К кому – это ладно, – вязальщица склонила голову набок, – интересно, кто это? Очень похожа на финансового инспектора.

– Да ну тебя, – раздраженно махнула рукой мать коммерсанта, – с чего бы им по субботам разъезжать? Да еще в такси.

Однако любопытство женщин было вскоре вознаграждено. Интеллигентного вида женщина через минуту вышла из подъезда и подошла к беседке.

– Извините, – немного сконфуженно улыбнулась она, заметив накрытый стол. – Вы мне не подскажете, где можно найти Антонину Тимофеевну Локис из пятьдесят четвертой квартиры?

– Вот она я… – Антонина Тимофеевна поднялась, настороженно глядя на женщину. – А что такое?

– Я Кондратьева, – представилась визитерша, протягивая ухоженную руку. – Вероника Николаевна Кондратьева.

– Мать Саши? – догадалась Антонина Тимофеевна.

– Да, мать Александра, – подтвердила та.

– Боже мой, что случилось? – непонимающе глянула на визитершу Локис, понимая, что этот приезд должен означать что-то из ряда вон выходящее. Но пока что в голове Володиной мамы не было никаких мыслей.

– Антонина Тимофеевна, скажите, где сейчас ваш сын? – начала Кондратьева, ничего пока не объясняя. – Он ведь не дома?

– Нет, на службе он, – ответила Локис, начиная беспокоиться. – А что?

– Что он вам говорил? – проигнорировала вопрос Кондратьева.

– Говорил, что уезжает в командировку на неделю, – ответила Антонина Тимофеевна. – Он у меня каптерщик. Сказал, что едут получать осеннее обмундирование куда-то под Нижний Новгород: хабэ там всякие, портянки, сапоги – я не знаю, что сейчас в армии носят…

– И сколько его уже нет дома? – продолжала допытываться Вероника Николаевна.

– Ну, вот сегодня уже девятый день…

– А уезжал на неделю? Как это можно объяснить?

– Так мало ли что… – Антонина Тимофеевна развела руками. – Это же служба. Задержался. Не один же он там получает. Сказал, что там армейские склады. Значит, там вся наша армия отоваривается. Очереди. Опять же надо проследить, чтобы не обсчитали, не обвесили…

– Боже мой! – Кондратьева всплеснула руками, с удручающим сожалением глядя на свою визави. – И вы верите во всю эту чушь?!

– Да что стряслось-то, а? – не выдержала Антонина Тимофеевна, материнским сердцем начиная предчувствовать что-то неладное.

– Во-первых, ваш сын – никакой не каптерщик, – резко бросила Кондратьева.

– А кто? – Глаза Антонины Тимофеевны округлились.

– Он – сержант войск спецназа, – ответила Вероника Николаевна, – и вместе с Александром служит в боевой части. Подчеркиваю – в бо-е-вой.

– Боже мой… – Антонина Тимофеевна скорее для порядка всплеснула руками. Что это означает, она понятия не имела, а потому поинтересовалась: – А какие в армии еще бывают части, кроме боевых? Это же армия… – резонно заметила она.

– Разные бывают, – уклончиво ответила Вероника Николаевна. – Но факт такой, что ваш сын не под Нижним Новгородом.

– А где?

– Вот я и пытаюсь это узнать, – ответила Вероника Николаевна. – Мой Саша сказал, что их отправляют на учения. Ваш Володя – что получать обмундирование. А я так думаю, что соврал и один и другой.

– Зачем? – не поняла Антонина Тимофеевна.

– Чтобы нас успокоить, – пояснила визитерша. – И не на учениях они вовсе. Таких, как они, могут отправить куда угодно.

– Ну, так Володьку и отправили в Нижний…

– Да не в Нижнем он, а за границей! – высказала свою давно выношенную мысль Кондратьева. – Вы в поведении своего сына ничего странного в последнее время не замечали?

– Да нет… – Антонина Тимофеевна пожала плечами, вспоминая, – разве только спал в последнее время как-то беспокойно, все кричал во сне. Да потом вот еще английский стал зачем-то учить…

– Вот, – торжествующе произнесла Кондратьева, победно глядя на растерявшуюся мать Володи.

– Что – вот? – не поняла та.

– Зачем вашему сыну в Нижнем Новгороде английский? – привела сногсшибательный довод Кондратьева и сама же ответила: – Вот то-то и оно. Значит, наши дети сейчас воюют где-нибудь за границей.

– Не может быть! – в очередной раз всплеснула руками Антонина Тимофеевна.

– Вполне даже может, – встряла в разговор одна из молчавших доселе соседок. – Вы только посмотрите, что говорят по телевизору. Ужас! Миротворцев стреляют, талибы сами себя взрывают, самолеты падают… Кошмар один!

– И что же теперь делать? – задала риторический вопрос Антонина Тимофеевна. – Он мне говорил, что на Северном Кавказе уже вдосталь навоевался, а, выходит, его опять на войну хотят забрать? Что ж делать-то, подружки. – Мать Локиса жалобно глядела на соседок.

– Для этого я сюда и приехала, – сообщила Вероника Николаевна. – Я намерена этого дела так не оставлять. Саша мой ведь вместе с вашим Володей служил. И тоже горюшка хлебнул. А тут, очевидно, у них и не спрашивали. Принимал присягу? Ну, так давай, иди воюй. А не пойдешь – тебя как дезертира свои же и расстреляют.

– Не может быть… – Антонина Тимофеевна спала с лица.

– Очень даже может, – компетентно подтвердила вязальщица.

– Что же делать? – повторила мать Локиса.

– Садитесь в машину, – уверенно приказала Кондратьева. – Плохо они знают солдатских матерей, – пригрозила она кому-то абстрактному, – если понадобится, мы и до президента дойдем. Садитесь, садитесь, – подтолкнула она к такси оторопевшую Антонину Тимофеевну. – За сыновей ведь бороться надо!

– Надо, – с тяжелым вздохом согласилась Антонина Тимофеевна и покорно направилась к автомобилю.