Глава 6

Обширная территория комплексного складского терминала начиналась в пределах города и простиралась далеко за его официальные границы. Одна сторона комплекса выходила на излучину Куры, что позволяло, помимо автомобильного и железнодорожного транспорта — по территории было проложено несколько рельсовых веток — использовать и речные грузовые суда. Терминал работал на полную мощность.

Продовольственные пакгаузы комплексного склада занимали весьма удобное положение: часть из них примыкала к водной артерии, другие вытянулись вдоль двух автомобильных проездов и железнодорожной линии. Скоропортящийся товар размещали поближе к выездным воротам в большом отдельном изогнутом ангаре. В его переходах можно было заблудиться…

Постоянные клиенты, доставляющие или вывозящие самые разные товары, четко знали расположение именно того помещения, которое им требовалось, и не создавали заторов на подъездных путях. К таким клиентам относилась и Реферальная лаборатория. Для нее обычно заранее оставляли нужные продукты согласно поданной за неделю вперед заявке. Шоферу оставалось лишь загрузить несколько ящиков. Плевое дело!

Но все изменилось, когда водителем-экспедитором в Центре стал новый сотрудник. Мало того, что он практически не говорил по-грузински, так и вел себя чрезвычайно вызывающе. Просто по-хамски! С первого же дня категорически отказался сам загружать товар в микроавтобус, словно это было выше его достоинства. Мол, положено — выделяйте грузчиков! Положено, положено… Где ж их взять-то, грузчиков, на мизерную зарплату? Все другие водилы понимали обстановку, входили в положение и работали. А этот… Так еще и избил кладовщика и старшего погрузочной бригады, когда те попытались его урезонить. Если бы он не обслуживал Реферальную лабораторию…

Но начальство складов предпочло не связываться с таким серьезным клиентом и приказало в ущерб себе выделять грузчиков привередливому экспедитору. Пришлось выделять. Но это больше на бумаге, а на деле появлялся с опозданием какой-нибудь единственный полупьяный носильщик и курсировал со скоростью беременной улитки между складом и микроавтобусом. Новый шофер разобрался в обстановке быстро: так отметелил очередного алкаша в укромном месте, что тот неделю на работу выйти не мог.

Грузчики восстали: не будем этого… черта обслуживать! Начальство рявкнуло, пришлось опять подчиниться. Но дикую злобу на зарвавшегося экспедитора затаили все. И вредили по мере сил. Зная, что шофер должен сначала принять товар и подписать накладные, а потом уже загружаться, специально складировали приготовленные продукты в самых отдаленных и укромных уголках пакгауза. Ну и, конечно, молчали, непонимающе разводя руками, на все расспросы этого неразговорчивого придурка. А потом от души хохотали, рассказывая друг другу, как встречали «бедняжку», разыскивающего свой товар, в самых разных складских коридорах и переходах.

Как с этим бороться, Абрек — такую ему дали кличку за глаза — еще не придумал, но конфликт явно грозил перерасти в очередную нешуточную потасовку. Складские готовились, заманивая на свою сторону любого сочувствующего. Таким оказался незнакомый прораб строителей, возводящих неподалеку новый ангар. Он случайно забрел к продовольственному складу, внимательно выслушал обиженных грузчиков, от души посочувствовал их бедам, даже выпил за знакомство рюмашку-другую. Человек! Хотя и не грузин. Прибалт вроде бы.

Затем сам предложил какую-то очень каверзную проделку, в результате которой новый «реферальный экспедитор» лишится нескольких ящиков продуктов. И виноват будет только сам! Уж за такое-то его точно со скандалом выпрут с работы, а то и под суд отдадут. Каверза была такая запутанная, что никто из присутствующих даже дослушать ее до конца не смог. Но прораб все пообещал устроить самостоятельно! Во мужик! Грузчикам надо было лишь спрятать товар в дальнем блоке, а потом единодушно отправлять Абрека, куда укажет прораб. Разумеется, дальше, когда начнутся всякие разборки, молчать, как рыба об лед!

Братан, какие вопросы?! За свободную Прибалтику! И Грузию!!

Так, с подачи Виталия родился приличный план «работы» с таинственным экспедитором.

На деле все получилось в строгом соответствии с разработанным планом, кроме одной мелочи: в последний момент Талеев забеспокоился, что Абрек может по-русски не изъясняться. Посоветовались с руководителем «местной сети», который доставал оружие, и тот, как волшебник, откопал где-то знатока чуть не всех восточных языков. Человек был надежный, не единожды проверенный, а главное, сидящий у «наших» на «большом крючке».

Уже приученный к самому недоброжелательному отношению со стороны складской обслуги, новый лабораторный шофер-экспедитор не заподозрил никакого подвоха, когда за товаром его отправили по внутренним коридорам пакгауза в самый отдаленный сектор. Он лишь злобно сплюнул себе под ноги, выругался сквозь зубы на незнакомом языке и отправился «по адресу».

Изрядно проплутав, Абрек наконец встретил на пути двух грузчиков, с трудом тащивших по узкому коридору внушительных размеров деревянный ящик. На ломаном грузинском он поинтересовался, где находится вот такое помещение, и протянул измятую бумажку с коряво нацарапанными координатами. Мужики небрежно бросили свой груз на пол, перегородив весь проход, всмотрелись в записку и дружно указали руками в противоположные стороны.

Экспедитор просто взорвался! Он размахнулся кулаком, чтобы примерно наказать негодяев, сделал шаг вперед и… плавно опустился на вовремя подставленные руки «грузчиков». За спиной Абрека стоял Талеев, который, казалось, лишь чуть погладил его пальцами по шее и обеспечил глубокий обморочный сон минут на десять. Аракчеев ловко откинул ногой крышку ящика, и вдвоем с Витом они положили внутрь бессознательное тело. Теперь можно было транспортировать его куда угодно.

