Глава 24

– Ну, вот, – удовлетворенно крякнул Патрик О’Брайан, закрепив на ногах самодельные снегоступы, – можно и отправляться. Лыжи, конечно, не ахти, – справедливо подметил он, – но все-таки лучше, чем ничего.

Такое же неказистое сооружение красовалось и на ногах Виктора Викентьевича. На сооружение этой конструкции бывший рокер потратил несколько предрассветных часов, ваяя из всякого уцелевшего после крушения хлама жалкое подобие снегоступов, поэтому, дабы не задеть напыщенную ирландскую гордость, Виктор Викентьевич не стал критиковать конструктивистские замашки О’Брайана. Да и мастерить, собственно, было почти не из чего. Все, что могло гореть, уже давно было отправлено в костер. Оставались только металлические части конструкции да куски негорючего пластика.

Тем не менее на снегу это неуклюжее творение человека держало вполне сносно, не давая проваливаться в сугробы, так что пусть и не быстро, не так, как хотелось бы, но двигаться было можно. Поэтому на рассвете, стараясь не будить потерпевших крушение пассажиров и не привлекать к себе особого внимания, Патрик О’Брайан и Виктор Викентьевич Еременко двинулись в путь, держа курс на побережье.

И хотя метель все еще продолжала свою круговерть, путники не особо боялись сбиться с пути. Выживший после крушения второй пилот имел очень четкое представление, откуда прилетел самолет, где находится море и в какой стороне следует искать помощь. Все это летчик подробно описал и даже скрупулезно вычертил будущий маршрут.

Единственное, чего опасался О’Брайан, так это того, что они в пургу могут ходить кругами. Но и это не особенно волновало бывшего рокера. Снежная пустыня – это не лес. И хотя она и называется пустыней, но ориентиры в виде торосов и нагромождений льда здесь все-таки были, поэтому нужно было только определить направление и держаться заданного курса. Пугало О’Брайана другое. Он не сомневался, что рано или поздно до побережья они с русским дойдут, но вот найдут ли они там помощь – это был вопрос, о котором хиппи предпочитал не думать.

Дело в том, что весь этот остров, размером чуть ли не в половину Австралии, населяла горстка людей. В основном – эскимосов. И хоть их поселки и стойбища располагались именно вдоль побережья, расположены они были на таком расстоянии, что добираться до них можно было несколько дней. А такого количества времени у полураздетых и голодных Еременко и О’Брайана не было. Как не было его и у раненых и изможденных пассажиров.

Поэтому, чем сидеть у останков воздушного гиганта и ждать неизвестно чего, стоило рискнуть и попытаться дойти до океана. Ну а там уж как повезет. Да и риска было не много. Если в их отсутствие самолет обнаружат спасатели, то и второй пилот, и стюардессы, и еще несколько человек знали, куда и зачем пошли русский с ирландцем, а значит, найти их, зная направление, особой сложности не представляло бы.

Долгих проводов не было. О’Брайан еще раз напоследок перекинулся парой фраз с пилотом и, бодро гикнув, трусцой устремился в неизвестность. Следом за ним в снежной пелене вьюги исчез и Виктор Викентьевич.

Не прошло и десятка минут после того, как два отважных посланца покинули остальных пассажиров, как с кресла, соседнего с тем, где спал Еременко, осторожно приподнялся неприметный клерк и серой мышью тихо выскользнул из салона.

Константин Валерьевич Шулипов, он же старший лейтенант отдела ФСБ по борьбе с экономическими преступлениями, он же невзрачный клерк, который из самого Нью-Йорка тенью следовал за Виктором Викентьевичем Еременко, выполняя поставленное перед ним задание, уже догадался, что свою роль невидимого соглядатая он сыграл плохо. Понял он и то, что осторожный Еременко давно стал относиться к нему с опаской и подозрением, ни на минуту не выпуская прилипчивого попутчика из виду. Работать в таких условиях не было никакой возможности. Поэтому, когда Константин Валерьевич вечером узнал, что Еременко с ирландцем собираются идти к морю, он не спал почти всю ночь. Спящим он лишь притворялся. И едва только парочка скрылась из виду – старший лейтенант принялся осуществлять свой план.

Визуально он очень хорошо запомнил и кейс, и оба кожаных мешка, которые накануне так отстаивал Виктор Викентьевич, поэтому, проникнув в багажное отделение, он стал внимательнейшим образом осматривать остатки пассажирских вещей, стараясь не пропустить то, что его интересовало. Через несколько минут усилия его были вознаграждены, и в руках Шулипова оказался искомый чемоданчик.

Особо церемониться фээсбэшник не стал. Он вскрыл никелированные замки заранее приготовленной железякой и заглянул внутрь. Ни дисков, ни бумаг, которые были в кейсе накануне, сейчас там не было. Черная прямоугольная коробка была абсолютно пуста. Предчувствуя недоброе, старший лейтенант стал расшвыривать ногами остатки поклажи, пытаясь отыскать увесистые мешки. Они тоже оказались среди багажа, но… Ничего, кроме снега, который придавал мешкам объем, больше в них не было.