Впрочем, и поблизости вполне хватало укромных мест. За ближайшим поворотом друзья поднялись по лестнице на следующий этаж и свернули в практически необитаемый сектор. Здесь Талеев заранее приготовленным ключом открыл одну из дверей и пропустил «грузчиков» с ношей внутрь. В помещении было пусто. Лишь на одном из двух стульев сидел, дожидаясь, переводчик. Абрека скотчем крепко примотали ко второму стулу.

Талеев достал из нагрудного кармана небольшой пенальчик и вытащил оттуда миниатюрный шприц. Он внимательно посмотрел на часы и воткнул иглу в обнаженное предплечье экспедитора.

— Может, надо было дождаться, пока он в себя придет? — поинтересовался переводчик.

— Все произойдет одновременно: он очнется и уже будет готов к абсолютно откровенному разговору. Через… две с половиной минуты. Предупреждаю: сначала могут быть конвульсии и бред. Но потом все придет в норму.

В это время пленник действительно задергался на стуле и произнес несколько фраз. Вадик с силой прижал его к стулу, чтобы не упал, а переводчик внимательно прислушался к словам, сам беззвучно пошевелил для чего-то губами и заключил:

— Фарси. Очень похож на хорасанский диалект. Значит, Иран. Северный или северо-восточный. Или Афганистан, в районе Талеевта… О, явно горные районы… — Он повернулся к Талееву: — Простите, вы не можете назвать мне его имя?

Талеев настороженно глянул на переводчика:

— Вы понимаете, о чем он говорит?

— Разумеется!

— Алборз. Его зовут Алборз.

— Замечательно! Гениально!! Истинный патриот. Разумеется, тот, кто дал это имя. А я-то удивляюсь, откуда такая фонетика…

— Стоп, профессор! Нас интересует только перевод, ясно?

— Конечно. Только перевод. Я все понял. Алборз — так называется гора в массиве Эльбруса на севере Ирана… Молчу-молчу.

— Так… Он приходит в себя. Работаем!

Конечно, Вадим тут же рвался обсудить сногсшибательные новости, которые негромким и каким-то металлическим голосом изрекал их пленник, но Талеев командирской властью пресек на корню подобные поползновения. Причем в довольно жесткой форме:

— Заткнись, ясно?! И чтоб до самой квартиры я от тебя ни одного комментария не слышал!

В таком тоне Талеев вообще практически никогда не разговаривал с людьми. Но быстро сумел взять себя в руки и не терпящим возражений тоном отдавал лишь самые необходимые распоряжения:

— Профессор, вы гарантируете, что невозможны иные толкования услышанного?

— Да, — уверенно ответил переводчик. — Этот язык прост и категоричен. Вот, знаете ли, северный диалект цзяо-ляо китайского языка предполагает…

— Отлично. Давайте побеседуем об этом в другой раз. Сейчас вас доставят куда требуется. — Талеев рукой указал на Снайпа. — Извините, что и обратное путешествие вам придется проделать в багажнике. Это самый простой способ преодолеть въездной пункт на склады. Еще раз спасибо.

Переводчик кивнул и в сопровождении Вита направился к выходу.

— Ну, а мы с тобой, — Талеев посмотрел на Вадика, — придадим художественную завершенность нашей элегантной композиции.

Аракчеев молча подтащил деревянный ящик к отключившемуся на стуле экспедитору и все-таки негромко проворчал:

— Надрывайся теперь! Надо было его на место отправить, пока еще под кайфом был. Послушай, командир, а ты уверен… ну… в свойствах своего препарата? Первый раз «вживую» используем.

— В следующий раз сначала на тебе проверим. Во понаслушаемся-то! А если серьезно…

Они уложили Алборза в ящик и теперь удаляли все следы своего пребывания в помещении.

— …мне привезли его люди, которые сами тестировали. В общем-то, ничего нового. Только раньше отдельно была «сыворотка правды», пентотал натрия или его производные. А для желаемого эффекта полного «забывания» потом использовали другие препараты. Англичанам удалось первыми совместить оба этих важных свойства и к тому же значительно уменьшить необходимую дозу. Удобно.

— Ага. Два в одном флаконе. Нас даже в нарядах грузчиков не вспомнит?

— Нет, родной, не волнуйся. Проблема-то с этим препаратом всегда была как раз в том, чтобы клиент не позабыл слишком много. А то, глядишь, выпадет отрезочек памяти в несколько дней… А то и лет. «Наш» будет помнить, как долго бродил по запутанным коридорам пакгауза, а потом самостоятельно нашел нужный блок с приготовленными для него товарами. Ну, раз-два, потащили…

По пути домой друзьям было о чем подумать. Следуя приказу командира, Вадик демонстративно молчал за рулем, а Талеев бдительно следил за отсутствием «хвоста». Виталий уже поджидал их дома. Он даже успел сварить кофе.

— Думаю, употреблять что-то более существенное у нас в ближайшее время не будет желания.

— Я бы с удовольствием выпил! — заметил Аракчеев.

Вит удивленно на него посмотрел:

— Я вообще-то имел в виду ужин.

Из ванной комнаты вернулся серьезный Талеев:

— Ну, коньяк, я думаю, не помешает. А под него еще раз прослушаем запись нашего разговора с Абреком.

На все потребовалось не больше пяти минут.

— Давай высказывайся, нетерпеливый ты наш! — Талеев посмотрел на Аракчеева.

Вадик сидел на диване, непривычно задумчивый и серьезный. Говорить он начал негромко и рассудительно:

— Если бы мне дали высказаться еще на складе… А сейчас, в спокойной обстановке не место эмоциям. Нужен вдумчивый анализ. И лучше тебя, командир, его никто не сделает. Я прав, Вит? — Снайп кивнул. — Да и… Галину ты знаешь лучше нас. — Он задумался. — Странно: там, на складе, каждое слово этого бандита показалось мне откровением. А вот послушал сейчас запись и понимаю, как мало, в общем-то, фактов в этих сведениях.

— Действительно мало, — поддержал друга Снайп. — Он «шестерка», еще и случайно оказавшаяся в этой комбинации.

Талеев жестом попросил налить себе еще кофе.

— Я правильно понимаю, что вы оба доверяете мне обобщить…

— И не только обобщить, командир! Главное — сформулировать наши ответные действия.

— Хорошо, так и поступим. Перебивайте и дополняйте меня по ходу. — Талеев отпил глоток из чашки. — Начнем в порядке задаваемых нами вопросов. Насчет «шестерки» ты, Вит, прав только отчасти. Таковым он здесь является, в Грузии, в Реферальной лаборатории. А у себя, в Иране и Афганистане, этот Алборз — крупная фигура, правая рука влиятельного наркоторговца, судя по имени, арабского происхождения Аббаса эль Амира.

— Ныне покойного благодаря стараниям нашей Гюльчатай.

— Совершенно верно. С полгода назад Галине, разумеется, в обличии Анахит, удалось убедить вождей нескольких противоборствующих кланов в предательстве эль Амира. Во главе выделенного ей вождями отряда она сначала захватила караван с оружием, следующий к Аббасу из-за границы в обмен на наркотики. Затем напала на его ставку и уничтожила практически весь боеспособный состав клана. Вот тогда-то ее и видел Алборз. И, конечно, очень хорошо запомнил. Он оказался одним из немногих, кому удалось уцелеть и скрыться. Но выжить там он вряд ли сумел бы: его крови жаждали и захватившие наркотрафик вожди, и сохранившиеся приверженцы Аббаса, не желающие прощать смерть своего господина.

Некогда было выяснять подробно все перипетии его бурной жизни, но в итоге он оказался на своем теперешнем месте. И вот в Центре он встречает главную обидчицу — Анахит! Случайность? Безусловно, но трагическая. Конечно, он тут же докладывает о встрече своему нынешнему негласному господину — начальнику службы безопасности Панову. И завертелось!

Алборза, конечно, не посвящают более ни во что. «Шестерка» и есть «шестерка». Вы обратили внимание, что он никак не мог ответить на три или четыре моих вопроса, касающихся действий руководства лаборатории? Давайте сами попробуем реконструировать события.

Талеев откинулся в кресле, закурил и предложил:

— Что бы ты, Вадик, делал на их месте?

— Возможно, я бы решил последить за Анахит. Ну, там, контакты, связи… Однако, по словам Абрека, ее взяли почти сразу. Не знаю, может быть, испугались теракта… Неважно! Затем, конечно, стал бы выбивать из нее сведения…

— Уверен, что у тебя… тьфу, то есть у них, это получилось?

— Уверен в обратном! Выбить что-нибудь из Галки невозможно. Любыми способами. Зато через американских «коллег» можно запросить досье на Анахит, которое, безусловно, имеется в ЦРУ. Плюс опросом своих контактов в сети наркотрафика получить сведения об этой «кровавой воительнице».

— Практически полное единомыслие, — утвердил Талеев. — Согласен со сказанным. А дальше из ответов Алборза всплывает какое-то таинственное, но очень ответственное задание, которое должна выполнить Анахит! Я специально спросил его: добровольно? И наш пленник замялся. Знаете почему? Врать под пентоталом он не мог, а ответа не знал. Зато у него в мозгах прочно засел образ Анахит — о ней же легенды ходят по Востоку, — и подсознание ему «говорило»: такая женщина добровольно не согласится. Отсюда и заминка. Я бы сомневался, но последующие ответы… Наш Абрек очень четко и однозначно сформулировал: первое — задание связано с переходом границы, второе — группа из четырех человек во главе с ним будет легально сопровождать Анахит, третье — у него есть приказ ликвидировать девушку, как только задание будет ею выполнено.

Талеев замолчал, а эстафету тут же подхватил Виталий:

— Концовка нашей беседы была гораздо более конкретна, чем начало. По-моему, это потому, что в этой концовке Алборз отвечал словами полученных им приказов, тогда как вначале ему приходилось думать и вспоминать самому!

— Молодец, Снайп! Я тоже что-то смутно почувствовал, а ты отлично сформулировал.

— Значит, вопрос о задании для Анахит-Гюльчатай в Центре решен окончательно, — резюмировал Талеев.

— Но что это за задание? — вмешался Вадик.

— Думаю, что с большой степенью вероятности могу вам о нем рассказать. Хотя вы и сами догадываетесь.

— Еще бы! На этом мы построили всю нашу операцию. Только вот где подтверждения?

— А это мой маленький «козырь в рукаве». — Талеев посмотрел на надувшегося Аракчеева. — Ну-ну, не обижайся. Я его получил совсем недавно, и именно сейчас он будет кстати! Наш Куратор «расщедрился» и поделился добытыми сведениями. Замечу в скобках, что сделано это по прямому указанию Президента. Он в курсе. Так вот, буквально на днях по дипломатическим каналам Государственный департамент США распространил через свои посольства и консульства в ряде стран, преимущественно европейских, сообщение или уведомление, с которым в ближайшее время должны быть ознакомлены главы этих стран и лидеры оппозиций. В сообщении говорится, что американские спецслужбы получили фактическое подтверждение факта производства Ираном биологического оружия в промышленных масштабах. Интересно, что способ получения этих сведений не указан, как и место такого производства в Иране. Сказано лишь, что США призывают своих сторонников сформировать комиссии, которые смогут посетить Иран и убедиться… ну, и так далее.