– Чтоб тебя… – зло прошипел фээсбэшник, – чтоб тебя пять раз подняло и четыре опустило, – мстительно пожелал он вслед ушедшему за помощью Еременко. – Обхитрил, гад…

Не сложись обстоятельства последних дней так, как они сложились, не уйди Еременко из дела, не имей он при себе архиважных компрометирующих бумаг – вряд ли он догадался бы, что невзрачный клерк приставлен к нему, чтобы следить. Виктор Викентьевич вообще вряд ли обратил бы на него внимание. Свою работу фээсбэшник знал и выполнял грамотно. Но вспугнутый и настороженный мультимиллионер был предельно внимателен и не упускал из виду ни одной мелочи.

Правда, о том, что этот играющий в клерка субъект работает на Интерпол и российские спецслужбы, Виктор Викентьевич не помышлял. Он позиционировал его как соглядатая, посланного Оливером Стромбергом и нефтедобытчиком Шестопаловым. Но, как бы там ни было, а «хвост» он засек.

Когда же самолет потерпел аварию, Еременко прекрасно понял, что в такой ситуации, когда кругом нет ни власти, ни защиты, ни оружия, с документами рано или поздно его заставят расстаться. И вчерашнее нападение трех отморозков стало прекрасным тому подтверждением. И то, что на его защиту стал мнимый клерк, только лишний раз убедило Виктора Викентьевича, что за его кейсом идет нешуточная охота.

Поэтому, улучив минуту, когда из-за разлома в леднике на борту разбитого самолета возникла очередная волна паники и неразберихи, он незаметно отступил в темноту, пробираясь к своему багажу. Брать в открытую свои вещи он не стал, дабы не вызывать подозрения у соглядатаев. Еременко вытряхнул остатки вещей пожилой пары пенсионеров прямо на снег, припорошил их, а диски, документы и деньги из своих мешков переложил в их сумку. Кейс он оставил пустым, а в мешки для поддержания пухлого вида напихал снега.

После всей этой короткой процедуры Виктор Викентьевич подхватил на плечо вместительную сумку пожилых туристов и ушел подальше от искореженной машины. Подходящее место он тоже искал не долго. В ближайшей же ледяной скале нашлось прекрасное место для схрона. Он пристроил в щель сумку, предварительно распихав по карманам несколько пачек денег, забросал потайное место льдом и снегом, совершенно скрыв его от посторонних глаз, и быстро вернулся к самолету, застав дискутирующих у разлома пассажиров.

Все это Виктор Викентьевич проделал быстро и без лишнего шума. Так что о его непродолжительном отсутствии никто даже не догадался.

Теперь, когда на борту самолета Еременко ничего больше не держало, оставаться под наблюдением чьих бы то ни было соглядатаев не имело смысла, и Виктор Викентьевич с готовностью согласился составить компанию решительному ирландцу, прикрыв свои цели пафосными словами о судьбах людей. Что, собственно, господину Еременко прекрасно и удалось воплотить в жизнь.

Беспокоиться за свой груз больше было незачем, и Виктор Викентьевич этой ночью хорошо выспался, как будущий спаситель пассажиров получил с утра ударную порцию еды, пожертвованные для такого случая теплые вещи, сконструированные О’Брайаном снегоступы, с легким сердцем покинул ставшее уже ненавистным место недавнего крушения.

Будучи неглупым сотрудником, оставленный в дураках старший лейтенант ФСБ Костя Шулипов довольно быстро просчитал и отследил всю цепочку действий своего объекта. Понятное дело, раз Еременко ушел налегке, то содержимое мешков он в какой-то момент спрятал. И не в самолете, а где-то поблизости. Рано или поздно пассажиров найдут, и, для того чтобы выяснить причины катастрофы, всю крылатую машину специалисты исползают сверху донизу, тщательно изучая каждый винтик. Найдут и спрятанные Еременко вещи.

Значит, то, что было в мешках, зарыто где-то неподалеку в снегу. А вот диски и документы из кейса Еременко наверняка взял с собой. Шулипов в этом ничуть не сомневался. Веса в них никакого, идти не мешают, легко можно спрятать в одежде, и, что самое главное, уж больно Виктор Викентьевич над ними трясся. Значит, дороги они ему, а дорогие вещи в снег не закапывают, тем более что от этого и диски, и документы могут повредиться.

Колебался старший лейтенант не долго. Топлива в самолете почти не осталось, еды – тоже, а вверенный ему объект скрылся в неизвестном направлении. Ловить тут было нечего. Правда, у старшего лейтенанта не было снегоступов, хотя бы и таких примитивных, как у О’Брайана, но разодранный на две половинки и подвязанный к ногам кейс вполне мог их частично заменить.

Шулипов наскоро примотал бечевкой к ногам половинки чемоданчика и бросился вслед за ушедшими. В отличие от них – направления старший лейтенант не знал, и ориентироваться приходилось только по следам Еременко и ирландца. И поэтому терять их след нельзя было ни в коем случае, иначе – верная смерть среди белого безмолвия…