— Такие официальные заявления можно делать лишь в твердой уверенности в их реальном подтверждении. Не поторопились ли Штаты? — задумчиво поинтересовался Снайп. — Вон про Ирак тоже раструбили сначала на весь мир, а потом…

— Так, Вит, это же америкосы! Они будут сто пятьдесят раз наступать на грабли, утверждать, что получают от этого удовольствие, считать, что сами, безусловно, правы и карать несогласных! — громко объяснил Вадик.

— Значит, уверены, — ответил Талеев Виталию. — А «почти» решили не замечать, отбросить. Друзья, у меня есть еще один «козырь»…

— Ты уж, командир, давай всю свою крапленую колоду вытаскивай! А то, понимаешь, насовал козырей по рукавам. Да я бы тебе в цирке и не то еще воспроизвел, слона достал бы!

— Ни секунды не сомневаюсь, Вадик! Потому и спешу поделиться. Первые сведения — это так, на уровне грифа «для служебного пользования», хотя и распространяются с соблюдением всех норм государственной секретности. Зато второй мой козырь — это совершенно секретные данные. Возможно, даже с грифом «К» — особая важность. И получены не из официальных источников, а добыты агентурным путем.

— Что же сразу-то молчал?!

Талеев извинительно приложил руку к груди:

— Ждал совпадений. Так вот, из штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли была отправлена шифровка коллегам в Моссад, в Управление специальных операций Мецада. В ней говорится, что проект «Тихий шелест» вступает в третью фазу. Через семь дней, то есть теперь уже через пять, необходимый ингредиент — именно так указано в шифровке — будет доставлен в окрестности объекта 3644BWC. Предлагается обеспечить присутствие там к этому времени одной группы спецподразделения Кидон.

Талеев замолчал и взялся за фужер с коньяком.

— Это все?

Талеев кивнул.

— А где другие «козыри из рукава»? Судя по тексту, шифровка не первая в серии подобных. Там бы мы могли найти объяснения. Хотя черт с ними, с объяснениями! Наплевать на неизвестный «Тихий шелест»! Я и так верю, что наши предположения блестяще подтверждаются. Но что такое «объект 3644BWC»? Где он?!

Аракчеев всерьез «завелся», а Талеев, наоборот, стал поразительно спокоен. Наверное, коньяк оказывал свое благотворное воздействие:

— Ты обратил внимание на мои слова: «агентурным путем»? Это не технический перехват! Перевожу на понятный русский: нашему агенту в Моссаде посчастливилось спереть именно эту шифровку. И только одну!

— Лентяй он, этот агент! Мог бы и не одну…

— Возможно. Но в таком случае он просто блестяще маскируется.

— Ладно-ладно! Я ж не в укор. Просто жаль. Как мы-то объект разыщем?

Пауза… Вадим и Снайп напряженно размышляли, а Талеев легко поднялся с кресла, подошел к узкому книжному шкафу в углу комнаты и, недолго порывшись, вытащил какую-то толстую книгу. С ней он вернулся на свое место.

— Эх, недоверчивые вы мои! Сколько раз я говорил: познавайте мир через глобус.

— Знаешь, командир, с нашей работой я его и без глобуса познаю в разных географических измерениях, — ершился Вадим. — А твоя страсть к атласам уже похожа на болезнь…

— Замечательно! — Талеев показал друзьям обложку книги: «Географический атлас мира». — Ну, где будем искать?

— Да, в Иране, конечно, — буркнул Вадик.

Талеев нашел нужную страницу:

— Я не знаю, кто в ЦРУ занимается придумыванием названий для операций типа «Тихий шелест». Думаю, что это даже не один человек, а целый отдел. Они же наверняка присваивают номера и индексы различным объектам. В этот раз устали, наверное, думать и прибегли…

Талеев прервал объяснения и неторопливо закурил очередную черную сигару.

— Издеваешься?! — угрожающе прорычал Аракчеев.

— Отнюдь. Иран, Вадик, маленький.

— Ага. В атласе. А если ножками-ножками?!

— Сколько, ты думаешь, на его территории может находиться интересующих нас объектов?

— Да какая разница?! Достаточно и двух-трех в разных концах страны, чтобы мы промахнулись!

Послышался голос Виталия:

— Если считать сколь-нибудь известные биологические лаборатории, фармацевтические центры, химические заводы плюс предприятия по производству удобрений, то получится никак не меньше сотни.

— Вот голос ученого мужа и практика! Я нашел 126 известных объектов, где могло бы производиться биологическое оружие.

— И каким образом выбрал единственно нужный? — саркастически поинтересовался Вадим.

Талеев спародировал:

— Это элементарно, Ватсон! Я же сказал: устали думать и прибегли… к географии.

— Чего-чего?!

— Господи! Дали название объекту по географическим координатам, понятно? Смотри!

Талеев обвел остро отточенным карандашом маленький кружок на карте Ирана, а потом сделал сноску на боковую градусную шкалу северной широты.

— О! Примерно, 36 с четверью градусов, то есть 3644. А кружком я обвел район города Дамган, в окрестностях которого находится известный химический завод. Между прочим, в числе других объектов он уже попадал в поле зрения мировой общественности. Уточняю: Дамган расположен в 342 километрах по трассе на Мешхед, на отрогах гор Эльбруса.

Аракчеев выхватил из рук командира атлас и долго вглядывался в карту, водя по ней пальцем. При этом чуть заметно шевелил губами. Потом он откинулся на спинку дивана и посмотрел на командира:

— Неужели так просто?!

Талеев развел руками:

— Бывает. А ты сомневаешься?

Вадик еще раз глянул в карту и отрицательно помотал головой. Потом вспомнил что-то.

— А буковки? — въедливо поинтересовался он. — Буковки откуда, а?!

— Вот чего не знаю, того не знаю, — честно признался Талеев, и на лице Аракчеева появилась чуть заметная удовлетворенная улыбка. — Но могу предположить, что латинское «B» имеет какое-то отношение к биологии, «W» — это, пожалуй, «мировая» или что-то о войне, «C» — начальная буква чего-то химического. Так что, уважаемый Фома, все совпадает.

Молчание Аракчеева было его полным признанием правоты командира. Вит не возражал. Они налили коньяк и выпили за удачное разрешение загадки. Вадик категорически заявил:

— Опять Иран. Снова горы. Ни за что больше не полечу на дельтаплане, понятно?! — последовал взгляд в сторону Талеева.

Действительно, несколько лет назад Команда проникала на сверхсекретную станцию радиослежения и перехвата под поэтическим названием «Высокое горное небо», расположенную недалеко от этих мест. Тогда вся группа воспользовалась дельтапланами. А на обратном спуске Аракчеев неудачно приземлился и сильно вывихнул ногу (роман «Команда. Люди-торпеды»).

Талеев кивнул:

— Ладно, договорились, дельтапланы отменяются.

К суровой реальности друзей вернул голос Снайпа:

— Меня интересует, что же все-таки заставило Алексееву согласиться выполнить задание. — И он развил свою мысль: — Первый вариант — добровольное согласие. Такое соображение нельзя исключить, если предположить, что Галина решила принять на себя главный удар и надеется любой ценой сорвать операцию…

— Она, конечно, сумасшедшая, — перебил Вадим, — но обстановку оценивает реально: никаких шансов. В одиночку, под постоянным контролем попутчиков-головорезов… Нет!

— …И второй вариант. — Вит решил высказаться до конца. — Ее шантажируют. Тогда чем? Или кем? — Он посмотрел на Талеева.

— Не могу даже предположить. Ее ведь и как Галину Алексееву, как Гюльчатай не на чем взять: родственников нет, друзей, кроме нас, не имеется. А в Центре-то она — Анахит! Может, что-то раскопали в ее досье? — Талеев тут же возразил сам себе: — Да там не может ничего быть, кроме длинного списка кровавых подвигов, ликвидаций, агентурной работы, тайных контактов с террористическими ячейками… просто идеальный набор для Гуантанамо.

— Может, даже ты не все знаешь, командир?

Талеев пожал плечами:

— Галчонок мне все докладывала. И по службе, и… так.

Пока Талеев разговаривал со Снайпом, Аракчеев углубился в свои мысли, отрешенно глядя в сторону окна. Потом обернулся к собеседникам:

— Мужики, гадания бессмысленны. Взяли и взяли. Добровольно, шантажом, сывороткой, электричеством — неважно. Неоспоримый факт: Галка выполняет чужое задание. Второй факт: она не предательница…

Тут возмущенно привстал с кресла Талеев.

— …успокойся, командир. Я только констатирую факты.

— Ты… поосторожней… констатируй!

— Хорошо. Я вспомнил одну старую шпионскую истину: агент без связи бесполезен. Гюльчатай всеми способами будет искать возможность связаться с нами! Вот это третий факт.

Талеев с уважением посмотрел на Вадима:

— Объявляю благодарность! По окончании операции награжу грамотой. И сфотографирую. Где-нибудь.

— Ура! Ура!! Ура-а-а-а…

Талеев рукой сделал успокаивающий жест и предложил:

— Давайте перечислим все возможности и попробуем выбрать.

Следующие десять минут они перебирали все варианты, какими Алексеева могла попытаться связаться с ними. Дошли уже до вовсе экзотических, наподобие голубиной почты или индейских тамтамов, когда Талеев неожиданно воскликнул:

— Мы не там ищем! Всё предлагаемое относится к разновидностям связи. Может, их не так и много, но у нас нет зацепок, чтобы остановиться на одной-двух. Я подумал, что рациональнее искать не способ, а место!

— Ага. «Место встречи изменить нельзя». Ты перегрелся, командир!

— Да пойми, при такой ответственности за выполнение операции, при ее международной значимости грузины организуют «колпак» вокруг Галины, что не будет у нее возможности для связи. Не будет!

— Стоп-стоп, ты о каком «месте» говоришь?

Талеев отмахнулся:

— Это не то! Я говорю о месте, где или откуда Гюльчатай все-таки сможет подать нам какой-то знак.

— Ну, я вовсе запутался! Давай взбодримся? Правильно, Вит: кофе…

Талеев, похоже, боялся потерять логику мысли:

— Ни к телефону, ни к компьютеру ее и близко не подпустят. Передать записку не дадут… Ее ни на секунду не оставят без наблюдения.

— Так что же, вообще нет вариантов?

— Я же говорю — МЕСТО!

— Ну-ка, объяснись.

— МЕСТО, где она сможет под полным контролем своих стражей, ну, если не передать какую-то информацию, так оставить запоминающийся, необычный след, на который мы непременно выйдем очень быстро.

— Все равно непонятно!

— А я, кажется, начинаю догадываться, — протянул Виталий. — Это должно быть обязательно общественное место! Причем такое, что миновать его на пути в «закордонье» у всей группы вряд ли будет возможность. Об этом, по крайней мере, Алексеева сможет позаботиться.

— Вот! Умница, Виталик. Ну, что, Вадик, назовешь такое МЕСТО?

— Погоди-погоди… — Аракчеев поднял глаза к потолку, потом зачем-то понюхал пустую рюмку и уверенно изрек: — Это таможня! Или любой пропускной пункт.

— Точно!

— Галинка, даже под надзором, запросто сможет организовать там нужный скандальчик. Вот его-то мы всегда отследим. Хотя на их пути будет достаточно много всяких КПП и таможен.

— Ты ее недооцениваешь, Вадька! Она ведь тоже станет рассуждать, ставя себя на наше место. И найдет единственный ход. Смотри!

Талеев снова взялся за атлас:

— Вот сюда она должна доставить груз. Где самый опасный участок пути?

— Разумеется, по территории Ирана!

— Точно. Значит, ее «работодатели» прикажут сократить до минимума этот кусок. А что подходящее поблизости?

Аракчеев долго и пристально разглядывал карту. Потом не слишком уверенно сказал:

— Это — порт. Как там его? А, Ноушехр.

— Отлично! Я тут, правда, уже заранее посмотрел кое-что. Во-первых, Ноушехр связан паромом с Махачкалой. Во-вторых, через него идет наркотрафик в обе стороны. И то и другое на руку Галине. А 200 километров из Грузии по территории Дагестана до Махачкалы, а оттуда преспокойно на пароме по Каспию — это тебе не 800 километров по враждебному Ирану плюс пешеходный переход их границы!

— Сдаюсь. — Вадик поднял руки. — Убедил на все сто. Галка точно так же будет рассуждать. И это совпадет с интересами грузин. — Он потер руки. — Значит, Махачкала?

— Ну, подстрахуемся на всякий случай через Куратора, чтобы ему немедленно докладывали о всяких «странностях» вдоль иранской границы на севере и еще из одного или двух портов Азербайджана: у них тоже есть морская линия с Ноушехром. В крайнем случае мы догоним группу Алексеевой на самолете. Кстати, в Ноушехре и аэропорт есть! Но, думаю, до этого не дойдет. Галчонок — очень умная девочка.

С этим никто не спорил.

Пассажирский терминал махачкалинского морского порта с недавнего времени был оборудован самой совершенной техникой. Это совпало с открытием новой паромной линии Махачкала — Ноушехр (Иран). Пользовались ею очень разные люди, регион неспокойный, потому и были установлены новейшие рамки металлодетекторов и дополнительные рентгеновские камеры…

Внутри терминал очень напоминал помещение современного международного аэропорта. С прекрасной зоной отдыха для ожидающих отправки пассажиров, двумя ресторанами, несколькими кафе, просторным кинотеатром и доступными офисами многочисленных сервисных служб. Множество стеклянных будок для регистрации исключало возникновение длинных очередей. Возле каждой из них находился свой транспортер для багажа и арка детектора. Дальше две линии механического транспортера доставляли людей в просторное помещение «отстойника», снабженное кондиционером и несколькими телеэкранами. Был здесь и магазин со свободными ценами.

Среди недлинной, но разношерстной очереди с чемоданами и дорожными сумками, спокойно и неторопливо продвигающейся к одной из будок, ничье внимание не привлекала группа людей из четырех человек. Среднего возраста мужчина, державшийся чуть особняком, был, очевидно, главой семейства, а два молодых парня — его сыновьями. Кем была стоящая рядом с ними женщина, определить было невозможно — ее фигуру надежно скрывал черного цвета хиджаб с чадрой — то ли жена, то ли невестка. Впрочем, можно было уловить молодой блеск в пронзительных черных глазах, едва выглядывающих над краем черной материи.

Вот группа подошла к стеклянной будке, и старший мужчина протянул в окошечко пачку документов. Девушка в униформе начала внимательно их пролистывать. В это время за ее спиной распахнулась дверь служебного помещения и к стойке регистрации подошел еще один работник терминала. Его голову украшала фуражка размером с круглый стол. Лицо было непроницаемо и по-начальственному строго. Не обращая внимания на документы в руках служащей, он внимательно, из-под длиннющего козырька фуражки, рассмотрел всю группу и что-то негромко проговорил по-русски.

Тут же один из «сыновей» сделал решительный шаг вперед.

— Эй, что происходит?! — он говорил с явным иностранным акцентом.

Старший таможенник повторил:

— Мы просим вашу женщину снять хиджаб. Так предусмотрено правилами. — И тут же добавил, заметив очередное порывистое движение иностранца: — Это можно сделать в отдельной комнате.

Сама девушка в это время что-то негромко говорила на ухо старшему мужчине. Он выслушал, кивнул и произнес несколько отрывистых фраз на чужом языке, обращаясь к молодому. Тот неохотно отступил на шаг, бормоча, чуть слышно, ругательства.

Женщина, не сходя с места, неуловимым движением освободилась от хиджаба. Под ним оказался еще один наряд, не нарушающий обязательный дресс-код для иранской мусульманки: платок, длинное легкое пальто и брюки. Одежда не пестрела красками, но и не была траурно-черной. К тому же лицо иностранки, кроме лба, оказалось открытым.

По губам таможенника скользнула довольная улыбка. Он важно кивнул и вежливо указал рукой на арку металлодетектора: проходите, пожалуйста. Но едва мусульманка оказалась под аркой, раздался тревожный звонок. Собиравшийся уже скрыться за служебной дверью начальник резко обернулся. К девушке шагнул еще один работник, обслуживающий детектор, и предложил освободиться на время от всех посторонних предметов, находящихся в карманах или на теле пассажира.

Все требования строго соответствовали правилам. Девушка сняла с шеи ожерелье и освободила свои тонкие красивые запястья от полудюжины браслетов, которые сложила в предупредительно поданную коробку. Потом вновь шагнула под арку. Раздался звон! Как по команде, все трое сопровождающих ее мужчин рванулись было вперед. Но и служба не дремала: уже после первых звонков в глубине внутреннего коридора показались два человека в полицейской форме с оружием, дубинками и наручниками на поясе. Теперь они стояли рядом со старшим таможенником. Мало того, от двух или трех не работающих пока досмотровых секций к месту конфликта спешили человек пять служащих. Силы были явно неравны. Старший иностранец жестом руки остановил своих разгорячившихся «сыновей», а сам прошел вперед и оказался рядом с девушкой. Она вновь прошептала ему что-то успокаивающее.

Тем временем один из таможенников с ручным детектором приблизился к девушке и, не прикасаясь даже к ее одежде, обвел чувствительным датчиком очертания стройной фигуры. Тревожное пиканье раздалось, когда рамка находилась в районе левого бедра мусульманки. Проверили еще раз: ошибки не было. Больше всего выглядела удивленной и даже встревоженной сама пассажирка. Она быстро-быстро заговорила что-то, обращаясь к своим не менее встревоженным спутникам. Потом демонстративно похлопала себе по одежде, показывая, что на ней ничего нет, и возмущенно повернулась к начальнику.

Однако он уже в полной мере ощущал не только поддержку закона, но и вполне реальную физическую защиту целой команды своих вооруженных подчиненных.

— Мы обязаны подвергнуть вас личному досмотру! — громогласно объявил начальник. — Так предписывают правила.

Он взмахнул рукой, и тут же к нему подошла невысокого роста женщина-служащая. Ее одежда была удивительно похожа на наряд иностранки: головной платок, брюки, длинное легкое пальто. Только сшито все было из того же материала, что и униформа других служащих таможни. К тому же женщина была азиаткой.

За это время иностранка успела перевести своим попутчикам слова начальника пункта. Их возмущению не было предела! Однако они тут же успокоились и замолчали, как только подошедшая мусульманка — а это было очевидно — обратилась ко всей их маленькой группе на родном языке. Сначала она спокойно выслушала категорическое заявление старшего о том, что никто из посторонних не имеет права прикасаться к жене его сына, а потом спокойным мелодичным голосом, очень уважительно, начала отвечать.

Служащая привела убийственные аргументы. Она процитировала одно из недавних публичных выступлений самого аятоллы Хомейни, где он разъяснял своим единоверцам некоторые суры Корана в свете современных реалий. Там, в частности, говорилось, что к перечню лиц, которые имеют право прикасаться к мусульманке, помимо указанных в Коране мужчин-родственников и определенных категорий женщин — врачи, например, или служанки, — следует добавить работниц досмотровых служб, так как они выполняют распоряжения закона, принятого мужчинами, и, по сути, могут быть приравнены к служанкам!

Ревностный мусульманин был растерян и озадачен. Он потребовал своего присутствия при досмотре. И опять служащая спокойно объяснила, что подобное требование само является нарушением сур Корана, приведя на память длинную цитату из Священной книги. Зато господа — служащая рукой указала на всех трех мужчин — могут предварительно лично осмотреть помещение, в котором будет происходить досмотр, дабы убедиться, что оно пусто и никто не имеет возможности проникнуть туда, кроме как через дверь, рядом с которой все они могут находиться неотлучно в течение всего досмотра их женщины.

Лицо было сохранено. Он важно кивнул и сам двинулся в служебную комнату, сделав знак «сыновьям» остаться снаружи у двери. Внутри старший обошел по периметру все небольшое помещение без окон и практически без мебели, за исключением маленького стола и узкого топчана у стены. Он несколько раз постукал костяшками пальцев по стенам и даже поковырял ногтем швы на стыке стенных декоративных панелей. Комната действительно была недосягаема для любых посторонних.

Тогда старший проследовал к выходу, оставив внутри лишь «свою» женщину и служащую-мусульманку. Дверь за ним захлопнулась, дважды повернулся ключ во внутреннем замке…

— Господи! Как же я надеялась на эту встречу!

Гюльчатай крепко прильнула всем телом к стоящему перед ней мужчине. Она обвила руками его шею и уткнулась подбородком в плечо. В уголках ее черных глаз мелькнули капельки влаги. Мужчина бережно обнял ее за плечи, потом нежно провел рукой по спине и наконец чуть отстранился:

— Галчонок, Галчонок, родная ты моя! Все хорошо, теперь все будет хорошо. Вот только, как всегда, у нас совсем нет времени. Ну, минут пять, думаю. Пока твои «родственники» не начнут волноваться. Не будем давать им лишнего повода.

— Конечно, конечно, командир! Прости. Я постараюсь коротко, но по порядку…

Минуты три ушло у Алексеевой на рассказ о своих злоключениях и описание задания, которое ей предстояло выполнить.

— …То, что я должна доставить в Иран, сейчас находится в специальном кейсе в руках старшего. Пока мы передвигались по территории Дагестана, этот кейс был прикован к моей руке. Так же сделают, как только пройдем таможню. Кстати, его содержимое мне продемонстрировали еще в грузинском Центре. Учли неудачный опыт первой попытки доставки из Казахстана: теперь нет никаких стеклянных колб. Неплохо придумано и блестяще исполнено: внутри находятся обычные женские ювелирные украшения! Браслеты, цепи, кулоны, подвески из золота и серебра с крупными — очень вульгарными! — имитациями драгоценных камней. Я подозреваю, что вирусы заключены именно в них. Естественно, что никакие детекторы их не обнаруживают. Художественной ценности это барахло не представляет. Зато отлично замотивировано с юридической, так сказать, стороны: замужние женщины восточных стран, где строгие нормы шариата, постоянно носят с собой — или на себе — все подаренные или приобретенные украшения, потому что в случае быстрого мусульманского развода по инициативе мужа могут, уходя, забрать с собой только то, что имеется при них в данный момент. Здорово, правда?! И на всех таможнях к таким женщинам и их «грузу» очень лояльно относятся. — Галина лишь на секунду перевела дух и тут же продолжила: — Мой «почетный мужской эскорт» особой проблемы не представляет. Ты понимаешь, что я могла бы много раз разделаться со своими стражами уже по пути сюда, если бы не эти бедные девочки…

— А мы-то о них даже не подозревали! Ведь ты тогда ничего никому не рассказала. Даже мне!

Галина виновато потупилась.

— Вадик так и рвался захватить всю группу, лишь только вы появились на территории терминала.

— Нет! До самого… конца этого нельзя делать. У них постоянная спутниковая связь с хозяевами.

— Что-то мне не нравится твоя заминка перед словом «конец». Хотя он ведь обязательно наступит. Конец нашей операции, конец твоим мучениям. Сколько времени может занять твой путь?

Гюльчатай ответила, не задумываясь. Видно, для себя она уже все давно рассчитала.

— Сюда через Дагестан мы добирались по каналам грузинских спецслужб. Дальше действуют уже мои контакты. Для этого, собственно, меня и используют. Я связалась с нужными людьми в Иране. Это — «хозяева гор». К нашему приезду будут готовы лошади и проводники…

«Кто же там может отказать самой Анахит?!» — подумал Талеев.

— …Сначала двое с небольшим суток на этом пароме. Потом из Ноушехра на автомашине вдоль Каспия по равнине 300 километров за полдня. Ну и, наконец, переход через горы Эльбруса займет еще три дня. Итого, шесть дней. Не больше.

— Значит, — пошевелил губами Талеев, — у нас есть четыре-пять дней, чтобы найти девочек, ну, и обезопасить. У тебя нет никаких предположений, где их могли спрятать? Может, видеоролик что-то подсказал?

Алексеева огорченно покачала головой:

— Жвания сказала лишь, что «девочек вывезли».

— Ладно. Это не так плохо, — ободряюще сказал Талеев, — когда имеется только один вариант: детский дом в Ашхабаде. Вот его мы и растрясем по полной программе. И обязательно отыщем ниточку, которая ведет дальше.

— Знаешь, командир, точно могу сказать, что «вывоз» организовывали под руководством Владимира Панова. Он-то наверняка в курсе, где пленницы. Но добраться до него вряд ли возможно. Да и «вытащить» признание… проблематично. Мне кажется, что он владеет методикой противостояния детектору лжи и, главное, умеет «работать» с сывороткой правды. У него богатый путь за плечами. — Девушка задумалась и решилась: — Мне кажется, несмотря на то что он добросовестно работает на наших противников, он — честный человек. По-своему. А еще… мне показалось, что у него есть какие-то глубоко личные счеты с террористами. Я видела его реакцию на Анахит! Он, не задумываясь, убил бы меня на месте, если бы не утвержденный на самом «верху» новый план операции с моим непременным участием. — Она невесело усмехнулась. — Почти что в главной роли.

«Да, тебе уготована роль знакового символа террористических происков Ирана в готовности применения биологического оружия массового поражения. Разумеется, в мертвом виде!»

— Не волнуйся, мы ничего не упустим! А сейчас возьми эту штучку. — Талеев протянул девушке маленькую плоскую «пуговицу» размером с десятикопеечную монету и не толще миллиметра. — Одна ее сторона покрыта сверхстойким клеем, чтобы надежно крепиться на теле. Ее не определяет ни один детектор, потому что сама она не излучает никаких волн. Зато прекрасно принимает сигналы с моего спутникового телефона. Так что связь, хотя и односторонняя, у нас с тобой будет. Думаю… нет, абсолютно уверен, что главную весточку ты получишь, еще не доходя до цели. И напоминаю: опасайся Алборза!

В этот момент абсолютно неслышно отошла в сторону одна из стенных панелей. В образовавшийся проход в помещение вошла служащая-мусульманка:

— Время вышло. Мужчины начинают нервничать. Пора.

Талеев обернулся к Гюльчатай:

— Кстати, как ты организовала звонки металлодетектора? У нас был совсем другой план.

— Помнишь, командир, два года назад во время операции на Шпицбергене меня ранило в левое бедро? Пуля задела кость и выбила из нее приличный кусок. А потом, во время одной из моих… командировок в Германию к «друзьям» из «Бригад Красной Армии» я ненадолго легла в клинику. Кость мне полностью воссоздали, даже минимальной хромоты не осталось. А сверху прикрыли временной защитной панелькой. Все случая не подворачивалось ее снять, уже можно. Зато неожиданно оказалось, что детекторы на нее отлично реагируют!

— Да-да, — подтвердила служащая. — Мы уже оформили для вас официальную бумагу, где подтверждаем наличие лечебной пластины в вашем бедре. Предъявите ее своим… родственникам. А в будущем этой справки будет достаточно для всех досмотровых пунктов. Прощайтесь!

Служащая деликатно отвернулась. Несмотря на это Талеев и Гюльчатай лишь смущенно взялись за руки и пристально посмотрели в глаза друг другу. Наверное, в этом взгляде было выражено все. Талеев развернулся и поспешно вышел в стенной проход. Панель за ним сразу закрылась. Обе женщины, оправив свое одеяние, шагнули к «официальному» выходу из досмотровой комнаты…